Вероника Вячеславовна Кузнецова
А что это?
Так пузырились и хлестали потоки- но черезо всех перекатился и хлынул в 1929-1930 годах многомиллионный поток раскулаченных. Своей единовременной набухлостью этот поток (этот океан!) выпирал за пределы всего, что может позволить себе тюремно-судебная система даже огромного государства. Он не имел ничего сравнимого с собой во всей истории России. Это было народное переселение, этническая катастрофа. Здесь сразу выжигали только гнездами, брали только семьями и даже ревниво следили, чтобы никто из детей 14, 10 или 6ти лет не отбился бы в сторону: все наподскреб должны были идти в одно место, на одно общее уничтожение (его потом повторил Гитлер с евреями). Поток этот ничтожно мало содержал в себе тех «кулаков», по которым назван был для отвода глаз. «Кулаком» называется по-русски прижимистый бесчестный сельский переторговщик, который богатеет не своим трудом, а чужим, через ростовщичество и посредничество в торговле. Таких в каждой местности и до революции-то были единицы, а революция вовсе лишила их почвы для деятельности. Но раздувание хлесткого термина «кулак» шло неудержимо, и к 1930 году так звали уже вообще всех крепких крестьян- крепких в хозяйстве ,крепких в труде и даже просто с своих убеждениях. Кличку «кулак» использовали для того, чтобы размозжить в крестьянстве крепость. Вспомним, очнемся: лишь двенадцать лет прошло с великого Декрета о Земле- того самого, без которого крестьянство не пошло бы за большевиками и Октябрьская революция не победила бы. Земля была роздана по едокам, ровно. Всего лишь девять лет, как мужики вернулись из Красной армии и накинулись на свою завоеванную землю. И вдруг- кулаки, бедняки. Откуда это? Иногда от неравенства инвентаря, иногда- от счастливого или несчастливого состава семьи. Но не больше ли всего- от трудолюбия и упорства? И вот теперь-то этих мужиков, чей хлеб Россия и ела, бросились искоренять свои местные неудачники и приезжие городские люди. Как озверев, потеряв всякое представление о «человечестве», потеряв людские понятия, набранные за тысячелетия, -лучших хлеборобов стали схватывать вместе с семьями и безо всякого имущества, голыми, выбрасывать в северное безлюдье, в тундру, в тайгу.
Также нужно было освободиться от тех крестьян, кто за свою удаль, физическую силу, решимость, звонкость на сходках, любовь к справедливости были любимы односельчанами, а по своей независимости- опасны для колхозного руководства. И еще в каждой деревне были такие, кто лично встал поперек дороги здешним активистам. По ревности, по зависти, по обиде был теперь самый удобный случай рассчитаться. Для этих жертв требовалось новое слово- и оно родилось, оно звучало великолепно: подкулачник. То есть, я считаю, что ты- пособник врага. И хватит того! Самого оборванного батрака вполне можно зачислить в подкулачники!
Так охвачены были двумя словами все те, кто составлял суть деревни, ее энергию, ее смекалку и трудолюбие, ее сопротивление и совесть. Их вывезли- и коллективизация была проведена.
Но и из деревни коллективизированной полились новые потоки:
-поток вредителей сельского хозяйства. Повсюду стали раскрываться агрономы-вредители, до этого честно работавшие честно, а теперь умышленно засоряющие русские поля сорняками (разумеется, по указаниям московского института, полностью теперь разоблаченного). Одни агрономы не выполняют глубокоумных директив, другие выполняют их слишком точно и тем обнажают их глупость. А еще почти во всех МТС обнаружено вредительство в ремонте тракторов (вот чем объяснились неудачи первых колхозных лет!) И тянутся, тянутся потоки в Сибирь…
-поток «за потери урожая» (а «потери» сравнительно с произвольной цифрой, выставленной весною «комиссией по определению урожая»);
-«за невыполнение гос. обязательств по хлебосдаче» (райком обязался, а колхоз не выполнил- садись!)
– поток стригущих колоски. Ночная ручная стрижка колосков в поле!– совершенно новый вид сельского занятия и новый вид уборки урожая! Это немалый поток, это были многие десятки тысяч крестьян, часто даже не взрослые мужики и бабы, а парни и девки, мальчишки и девчонки, которых старшие посылали ночами стричь, потому что не надеялись получить из колхоза за свою дневную работу.
7 августа 1932 года вышел «Закон о трех колосках». Закон о трёх колосках» (также закон «семь восьмых», «закон от седьмого-восьмого», указ «7-8») – неофициальное наименование Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Закон этот был написан под диктовку И. В. Сталина, который, в открытую объявил всех уклонистов от его безумного плана насильственной коллективизации, врагами народа и государственными преступниками.
Итак, за хищение хотя бы трех колосков с колхозного поля (не говоря уж о более крупных кражах) новый закон предусматривал расстрел с конфискацией имущества, который при смягчающих обстоятельствах мог быть заменён на лишение свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией имущества. В качестве "меры судебной репрессии по делам об охране колхозов и колхозников от насилий и угроз со стороны «кулацких элементов» предусматривалось лишение свободы на срок от 5 до 10 лет. Осуждённые по этому закону не подлежали амнистии. В крепостное время крестьяне не доходили до такой нужды.
Парадоксально: всей многолетней деятельности всепроникающих и вечно бодрствующих Органов дала силу всего-навсего одна статья из ста сорока восьми статей не-общего раздела Уголовного Кодекса 1926 года. Но в похвалу этой статье можно найти еще больше эпитетов, чем когда-то Тургенев подобрал для русского языка или Некрасов для Матушки- Руси: великая, могучая, обильная, разветвленная, разнообразная, всеподметающая Пятьдесят Восьмая, исчерпывающая мир не так даже в формулировках своих пунктов, сколько в их диалектическом истолковании.
Воистину, нет такого поступка, помысла, действия или бездействия под небесами, которые не могли бы быть покараны тяжелой дланью Пятьдесят Восьмой статьи.
Сформулировать ее так широко было невозможно, но оказалось возможно так широко ее истолковать.
58-я статья не составила в кодексе главы о политических преступлениях, и нигде не написано, что она «политическая». Нет, вместе с преступлениями против порядка управления и бандитизмом она сведена в главу «преступлений государственных». Так уголовный кодекс открывается с того, что отказывается признать кого-либо на своей территории преступником политическим- а только уголовным. Как пример: из первого пункта мы узнаем, что контрреволюционным признается всякое действие (по ст. 6-й УК – бездействие), направленное… на ослабление власти….
При широком истолковании оказалось: отказ в лагере пойти на работу, когда ты голоден и изможден, – есть ослабление власти. И влечет за собой – расстрел. (Расстрелы отказчиков во время войны.) Это всего лишь одно из сотни толкований всеподметающей 58-ой. (кому интересно найдет, прочитает и прочие толкования) И тянутся, тянутся потоки обреченных….