Виктор Буйвидас
Тройной капкан
Никогда не оставляй в живых того, кто сделал тебе добро, чтобы не быть ни у кого в долгу.
Чингисхан.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Привлекающий маневр
1. Тамальпас (160 км от Сан-Франциско). Западное побережье США
Противный обложной дождь моросил уже часа три. Разверзлись хляби небесные. По ночному калифорнийскому городку Тамальпас ехала колонна из трех автомашин. В первом сером «ровере», взятом на прокат во Фриско, сидел за баранкой спецагент CIA (ЦРУ) Гектор Крум. Это был широкоплечий верзила 38-ми лет с перманентной лукавой улыбкой на круглом лице: черты крупной лепки, лысый, как яйцо, родимое пятно на спине под левой лопаткой, рост 188 см, в наплечной кобуре «магнум», одет в дутую синтетическую куртку, костюм двойку, туфли от Bally.
Родители назвали мальчика в честь легендарного троянского героя, теперь Гектор оправдывал их надежды – честно служил на правительство, но и о себе не забывал. Как все старые вояки спецслужб мира, он сочетал долг с маленьким своим интересом: приторговывал драгоценными камнями.
На мягком заднем сидении «ровера» покачивался шеф восточного отдела CIA (Россия и Европа) Грегори Джозеф Смайл. Мелкий пятидесятилетний мужчина в длиннополом плаще на теплой подкладке, лицо невыразительное – бледное, желтоватое, подбородок скошенный, глазки прикрытые. Инопланетянин Спилберга или типичный кабинетный работник, которого проклятая нужда заставила выехать на неуютный пленэр.
Смайл много читал по-русски. Его любимым писателем был Федор Михайлович Достоевский. Грегори выбрал автора «Идиота» и «Братьев Карамазовых» в свои наставники, потому что Достоевский, как никто другой, смог дать точные характеристики странным людям, населяющим Россию. Главное их отличие от западников состояло в том, что поступки русских не всегда проистекали от посыла личной выгоды. Какой-нибудь Иван мог вдруг запить от тоски в самый неподходящий для главного дела всей жизни момент, что называется, на ровном месте. А красавица Настя почему-то всегда бросала богатого добряка-мужа в столице и шла в монастырь на хлеб и воду, обрекая себя на непривычный тяжелый труд и провинциальную скуку.
Никто на прагматичном Западе так не делал. Русские жили эмоциями, чувствами, что никак не вязалось с компьютерным XXI веком. Их метания не укладывались ни в какие разумные рамки. Были, конечно, среди них и педанты, но в основной массе российские шпионы вели себя непредсказуемо, и произведения Федора Михайловича помогали Смайлу настраиваться на эту дурацкую иррациональную волну. ГРУ и СВР подчас выкидывали такие коленца, что без Достоевского разобраться в природе витиеватых ходов не представлялось возможным. Короче говоря, это была не работа, а сплошная головная боль.
Сейчас Грегори Дж. Смайл запустил на орбиту завершающую фазу многоходовой операции «Троянский конь». Название было навеяно именем наиболее опытного его агента Гектора Крума, впрочем, пиетета к нему Грегори не испытывал. Он вообще был совершенно циничен в оценках – расчетливая хладнокровная лягушка.
За «ровером» неотступно следовал груженый трейлер «Вольво». Восьмитонная фура с белой надписью на желтом парусиновом кузове: «Молочные продукты от Ранкетти». Замыкал колонну «понтиак» кофейного цвета. В нем подпрыгивал на колдобинах агент с мощным торсом Джек Лоренц. Молодой напарник Крума очень быстро получил в конторе прозвище «Ахиллес», чем сильно гордился. Вообще в 26 лет Джек по-настоящему не задумывался о причинно-следственной связи явлений, а был глубоко погружен в ритмы и страсти шоу-бизнеса. Просто вставлял в уши бусины наушников mp-плейера и механически выполнял приказы, что всех устраивало. Ахиллес внешне напоминал перекрашенного в брюнета Бреда Питта, поэтому за ним ухлестывали абсолютно все особи женского пола.
Захудалый городишко кончился, по сторонам разбитой дороги замелькали складские бараки. Крум уверенно свернул направо и уперся в трехметровый бетонный забор с оголенными проводами по верху. На сетчатых воротцах строго в ширину подъездного пути висели два щита из оцинкованного железа. На первом было начертано длинное название компании «Intercor systems & Fild limited». На втором – краснобуквенное предостережение: «Внимание! Высокое напряжение! Проникновение на объект гарантирует вам 5 лет в Синг-Синге!!!» Даже в калифорнийской дыре коммерсанты имели дело со всем миром, были предупредительны и крайне вежливы.
Гектор опустил стекло, высунул под дождь руку с ламинированным удостоверением. Видеокамера на столбе выцелила объективом фотографию улыбающегося цэрэушника, изображение возникло на мониторах в помещении охраны. Створки ворот автоматически распахнулись вовнутрь, и автомобильная процессия втянулась на территорию, огороженную бетоном и окруженную проволокой под током. Пакгаузы расступились, за широкой грязной асфальтовой площадкой плескал мелкой волной бескрайний океан, скрытый туманом, низкими тучами и темнотой.
Машины остановились, взятые в перекрестье световых струй мощных прожекторов. Из приземистого одноэтажного строения вышел мужчина среднего роста в прорезиненном черном плаще без знаков различия, но в синей фуражке с золотым крабом на околыше. В сопровождении трех вооруженных коммандос в камуфляже капитан Билли Бирн энергично дошагал до «ровера». Крум вылез из теплого салона без спешки, но как раз вовремя. Гектор оказался на полголовы выше Билли.
– Привет, Гек. – Бирн крепко пожал широкую протянутую лапу. Остроносый стройный морской волк с щеточкой светлых усов над тонкими губами, искривленными в презрительный месяц. – Все спок? Грузимся?
– Хай, Бил! – Гектор окончательно расплылся в радушной улыбке, ответил на рукопожатие и открыл заднюю дверцу. – Позволь представить. Босс мистер Смайл.
Грегори только придвинулся на сидении ближе к выходу на промозглую непогоду, недовольно поморщился, но глянул вверх на мокрое каменное худое лицо с интересом.
– Мистер Бирн, мы привезли последнюю партию товара. Все, что надо, скажет Гектор. Простите, не могу рисковать здоровьем – я легко простужаюсь.
Крум с облегчением захлопнул дверцу «ровера» и повернулся спиной к шефу.
– В фуре восемь тонн «герыча», как договаривались, – вкрадчиво заговорил он, увлекая собеседника подальше от всевидящего ока начальства. – Ты привез мой заказ из области того, что любят прекрасные русалки и сухопутные длинноножки?
– Изумруды, опалы и бериллы. На Потомаке ты получишь за них ровно в десять раз больше, – деловито сказал Бирн и сунул руку в карман.
– Осторожней! Жаба всё палит, – Гектор оперативно передвинулся, закрывая широченной спиной обзор Смайлу, взял кожаный мешочек с драгоценностями и отправил его во внутренности мешковатой полиэстровой куртки.
– Себастьян, займись грузом! – скомандовал Билли.
Латинос в камуфляже поднял вверх баскетбольную длань с короткоствольным автоматом и что-то зычно гаркнул на испанском. Сразу отползла в сторону гофрированная стена склада, оттуда набежали рабочие в оранжевых дождевиках, выехали автокары и погрузчики с металлическими захватами, поднятыми к ненастному небу.
От «понтиака» к приятелям шел Джек Лоренц. Двухметровый атлет с любопытством глазел на мелких трудящихся-мексиканцев, как на рыжих муравьев, и слегка пританцовывал в такт джаз-року, громыхаещему в ушах.
– Мой новый напарник, – как бы извиняясь за легкомысленное поведение коллеги, пояснил Гектор. – Уже пятый.
– Что-то они у тебя подозрительно быстро мрут, – беззлобно хмыкнул Билли и добавил: – В ангаре ему делать нечего.
– Познакомься, это Джек – мой верный Санчо! – Крум протрубил неестественно радостно, развел в стороны лапищи, радушно похлопал по спине парня. Тот вынул из ушей горошины наушников и расцвел цветком под унылым дождем.
Лоренц уже протягивал руку, а хмурый Бирн её не заметил, бодро козырнул и пошагал в сторону объемного шатра из пятнистого брезента, уходящего огромным параллелепипедом с берега прямо в плещущее внизу море.
– Не обращай внимания, Ахиллес, – сладко улыбнулся Гектор. – У чертовой «акулы» напрочь отсутствует воспитание. Присмотри тут за обезьянами, а мне надо проконтролировать остальное. Тебе туда нельзя. Но ты не обижайся, малыш! Тайн еще будет выше крыши!
– Мог бы хоть предупредить, а то я получился каким-то… – проблеял Джек, страшно разозленный недружественной выходкой гордого капитана. – Подумаешь, селедка соленая!
– Ну-ну, коллега. Выше парус! – Гектор еще потрепал ладонью плечо напарника и поспешил за Бирном к громадному матерчатому сооружению, и скрылся внутри, сказав два слова громиле с автоматической винтовкой М-16 наперевес…
Под раскидистым навесом из брезента, свисающего с арматурного каркаса над длинным и широким дощатым пирсом, слегка покачивалась в темной воде махина подводной лодки. Тридцатиметровый корпус субмарины был выкрашен в серо-голубой цвет не случайно. Облитый слоем резины корабль типа «малютка» точно соответствовал размерам голубого кита, масса также была почти такая же – 200 тонн в подводном положении. Самый крупный представитель семейства полосатиков весил чуть меньше – примерно 176 тонн. Однако подлодка со спутника сканировалась локатором как некий подводный объект с характеристиками голубого млекопитающего, таким образом, дизельный крейсер оставался невидимкой, что было необходимым условием его существования при выполнении секретных задач диверсионной латентной войны между супердержавами.
Крейсер принадлежал фирме Майры Филд – подруги подводника Билли Бирна, о чем свидетельствовала серая же, почти незаметная надпись чуть выше ватерлинии: «Майра». Об этой незаурядной женщине рассказ еще впереди. Пока же под своды шатра заезжали погрузчики и устанавливали голубые стальные контейнеры, заполненные полиэтиленовыми мешками с наркотическим порошком, прямо на палубе субмарины по обе стороны от цилиндрической рубки. За работой механизмов и докеров наблюдали капитан Бирн и агент CIA Крум. Билли попыхивал тонкой кубинской сигарой и цедил сквозь зубы бесстрастные фразы:
– Твой Смайл хотел бы допереть на мне в Японское море вдвое больше, я понимаю. Но, старик, моя посуда – не баржа, а судно геодезической и радиационной разведки. 20 тонн «снежка» – мой потолок, пусть на большее не рассчитывает.
– Бил, ты, Ей-Богу, идеализируешь свою миссию, – рокотал добродушно Гектор, катая по ладони сверкающие опалы и изумруды. Под освещением ярких ламп зеленые и фиолетовые кристаллы мерцали и искрились, как живые. – Совсем не поручился бы за то, что вся операция с героином не имеет еще пару-тройку других далекоидущих планов. Правда, по нашим данным, русские уже дохнут от передозы по триста штук в день. Тяжелые грезы у них, благодаря нашим усилиям, стоят уже столько же, сколько и легкие.
– Какое нам до этого дело? Твой ченч – камни, мой – контрабас (контрабанда). Я вот чего не понимаю, зачем мне надо мотаться в Эквадор за несчастными двумя тоннами, когда все двадцать я могу взять здесь?
– Так создается видимость, что вся наркота плывет из Южной Америки, в то время как оттуда идёт лишь одна десятая часть. Это большая кухня Смайла. Мы на ней – маленькие поварята. А какой у него интерес, мы никогда не узнаем. Он дает жить нам, мы не вмешиваемся в его гнилую игру. Закон прерий!
– Ладно, игрок, отдыхай. – Бирн щелчком запустил окурок в щель между бортом лодки и настилом пирса. – Пойду проверю такелаж, а то посыплются твои подарки при маневре и не доплывут до русских.
– Постой, – Крум придержал компаньона за локоть. – Слушай, Бил, неужели тебе трудно было подать клешню мальчонке? Пацан обиделся… Нехорошо…
– Гек, не строй мать Терезу. Ты же его завтра отправишь на тот свет вместо себя, как четырех предыдущих.
– Ну и что? Сегодня-то он мне еще нужен в геройском состоянии, с высокой самооценкой! – Крум ссыпал камешки в мешочек и любовно упрятал сокровища во внутренний карман рядом с сердцем.
– Это твоя проблема. Ты знаешь, я суеверный, а прикасаться к мертвым – плохая примета. – Бирн плюнул коричневой от табака слюной и широко пошагал к погрузчику, который устанавливал контейнер на палубе. – Крепи четко, Герман! Каждый ящик – сорок «лимонов» баксов! – крикнул он белобрысому матросу. Тот буркнул в ответ что-то по-немецки.
Гектор Крум, как всегда, щерил полные губы в сладкой улыбке, смотря вслед капитану, которому тихо завидовал. «Такая баба его любит! Лодку ему купила у папы-адмирала, – думал цэрэушник. – Сидел бы под её юбкой, а ползать по дну отправил бы какого-нибудь Лоренца. Нет, без приключений на жопу он не может! Хотя… Возможно, Майра поэтому и с ним: как бы с пиратом Морганом… А что? Романтично… Женщины любят секс и брюлики? Это «мочалки» любят, а настоящие леди сходят с ума по настоящим мачо! Ну, ничего – еще не вечер…»
После глубокомысленного заключения настроение у Гектора опять выправилось. Волноваться пока было не о чем. Операция «Троянский конь» двигалась по графику. Ахиллесу он решил подарить свои черные очки. «Скажу, носил их в Ираке. Мальчик – совсем грудной. Он будет счастлив и забудет злого Бармалея – Билли Бирна».
2. Москва. Россия. Объект «Черника»
Штаб Службы внешней разведки РФ (СВР) находится в огромной лесопарковой зоне на северо-западе столицы в Ясенево. Однако начальник отдела особого назначения Руфинов заседал в кабинете на конспиративном объекте «Черника». Четырехэтажный особняк сталинской постройки по улице Большая Ордынка ничем не отличался от других соседних строений.
В бирюзовом московском небе полыхало желтое солнце. Летний сквер внизу искрился ярко-зелеными листочками. А за высокими окнами третьего этажа серого помпезного здания располагался просторный кабинет, обитый дубовыми панелями. Небрежно развалясь в кожаном кресле «президент», за массивным полированным рабочим столом сидел пожилой, грузный мужчина в темно-синем мятом костюме, при батистовой, белой рубашке с красно-кобальтовым галстуком. Ефим Петрович Руфинов.
По средам в 9.00 проходило селекторное совещание Большой тройки, что позволяла делать без помех новейшая ЗАС – защищенная аппаратура связи. В разговоре ещё участвовали начальник ГРУ Дмитрий Иванович Кораблев и директор ФСБ Борис Николаевич Покатышев. Первый – подтянутый, ершистый генерал в идеально выглаженном мундире бросал рубленые фразы из хромированного и космического офиса в «аквариуме» на окраине Москвы. Второй – чопорный и щеголеватый царедворец монотонно вещал в микрофон из апартаментов со взлетной полосой стола для совещаний на Лубянке:
– На Дальний Восток поступила крупная партия тяжелых наркотиков. Героин и кокс. Ориентировочно – двадцать тонн. В результате цены на внутреннем рынке сильно упали.
– Сколько было ходок? Одна или больше? – резко встрял Кораблев.
– Неизвестно. Мы получили информацию с опозданием. Гольцовская ФСКН пыталась разобраться с проблемой собственными силами, но не вышло…
– Проехали. Я в цейтноте.
– Идем дальше. Груз прибыл, видимо, на рыбном траулере. Гольцов ничего подобного вообще не ожидал. Мы тоже торчали во Владивостоке по теме китайского ширпотреба, а «снег» в это время «выпал» в Находке.
– «Снег» – это героин? – Руфинов спросил почти шепотом.
– Да. Это он. Кстати, к нам попал образец. Порошок высокой очистки. На черном рынке идет под ником «Белый китаец». Здесь без сомнения прослеживается масштабная операция либо некой международной преступной корпорации, либо ЦРУ.
– Что? Трудно вычислить одну посудину?
– В том-то и дело. По всей видимости, наркота приплыла на рыболовецком судне. Их в бассейне больше шести тысяч.
– А известно что-нибудь насчет фирмы-получателя?
– Ничего пока не установлено. Но Президент торопит, ситуация вышла из тени, Гольцов получил втык. Канал надо оперативно перекрывать. Люди погибают от передозы пачками.
– Кончай стращать. Что надо от нас с Ефимом?
– Как обычно. Подготовьте свои предложения.
– Так, если подвести черту, что известно? – вкрадчиво спросил Руфинов.
– Месседж для вас – определиться со странами и начать разработку. Регион – Латинская Америка. Колумбия, Эквадор, Венесуэла, Перу, возможно, Боливия через Перу, Чили – такие у нас прикидки. Откуда-то оттуда. Причем, очевидно, что в океане прошла перегрузка с корабля-иностранца уже на наш рыбный траулер.
– Отлично! – решительно воскликнул Кораблев. – Я засеку эту «петрушку» со спутника. 20 тонн за пять минут не перекинешь. Можно дать команду на автоматический поиск двух целей, сошедшихся вместе в открытом море. Это непросто, но выполнимо.
– Уже что-то.
– А кто берет какую страну? Или идем параллельно? – недовольно проскрипел Руфинов.
– Не знаю. Это решать ЕМУ. Пока готовьте соображения. Как у ПЕРВОГО образуется «окно», отправимся на «ковер». У меня всё. Хотя нет, осталось как-то обозначить намечающуюся операцию. Какие будут предложения?
– Я считаю, это генерал Петрэус. Поэтому заваруху зовем по-прежнему – «Экватор»! – безапелляционно заявил начальник военной разведки. – Вся угроза исходит от ЦРУ.
– Вполне согласен, – невнятно рокотнул Руфинов.
– Не пуха тебе, Ефим! – Кораблев коротко хохотнул. Самоуверенный военный разведчик не сомневался, что обскачет неповоротливого штатского коллегу.
– К черту! – серьезно ответил Ефим Петрович и отключился.
Он встал из-за стола, подошел к окну, посмотрел вниз. За стеклом дрожал чистый и прохладный воздух, еще не испорченный выхлопными газами тяжеловозов. Клены и дубы в сквере весело шелестели свежей блестящей листвой. На скамье сидели две мамы с детскими колясками перед собой. Продвинутые женщины специально вывезли малышей на утренний озон. Большая Ордынка еще не заполнилась суетливыми, спешащими по своим неотложным делам москвичами. Атмосфера располагала к спокойному, глубокому размышлению.
«Специализация колумбийских наркокортелей – кокаин, – думал Ефим Петрович, – значит, Колумбия отпадает. Венесуэла находится за панамским перешейком. Проблематично провезти большую партию через панамский канал – там с этим строго. Потом Чавес решительно пресекает всякую штатовскую возню, даже производство кокса он там распатронил под страхом смерти. В Перу и Боливии лаборатории имеются. Организовать поставки при достаточном финансировании – не проблема. В Эквадоре тоже могут быть маковые плантации. Хотя точно про «герыч» нам не известно. Надо зарядить аналитиков по двум направлениям – Перу и Эквадор. Пусть дадут свои выкладки».
Полковник внешней разведки вернулся к столу, нажал кнопку на панели интеркома:
– Егор, вызови Ваулина и Барышеву.
В голове Руфинова возникли образы начальственного дуумвирата секретной группы «Сова». Тимур Георгиевич Ваулин – румяный, полный, как бочонок, с дикими русыми волосками на круглом подбородке. Людмила Александровна Барышева – стройная женщина с неизменными очками в тонкой гламурной оправе на кончике носа. Оба – умницы, полиглоты и энциклопедисты.
«С ними всё и порешаем». Ас разведки облегченно выдохнул и чуть расплылся в хитрой ухмылке, которую ушлые галеристы окрестили улыбкой Джоконды. И вот армия искусствоведов бьется пятьсот лет над загадкой: по какой же причине развеселилась плутовка Мона Лиза?
3. Тамальпас. США
Гектор Крум стоял на пирсе под брезентовым пологом. Капитан Билли Бирн сидел на колпаке цилиндрической рубки и докуривал свою коричневую сигарку. Он в последний раз осматривал корпус лодки. На палубе блестели под лампами плотно привязанные к металлическим «ушам» тросами двадцать стальных контейнеров с героиновой начинкой.
Небольшая вибрация пошла по корпусу «малютки» – это заработали на неполную мощность дизельные двигатели субмарины. Вибрация начала усиливаться. Билли выплюнул толстый окурок, показал Круму комбинацию из сомкнутых большого и указательного пальцев, что означало «Всё о’кей!».
Гектор привычно осклабился, внутренне завидуя удачливому и свободному морскому волку, который нырнет сейчас в холодную пучину и обязательно вернется, обветренный и покрытый славой героя, любимый неприступной красоткой Майрой Филд и ещё сотней вашингтонских красавиц. А ему, верной собаке Смайла, придется переться в забытую Богом экваториальную страну, где можно подхватить коварную тропическую лихарадку или поносную дизентерию, просто выпив глоток воды. Однако Гектор придержал навернувшиеся слезы от жалости к себе и также вздел вверх ручищу в дружеском жесте, благословляя друга на подводную прогулку.
Бирн подмигнул на прощание и скрылся в чреве подлодки. Захлопнулся и прожужжал, герметически схватываясь с окоёмом, круглый люк. Субмарина стронулась с места и медленно пошла вперед, выплеснув на дощатый пирс волну белой пены. Завороженный зрелищем Гектор не обратил внимания на вмиг промоченные насквозь туфли из крокодиловой кожи.
Он махал рукой уходящей в океан серо-голубой громадине. Затем, осознав, что охранники могут принять его за романтичного идиота, поспешно засунул ладони глубоко в карманы куртки.
Лодка «Майра» уже вышла из брезентового параллелепипеда и растворилась в темноте океанского простора. Гектор поднес к глазам прибор ночного видения «Филин». Он увидел в красноватом свечении величественную картину: на полном ходу в двадцать узлов металлическое тело субмарины в ярко-серебренном ореоле бурунов по краям, как острый стилет, уходило в абсолютно черную толщу воды… Вот на поверхности от крейсера осталась только округлая рубка… И наконец всё!.. Беспрестанно вспыхивающие огнями мелкие волны поглотили и окончание рубки. На какой-то миг над ней образовалась небольшая воронка и тут же рассосалась, и уже ничто не напоминало о существовании на планете подводного корабля с секретной миссией.
