Виктор Елисеевич Дьяков
Компас
На дедовской даче к тому времени я уже отдыхал последние лет пять. Там у меня тоже образовался круг знакомых ребят, как местных, так и таких же как я, приезжавшим на каникулах к своим родственникам. Особенно я сдружился со своим ровесником Мишкой Шориным В то лето 2001 года в Подмосковье долго стояла такие жара и сушь, что в близлежащих лесах почти не уродились грибы и ягоды. Как правило, с середины августа начинался сбор брусники и я с дедом и бабушкой обычно ходил за этой ягодой. Но сейчас первые сборщики брусники принесли неутешительные вести: брусники на «наших» местах почти нет, так что и ходить не стоит. Ну а так как и грибов, за отсутствием дождей не было, то в лес вообще ходить было незачем, но тут …
Мишка Шорин, на правах местного знатока окрестных лесов заявил, что знает такие места, где даже в такую сушь можно набрать и ягод и грибов. Только идти надо значительно дальше, чем ходили мы с дедом и бабушкой, на болота, где в любую жару было достаточно влаги. И хоть те болота были уже давно вроде бы осушены, я не горел особым желанием идти туда, ибо про них ходила дурная слава. Правда те слухи имели давние корни, из тех времен, когда болота еще не были осушены и там пропадали и люди и скотина. Тем не менее, Мишка предложил мне вместе со своим соседом Митька Лизуновым, тоже нашим ровесником и своим двоюродным братом Витькой, который был двумя годами нас младше … В общем, позвал вместе с ними пойти на эти самые болота. Я заколебался, а Мишка сразу начал подначивать:
– Что, очкуешь, москвич? Вы со своим дедом дальше чем на километр в наши леса не заходили. А хочешь увидеть настоящий лес, настоящую Мещеру? … Да не боись ты. Я же вас поведу, а я все эти леса с батей еще с мала вдоль и поперек исходил. Со мной не заблудишься … Ну что, идешь?
– Отказаться было стыдно, тем более, что при нашем разговоре присутствовал Митька Лизунов, пренеприятнейший во всех отношениях тип. Я всегда удивлялся, что может связывать Сашку, вполне нормального парня, с Митькой, кроме того что они жили рядом. Тем не менее, они довольно основательно дружили. Прослыть трусом мне не хотелось, и я согласился.
Когда дома я сообщил что завтра с утра иду с ребятами на болота за брусникой и грибами, бабушка всплеснула руками и запричитала, что в это проклятое место ни за что меня не пустит. Я ожидал такой реакции и обратился за поддержкой к деду, объяснив, что я обещал и что нас поведет Сашка, который окрестные леса знает как свои пять пальцев. Дед помолчал, потом вздохнув сказал:
– Что ж с тобой делать … не силой же держать, иди раз обещал.
Бабушка тут же напустилась уже на деда, как можно отпускать ребенка так далеко в лес и без взрослых. Дед резонно заметил, что я уже не ребенок, что те же азербайджанцы в моем возрасте и за прилавками стоят и на рынках торгуют, а чеченцы боевым оружием владеют. Ну, а для русского парня лес не что иное как естественная среда обитания – весь исконный народ наш из леса вышел. Часа два мы уже вдвоем уламывали бабушку, пока, наконец, и она согласилась. Дед же меня еще и отдельно проинструктировал:
– Помнишь, как я учил тебя пользоваться компасом? … Запомни крепко накрепко, село от леса всегда на север и железная дорога тоже, то есть в том направлении куда указывает синяя стрелка. Даже если вы заплутаетесь и в сторону от села уйдете, выходите всегда на север, все одно в железную дорогу упретесь, а по ней всегда выйдете. А болота как и лес от села на юге. Это я на всякий случай, не дай Бог заблудитесь. И компас ни в коем случае не забудь …
На следующий день я, снаряженный «по лесному», с рюкзаком за спиной, в который бабушка умудрилась запихнуть столько провизии, будто я собирался в очень дальнюю дорогу. Кроме того со мной был трех литровый бидон для брусники и целлофановый пакет для грибов. Я вышел к поджидавшим меня ребятам. Мишку окинул меня критическим взглядом и кивнув на туго набитый рюкзак, спросил:
– И чего же ты там с собой понабрал?
– Я примерно перечислил содержимое рюкзака, не забыв упомянуть и компас.
– А компас тебе зачем? – усмехнулся Мишка.
– Ну как, а вдруг заблудимся, – не очень уверенно ответил я.
– Ты со мной идешь, я для тебя компас. В лесу идти куда я скажу и никогда не заблудишься, наставительно произнес Мишка. – А в лес во что надо брать.
Мишка снял свой вещевой мешок, развязал его. Там кроме пакета с провизией лежали маленький топорик, веревка и еще какие-то предметы, назначения которых я не знал. Но мое внимание привлекла отдельно лежащая средних размеров луковица взятая явно не в качестве съестного. Видя это Мишка хитро сощюрился:
– Лук знаешь для чего?
– Есть, наверное, – я предположил наиболее естественное, хоть и не сомневался, что ошибаюсь.
– Да лук для еды он в пакете, а это … Это на случай если кого змея укусит ядовитая. Эту луковицу надо поперек разрезать и к ране приложить и она весь яд вытянет. Вот, а ты компас взял, – ребята рассмеялись, Мишка открытым веселым смехом, Митька в своей манере как-то вроде бы не всерьез, вынужденно бегая глазами. За компанию поддержал их и Витька, мишкин брат, тоже не местный, приехавший к Шориным на каникулы из Коломны.
Мы тронулись в путь. Впереди уверенно шел Мишка, за ним Митька, часто оглядываясь, будто чего-то опасался со спины, далее Витька и замыкающим я. Мне казалось, что Митька оглядываясь как-то недоброжелательно посматривает именно на меня. Вообще мутный тип был этот Митька, местные ребята, все кроме Мишки с ним не дружили.
С километр шли по хорошо знакомым мне местам. Здесь я частенько бывал когда собирал с дедом и бабушкой чернику, бруснику, грибы. Но чем дальше мы отдалялись от села, тем лес становился все более чужим, незнакомым, даже как-будто мрачным и неприветливым, чему способствовала усилившаяся облачность, и то что не стало слышно звуков проходящих поездов, исходивших от железной дороги. Ко всему лес стал гуще. Сначала мы проходили через источающие смолистый запах хвойные боры, березово-осиновые перелески, где повсеместно чувствовалась работа лесников по прореживанию леса, вырубки кустарникового подлеска. Теперь же пошел своего рода нецивилизованный, дикорастущий лес, где тот же подлесок представлял уже доминирующую труднопроходимую чащобу. Тем не менее, охотничья тропа по которой мы шли была довольно хорошо натоптана и мы продвигались довольно быстро. Вокруг становилось все угрюмее, ног внушало оптимизм то, с какой уверенностью нас вел Мишка. В то же время того, за чем мы собственно шли, грибов и ягод нигде не было видно. Видя что я нагибаюсь к кустикам попадающегося нам на пути брусничника, Мишка недовольно заметил:
– Да что ты там высматриваешь, мы же еще даже до дамбы не дошли, а болото оно за дамбой начинается, там и пойдет настоящая ягода.
Я слышал о дамбе, возведенной километрах в пяти от села. Ее соорудили когда, по словам деда, СССР охватила «лихорадка мелиорации», то есть повсеместно пытались осушать болота. Для этого на краю того болота вырыли многокилометровую канаву-перемычку, а извлеченная земля и образовала эту, так называемую, дамбу. Выйдя из села часов в восемь, до дамбы мы добрались только около одиннадцати. Если до дамбы мы все время шли лесом и в общем не очень ощущали понижения, то после дамбы создалось впечатление что начали спускаться в огромных размеров овраг, на дне которого и располагались болота. В результате мелиорации и болота как такового не стало, и осушить полностью не получилось. То есть получилось ни то ни се, ни лес не болото, а некое пространство, где низкие топкие места с небольшими озерами прорезали вдоль и поперек межи, узкие полоски твердой почвы поросшие деревьями и кустарником. По мере дальнейшего продвижения вглубь болот межи становились все уже, а их окружали подозрительные луга заросшие высокой осокой, камышом и мхом.
– Вот мы и на болотах, – Мишка указал на эти мохо-осочные луга.
Он сошел с тропы и пошел прямо по мху, который буквально колебался под его ногами. Сапоги уходили в этот «ворс» где-то по щиколотки и попутно слышалось жутковатое чавкание – по всему подо мхом была бездонная трясина. Мишка же, ничуть не опасаясь провалиться, дошел до ближайшей кочки и стал рвать какие-то ягоды:
– Клюква … не поспела, еще зеленая. Ну что встали, не бойтесь идите сюда! А ты Митяй, неужто тоже как эти городские ссышь?
Несмотря на то что Мишка более всех подначивал Митьку, первым с места двинулся я, осторожно ступив на зыбкий мох. Витька все не решался, но самым удивительным было то, что не спешил сходить с твердой тропы и Митька, так сказать, местный кадр. Но если в глазах Мишкиного родственника читался просто страх, то Митька смотрел на нас с каким-то неестественным любопытством и ожиданием чего-то. Мне даже показалось, что он ждал, когда мы провалимся и нас начнет засасывать трясина. Наконец, убедившись, что мох нас выдерживает, на него ступили и Витька с Митькой.
Мы углублялись все дальше на болота, однако грибы нам вообще не попадались, даже поганок. Что касается брусники, то она наконец появилась, но ее было крайне мало и то какая-то мелкая и не сочная, так что и собирать не имело смысла, разве что набрать горсть и пожевать.
– Дальше идти надо, еще ниже, там влаги больше, – принял решение Мишка.
– Миш, может не пойдем, и так уже далеко ушли, – взмолился вконец уже измученный Витька, чей вид не мог не вызвать жалости.
Но похоже, жалел его только я, Митька лишь злорадно ухмыльнулся, а Мишка решительно прервал его стенания:
– Какое далеко, это разве далеко. Я с отцом позапрошлым летом, как раз мне столько лет сколько тебе было … Знаешь куда мы ходили!? … Да и не набрали мы ничего. Что ж, пустые назад пойдем!? Нас же засмеют все. Вперед, я знаю куда нам надо идти …
Мишка решительно двинулся по меже, поросшей густым кустарником и редкими деревьями. Но вскоре наткнулся на озерцо, которое как бы раздваивало межу. Немного подумав, Мишка пошел по одной из них, огибавшей это озерцо. В одном месте на берегу виднелся край мережи, опущенной в воду. Глаза Митьки буквально загорелись каким-то хищным блеском. Обогнав всех, он кинулся к мереже, вытянул ее из воды. Увы, она была пуста, без рыбы. Вместо того чтобы опустить ее туда откуда взял, Митка сначала ее искорежил, а потом выбросил в кусты, да так что достать ее было сложно.
