bannerbannerbanner
Соперники

Ви Киланд
Соперники

Полная версия

Vi Keeland

THE RIVALS

Copyright © 2020. THE RIVALS by Vi Keeland

© Мышакова О., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *
 
Любишь ли ты меня или ненавидишь –
мне подойдут оба варианта.
Если любишь, я займу место в твоем сердце.
Если ненавидишь, я навечно останусь в твоих мыслях.
 
Автор неизвестен

Глава 1

София

– Подождите!

Служащая протянула нейлоновую ленту от одной стойки до другой и пристегнула, перекрыв дорогу к выходу на посадку. Подняв голову, она нахмурилась, увидев, что я несусь к ней, таща за собой чемодан на колесиках. После бега из терминала А в терминал С я натужно дышала, как закоренелый курильщик.

– Чуть не опоздала, простите, можно мне пройти в самолет?

– Последнее приглашение было десять минут назад.

– Понимаете, у меня первый рейс задержали, из международного терминала пришлось бегом бежать… Ну пожалуйста, мне утром нужно быть в Нью-Йорке, а это последний рейс!

Не увидев в служащей сочувствия, я начала отчаиваться.

– Слушайте, – сказала я, – месяц назад меня бросил бойфренд. Я лечу из Лондона в Нью-Йорк, чтобы завтра выйти на работу. Работать придется у отца, с которым я никогда не ладила – он считает, что у меня нет нужной квалификации. Наверное, он прав, но мне позарез нужно было выбраться из Лондона… – Я покачала головой. – Пожалуйста, пропустите меня! Я не могу опоздать на работу в первый же день!

Женщина смягчилась.

– Я поднялась до менеджера авиалиний меньше чем за два года, но всякий раз, как я встречаюсь с отцом, он спрашивает, нашла я уже себе мужика или нет… Сейчас узнаю, не закрыли они еще дверь в салон.

Я выдохнула с облегчением, когда служащая отошла к стойке и позвонила. Вернувшись, она отстегнула нейлоновый барьер.

– Давайте ваш посадочный талон.

– Вы лучшая! Какое же вам спасибо!

Она просканировала и-пасс с моего мобильного и вернула мне телефон, подмигнув:

– Иди докажи папаше, что он не прав.

Я кинулась по телетрапу и с разбегу влетела на борт. Место у меня было 3Б, и багажная полка оказалась забита до отказа. Подошла стюардесса с недовольным видом.

– Не знаете, куда можно положить чемодан?

– Все уже занято, придется отвезти его в багажный отсек.

Я огляделась. Все сидели пристегнутые и смотрели на меня так, будто я задерживала самолет (впрочем, так оно и было). Вздохнув, я через силу улыбнулась.

– Спасибо, очень любезно с вашей стороны.

Стюардесса покатила мой чемодан по проходу, а я уставилась на пустое кресло: я могла поклясться, что брала место у окна. Перепроверив свой посадочный талон и номера сидений на багажной полке, я наклонилась и сказала своему соседу-пассажиру:

– Простите, вы, кажется, заняли мое место.

Мужчина читал «Уолл-стрит джорнал», но опустил газету и выпятил губы, будто у него было право капризничать, притом что он присвоил мое законное место. Только через несколько мгновений я оторвала взгляд от его выпяченных губ и оглядела остальное лицо. У меня невольно отвисла челюсть, а пухлые губы вора самолетных кресел изогнулись в самодовольной улыбке.

Я заморгала в надежде, что мне мерещится от усталости.

Нет, не мираж.

В воздухе не растаял.

Бр-р-р!

Я помотала головой.

– Что за бред?

– Какая приятная встреча, Фифи!

Ну уж нет. Вот нет, и все! За последнее время мне и без того дерьма хватило. Я сплю и вижу сон.

Вестон Локвуд!

Столько самолетов, столько пассажиров – как, черт побери, меня угораздило попасть в соседи к этому типу? Очередная насмешка судьбы?

Я огляделась, ища, куда пересесть. Разумеется, все места были заняты. Стюардесса, недовольная тем, что пришлось катать мой чемодан, подошла снова, уже не на шутку раздраженная.

– У вас какая-то проблема? Мы ждем, когда вы сядете и пристегнетесь, чтобы можно было отъехать от терминала.

– Да, у меня проблема – я не могу здесь сидеть. У вас есть другое место? Где угодно?

Стюардесса уперлась руками в бока.

– Это единственное свободное кресло в самолете. Вы должны немедленно сесть, мисс.

– Но…

– Если вы не сядете, мне придется вызвать охрану.

Я взглянула на Вестона. Наглец ухмылялся.

– Вставай! – рявкнула я. – Я буду сидеть у окна, я за это место платила!

Вестон перевел взгляд на стюардессу и сверкнул мегаваттной улыбкой.

– Она в меня влюблена с пятого класса. Это ее способ проявлять свою привязанность. – Подмигнув, он поднялся и королевским жестом указал на кресло: – Уступаю тебе мое место.

Я так прищурилась, что глаза превратились в щелочки.

– Отойди и дай пройти.

Постаравшись не коснуться Вестона, я, шумно отдуваясь, уселась у окна, затолкала сумку под переднее кресло и пристегнулась.

Стюардесса немедленно начала предполетный инструктаж, и терминал за окном медленно поехал назад.

Мой обнаглевший сосед нагнулся ко мне:

– Хорошо выглядишь, Фиф. Сколько лет-то прошло?

Я вздохнула.

– Слишком мало, раз ты снова сидишь рядом со мной.

Вестон ухмыльнулся.

– По-прежнему притворяешься, что я тебе не нравлюсь?

Я вытаращила глаза:

– А у тебя остались какие-то иллюзии?

К сожалению, когда глаза вернулись в свои орбиты, я хорошо рассмотрела негодяя, которого презираю всю жизнь. Надо же, как этот урод похорошел! Вестон Локвуд был смазливым подростком, но мужчина, сидевший рядом со мной, выглядел просто красавцем. Мужественный квадратный подбородок, римский нос, большие наглые глаза цвета аляскинских ледников, контрастировавшие с темным загаром (морщинки в уголках глаз отчего-то показались мне чертовски сексуальными). Полные губы окружала суточная щетина, и темным волосам не помешали бы ножницы парикмахера, но вместо того, чтобы производить впечатление неопрятности, стиль Вестона Локвуда откровенно посылал подальше корпоративный мир аккуратных прилизанных стрижек. В принципе, он не мой тип, однако разглядывание этого поганца заставило меня задаться вопросом, чем так хорош «мой» тип.

Жаль, что он законченный негодяй – и Локвуд. Впрочем, это тавтология, ибо быть Локвудом автоматически означает быть негодяем.

Я уставилась на спинку переднего кресла, чувствуя на себе взгляд Вестона. Когда у меня кончилось терпение, я фыркнула и развернулась к нему:

– Ты так и будешь сверлить меня глазами до Нью-Йорка?

У него дернулся уголок губ.

– А что, есть на что посмотреть.

– Ну и флаг в руки, а у меня работа!

Дотянувшись до сумки под сиденьем, я подняла ее и поставила себе на колени, намереваясь до Нью-Йорка назубок выучить историю отеля «Герцогиня», но спохватилась, что ноутбука в сумке нет. Я его убрала в передний карман чемодана, рассчитывая запихнуть вещи на багажную полку. Отлично. Теперь ноутбук попал в багажное отделение, то есть шансы, что он долетит до Нью-Йорка в целости и сохранности, сводятся к нулю. И вообще неизвестно, найду я его по прилете или нет… И чем прикажете заняться в полете? С утра совещание с юристами «Герцогини», а я абсолютно не готова! Черт, теперь еще не спать полночи, чтобы ознакомиться с материалами, когда я наконец окажусь в гостинице…

Прелестно.

Лучше не бывает, мать вашу.

Чем, как обычно, сходить с ума, я решила предаться долгожданному отдыху, раз ночной сон мне не светит. Закрыв глаза, я попыталась расслабиться, когда самолет пошел на взлет, но мысли о сидящем рядом мужчине не давали покоя.

Господи, как я его презираю!

Вся моя семья ненавидит Локвудов.

С самого детства, сколько я себя помню, мы были как Хэтфилды и Маккои[1] – кровная вражда между нами тянулась со времен наших дедов, притом что вращались мы в основном в одних социальных кругах. Вестон и я ходили в одну частную школу, часто видели друг друга на благотворительных вечерах и всяких тусовках и даже имели общих друзей. Особняки наших родителей в Верхнем Вест-Сайде располагались почти по соседству, но мы, в поддержание традиции, держались друг от друга подальше.

Кроме одного раза.

Одной огромной, ужасной ошибки в виде, гм, ночи.

Потом я сделала вид, что ничего не было.

И мне почти удалось убедить себя в этом.

Вот только изредка, когда свистел какой-нибудь озверевший рак на горе, та ночь всплывала в памяти. Это бывало нечасто, но уж когда всплывала…

Впрочем, ладно. Я медленно задышала, очищая мысли и прогоняя воспоминания.

Сейчас об этом следовало думать меньше всего.

Но как, черт побери, он вообще оказался в этом самолете?

Насколько я знала, Вестон жил в Вегасе и управлял сетью локвудовских отелей на юго-западе страны (только не подумайте, что я наводила о нем справки!), поэтому вероятность терпеть его присутствие до самого Нью-Йорка стремилась к нулю. Я не была на Восточном побережье уже шесть лет, однако нате вам – сидим рядышком и летим одним рейсом…

Черт побери!

Мои глаза широко распахнулись.

Только не это. Хоть бы я ошиблась!

Я повернулась к Вестону:

– Стоп, а зачем это ты намылился в Нью-Йорк?

– Угадай, – ухмыльнулся он.

Боясь поверить своей догадке, я ухватилась за последнюю надежду:

 

– Семью проведать?

Он покачал головой, сохраняя высокомерную улыбочку.

– Город посмотреть?

– Не-а.

Закрыв глаза, я привалилась к спинке кресла.

– Твоя семейка назначила тебя временным управляющим в «Герцогиню».

Вестон дождался, пока я открою глаза, и нанес решающий удар:

– Сдается мне, наше тесное общение продлится дольше, чем эти несколько часов.

Глава 2

София

– Не сюда, Фифи.

Я вышла из лифта на четвертом этаже – и едва не наткнулась на ходячее совершенство.

– Локвуд, иди к черту!

Он вошел в лифт, откуда я только что вышла, и придержал двери.

– Ну, пробегись, если хочется. В четыреста двадцатой никого нет.

Я обернулась.

– Почему?

– Совещание перенесли в офис адвокатши «Герцогини», в Утюге[2].

Я фыркнула.

– Не морочь мне голову! Мне никто об этом не сказал. Почему совещание перенесли туда?

– Понятия не имею. Доберемся – узнаем. – Вестон отпустил кнопку и отступил в кабинку. – Я поехал. Начало в девять, а трафик сейчас просто адский.

Я оглянулась на комнату для совещаний. Оживления у двери решительно не наблюдалось. Вздохнув, я зашла обратно в лифт. Вестон стоял у дальней стенки, но едва дверцы закрылись, сделал шаг вперед.

– Ты чего?

– Ничего.

– Ну и отступи обратно, не стой так близко.

Вестон фыркнул и не двинулся с места. Меня бесило, что я невольно отметила, как хорошо он пахнет – дразнящим ароматом дуба, чистотой, кожей дорогого ремня. Чертовы дверцы не открывались целую вечность. Едва они разъехались, я стрелой вылетела из лифта и пустилась через вестибюль к выходу, не оглядываясь.

Через сорок минут, попытавшись доехать на такси, но не продвинувшись больше чем на полквартала за десять минут, поэтому добравшись на метро с двумя пересадками (в жуткой духоте и одуряющем аромате свежей мочи), я вбежала в лобби Утюга.

– Не подскажете, на каком этаже «Бартон и Филдс»? – спросила я на ресепшене.

– На пятом. – Клерк показал на длинную очередь: – Сегодня у нас работает только один лифт.

Я уже опаздывала и не могла ждать, поэтому только и спросила:

– Лестница где?

Преодолев на каблуках высотой четыре дюйма пять очень длинных пролетов, я подошла к двойным стеклянным дверям юридической фирмы, обслуживающей отель «Герцогиня». Секретарша кому-то помогала, передо мной ожидали очереди два человека, поэтому я успела проверить мобильный. Я очень надеялась, что начало совещания отложили, раз встречу перенесли, не уведомив меня. С другой стороны, как бы они мне сообщили? Да и Вестон, наверное, только что сюда добрался. Когда наконец подошла моя очередь, я сказала секретарше:

– Здравствуйте, я София Стерлинг, у меня совещание с Элизабет Бартон.

Секретарша покачала головой.

– Миз Бартон сейчас в другом районе города. На какое время у вас встреча?

– Наше совещание действительно было назначено в отеле «Герцогиня», но его перенесли сюда.

Брови секретарши сошлись на переносице.

– Я видела, как миз Бартон уходила, как раз когда я утром пришла на работу, но позвольте мне уточнить. Может, она вернулась, пока я уходила пить кофе… – Она нажала несколько кнопок на клавиатуре и послушала через гарнитуру, прежде чем сняла ее и сказала: – Не отвечает. Одну минуточку, я посмотрю в кабинете и в переговорной…

Через несколько минут секретарша вернулась из недр коридора вместе с женщиной в деловом костюме.

– Здравствуйте, я Серена, помощница миз Бартон. Ваша встреча сегодня в отеле «Герцогиня», комната четыреста двадцать.

– Нет-нет, я только что оттуда. Совещание перенесли сюда.

Серена покачала головой.

– Простите, но вам кто-то дал неверную информацию. Я только что звонила Элизабет на мобильный, совещание началось почти час назад.

Волна жара поднялась во мне от пальцев ног до корней волос. Черт, я убью этого сукина сына!

* * *

– Простите, задержалась, – объявила я, входя.

Женщина, сидевшая во главе длинного стола – должно быть, Элизабет Бартон, главный юрисконсульт отеля, – взглянула на наручные часы. Ее лицо было суровым.

– Может быть, кто-нибудь из тех, кто пришел вовремя, любезно введет вас в курс дела по всему, что вы пропустили. – Она встала. – Давайте прервемся на десять минут, а когда мы вновь вернемся к обсуждению, я отвечу на все вопросы.

– Я буду счастлив восполнить пробелы мисс Стерлинг, – Вестон просиял.

Поблагодарив его, Элизабет Бартон с двумя мужчинами, которых я никогда не видела, встала и вышла, оставив меня с Вестоном. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не психануть – по крайней мере, пока юристы не скрылись за дверью. Вестон поднялся с таким видом, будто он тоже не прочь сбегать на перерыв.

Ну нет, черта с два он так легко отделается!

Я встала в дверях, преградив ему путь.

– Ты скотина!

Он с самодовольной ухмылкой застегнул пиджак.

– А еще в Уортоне училась! В любви и на войне все средства хороши, Фифи.

– Прекрати меня так называть!

Вестон снял воображаемую ниточку с рукава своего ультрадорогого пиджака.

– Хочешь, чтобы я восполнил пробелы в твоих сведениях?

– Конечно, хочу, идиот! Это по твоей вине меня здесь не было!

– Без проблем. – Он сложил руки на груди и принялся разглядывать свои ногти. – За ужином.

– Я не пойду с тобой ужинать.

– Значит, нет?

– Нет!

– Как угодно, – он пожал плечами. – Я лишь пытаюсь быть джентльменом. Если ты предпочитаешь сразу в номер, я согласен.

Я недоверчиво гоготнула:

– Ты не обалдел?

Он наклонился ко мне. Так как я стояла у двери, отступать мне было некуда, но и вздрагивать, к его радости, я не собиралась. Поэтому я не дрогнув стояла перед идиотом, который по-прежнему замечательно пах, а он сказал мне на ухо:

– Ты же помнишь, как хорошо нам было вместе. Лучший секс из ненависти, какой у меня был.

Я процедила сквозь зубы:

– А иной секс тебе никогда и не доставался. Нормальным женщинам ты понравиться не можешь.

Он выпрямился и подмигнул.

– Зафиксируй эту злость. Скоро мы ее пустим в дело.

* * *

К восьми вечера мне смертельно хотелось выпить – день выдался бесконечный.

– Я могу заказать еду здесь или нужно сесть за столик? – спросила я бармена в ресторане отеля.

– Нет, можете и в баре заказать. Сейчас я принесу вам меню.

Бармен исчез, а я забралась на высокий стул, вытащила из своего баула блокнот и принялась записывать все, что говорил мой отец последние двадцать минут. Причем «говорил» – это слабо сказано: он буквально орал, когда я ответила на его звонок. Даже не поздоровался, сразу начал метать громы и молнии, выкрикивая вопрос за вопросом – сделала ли я то, сделала ли я это, причем не давал мне вставить слово.

Отец был уязвлен до глубины души, когда дедушка назначил меня управляющей «Герцогиней». Папаша предпочел бы видеть на этой должности моего сводного брата Спенсера. Не потому, что он компетентнее (за пожертвования Лиге Плюща они любого примут), просто Спенсер – папина марионетка.

Поэтому, когда на экране высветилось имя Скарлетт, я с облегчением отложила ручку, воспользовавшись возможностью перевести дух.

– У тебя сейчас час ночи? – уточнила я.

– Да, и я выжата как лимон.

Я улыбнулась. Моя подруга Скарлетт – британка до мозга костей, и я обожаю ее выражения вроде «выжата как лимон», «панталончики» и «рукоять».

– Ты не представляешь, как мне хотелось услышать твой ужасный акцент!

– Акцент?! Я говорю на литературном английском языке, дорогая, а ты изъясняешься на наречии Квинса, этого кошмарного боро между Манхэттеном и Лайт-Айлендом.

– Лонг-Айлендом.

– Как угодно.

Я засмеялась.

– У тебя все нормально?

– О, взяли новую сотрудницу. Я надеялась, что она станет возможной заменой тебе как моей единственной подруге. Но в выходные мы пошли в кино, и она явилась в легинсах, через которые проступали очертания ее трусов…

Я с улыбкой покачала головой:

– Вот ужас ужасный. – Скарлетт работала в модной индустрии, и по сравнению с ней Анну Винтур можно было счесть толерантной к модным огрехам особой. – Значит, незаменимые все-таки есть?

– Выходит, что есть. Неужели Нью-Йорк тебе уже наскучил и ты решила вернуться в родной Лондон?

Я усмехнулась.

– Нью-Йорк уже двадцать шесть часов испытывает мое терпение.

– Как новая работа?

– Ну, в первый же день я опоздала на совещание с юристом отеля, потому что представитель семьи, владеющей второй половиной гостиницы, отправил меня к черту на рога.

– А это не та самая семья, основатель которой полвека назад чпокал владелицу этого отеля, которая одновременно оказывала знаки внимания твоему деду?

– Да. – Я рассмеялась, хотя там ситуация была несколько сложнее. Полвека назад мой дед Август Стерлинг вместе с верными друзьями Оливером Локвудом и Грейс Коупленд открыл гостиницу. Как гласит семейная легенда, дед влюбился в Грейс и они объявили о помолвке в канун Нового года, но в день венчания Грейс у алтаря объявила моему деду, что не выйдет за него, потому что любит еще и Оливера Локвуда. Не в силах отдать предпочтение одному из них, она не решилась связать себя узами брака, потому что замужество требует посвятить сердце одному мужчине, а ее сердце, дескать, не обладает такой опцией.

Дед с Локвудом боролись за Грейс не один год, но ни одному не удалось похитить половинку ее сердца у соперника, и в конце концов каждый пошел своей дорогой. Мой дед и Оливер Локвуд превратились в непримиримых соперников и посвятили жизнь созданию собственных гостиничных империй, вылезая из кожи вон, чтобы превзойти друг друга, а Грейс сосредоточилась на одном отеле класса люкс. Все трое добились завидных успехов: Стерлинги и Локвуды являются владельцами двух крупнейших сетей гостиниц в Соединенных Штатах, а «Герцогиня» со своими великолепными видами на Центральный парк за полвека превратилась в один из самых престижных эксклюзивных отелей в мире, ни в чем не уступая «Временам года» и «Плазе».

Три недели назад, когда после долгой борьбы с раком Грейс Коупленд скончалась, моя семья с легким шоком узнала, что она завещала по сорок девять процентов отеля моему деду и Оливеру Локвуду. Оставшиеся два процента она отписала благотворительному фонду, который незамедлительно выставил акции на аукцион. Заветные проценты достанутся той семье, которая предложит больше, и превратят Спенсеров или Локвудов во владельцев контрольного пакета в пятьдесят один процент.

Грейс Коупленд так и не вышла замуж, и ее последняя воля напоминала эффектную развязку древнегреческой трагедии, хотя непосвященные сочли бы безумием оставлять отель стоимостью сотни миллионов долларов двум старикам, которые пятьдесят лет не разговаривают друг с другом.

– Твоя семейка сумасшедшая, – сообщила мне Скарлетт. – Ты согласна?

– Целиком и полностью, – подтвердила я.

Мы поговорили немного о ее последнем кавалере и планах на отпуск, и Скарлетт со вздохом призналась:

– Кстати, я звоню сказать тебе одну новость. Ты сейчас где?

– В гостинице. В отеле «Герцогиня», половиной которого теперь владеет моя семья.

– У тебя в номере есть алкоголь?

Я нахмурилась.

– Конечно, но я не в номере, а в баре. А что?

– Тебе понадобится клюкнуть после того, что ты услышишь.

– Насчет чего?

– Насчет Лиэма.

Лиэм – это мой бывший. Начинающий драматург из Западного Лондона. Мы расстались месяц назад, и, хотя что ни делается, все к лучшему, звук его имени отдался у меня в груди болезненным эхом.

– А что с ним?

– Я его сегодня видела…

– Ну?

– Взасос целовавшимся с Мариэль.

– С какой еще Мариэль?

– По-моему, мы с тобой знаем только одну Мариэль.

Да ладно!..

– С моей кузиной Мариэль?!

– Представляешь, какая дрянь?

Я почувствовала во рту желчную горечь. Как она могла? Мы же так хорошо общались, пока я жила в Лондоне!

– Это еще не все.

– Ну-ну?

– Я спросила общую знакомую, сколько они уже это самое, так она ответила – с полгода.

Меня замутило. Три или четыре месяца назад, когда у нас с Лиэмом все только начало разлаживаться, у него в машине на заднем сиденье я нашла красный тренчкот «Бёрберри». Он сказал, что это оставила его сестра. Тогда мне и в голову не пришло, что у Мариэль тоже имеется красный тренчкот…

 

Наверное, я очень долго молчала, потому что Скарлетт осторожно спросила:

– Ты меня слушаешь?

Я шумно выдохнула.

– Да.

– Мне очень жаль, Софи. Но я рассудила – лучше тебе знать, чтобы ты не расстилалась перед этой шлюхой.

А ведь я хотела отсюда позвонить Мариэль. Хорошо, времени не было.

– Спасибо, что ты мне сказала.

– Я всегда на твоей стороне.

Я грустно улыбнулась.

– Знаю. Спасибо, Скарлетт.

– Но хорошая новость у меня тоже есть.

Мне уже не верилось, что меня что-то способно развеселить.

– Какая?

– Я уволила одну из моих старших редакторов – выяснилось, что она затирала некоторых дизайнеров из-за их этнической принадлежности…

– И это твоя хорошая новость?

– Не совсем. Хорошая новость в том, что на ней была масса поручений и мне пришлось взвалить их на себя…

– По-моему, ты слабо знакома с понятием хорошей новости, Скарлетт.

– Я же не успела сказать, что одно их этих дел – репортаж о модном показе в Нью-Йорке через две недели!

Я встрепенулась:

– То есть ты прилетишь в Нью-Йорк?

– Вот именно! Так что забронируй мне номер в твоем непомерно дорогом отеле, которым вы обязаны члену твоего дедули. Даты я тебе позже сброшу.

Мы попрощались. Бармен подал мне меню.

– Мне пока водки с клюквенным соком, пожалуйста.

– Сию минуту.

Когда он вернулся, чтобы принять заказ, я машинально назвала салат, но не успел бармен отойти, как я его остановила:

– Постойте, можно поменять?

– Разумеется. Что прикажете?

К черту калории!

– Принесите мне чизбургер – с беконом, если есть. И салат коулслоу. И еще жареную картошку.

Он улыбнулся.

– Тяжелый день?

Я кивнула.

– Водку оставляем.

Водка с клюквой пошла на удивление гладко. Я сидела у бара, перечитывая гневные советы, которыми меня окатил папаша, думала, как двоюродная сестрица Мариэль путалась с Лиэмом за моей спиной, и медленно закипала от злости. Непроизвольной реакцией на сообщение Скарлетт стала обида, но где-то между первой и второй стопками водки обида переплавилась в бешенство.

Папаша может идти к чертям – я работаю на деда точно так же, как и он.

У Мариэль дешевые наращенные волосы и писклявый гнусавый голос.

В задницу Мариэль.

Лиэм? А пошел он дальше всех. Я полтора года жизни потратила на этого Артура Миллера в кардигане, и знаете что? Пьесы Лиэма миллеровским и в подметки не годятся. Слишком пафосные, совсем как их автор.

Я залпом махнула полстопки водки. Ну что ж, события, похоже, достигли дна. Теперь жизнь обязана начать налаживаться.

Однако не прошло и нескольких секунд, как снизу постучали: на соседний барный стул свой зад пристроил Вестон Локвуд.

– Привет, Фифи!

* * *

– Гляжу, последние двенадцать лет тебя сильно помотали.

Вестон заказал лимонную воду с газом и беззастенчиво пялился на меня, хотя я упорно глядела перед собой, подчеркнуто игнорируя его присутствие.

– Иди на фиг, Локвуд.

– А я жил в свое удовольствие – спасибо, что поинтересовалась. После школы – Гарвард, хотя ты наверняка в курсе. Магистратуру по деловому администрированию окончил в Колумбийском универе и начал работать в семейном бизнесе. Сейчас я уже вице-президент.

– Ой-ей-ей, мне восхищаться, что ты по блату получил солидную должность?

Он улыбнулся.

– Зачем, ты можешь восхищаться многим другим. Ты же помнишь, как я выглядел обнаженным, а, Фиф? Я очень похорошел с восемнадцати лет. Как будешь готова, пойдем ко мне в номер, дам посмотреть.

Я повернулась к нему и смерила нехорошим взглядом.

– По-моему, ты забыл нечто важное, что тоже имело место за двенадцать лет. У тебя явно была серьезная травма башки, раз ты живешь в мире фантазий и не в состоянии считывать эмоции окружающих.

Улыбаться этот гад не перестал.

– Если леди горячится, значит, она старается скрыть свои истинные чувства.

Я даже застонала от бессилия и бешенства.

Подоспел бармен с моим заказом.

– Что-нибудь еще прикажете?

– Большой баллон репеллента от тараканов!

Бармен огляделся:

– Как тараканы? Где?!

Я махнула рукой.

– Простите. Нигде. Нет тараканов. Это я попыталась сострить.

Вестон сочувственно поглядел на бармена.

– Мы только учимся острить. Ей еще многое предстоит освоить.

Бармен юмора не понял, но счел за лучшее уйти. Пока я брала себе кетчуп, Вестон украл у меня ломтик жареной картошки с тарелки.

– Не трогай мою еду! – осадила я его взглядом.

– Тут еды на пятерых. Ты реально все это съесть собралась?

– Ты на что намекаешь?

– Ни на что, просто куда столько мяса такой мелкой фигурке… Хотя ты любишь побольше мяска, – ухмыльнулся он. – Двенадцать лет назад точно любила.

Я вытаращила глаза и, взяв с тарелки чизбургер, запустила в него зубы, вдруг почувствовав волчий голод. Поганец рядом со мной явно нашел зрелище завораживающим.

Я прикрыла губы салфеткой и сказала с полным чизбургера ртом:

– Перестань пялиться, как я ем.

Он, что неудивительно, и не подумал перестать. За полчаса я смела все, что было на тарелке, и с жадностью выпила еще водки. Вестон все порывался завести светский разговор, но я его обрывала. Мой мочевой пузырь начал подавать сигналы бедствия. Не желая балансировать над унитазом с гигантской сумкой, ноутбуком и планингом, я нехотя попросила поганца присмотреть за вещами.

– Охотно буду охранять твое барахлишко.

Я снова выразительно на него поглядела, встала и покачнулась. Похоже, я опьянела сильнее, чем мне казалось.

– Эй, ты поосторожнее. – Вестон подхватил меня под локоть и удержал. Его рука была теплой, сильной и… Боже, я точно перепила, раз в голову лезут такие мысли.

Я вырвала локоть из его хватки.

– Подумаешь, каблук подвернулся! Я в порядке. Пригляди за вещами.

В туалете я облегчилась и вымыла руки. Взглянув в зеркало, заметила, что под глазом размазалась тушь. Стерла лишнее и поправила волосы – по привычке, я вовсе не собиралась прихорашиваться ради Вестона Локвуда.

Когда вернулась к бару, мой заклятый враг чем-то отвлекся, для разнообразия оставив меня в покое. Я присела, обратив внимание, что передо мной стоит новая порция спиртного.

– Шугаринг, значит? – протянул Вестон, не глядя на меня. – А чем он отличается от обычной депиляции?

Я сморщилась.

– Чего?

Он потыкал пальцем в какую-то книжку, раскрытую перед ним на стойке.

– А сахар съедобный? Ну, когда тебя отполируют в лучшем виде, можно и слизать? Или он с химикалиями?

Я подалась к нему, разглядывая, что он там читает. Глаза сами собой полезли из орбит.

– Сейчас же отдал сюда! Ну ты и скотина!

Этот поганец взял мой ежедневник и не стесняясь его листал. Я схватила ежедневник, и Вестон выставил вперед руки.

– Неудивительно, что ты психованная, – у тебя месячные через несколько дней. Ты майдол пробовала? Реклама все уши прожужжала…

Я затолкала планинг в сумку и замахала бармену, гаркнув не своим голосом:

– Можно счет?

Бармен подошел.

– Записать на ваш номер?

Забросив ремень баула на плечо, я встала.

– Нет. Лучше запишите-ка на счет номера этого засранца, – я показала большим пальцем на Вестона. – И прибавьте от меня сотню чаевых.

Бармен взглянул на Вестона и пожал плечами.

– Без проблем.

Фыркнув, я пошла к лифтам, не дожидаясь мистера Совершенство и не заботясь, нравится ему платить по счету или нет. Я нетерпеливо тыкала пальцем в кнопку вызова. Алкоголь немного уменьшил мой гнев, но теперь ярость стремительно возвращалась, намереваясь взять реванш. Меня так и тянуло запустить чем-нибудь тяжелым.

Сперва в Лиэма.

Затем в папашу.

И в этого гада Вестона – два раза!

К счастью, дверцы лифта разъехались прежде, чем я выместила бешенство на каком-нибудь безвинном постояльце отеля. Я стукнула по кнопке восьмого этажа, гадая, есть ли в мини-баре вино.

– Да что за фигня? – Я вдавила кнопку еще раз. Кнопка светилась, но кабина стояла на месте. Я нажала в третий раз, и дверцы наконец двинулись навстречу друг другу, но встретиться им помешал ботинок.

Мужская туфля с перфорированным мыском.

Дверцы снова разъехались, открыв сияющую физиономию Вестона.

Кровь во мне закипела.

– Ей-богу, Локвуд, если ты сюда зайдешь, я за себя не отвечаю. Шутки кончились.

Он все-таки вошел в лифт.

– Да ладно тебе, Фифи! Что случилось? Я же просто дурачусь. Юмора не понимаешь?

Про себя я сосчитала до десяти – не помогло. Да пошло оно все в задницу! Он хочет спровоцировать меня на истерику? Ну, он ее сейчас получит. Дверцы наконец закрылись, я повернулась и пошла на Вестона, загнав его в угол. При виде моего лица он все-таки проявил благоразумие и слегка занервничал.

– Ах, ты хочешь знать, что случилось? Я тебе скажу, что случилось. Отец думает, что я ни на что не годна, потому что у меня нет причиндалов, болтающихся между ног. Мужчина, на которого я потратила полтора года жизни, изменял мне с одной из моих кузин – прямо семейная традиция какая-то! Я ненавижу Нью-Йорк. Я презираю семейство Локвудов. А ты решил, раз у тебя большой член, тебе все позволено?! – Я отчеканила, тыча пальцем ему в грудь при каждом слове: – Я! Устала! От! Мужчин! От отца! От Лиэма! От тебя! От всех дебилоидов до единого! Оставь меня в покое, сукин ты сын!

Выдохшись, я отвернулась, ожидая, что двери вот-вот откроются, но, взглянув на кнопочную панель, поняла, что мы еще не начинали движения. Прекрасно, мать вашу, просто лучше некуда! Я остервенело застучала по нужной кнопке, потом закрыла глаза и принялась глубоко дышать, чтобы успокоиться. На третьем вздохе я почувствовала сзади тепло тела Вестона – он подошел почти вплотную – и продолжила пытаться его игнорировать.

Но поганец источал будоражащие флюиды.

Как ему это удается? Какой одеколон держится сколько, уже двенадцать часов? После того как он заставил меня побегать сегодня утром, от меня, наверное, разило как от бомжа… Меня положительно бесило, что от этого паразита Локвуда веяло так головокружительно и сексуально.

Он придвинулся еще ближе, и его дыхание защекотало мне шею.

– Значит, – хрипло прошептал он, – ты находишь, что у меня большой член?

1Герои одноименного американского мини-сериала (здесь и далее примечания переводчика).
2Небоскреб на Манхэттене, получивший прозвище из-за своеобразной формы.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru