Виктор Алдышев
Возвращение
Часть 1
Глава 1: Разведка боем
1.
Над головой грохотали залпы крупнокалиберных орудий. При каждом затылок майора Дмитрия Бестужева обдавало горячей волной.
Учёные работали прямо в яме. Приходилось придерживать мутанта руками, зажимы на операционном столе могли отказать в любой момент. Панель над батарейным отсеком проломилась при падении, и острый край вышиб внутренности. Так что функционировала только половина устройств.
Но диагностическая консоль работала. Дмитрий, упираясь локтём в огромную тварь, успевал смотреть на показания. Дисплеи отображали данные с медицинских сенсоров.
– В стороны! – приказал майор, чтобы брызги крови не попали людям в лица, и парни в тот же момент отвернулись от стола.
Бестужев выстрелил в упор в бок мегистотерия. Жуткий рёв монстра не заглушила даже канонада. Он ослабил сопротивление, и майор вогнал наконец шприц с ядерной дозой анестетика в его шейную вену:
– Так, мне нужен позвоночник с БПУ, кусок кожи и язык с железой. Всё, что успеем!
Команда учёных облепила мутанта устройствами извлечения образцов.
– Позвоночник без повреждений не достанем, – успел сказать старший лейтенант Паша Третьяков – первый помощник главного учёного, прежде чем Дмитрий сам это понял.
Не работали устройства пункции операционного стола. Штативы с элекроскальпелями плотно сидели внутри гнезда.
Над головами людей небо рассекли огненные полосы со шлейфами дыма – полетели снаряды. Артиллерия вела огонь, сдерживая вторую волну мегов, пробивающихся от улья к позиции учёных.
В яму спрыгнул командир десантников капитан Костя Багиров:
– Так, сухари, отходим!
– Пока не можем, – бросил Дмитрий. – Техники ушли?
– Да, только что.
– Пусть возвращаются.
– А, чёрт! – Костя быстро связался со взводом огневой поддержки: – «Вишня», дежурный техник остался?
– Да, у нас! – прорвался сквозь грохот ответ.
– Быстро к нам!
– Есть… – спустя мгновение из наушника донеслось: – Лейтенант, на точку В1, быстро! Прикрыть лейтенанта!
Это с позиции РСЗО «Град» к месту работы учёных побежал техник.
– Вызвал! – крикнул Костя Дмитрию. – Времени мало, меги в пятистах метрах. Всё, заканчивай!
– Не без образцов.
– Майор Бестужев, сейчас же…
Дмитрий отвлёкся на секунду, чтобы убить взглядом любого, кто попытается оторвать его от работы:
– Это бета-особь! Без образцов не уйдём!
– Чёрт, сухарь учёный… – Костя вставил новую обойму в автомат. – Ты как всегда, блин. Быстрее давай!
По опыту знал, что с руководителем группы спорить бесполезно. Если Бестужев сказал, что не уйдёт, значит, можно только вынести, но для этого придётся вырубить. А это тоже нелегко!
Майор высокого роста, жилистый, выносливый и ко всему прочему спец в рукопашном бое. Последняя попытка убрать его с поля силой закончилась для Багирова ушибом челюсти. При том, что сам был такого же роста, как Бестужев и шире его в плечах. И моложе. Пусть всего на три года, но всё равно – Бестужев в твои тридцать пять его сделал.
В яму спрыгнула молодая женщина крепкого телосложения в шлеме, с автоматом и сумкой техника за спиной. Потратила секунду, чтобы вдохнуть воздуха после быстрого бега и выдала:
– Лейтенант Лазарева по вашему приказанию…
– Анна, сможете запустить пункционный сектор? – не отвлекаясь от работы, спросил Дмитрий.
Он уже по локоть залез обеими руками в пасть мутанта, пытаясь достать до основания языка.
– А-а… – буква была протянута лейтенантом очень неуверенно.
Костя взглянул на неё. У Лазаревой и без того была светлая кожа, а сейчас Анна побледнела до синюшного оттенка, глядя на мутанта, которого заживо разделывали четверо биологов. Явно испытала тошноту, потому что резко выдохнула, сглотнула и прошептала:
– Боже ж мой…
– Попробуйте! – Дмитрий так и не повернулся. – Нам надо всего три минуты работы.
Лейтенант собралась, опустилась на четвереньки, проползла между ног Бестужева и Третьякова к пробитому батарейному отсеку, повозилась там секунд десять, выползла обратно, раскрыла сумку, извлекла портативную заряжающую батарею. Наверх старалась не смотреть.
Над головами, уже совсем близко, раздался рёв. Десантники взвода Багирова, державшие оборону у воронки взрыва, в которой работали учёные, спрыгнули в неё, прижимаясь к косым стенкам.
– Капитан! Подошли на сто метров! – крикнул сержант Андрей Никитин, быстро меняя обойму. – Наверху оставаться нельзя!
Любая из этих тварей могла преодолеть два десятка метров одним прыжком. Так что до ямы им всего три, четыре толчка от земли.
– Мы уходить-то собираемся? – Роман Конев протёр ладонью лицевую часть шлема.
Пыль поднималась от разрыва снарядов и ложилась на толстый пластик плотным слоем, закрывая обзор.
– Дим, заканчивай! – рявкнул Костя.
– Ещё минута!
– Чёрт, лейтенант Лазарева!.. – командир охраны учёных собрался было наорать на неё за всё ещё не работающий стол, но обернувшись, увидел, что штативы с инструментами поднялись из гнезда. Пошёл ток на этот контур.
– Аня, молодец! – высказался Костя по этому поводу и обернулся стрелять дальше.
Десантники заняли позиции наверху воронки, откуда было видно ближайшие песчаные сопки. Там мелькали серебристые спины мутантов. Они передвигались вокруг занятого людьми провала в земле, ища подход.
Дмитрий схватил голову мегистотерия и прижал его затылком к устройству. От звука мощного бура, пробившего череп, Лазарева сплюнула, пытаясь сдержать рвотный позыв.
– Почти сделали, лейтенант, – произнёс Дмитрий, бросив на неё быстрый взгляд. – Не смотрите сюда.
Сам как раз выдирал обеими руками позвоночник из тела мутанта, упираясь ногой в стол.
– Не смотрю, – хрипло прошептала Анна.
Она сидела внизу, охраняя драгоценную связку проводов и портативную батарею.
На поясе Кости ожила рация:
– Багиров! Твою мать!.. Учёные ещё там?! Уводи всех! Сейчас накроем!
– Запрашиваю вертолёт! – крикнул капитан в ответ. – Можем добраться только до точки эвакуации!
Бежать на своих двоих сейчас смысла не было. Метров сто максимум пройдут, и меги их догонят.
– Подтвердите отсутствия Альфы на поле, – это был уже голос пилота.
Вертолёт наблюдения кружил в семи километрах от места боя.
– Подтверждаю, Альфы нет! – крикнул Костя.
– Точка эвакуации А2, – раздалось немедленно, – две минуты.
Капитан обернулся к Бестужеву:
– Ты слышал? Две минуты!
Дмитрий отпустил пункционное устройство, сдёрнул с него конец извлечённого позвоночника со светящимся БПУ, скатал его, как ленту в рулон и сунул в контейнер.
– Образец кожи?! – крикнул он.
– Есть! – отчитался Паша, закрывая герметичную упаковку с куском снятой шкуры.
– Всё, отходим! – приказал Дмитрий. – Стол оставляем.
Лазарева выдохнула, сдёрнула провода и пихнула всё в сумку.
Бестужев бросил контейнер с позвоночником Паше:
– Неси!
Сам быстро поднял Анну за плечо:
– Вы в норме?
Он мгновение осматривал её лицо под слоем пыли. Но всего мгновение. Больше тратить нельзя.
– Да, да… – Лазарева сглотнула.
Дмитрий навесил свою сумку на плечо, схватил лейтенанта под локоть и побежал вместе с ней к Косте:
– Выводи нас!
Группа учёных под охраной десантников поднялась из воронки, и буквально через пару секунд в их спины ударила взрывная волна. Снаряды накрыли оставленную позицию. Системы залпового огня «Град» в десяти километрах от места боя были единственной причиной, по которой биологов и десантников пока не сожрали.
Впереди них, поднимая клубы пыли, садился вертолёт, а позади, прыгали через ямы монстры трёхметровой длины, высотой в холке под два метра.
Лазарева оглянулась всего на мгновение. Майор Бестужев так и тащил её за локоть, что было очень кстати сейчас. Сама она в полной амуниции и с ремонтной сумкой так быстро не бежала бы.
Среди всей массы мегистотериев выделялись две или три бета-особи – хищники, с телом почти четыре метра длиной и выше своих собратьев на голову. Серая кожа всех мутантов казалась гладкой, но при движении было заметно, как свет падает с пластины на пластину. Чешуя была гибкой и крепкой настолько, что пуля нового, разработанного специально под мегов АК-147, убивала монстров только в упор. Этой броней был покрыт даже череп, хотя прочность самого черепа с широко расставленными челюстными костями была сравнима с металлом. Двигали эту мощь два сердца размером со слоновые, что обеспечивало высокие скоростные и силовые качества мегистотериев, несмотря на их размеры.
Десантники ещё не загрузились, а над работающими лопастями вертолёта уже пролетели снаряды. В спину людей ударила взрывная волна, и всех швырнуло в салон, но Анну удержал Дмитрий. Оба упали на землю, потому что майор молниеносно пригнулся, заодно свалив женщину.
Сквозь мощный гул винтов прорвался злой голос пилота:
– «Вишня! Мать вашу, охренели?! Мы ещё на месте!
– Лейтенант, уж простите, – Бестужев поднял Анну за шкирку, несмотря на приличный вес вместе с амуницией, подбросил её в салон и запрыгнул сам.
– Все на борту! – крикнул Багиров, захлопывая за ним дверь.
Чувство резкого взлёта пощекотало живот, взрывные волны и грохот снаружи сотрясли вертолёт. Люди быстро заняли места и пристегнулись. Десантники сняли шлемы. В поле их носили в буквальном смысле от «плевка в лицо». Слюна и кровь мутанта содержала внеземные бактерии, и контакт с ними был опасен, а некоторое время назад, до разработки специальных средств дезинфекции – смертелен.
Но учёные надевали средства защиты не всегда, в них работать было неудобно. Поэтому носили с собой бактерицидные спреи. И сейчас распыляли их на лица и руки из баллончиков. Салон наполнил химический запах.
– Понеслась, – усмехнулся Костя, снимая шлем. – Собираясь на природу, не забудьте спрей от мегов. Лейтенант… – он взглянул на Лазареву, – вы как?
Багиров всегда жалел лейтенанта. В том смысле, что Анне с ними приходилось тяжело. До сих пор сидела с белым лицом. Даже шлем пока не сняла. Приходила в себя. Видимо, тошнота ещё не прошла.
Так и было. Но глядя на широкую улыбку капитана Багирова, Анна всё-таки кивнула:
– В норме.
На улыбку Кости не отреагировать было просто нельзя. Белые крепкие ровные зубы за чувственными в меру для мужчины губами радовали глаз.
Только взгляд у него был тяжёлый, но Анна давно поняла, что это просто особенность строения лица и никак не отражает характер. Кожа у Багирова была светлая, как и шевелюра, а сейчас загорела под степным солнцем, так что оттенила серо-голубые, глубоко посаженные глаза. Прямые брови располагались близко к ним, что и создавало впечатление «тяжёлого взгляда». Но на его обще-положительный настрой это не влияло.
Бестужев закончил с санитарной обработкой, убрал спрей в карман и растёр состав по лицу.
– Посмотрели друг на друга, – приказал он. – Царапины, ссадины, синяки?
Десантников не касалось, только учёных. Парни осмотрели друг друга, чтобы убедиться в отсутствии повреждений кожи. Бактерии, попавшие в кровь, требовали инъекций антибиотика.
– Лейтенант… – позвал Дмитрий.
Анна уже сняла шлем, пристегнула его к поясу и приглаживала рукой взъерошенные короткие светло-русые волосы. Расчёску давно с собой не носила, всё равно расчёсывать нечего, да и некогда.
На обращение майора Лазарева взглянула на него.
– Проверьте меня, – произнёс тот.
Бестужев при таких процедурах глаз не отводил, чем создавал неудобство. Но деваться было некуда, так что Анна внимательно осмотрела лицо майора от верха лба по линии роста чёрных с коричневым отливом волос до подбородка. Кожа была чистой, без повреждений. На чёрных ресницах и на веках ещё оставался спрей, так что и без того яркие тёмно-карие глаза Дмитрия блестели.
– Всё хорошо, товарищ майор, – кивнула Лазарева.
Бестужев ещё секунду не отводил глаз, тоже осматривая лицо Анны с крупными чертами. Этого, в принципе, не требовалось, ведь она носила на поле шлем, но Дмитрию нравились её большие серо-голубые глаза и ещё больше выразительные скулы. Сейчас можно было воспользоваться моментом, чтобы получить эстетическое удовольствие. Только не задерживаться с этим, иначе Лазарева заметит, что интерес не только практический.
Бестужев отвернулся от женщины и обвёл взглядом своих людей:
– Всё в порядке?
– Так точно, – отчиталась его группа.
– Отлично, – сказал Дмитрий, расстёгивая свою сумку. Он вытащил портативный сжигатель и протянул его Анне: – Лейтенант, сможете починить?
– Сейчас?!
– Да, прямо сейчас.
– Есть.
Пока Лазарева осматривала устройство, Бестужев продолжал раздавать в руки сидящих рядом разные вещи: портативный выделитель ДНК, компьютерный планшет, какой-то контейнер… Он достался капитану Багирову.
Анна, разобравшись, что не работает автоподжиг в камере сгорания, быстро устранила неисправность и уже протянула было устройство старшему учёному, но тот отрицательно покачал головой:
– Нет, держите напротив меня.
Оказывается, пока она была занята, майор превратил салон вертолёта в лабораторию. Все, кто был рядом, держали для него что-нибудь.
– Нет времени, – усмехнулся Дмитрий, открывая контейнер, который стоял на коленях у Кости. – Отделённая железа будет вырабатывать мутаген недолго.
И Лазарева замерла. Потому что увидела, что образец тела мутанта упакован в обычный контейнер с пластиковой крышкой.
– А-а-а… почему не в герметичном?! – выдохнула она и едва не выронила сжигатель от того, что руки свело судорогой. – Это же…
– Герметичные закончились, – отмахнулся майор. – Так, до сих пор живая.
И точно – язык в контейнере дёргался, а из мягкой белой трубки, выходящей из него сбоку, на стенки брызгало прозрачной жидкостью.
– Господи… – сглотнула Анна.
Затошнило так стремительно, что пришлось запрокинуть голову и смотреть в потолок, чтобы не видеть этой картины.
– Проблемы, лейтенант? – спросил Дмитрий.
За этот вопрос Лазаревой захотелось сунуть руку старшего учёного в сжигатель.
– Да! – резко выдала она, не опуская головы.
Багиров усмехнулся, глядя на злое выражение лица лейтенанта Лазаревой, обращённое к потолку салона, и кивнул своим:
– Пластыри из аптечек.
Парни зашевелились, передали ему пластыри. Костя быстро наклеил их на контейнер, чтобы не было видно, что творится внутри.
– Всё, лейтенант, можете опустить голову, – сказал он.
Лазарева с облегчением выдохнула:
– Спасибо, товарищ капитан. Это нарушение правил безопасности!
Последнее адресовалось уже майору Бестужеву.
– Это безопасно, – ответил тот. – Мне можете поверить. Без взаимодействия с кровью ничего не случится.
Дмитрий вынул из нагрудного кармана вакуумную систему для забора крови, закатал рукав и взглянул на женщину:
– Не бойтесь. Я бы вами не рискнул.
– Не смешно, товарищ майор! – резко осадила Анна, но больше добавить ничего не успела, потому что Дмитрий воткнул иглу себе в вену.
Одновременно достал пластиковую трубочку для взятия проб, сунул её в контейнер, собрал со стенки прозрачную жидкость и ловко оторвал зубами пробирку с набранной кровью от своей руки. Потом вставил трубочку и пробирку в портативный выделитель ДНК, который ему подставил Паша, и подождал пока кровь и мутаген сольются в устройство. Затем извлёк трубочку и пробирку и бросил точно в сжигатель на коленях у Анны. Всё за какие-то три секунды, чётко. Лазарева следила за его действиями с возмущением и восхищением.
Бестужев прирос глазами к окуляру выделителя ДНК, наблюдая инфицирование крови вживую. Картинка с внутренних камер устройства шла на планшет Паши. Тот тоже смотрел.
– Вот началось, видишь? – спросил Дмитрий.
– Ага, – Третьяков увеличил изображение цепочек ДНК на дисплее.
– Данные пишешь?
– Конечно. Наблюдаем распад кодирующего фрагмента ДНК. Всего тринадцать секунд продержался.
– Это потому что у нас всего пробирка крови, а не живой организм, – Бестужев не отрывался от наблюдения. – Нужно повторить инфицирование нервной и костной ткани. И на живом организме обязательно.
Паша отрицательно покачал головой:
– Только если на поле. Живую железу не довезём.
Язык в банке действительно сдох. Серебристая трубка, которую называли железой, была дополнительным органом при языке, и она лежала на дне, быстро уменьшаясь. Будто засыхала. Мутаген в ней уже погиб. Так же разложился образец внутри устройства извлечения ДНК.
Это было мерой биологической защиты мегистотериев – некоторые биоматериалы, отделённые от их тел, самоуничтожались буквально в течение получаса. Сохранить что-то для исследования было чрезвычайно сложно. Дольше держались кости и кожа, но и они распадались в пыль часов через двенадцать.
– А живой организм где возьмёте? – скептически спросил Костя.
Дмитрий оторвался от окуляра и взглянул на него, подняв широкие брови. Но это было лицо, выражающее скорее искушение взять в подопытные ближайшие живые организмы, нежели удивление вопросом. Капитана Багирова, например.
Тот искренне засмеялся, но Анна с недоверием отнеслась к такому ответу майора. Да чёрт его знает, это же Бестужев. Гений и человек-легенда. Если он захочет, командование отдаст ему на опыты Багирова, всех его десантников и всю базу в придачу. Захочет взвод девственниц – будет и такой.
– Не пугай лейтенанта, – заметил Костя, обратив внимание на выражение её лица.
Анна не могла справиться с напряжением, так что сидела, хмуро глядя на майора.
– Не бойтесь, лейтенант, я вас не обижу, – насмешливо пообещал Дмитрий.
Анна взглянула на сжигатель на своих коленях, подавила в себе желание всё-таки сунуть туда руку главного учёного и, наконец, тоже усмехнулась:
– Даже если захотите, вряд ли у вас получится, товарищ майор.
По салону прокатились смешки – смелая лейтенант-техник!
Дмитрий не обиделся на ответ, только кивнул.
– Я учту. Так… – он быстро сменил тему разговора и передал устройство извлечения ДНК Паше: – …это на место, язык и железу в раствор, может, что-то довезём.
– Что, сейчас? – в надежде на отрицательный ответ спросил Третьяков.
– Да, прямо сейчас.
Недовольные вздохи прокатились по салону:
– Товарищ майор, ну хоть по чаю…
– В генлаборатории будет по чаю. Может, и по бутерброду, если успеем до закрытия столовой, – обнадёжил Дмитрий.
Анна откровенно сморщилась. Самое время о еде поговорить.
Из кабины крикнули:
– Парни, база. Прибыли!
Вертолёт приземлился. Характерно стукнули о землю шасси.
Капитан Багиров встал и вручил контейнер Паше:
– Держи ваше барахло. Пойду просить дозаправку.
Пилоты открыли дверь салона автоматически из кабины. На площадке встречающий персонал пригибался от потока воздуха из-под работающих лопастей.
– Костя! – окликнул Багирова Дмитрий. – Своих ребят отпускай. Охрана не требуется.
– Аминь! – отреагировал сержант Никитин. – Спасибо, товарищ майор!
И сразу отправился к выходу, вызвав смех остальных десантников.
– Всё, Андрюха пошёл, – сказал Гриша Гурьев, неторопливо поднимаясь с места.
Гриша никогда не торопился. Самый здоровый во взводе парень лихо ускорялся только на поле. Там, где так вальяжно и метра не пройдёшь.
– Капитан? – Роман Конев даже не встал.
Никто не поверил, что на сегодня всё. Всего один рейд сделали. К тому же их командир ещё приказ не отдал. Но Багиров подтвердил:
– «Алмаз» свободен.
Парни один за другим прошли по салону к двери, похлопывая учёных по плечам:
– Держитесь, пацаны, держитесь. Биологи РХБЗ[1] нужны родине.
– Да пошли вы… – отмахнулся Паша, уже запихивая контейнер с железой в сумку.
Надо было всё нормально запаковать, чтобы по салону не валялось.
Десантники покинули вертолёт. Лейтенант Лазарева тоже пошла к выходу, держась за стенку. Ноги не держали. И от бега по пересечённой местности под огнём, и от разделанного заживо мегистотерия, и от бешеного языка в обычном контейнере. День, лучше некуда. Чёрт, больше никогда, никогда не выходить с учёными! Психи…
Костя, пропуская её, ободряюще хлопнул по плечу:
– Вы молодец, лейтенант.
Та слабо отмахнулась. А Багиров заглянул в кабину:
– Царь дозаправку просит и до штаба извоз.
– Чего у него там? Тест показал две полоски? – засмеялись пилоты.
– Давайте быстрее! – крикнул Дмитрий.
Лазарева спрыгнула с вертолёта, обернулась забрать сумку, и майор Бестужев внезапно окликнул её:
– Лейтенант!
Лазарева остановилась.
– Вернусь сегодня вечером. Привезу настоящий кофе. Будете? – спросил Дмитрий.
Анна ещё секунду раздумывала, просто от неожиданности предложения.
– Буду, – согласно сказала она, подумав: «Да кто ж откажется?»
Бестужев улыбнулся:
– Хорошо. До вечера, Нют.
Теперь Анна удивлённо приподняла изогнутые брови:
– Нют?
– Да, – кивнул Дмитрий. – Уменьшительно-ласкательный вариант. Вам идёт.
2.
Вертолёт, подняв облако пыли, оторвался от земли и спустя пару мгновений удалился от базы. Лазарева не торопилась в расположение. Села на один из ящиков с запчастями неподалёку от рабочих боксов. Сбросила наконец сумку, оружие и опустила сильные плечи.
От постоянной нагрузки, казалось, они стали стальными. Но на их ширину это не влияло. Анна оставалась худой, даже слишком. Нервы выжимали из тела все соки. Остались только сухие мышцы, натянутые на кости, как струны музыкального инструмента. Боль от постоянного напряжения играла на них музыку каждый день.
Лазарева взглянула на раскрытые ворота базы. Раз открыты, значит, возвращаются машины огневой поддержки вместе с ребятами её взвода. Вертолёт опередил их. Часовые на вышках смотрели в степь, видимо, уже наблюдая приближение КАМАЗов.
И точно, через пару минут Анна услышала шум двигателей. Три машины РСЗО «Град», прикрывавшие группу учёных, въехали на территорию базы. Притормозили, чтобы спрыгнули парень и девушка в полевой форме, и поехали на стоянку.
А двое техников направились к своему командиру. Галя Понева – рыжая девчушка двадцати пяти лет, самая молодая в команде, и парнишка постарше. В принципе, старше Лазаревой во взводе не было никого. Так что со своими тридцатью за плечами, у неё быстро развилось чувство старшей сестры по отношению к своим ребятам.
Отчего и было больно их терять. Состав группы техников из шести человек регулярно обновлялся. За три месяца во время осмотров наблюдательного периметра было захвачено уже пятеро. Захват мегами приравнивался к смерти. Так что в среднем потеря солдата-техника происходила каждые две недели.
Меги вели своё наблюдение. Стоило появиться у мачты с видеокамерами в одно и то же время, и на второй раз можно было смело ждать встречи. Люди были нужны улью. Несмотря на охрану и сопровождение огневой группы в поле, монстры всё равно нападали при любой возможности.
Техники подошли к своему лейтенанту.
– Как всегда раньше нас, – сказала Понева. – Доставка от Бестужева, похоже.
– Да, подвёз, – кивнула Лазарева.
Она вечно попадала в самое пекло – туда, куда майор Бестужев шёл сам, вёл своих людей и десантников капитана Багирова. Ещё ни один техник не работал с ними так долго. Да и всем, кроме лейтенанта Лазаревой, удавалось этого не делать. Техники занимались наблюдательным периметром, ДОСами в узлах обороны вокруг базы и оборудованием, но из шести человек технического взвода только Анна безвылазно застряла в поле с научной группой. Поэтому и возвращалась всегда вместе с ними.
Понева протянула руку за сумкой лейтенанта, лежащей на земле:
– Давай, донесу.
Предложение исходило от души. Простая человеческая помощь. Где-то внутри себя Анна сказала за это спасибо, но вздохнула и ответила:
– Не надо. Пошли на дезинфекцию.
По правилам надо было пройти санитарную обработку, медосмотр и поспать. Последнее обязательно.
Вторые сутки этого сделать не удавалось. В связи с подготовкой к операции «Хамелеон», команда учёных во главе со своим майором проводила ежедневные рейды к улью. Добирались обычно на машинах, но только до рубежа – три километра до внешних границ инопланетного образования. Вертолёты туда не подлетали никогда. В этой зоне биоустройства инерционного, электромагнитного и термо-светового удара работали в режиме постоянной боевой готовности. Там же отказывала связь из-за плотного поля помех. Так что потом, до периметра, топали пешком. По пыльной казахской степи с редкой растительностью.
Анна с техниками вошла в расположение. На входе сложили оружие, сумки, верхнюю одежду и обувь в дезинфекционный бокс и отправились по примыкающему коридору в соседнее медицинское помещение. Врач ждала их. Отдельные шприцы с дозами транквилизатора и антидепрессанта для лейтенанта Лазаревой лежали на столе.
Быстро осмотрев всех троих, врач отправила техников в жилую зону расположения, приказав как обычно вымыться с мылом, переодеться в чистое нательное белье и спать два часа. Анну оставила, чтобы сделать инъекции Тазепама и Бефола.
– Были рядом с мегом? Как себя чувствовали? – спросила она, протирая предплечье Лазаревой спиртом.
Это был стандартный вопрос.
– Страшно, – ответила Анна. – Противно. Но в пределах нормы.
Врач при этом ответе прижала пальцы к её запястью, считая пульс. Проверка на правду была обычным делом. Допускать к несению службы бойца с нестабильным психическим состоянием нельзя. А лейтенант технического взвода Лазарева была поставлена на строгий контроль ещё три месяца назад. Сразу после известия о смерти её родных и одновременной потерей двух ребят из взвода. До этого Анна была на стандартном контроле из-за подтверждённой гипнофобии и алгофобии. Но в современном мире этим никого не удивишь. Все боятся испытать ту безумную боль, что сопровождает мутацию, и все боятся спать, зная, что это может случиться с каждым.
Врач сделала уколы и наклеила пластырь:
– Всё. Не пропускайте. Один раз в сутки обязательно.
– Конечно.
Лазарева сходила за оружием и одеждой и наконец отправилась в расположение. Из рабочего бокса доносились характерные звуки работы. Трое парней технического взвода вели обслуживание базы в обычном режиме: ремонты, сборки, смазки и так далее.
Анна не заглянула к ним. Все заняты делом, нечего мешать. Она прошла мимо жилого бокса для мужчин ко второму жилому модулю, предназначенному для женского состава.
Здесь спала Галя. Лазарева старалась не создавать шума, но всё равно пока ставила оружие в шкафчик и вешала одежду, разбудила её. Понева спала очень чутко.
– Эй, приведение, – позвала она командира, приподнимая курчавую голову с подушки.
– Спи, спи… – прошептала Анна.
Галя сонно взглянула на часы на руке и зевнула:
– Чего там большой начальник, добыл что хотел?
– Добыл, – усмехнулась Лазарева.
– Да он кого хочешь добудет… – Понева потёрла ухо и упала на подушку. – Он тиран.
Галя тихо засопела.
Анна посмеялась над её словами, легла на кровать, с приятным ощущением растянулась на постели. Но только телом, а в мыслях повторялись события дня.
Встали в шесть. Два часа сборы. Долбанный хирургический стол. Сверхсложное оборудование для проведения операций в полевых условиях. И сломался, потому что его уронили. Ну, правда, в яму конечно. Метра три пролетел. Кувырком. Не удержали в руках, когда снаряд ударил в землю рядом с десантной группой.
Анна повращала стопой, потом второй, потянулась. После выхода в поле надо было спать. Но засыпали все кроме неё. Она уже несколько раз просила сменить ей лекарство, потому что то, что ей кололи, не действовало. Страх перед сном оставался страхом, и кошмары снились так же, как и всегда с начала вторжения, несмотря на нечеловеческую усталость.
По сравнению с техниками, спецназ шёл в бой налегке. А на лейтенанте Лазаревой и на ребятах её взвода всё оборудование для учёной группы. Вернее, для майора Бестужева. По его требованию они пёрли на себе столько барахла, что их самих уже пора было грузить на тележки. Майор говорил, что в поле ему может понадобиться что угодно, от пробирок до заряжающего аккумулятора, и если техники не смогут этого предоставить, порвёт лично. И надо сказать, поводов не верить ему не было.
– Чё-ё-ёрт… – вздохнула Анна, вспомнив о коротковолновых передатчиках.
Она же обещала собрать новые радары.
Пару дней назад Бестужев выдвинул теорию. В непосредственной близости от улья техника не работала. Никакие сканирующие устройства не могли увидеть, что именно находится внутри под броневым куполом. Но теория майора состояла в том, что под куполом радары работать будут. Внешняя защита улья, включающая систему активной постановки помех и электромагнитного удара, не должна распространять своё действие на внутреннее пространство сооружения.
Анна поворочалась ещё минуту и всё-таки встала. Сунула ноги в ботинки, надела тёплую кофту и, зевая, пошла в мастерскую.
Трое работающих здесь парней встретили её приветствием и вопросами:
– Здравия желаю, лейтенант. Вернулись? Как там?
– Как всегда, – усмехнулась Лазарева. – Учёные наши молодцы. Тошнит меня до сих пор. Кто с чем работает?
Она оглядела рабочие места. Надо быть в курсе, что на базе в строю, а что на ремонте. Приняв короткие доклады, Анна села за свой стол в конце мастерской. На стенке сбоку от неё, среди множества рабочих схем и чертежей висел цветастый рекламный плакат кофе. Были изображены зёрна, рассыпанные вокруг кружки с напитком, от которого поднимался пар. Обыкновенные вещи из прошлого и редкие ценности настоящего. Лазарева смотрела на плакат секунду, потом отвернулась, протёрла влажной салфеткой стол и окинула взглядом аккуратно расставленные в форму звезды полусобранные радары.
Эта форма вызывала хорошие ассоциации. Напоминала о непобедимой армии. Так что Анна рисовала звезду поменьше красным маркером у себя на запястье. На удачу в бою. Сегодня тоже нарисовала. Перед тем как побежать под огнём к месту работу учёных.
Лейтенант широко зевнула и взялась за первое устройство. Она уменьшила радары до минимально возможных размеров. Радиус сканирования составлял всего триста метров, но в этом радиусе сканировалось всё: толща земли, воды, любого твёрдого материала, живые организмы.
Если разместить такие устройства внутри улья, то можно создать его точную карту. Обсуждалось и предложение сборки дрона с радаром, на базе используемых сейчас армейских летающих роботов «чёрный комар». Их последние модификации обладали возможностью длительного и бесшумного полёта. Но решили всё-таки в пользу шпионских устройств. Летающего «железного комара», как бы тихо он не «зудел», всё равно засекут. А вот маленькие коробочки под расцветку улья имели больший шанс остаться незамеченными.
Работая, Анна размышляла обо всём. Наполовину деревянные самолёты образца второй мировой войны всё-таки подлетели довольно близко к инопланетным сооружениям. Электромагнитный удар их не вырубил. Пилоты и машины пострадали от не менее страшного термо-светового удара – смертоносного выброса раскалённого облака плазмы, уничтожающего всё, что в него попадало. Но цель атаки была достигнута – бомбы сброшены. Другое дело, что обычные бомбы не наносили большого ущерба, а ядерные не принесли того результата, на который рассчитывали.
