Виктор Гри
Шурик Холс и Доктор Васька
Бабка, сдавашая жилье, явно была обрадована появлению нового постояльца. Я, порядком устав от тяжести своих нескромных пожитков, с усилием растянул на лице слащавую улыбку и обязательно кивал при каждом пояснении своей будущей хозяйки.
– Вот здесь у нас душ! – сказала она, отодвинув шуршащую занавеску, скрывающую небольшую, обложенную белой плиткой, кабинку.
Факт наличия этих несказанных удобств за такую смешную цену, меня не мог не порадовать. Дело в том, что за последнее время, я, молодой, несчастный студент, уже сменил не одну квартиру, и все из-за постоянно растущих цен на нефть, в виду чего неуклонно росли и расценки на предоставляемую жилплощадь. Такие нелепые отговорки меня не только раздражали, но и заставляли все время жить на чемоданах, тратя почти все свое свободное время на поиски дешевой квартиры. И когда мой сосед по парте, видя мои мытарства, предложил, как он выразился, последний вариант, я несказанно обрадовался. Но, Николай, с загадочным выражением на лице, добавил, что мне не стоит слишком уж обольщаться дешевизне квартиры, так как жить придется с соседом, да к тому же другие мои предшественники ненадолго задерживались по непонятным всем причинам. Подробно расспрашивать я не стал, о каких таких причинах шла речь, тем более, что мои вещи за неуплату квартиры могли в любую минуту оказаться на улице. В данный момент жизни я был согласен даже на соседа-каннибала.
– Да, кстати – опомнилась бабуля – меня зовут Лидия Петровна.
– Василий! – в ответ представился я, – можно просто Вася.
– Просто Вася, – хмыкнула Лидия Петровна, – вот только сосед у тебя не простой, просто Вася.
– А что с ним – отрешенно спросил я.
– Да ничего, в общем-то – пожала плечами хозяйка – не уживаются с ним другие почему-то. Я уж хотела заменить его кем-нибудь, да жалко, добрый он, тихий, вроде безобидный, а главное платит исправно и иногда по дому помогает. Старая ведь уже я, некому помочь. Дети разлетелись кто куда, и внуки раз в год только появляются.
Продолжая причитать о жизни, но, однако, не забывая дальше продолжать экскурсию по дому, Лидия Петровна привела меня к моей, видимо, комнате.
– Вот там кухня ваша общая, а это твоя комната – указала она на облупившуюся от старой краски дверь.
Я поставил сумки на пол и толкнул дверь. Это была мечта затворника. Небольшое окошко наполняло комнатку мягким рассеянным светом, на полу лежали дореволюционные дорожки, а на стенах висели подобные им собратья. Старая, с высокими железными спинками кровать, была увенчана целой пирамидой разнокалиберных подушек и в добавлении ко всему древнему интерьеру безликий стол и комод завершали аскетскую обстановку.
– Мне нравится – почти искренне улыбнулся я – как у бабушки в деревне.
– Ну, раз нравится, тогда проходи – заулыбалась Лидия Петровна – располагайся, и через полчаса я на улице накрою обед за счет заведения, так сказать – улыбнулась хозяйка – ты поди голодный, вон тощий какой, как сосед твой. Кстати, щас он тоже выйдет, там за столом и познакомитесь.
Немного обрадованный предстоящей человеческой пище, чего со мной не случалось уже довольно длительное время, я в хорошем расположении духа разложил свои вещи и с блаженством зарылся в гору подушек на мягкой, почти бескрайней кровати, скрипнувшей под тяжестью моего тела. Глаза моментально стали наливаться свинцом, призывая сладкую дремоту. Но что-то противно мешало, словно назойливый комар, жужжавший под ухом. Но это был не комар. Я продрал глаза и прислушался. Слабое щелканье и постукивание, словно кто-то невидимый клацал у меня под ухом. Мышь – проскочило у меня в голове. Сон словно рукой сняло. Я вскочил и стал искать источник звука. Обшарив пространство под кроватью, я приблизился, пригибаясь низко к полу к противоположной стене. Непонятный звук раздавался прямо за стеной.
– Мальчики, кушать! – послышался зов хозяйки и щелканье тут же прекратилось.
Я поднялся с пола и направился на улицу, где на летней веранде был накрыт шикарнейший, по студенческим меркам, обеденный стол. Две тарелки дымились свежесваренным супом, от чего у меня инстинктивно свело челюсти, а от вида пузатых пирожков и графина компота, даже сжались кулаки.
Я почти не помню, как оказался за столом, и что затем происходило. Лидия Петровна издевательски расспрашивала о жизни, мешая таким образом насладиться вкусом пищи. Я молча кивал, иногда что-то мычал в ответ и пришел в себя только тогда, когда последний пирожок вдруг почему-то исчез прямо у меня из-под моей руки. Так я познакомился со своим соседом. Тот молча смотрел на меня, поглубже засовывая мой пирожок в свой рот. Почти минуту я размышлял над тем, как же он вдруг оказался за столом, а я этого не заметил. Но память не хотела возвращаться к голодному периоду, и я, оставив бесполезные размышления, принялся изучать своего уже почти ненавистного соседа.
Всклокоченные волосы, пронзительный взгляд, замызганная майка – он был ничем не лучше меня. Весовая категория у нас бала практически равной и приближалась к нулю. Лишь слабые очертания мышц у нас обоих, говорили о том, что сила не всегда самое главное для человека. Он доел мой пирожок и запил остатками компота. Все, теперь я точно ненавидел его.
– В медицинском учишься? – нагло спросил он, и громко отрыгнул.
– А что? – только и смог сказать я в ответ.
– Батя на заводе работает, мать в детской поликлинике глазником, так ведь? – и с кривой усмешкой, встав из-за стола, мой проницательный сосед скрылся в доме.
Вернувшаяся с дополнительной порцией пирожков Лидия Петровна с довольной улыбкой выслушала мою длинную благодарственную речь и наградив меня за это щедрой порцией сдобы, принялась убирать со стола.
Вернувшись в свою комнату, я в рассеянном состоянии положил пирожки в комод, и прислушался. Мышь опять принялась за свое. Но в сытом состоянии это больше не вызывало раздражения. Другое беспокоило меня. Откуда этот хлыщ узнал о моем отце, о месте работы моей матери, и, в конце концов, какое ему дело до того, что я учусь в медицинском институте. Скорее всего, ему рассказал обо мне один из наших общих знакомых. Выполнив пару заданий, я решил как следует выспаться, тем более, что мой мелкий раздражитель спокойствия затих. Раздевшись, и с наслаждением утонув в мягчайшей перине, я заснул прежде, чем закрылись мои глаза.
Утром меня разбудили африканские тамтамы. Все сотрясалось вокруг и было слышно даже как подрагивают стекла в оконной раме. Вскочив и вылетев в коридор, я выбил на двери своего соседа не менее громкую барабанную дробь. Тамтамы затихли и шаркающая походка приблизилась к двери. Щелкнул замок и в открытую дверь высунулась всклокоченная, словно после ритуальных танцев, голова соседа.
– Что у тебя тут происходит? – гневно спросил я, пытаясь заглянуть через его плечо в комнату.
Он с безразличным выражением на лице, вопреки моим ожиданиям, распахнул настежь дверь и приглашающе отступил назад.
Негодование, бурлившее у меня внутри, толкнуло поближе рассмотреть эти пресловутые барабаны и разбить хотя бы один из них на всклокоченной голове соседа.
Но гнев тут же сменился недоумением, когда вместо всего ожидаемого безобразия я увидел аккуратно обставленную комнату. Посреди комнаты стоял компьютерный стол с красовавшимся на нем нехилым ноутбуком, по бокам высились почти в человеческий рост акустические колонки, составляющие лишь малую часть развешенного по всей комнате домашнего кинотеатра. Новенький мягкий уголок со стеклянным журнальным столиком вызвал во мне острый приступ зависти, как элемент роскоши, о котором я даже не мечтал. Одну стену занимала огромная карта нашего города, утыканная какими-то флажками и записками. Все это походило на штаб сумасшедшего хакера.
– Извини – виновато улыбнулся сосед – я забыл, что у меня теперь сожитель.
– Сосед – быстро поправил его я.
– Это точно – кивнул он и пригладил рукой свою шевелюру, затем протянул ее мне и сказал – давай поближе познакомимся, сосед. Я Александр, для своих Шурик.
Я брезгливо пожал протянутую руку и ответил:
– Василий, для своих Василий!
Шурик понимающе кивнул головой и прошаркав к своему ноутбуку бросил не оборачиваясь:
– Это мое хобби, в смысле музыка. Я пишу на компьютере музыку, и чтобы ею проникнуться, нужно слушать ее громко.
– Но ведь существуют же наушники, чтобы проникаться этой музыкой, если это можно назвать музыкой.
– Только мудрецы, увидев часть картины, могут судить о ней полно – намекнул на что-то обидное Шурик – это был всего-навсего лишь семпл, фрагмент, из которого состоит музыкальная композиция. А теперь прослушай всю тему, оцени, так сказать, общую картину.
И клацнул по пробелу на компьютере. Зазвучали по нарастающей те самые, виртуальные, как оказалось, барабаны, затем стали добавляться другие инструменты и звуки. В целом, это походило на современную аранжировку классического произведения и звучало не так противно, как при моем пробуждении.
Я почесал затылок, поковырял в ухе и заметил:
– Ну, если не с самого утра, и не так громко, то слушать можно!
– Да? – обрадовался Шурик – то есть ты не против небольших концертов, я буду стараться потише.
Я кивнул и отправился завтракать, перед этим долго разыскивая запрятанные мною же аппетитные пирожки.
Прибыв на лекции, я первым же делом разыскал Николая, предложившего мне это странное соседство.
– Ты зачем ему все про меня рассказал? – подлетев к нему, выпалил я с негодованием.
– Кому, ему? – очень удивился Коля.
– Да сожителю, тьфу ты, соседу моему!
– Ничего я ему не рассказывал – пожал плечами Колька и тут его лицо расплылось в загадочной улыбке – а, он тебе все про тебя рассказал. Говорили мне про его штучки, то девчонкам расскажет от кого залетели, то пацанам, где гуляли и как. Черт его знает, как он это вытворяет, мало того, что странный, так поговаривают, с криминалом связан.
Его слова возродили во мне былую тоску о поиске новой квартиры.
– Но ты знаешь, – добавил Колька – все это слухи, а ты сам думай, насколько я его знаю, он парень неплохой, меня всегда выручал. Вот недавно зачетку потерял, так он в этот же день нашел. Потащил меня в студенческий прокат и вытащил ее из коробки, куда студенческие билеты бросают в залог. Я зачетку по ошибке вместо билета бросил.
Оптимизма мне это особо не добавило и я, прибыв домой, решил взять быка за рога, выяснит ху из ху.
Но еще одна новость меня поджидала прямо под дверью моего соседа. Целая толпа ребятишек, лет десяти-двенадцати галдели и наперебой что-то рассказывали моему оппоненту. Тот удовлетворительно кивал головой и хмыкал, затем вытащив несколько мелких купюр, раздал их взвизгнувшим от счастья ребятишкам. Те бросились к выходу, по пути чуть не сбив меня с ног.
А каком спокойствии можно было говорить, если дом превращался в проходной двор. Мое возмущение достигло предела, когда на следующий день я услышал подозрительный шепот под своей дверью. Тихо прокравшись к ней, по пути пару раз скрипнув половицами, я стал подслушивать. Кто-то, с непонятной интонацией и на странном деревенском диалекте, сообщал кому-то о последних городских новостях. Оказывается, Петька вернулся с тюрьмы и сразу побил свою жену за то, что плохо ждала, теперь ему опять трубить несколько лет, а его жене опять придется туго. И что Ивановна померла, а Степка не платит налоги.