bannerbannerbanner
Как стать папой за пять минут

Вероника Лесневская
Как стать папой за пять минут

Полная версия

– Вы меня не лапайте! – внезапно фыркает она и отбивает мою руку. Выпрямляется, схватившись за спинку кресла. – Я вам не малышка. Лучше трогайтесь, а то полицейская машина без нас уедет, – приказывает на удивление бодро и строго.

Вздернув брови, оглядываюсь и шокировано сканирую без пяти минут роженицу. Сидит как ни в чем не бываю, поправляет сбившуюся ткань на высокой груди, равняет помятые юбки, при этом мрачно зыркает на меня исподлобья, как на латентного Джека Потрошителя. Губы дует, дышит возмущенно и часто, но… даже и намека нет на схватки.

– Ты… – хриплю сорванным голосом. – А ты что… – прочищаю горло и чувствую, как у меня начинает дергаться глаз. – Ты не рожаешь еще?

Замирает, несколько раз взмахивает длинными влажными ресницами, убирает каштановую прядь со лба.

– Так я же вам сказала, что меня отпустило, – невозмутимо пожимает плечами, в то время как я чуть инфаркт не получил. – Еще когда гаишник нас остановил. Вы забыли? – добивает невинной улыбкой.

– Ты же так вопила, – открываю рот и не могу захлопнуть. Помогаю себе рукой, подперев отвалившийся подбородок.

– А что мне оставалось делать, если вы даже с парнем-«новобранцем» договориться не могли? – ехидно хмыкает. – Из вас дипломат никакой! Я начинаю сомневаться в вашем юридическом мастерстве. Надеюсь, хоть с ролью извозчика справитесь, – откровенно хамит. Мстит мне, видимо, за все слова, что я ей сказал в панике.

– Издеваешься? – зарываюсь пятерней в волосы. – Я тут чуть не поседел из-за тебя!

– Волновались? – ошеломленно распахивает губы.

– Обос… кхм… растерялся, – отворачиваюсь от нее.

Вот заноза! Еще не родила, а уже все нервы вытрепала.

– Вы не отвлекайтесь от дороги, – подзуживает позади. – А то ассистент ваш без нас уедет.

– Не командуй, – огрызаюсь, но оперативно пристраиваюсь за машиной ДПС, стараясь не отрываться.

– Кстати, перегрызать пуповину негигиенично. Вы вообще в своем уме? Такое предлагать непонятно кому, пусть даже несерьезно, – бурчит обиженно.

– Да я бы этого олуха к тебе вообще не подпустил, – цежу недовольно. Звучит ревниво, будто я и правда ее муж. – Приляг, Кира, и постарайся не родить по дороге.

– Окей, – подозрительно быстро сдается и устраивается на боку так, чтобы видеть мой профиль. Одну руку подкладывает под голову, а второй придерживает живот. – О-ой, – то ли стонет, то ли хихикает.

– Что опять? – дергаю голову в ее сторону так резко, что чуть шею не сворачиваю. Оцениваю беременную пристальным, беспокойным взглядом. Лежит себе, отдыхает и даже бровью не ведет.

– Ой, нет, ничего, – блаженно улыбается. Ненормальная. – Просто малышка так сильно ударила в самый низ, что я испугалась. Все хорошо, – опускает ресницы и дальше говорит уже не со мной. – Тише, все будет хорошо.

Да уж, наверное. Если меня кондрашка не хватит по пути в роддом.

Рука на руле подрагивает, тремор не отступает, дыхание как сбилось после крика Киры, так до сих пор не может восстановиться. Перед глазами – спасительная мигалка, на которую я ориентируюсь, как на свет в конце тоннеля.

Чтобы не чокнуться, включаю радио, и по салону разливается незамысловатая современная песня.

Спокойно! Сейчас доставлю Киру в пункт назначения, сдам врачам, а сам с чистой совестью – в клуб. Впервые в жизни напьюсь до бессознательного состояния. Впритык до наступления Нового года успею. Отличный план.

Глава 4. Готовьтесь, папочка!

Коридор больницы встречает нас тусклыми новогодними огоньками, живой, лысоватой елкой, хвойно-лекарственными запахами и легким сквозняком из приоткрытой форточки. В приемном покое пусто, из комнаты отдыха доносятся голоса, шум телевизора и смех.

Медики уже отмечать начали? Ничего, сейчас мы разбавим их спетый-спитый коллектив.

– Мать вызывай, – как цепной пес, я гавкаю на трясущегося, будто осиновый лист на ветру, гаишника. – Тебя зовут, кстати, как?

– Митя, – вытирает нос рукавом, точно пацан сопливый. Даже жалко его на секунду становится.

Придерживаю Киру за талию, крепче привлекаю к себе, согреваясь ее теплом и отдавая взамен свое. По пути у нее случилось еще несколько схваток, а у меня – парочка микроинсультов. Под конец, измученная, Кира задремала в машине, поэтому теперь зевает и вяло перебирает ногами. Благо, больше не кричит и не стонет, иначе мое престарелое сердце не выдержит очередного стресса. Слишком много потрясений на сегодня. Я бы лучше десяток слушаний подряд в суде провел, чем пять лишних минут рядом с беременной бедой.

– Шевелись, Митя, – покосившись на сонную, обнимающую меня Киру, я устало вздыхаю. – Мы в приемной подождем, – помогаю ей устроиться на стульях, сажусь рядом, и она тут же роняет голову на мое плечо.

– Так точно, – парень прокручивается на каблуках, мчится по коридору сверкая пятками.

Заворачивает за угол, а я надеюсь, что там нет запасного выхода. Впрочем, я Митю не осуждаю – сам бы свалил с радостью, но почему-то прилип к этой странной девчонке, которая трется об меня щекой, удобнее устраивается на груди, уложив ладошку на пресс аккурат над пряжкой ремня. Напрягаюсь.

– Ты поспать сюда приехала? – хмыкаю ей в макушку, невзначай провожу рукой по напряженной спинке, пальцами слегка почесываю бок твердого животика.

– Холодно, – жалуется и подбирает мокрые юбки.

Чувствую, как хрупкое тело пронзает мелкой дрожью. Осторожно выпрямляюсь, снимаю с себя куртку – и накрываю ей бедра Киры.

– Закутай свою попку замерзшую, – приказываю и, предупреждая ее возмущение, добавляю: – Ребенка застудишь.

Кира ерзает и пыхтит, но выполняет мою рекомендацию. Накрывшись, льнет ко мне, как к близкому человеку, не стесняясь и не боясь. Вопреки логике, ощущаю умиротворение и комфорт от ее присутствия. Слегка улыбнувшись, заключаю девушку в кольцо своих рук, утыкаюсь носом во влажные волосы, вбираю целую смесь запахов, приятных и не очень. Среди побочных примесей, которыми она напиталась за день, выделяю тонкий, нежный аромат – ее личный. Наполняю им легкие, испытывая какой-то неправильный кайф. Наверное, ловлю отходняк после бешеного вечера.

Пока Кира отдыхает, от нечего делать изучаю интерьер. Судя по всему, Костя направил нас не в частную клинику, а в государственную больницу. Впрочем, выбора все равно не было – мы даже сюда еле успели. Да и здесь не так плохо. Приемный покой выглядит чистым, после ремонта, обстановка вполне уютная, все убрано и, хочется верить, стерильно. Для малыша это самое главное, а остальное можно купить и привезти: пеленки, подгузники, одежду, конверт на выписку… Что там еще нужно?

Тьху, хватит! С какой стати я озаботился всеми этими глупостями? У ребенка отец есть – вот ему и флаг в руки, пусть разбирается и со своей сбежавшей невестой, и с ее уменьшенной копией.

Интересно, дочка на Киру будет похожа? Или на того гамадрила? Лучше бы в нее красотой пошла…

Стоп! Плевать мне! Пле-вать с высокой колокольни!

Меня в клубе ждут.

Но я продолжаю бережно обнимать Киру.

– А-ай, – жалобно ноет она и неуклюже поднимается с места.

Охая и обхватывая живот, мечется по помещению, судорожно меряет шагами пол. Морщится, хнычет, резко останавливается – и я подбегаю к ней.

– Ничего, мы уже в роддоме. Теперь все хорошо будет, – убеждаю то ли ее, то ли самого себя. – Болит? – не знаю, зачем спрашиваю, ведь и так вижу, что Кира страдает.

Опускаю ладонь на уровень ее пупка, будто жду пинка изнутри. К приятному быстро привыкаешь, а мне понравилось тактильно общаться с мелочью. Никогда подобного не испытывал. Но сейчас ничего не происходит. Вместо этого что-то вдруг хлюпается на пол.

– Мля-ать, – невольно дергаюсь, однако от Киры не отхожу. – Что это было? – сгорбившись, ищу взглядом источник звука и предполагаю худшее: – Р-ребенок? – скриплю, и не узнаю собственного голоса.

Судорожно соображаю, что делать. Несмотря на животный ужас, порываюсь наклониться и подобрать новорожденного, лихорадочно ищу его на полу, дергая и поднимая подол свадебного платья, но Кира вовремя откликается:

– Нет. Еще воды отошли, встала резко, – плачет, шлепая подошвами туфель по лужице. – Так много. Дедушки мои, где врач?

– Фу-ух, всего лишь воды, – с нервным смешком стираю пот со лба. – Во-ды, – делю на слоги. – Воды не такие страшные, – тяну с облегчением.

Забавный факт, ведь не так давно, в кабинете, для меня и это было стрессом. Быстро я адаптируюсь, однако. А Кира, наоборот, совсем расклеилась: всхлипывает все надрывнее и вот-вот впадет в истерику.

– Стра-ашно, – буравит меня блестящими от слез, покрасневшими глазами.

– Ну, не реви. Смотри, уже идут за тобой, – киваю вглубь коридора. – Все хорошо, – повторяю в сотый раз, как мантру.

Не отпуская от себя плачущую девчонку, жестом здороваюсь с женщиной в белом халате, спешащей к нам. Прищурившись, сканирую бейджик с надписью: «Нина Витальевна Ланская, врач акушер-гинеколог». То, что доктор прописал!

– Что тут у нас? Добрый вечер, – бросает мне небрежно, словно я пустое место, и все внимание обращает на беременную. – Какой срок? – ощупывает живот. – Как часто схватки?

– Тр-ридцать пять, – заикается Кира. – Б-больно опять, – сгибается пополам, и я массирую ей поясницу. Не знаю, какого хрена делаю. Само собой как-то все получается.

– Сумка с собой? – вводит в ступор.

Что она несет? Еще бы про чемодан спросила. Кира рожает, а не переезжает…

– Нет, я только со свадьбы, – лепечет она. – Ничего не взяла. Все дома. У него, – красноречиво косится на меня, будто я должен посреди ночи у ее мужа какую-то сумку отжать.

– Давайте обменную карту, – протягивает ладонь Ланская, но так и остается ни с чем.

– Тоже нет, – расстраивается Кира еще сильнее.

– Полис? – отрицательно качает головой. – Документы хоть есть?

– Да-да, конечно, – хлопаю себя по карманам.

Достаю стопку, которую вернул мне из снега гаишник. В этот момент Кира угрожающе покачивается, будто теряет сознание, и я, отдав все без разбора врачу, молниеносно подхватываю беременную.

 

– Лена! Майя! Быстро сюда, – рявкает Ланская так строго, что я закашливаюсь.

Дверь медсестринской распахивается, выпускает в коридор звуки и запахи праздника, но тут же закрывается, отсекая остальной медперсонал.

– Извините, мы ужинали, – шустро подлетают к нам две медсестрички. Осматриваю их с недоверием, оцениваю кондицию и то, как они стоят на ногах.

– Митя, а ну проверь их этим своим… – щелкаю пальцами опешившему парню. – Алкотестером.

– У Ланской на дежурстве никто в рот не берет, – важно и гордо заявляет Нина Витальевна, отталкивая сына. Фраза звучит неоднозначно, а у меня и так мозги поплыли вместе с водами на полу.

– Похвально, – прыскаю и прячу идиотский смешок в кашле. Делаю серьезную мину. – Уповаю на ваш профессионализм. Передаю Кирочку в надежные руки…

«…и исчезаю», – заканчиваю про себя.

– Лена, беременную отведи в смотровую, я сейчас подойду, – командным тоном врач раздает задания.

Невысокая блондинка оказывается рядом с нами, забирает у меня Киру и ведет ее в один из кабинетов. Моя беременная проблема оборачивается на секунду, пронзает меня беспомощным взглядом, а я приободряюще подмигиваю ей. «Все хорошо», – произношу одними губами.

Читает. Верит. Нежно улыбнувшись, кивает мне – и скрывается в смотровой. А я почему-то продолжаю пялиться на захлопнутую дверь.

Все, справился.

Все?

– Майя, бери паспорта и пробей по общей медицинской базе информацию. Ребята обменку и полисы забыли, – Ланская отдает все документы брюнетке. Надо бы выудить оттуда мои права.

– Мам, а… – мнется гаишник, почесывая затылок.

– Митя, дуй обратно на дежурство, – и для него доктор находит распоряжение. Боевая баба, такой можно доверить мою Киру. То есть чужую.

Бросаю прощальный взгляд в сторону смотровой – и перевожу его на парня. Преграждаю ему путь.

– Спасибо тебе, начальник, – потешив напоследок его самолюбие, протягиваю ладонь. – Ты нас очень выручил, – искренне выпаливаю.

– Удачи, мужик, – выдает таким сочувственным и одновременно поддерживающим тоном, будто на войну меня провожает. – Удачи! – пожимает мне руку, лихорадочно сжимая и тряся ее.

Я уже не рад, что остановил его. С трудом высвободив ладонь из липкой хватки, отступаю от прохода. С завистью наблюдаю, как Митя буквально испаряется из здания роддома. Нехотя поворачиваюсь к Ланской.

– Нина Витальевна, я все нашла, – рапортует медсестра-брюнетка.

Врач обходит стол, садится за компьютер.

– Угу, – надевает очки и кружит взглядом по монитору. – Так, это есть, – крутит колесико мыши. – И это есть, – перелистывает какие-то страницы. – Прекрасно, результаты анализов на месте, меня все устраивает. Оформляй, Майя, нашу беременную.

– Супер, тогда я поехал, – взмахнув рукой, пячусь к двери.

Две противоположные личности борются внутри.

«Славин, ты бросишь девчонку одну в больнице?» – взывает к совести одна.

«Петя, шампанское греется, Новый год на носу», – соблазняет сбежать другая.

– Куда? – третий голос перекрывает и нивелирует два предыдущих. – Муж, вы нужны своей жене, – врач с замашками диктатора укоризненно смотрит на меня поверх очков. Поспешно выходит из-за стола и выступает на середину коридора. – Я к беременной, а вы пока готовьтесь. Майя найдет, во что вам переодеться, а также выдаст бахилы, шапочку и прочее…

Последние слова Ланская произносит на ходу, быстро отдаляясь от меня. Некоторое время задумчиво сверлю ее спину взглядом.

– Прошу прощения, а к чему я должен готовиться? – рискую бросить ей вслед.

– Так у вас партнерские роды, – открывает дверь в смотровую и задерживается на доли секунды, чтобы зловеще улыбнуться мне: – Готовьтесь, папочка!

Глава 5. Не муж он мне!

– Партнерские… что? – переспрашиваю, а мозг будто блокирует опасное слово. Вместо него подставляет более подходящие и безвредные, на его взгляд, существительные: «переговоры», «отношения», «сети», «программы»… Да что угодно, елки зеленые, только не…

– Роды! – вслед за врачом радостно повторяет медсестричка Майя. Упершись бедрами в край стола, она расплывается в улыбке Чеширской кошечки, будто ей здесь доплачивают за сломанную психику каждого несчастного мужа, обманом затащенного в родзал.

– Э-э, но… – яростно потираю вспотевший лоб, внезапно разучившись говорить. Отупевшим взглядом гипнотизирую медленно закрывающуюся за Ланской дверь. Из кабинета доносятся голоса, слабые стоны Киры, и ее образ мгновенно материализуется перед глазами. Заковывает меня невидимыми цепями, не позволяет сдвинуться с места.

Дорогой Дед Мороз, Снегурка тебя за ногу! Неужели я так хреново себя вел в этом году? Нет, я, конечно, не образец послушного мальчика, но партнерские роды… Таким способом надо серийных маньяков пытать, а не мучить постороннего мужчину, по глупости решившего помощь бедной беременяшке. Добро наказуемо.

– Ой, больно-о, – жалобно летит из «пыточной». – Что-то не так? Малышка там нормально? Нам еще рано на свет! – спорит упрямая Кира с врачом.

– Ты в родах, дорогуша, – Ланская выносит приговор, который должен напугать ее, а за сердце машинально хватаюсь я. – Ребенок, судя по КТГ, здоров и спешит встретиться с мамой. Так что соберись! Не отвлекайся на нытье и крики. Не трать силы впустую, они тебе еще пригодятся! – строго рявкает доктор, как офицер на плацу перед желторотыми новобранцами.

– Не понял, – от возмущения забываю о предстоящей экзекуции и даже делаю несколько шагов вглубь коридора. – Чего это она на Киру орет?

– Вы что! – мелкая брюнетка путается под ногами. – Нина Витальевна – лучший акушер-гинеколог в больнице. Вам повезло попасть на ее смену. К ней очереди выстраиваются. Знаете, сколько ей платят, чтобы «договориться» о родах!

– Деньги не проблема, но кричать на мою жену зачем? – выпаливаю на автомате, подсознательно смирившись с этим статусом. Такими темпами недалеко и до родзала… – Ей же и так хреново, – сочувственно морщусь после очередного писка Киры.

– Так это специальная тактика! Чтобы роженица не паниковала, а слушалась рекомендации врача, – поясняет Майя, толкая меня в какой-то кабинет. – Ланская строгая, но грамотная. Если все выполнять так, как она диктует, то ребеночек выскользнет как по маслу, а у вашей жены не будет разрывов и кровотечения, – лепечет, доставая из шкафчика стерильный одноразовый комплект одежды и протягивая его мне.

– Каких разрывов? – проталкиваю ком в горле. – Где?

Что происходит? И зачем я на это подписался?

– Ох, и нелегко вам придется, – причитает Майя, качая головой и упирая руки в бока. – Старайтесь меньше думать, – подмигивает приободряюще, но я чувствую подвох, и от этого напрягаюсь сильнее. – В уличной одежде нельзя в родзал, – задумчиво осматривает мои брюки, заляпанные снегом вперемешку с грязью, расстегнутый пиджак, мокрую рубашку с перекошенным воротником, за который успела схватиться Кира. – И сменку вы не брали?

– Здесь еще и сменка нужна? – поднимаю бровь. – В космос, что ли, запускаете?

– В новую жизнь, – игриво хихикает брюнетка, прокручивается вокруг своей оси и наклоняется, оттопырив попу. Роется в белье на нижних полках шкафа. – Вот. Наденьте тогда это, – дает мне голубой медицинский костюм. – Вроде ваш размер. Ничего другого у нас нет, а форма только позавчера поступила. Новенькая – Минздраву деньги надо было срочно освоить перед Новым годом.

Какого-то лешего послушно скидываю пиджак, дергаю за пуговицы рубашки, ненароком отрывая их по одной. И застываю, когда слуха касается очередной вопль Киры. Да что они там с ней делают?

– На каталку и в родбокс. Быстро, – гремит следом.

Шум, беготня, стоны – все смешивается в один огромный снежный ком, который будто падает на меня сверху и обухом бьет по башке. Соображаю, какого ежика происходит, и не могу пошевелиться.

– Помочь? – прохладные пальчики поглаживают мои побелевшие костяшки. – Не нервничайте так, все будет хорошо, – короткие ноготки порхают по голой груди между разошедшимися краями хлопковой ткани. – Вы прям как каменный, – звучит с неуместным придыханием.

Наверное, мне должно нравиться, что за мной ухаживает симпатичная девушка. Раздевает, касается, кокетничает. Мужик я или около? Причем в эту новогоднюю ночь я как раз собирался оторваться во всех смыслах. Впервые после тяжелого развода пуститься во все тяжкие. Наверстать, так сказать, упущенное. Но в моей жизни вдруг наступили смутные времена. Не думал, что скажу это раньше лет этак шестидесяти, а желательно, и всех ста, но… меня в данный отрезок времени абсолютно не интересуют бабы. Тем более, когда где-то там, в родзале, корчится в муках Кира.

Мы в ответе за тех, кого приручили… Точнее, кого со спецэффектами привезли рожать.

– Тебя мама не учила, что если будешь чужих мужей трогать, то волосы на ладошках вырастут? – очнувшись, хмуро сканирую чересчур любезную медсестру.

Она округляет глаза и рот, резко одергивает руки и первые пару секунд осматривает их, будто поверила. Одумавшись, прячет кисти за спиной, сцепив в замок.

– Я трогала вас исключительно как медик, – выкручивается из неловкой ситуации. – Я вообще-то помочь хотела.

– Я выгляжу так, будто мне нужна помощь гинеколога в родильном отделении? Хреново, значит, – выдаю с сарказмом, щелкая пряжкой ремня. – Ты подожди за дверью, пока я переоденусь, – скептически кривлю губы.

– Подумаешь, какой стеснительный, – фыркает обиженная Майя, но все-таки уходит.

Быстро натягиваю на себя медицинский костюм, путаюсь в бахилах, разворачиваю шапочку… Сжав ее в руке, растерянно падаю на кушетку. В какой-то момент будто батарейка внутри меня садится. Часто моргаю, тщетно пытаясь прийти в чувство и понять, как я до такой жизни докатился.

Я реально пойду на партнерские роды? К совершенно посторонней женщине? С которой даже никогда не спал?

Да ну на хрен!

Чокнулся, Славин?

– А-а-ай, – отдаляющийся крик резко поднимает меня на ноги, как убойное заклинание некромантии.

Точно оживший труп, грузно вываливаюсь из кабинета, неловким движением надвигаю проклятую шапочку на самые брови, чтобы не слетела. В коридоре оглядываюсь.

Где эта адская комната? Как там ее? Родбокс! Хотя бы указатели повесили. Отвратительный сервис!

– Куда? – рычу на Майю, а она указывает рукой направление.

– А-а, больно-о, – по-настоящему кричит Кира. Истошно и гораздо громче, чем в машине, когда пугала гаишника. Сейчас она не имитирует.

– Да что ты творишь, – сурово отчитывает ее Ланская. – Дыши, дуреха! Ты слышишь меня вообще?

– А-а-а, дедулечки-и-и, – летит вместо ответа.

Совсем эти коновалы берега попутали – мою Киру так мучить? Наверное, спешат расправиться с ней, чтобы спокойно Новый год встретить. Ну, сейчас им организую елку и мандарины в одно место!

– Я проведу, – порывается помочь медсестра, но я в стрессе отталкиваю ее. Не нравится она мне, раздражает.

Спотыкаясь и покачиваясь, как в тумане, сам пересекаю коридор. Ориентируюсь на тонкий, жалобный голос, который приводит меня в небольшое, но светлое, чистое помещение. Сбиваю по пути какое-то кресло, ударяюсь бедром о край столика – и тот на колесиках с грохотом въезжает в стену.

– Я муж, – лгу опешившей акушерке, преградившей мне путь, чтобы пустила к Кире. Моя названная жена подозрительно умолкает, и меня начинает трясти от этой зловещей тишины сильнее, чем от крика. – Документы там… – запыхавшись, неопределенно взмахиваю рукой. – В приемной.

– Да зачем мне ваш паспорт? – по-доброму смеется женщина, поправляя на мне сбившуюся шапочку. – Кто в здравом уме явится на чужие роды? – отступает, открывая мне обзор. – У изголовья становитесь.

Кира, переодетая в медицинскую сорочку, полулежа расположилась в специальном родовом кресле-кровати. Выглядит это странное приспособление как стул для пыток. Ноги согнуты в коленях, прикрыты от меня одноразовой простыней. Видимо, намеренно, чтобы поберечь мою психику. Что происходит по ту сторону импровизированной завесы – я не вижу.

Первым делом проверяю живот – на месте, такой же кругленький, как раньше. Вроде бы, ребенок еще не появился на свет. Значит, я успел.

Правда, не могу понять, меня это факт радует или пугает?

– А вот и наш папочка, – с заметным облегчением выдыхает Ланская, будто она лично рожает. – Очень непослушная мамочка нам сегодня попалась. Все делает в точности до наоборот! – укоризненно зыркает на раскоряченную Киру. Еще бы! Я бы тоже в такой позе только орал и ничего не выполнял. – Садитесь рядом и будете повторять ей мои команды! Громко и четко, – врач грозно руководит мной. Гитлер в юбке.

Однако я подчиняюсь. Вплотную приближаюсь к Кире, поглаживаю ее по голове, стараюсь смотреть в лицо, а не на просвечивающееся сквозь тонкую одежду тело и, уж тем более, не туда, откуда собирается лезть малышка. Мысленно прошу ее делать это как-то шустрее и аккуратнее.

 

– Ты? Ты… чего? – в ужасе и шоке округляет глаза Кира. Хмурит мокрый лоб, а я ладонью стираю с него испарину. Заправляю прядь взмокших волос за ухо, наклоняюсь и зачем-то целую ее в висок. – Ты идиот? – шипит она в перерывах между потугами.

Похоже, да. Идиот хронический.

– Хм… Ты не болтай, лучше на деле сосредоточься, а? – нервно хмыкаю. – Новый год на носу, а ты тут людей задерживаешь, – пытаюсь неудачно пошутить, чтобы отвлечь ее от боли. – Я рядом посижу, не обращай внимания, – опускаюсь на табуретку, которую подносит мне акушерка, и беру Киру за руку.

– Извращенец, выйди… Ай-к, – икает, сжимая мою ладонь и врезаясь в нее ногтями. Ощутимо царапается. – Не муж он мне! – орет что есть мочи. – А-а-а!

Тяжело сглатываю ком паники, чтобы не завопить в унисон.

Доктор, помогите! Нам обоим…

Рейтинг@Mail.ru