Виктор Михайлович Кшнякин
Остров сбывшихся надежд. Трудный путь возрождения
© Виктор Михайлович Кшнякин, 2025
ISBN 978-5-0065-7060-3 (т. 5)
ISBN 978-5-0062-6200-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Стреляй, потом разберёмся, кто – свой, а кто – враг
Изучение цели с помощью прицела – лучший способ познакомиться с врагом.
Одна из заповедей хорошего снайпера.
Америка, окрестности покинутого города Тусон, 96 день н. э. в., 9 часов 5 минут, колонна бронетранспортёров «теневого правительства США», вторая машина, Пибоди Харрис, официальный представитель, переговорщик и доверенное лицо Верховного Правителя Америки.
Двигаемся растянутой колонной броников в готовности отразить любую агрессию. Проехав десяток штатов в поисках выживших действующих поселений и разведки обстановки на территории нашей, не ко времени развалившейся, страны, я вынужден констатировать нерадостные, просто душераздирающие, факты:
По пути следования мы повсеместно видим картины буйства смерти, полное разрушение промышленной и транспортной инфраструктур, ужасающуюся деградацию местной власти.
По обочинам дорог бесконечные караваны покинутых, искорёженных, сгоревших автомобилей. Рядом с ними и в салонах до сих пор припорошенные пеплом и сажей не упокоенные тела погибших граждан, пытавшихся спасти себя и свои семьи от гибельных радиоактивных осадков. В начале нашего путешествия было не по себе, непроизвольно ком подкатывал к горлу при взгляде по сторонам, но со временем чувства притупились, разгромленные магазины и аптеки перестали травмировать взор, а редкие умирающие оборванные подобия людей, тянущие в нашем направлении измождённые руки в немых призывах о помощи, стали просто частью ужасного пейзажа за бронированным стеклом автомобиля.
На моей карте были помечены крупные военные базы и правительственные укрытия, расположенные рядом с государственными складами, которые усиленно наполняли перед войной продуктами, водой и медикаментами. Мы, «теневики», действительно толкали мир к военному противостоянию, но при этом отчётливо понимали, что выжить в ядерном безумии будет очень сложно. Потому заблаговременно подготавливали укрытия для военных и ценных гражданских специалистов, своевременно сами укрылись в надёжном убежище, со стороны наблюдая за начавшейся мировой бойней. Наши аналитики прорабатывали сценарии ответного удара по территории Америки нашими потенциальными врагами, характер разрушений и последствия радиационного заражения, учитывая возможность наступления «ядерной зимы», но, как показала история, действительность преподнесла смертельные сюрпризы не только тем, кто готовился к тяжёлым временам, но и тем, кто слепо верил в силу американского оружия и мудрость политического руководства страны.
Скажу откровенно, большинство сограждан я считаю ограниченными, зажравшимися, просто тупыми обывателями, которых, как жертвенных баранов, вели на убой, при этом не забывая стричь с них шерсть, а точнее собирать налоги и прибыль от растущих невиданными темпами цен на жизненно важные продукты и вещи. Я не причисляю себя к американской нации, хотя мои родители – истинные уроженцы этого континента. Я один из главных представителей наднационального сообщества влиятельнейших людей современности. Мы – космополиты! Мы живём на территории определённых стран, но не представляем интересы правящих там элит. Мы – это и есть истинная правящая элита мира. Мы дёргаем за ниточки, идущие к политикам и военным, мы вершим историю человечества. Мы знали, что в результате ядерного ответного удара в нашу страну придёт полярный лис «песец», но предположить, что китайцы, корейцы и русские так и не нажмут на красные кнопки и не пошлют нам свои гостинцы, мы не рассчитывали. Казалось, такой расклад должен был принести нам победу и преимущества в послевоенном мире, но опять мы оказались в проигрыше. Огромный, по нашим меркам, земной шар был чувствительным и уязвимым к нашему безумному поведению.
Три месяца мы отшельничали в роскошном убежище, пытаясь наладить взаимодействие с известными нам анклавами выживших американцев, но эти попытки оканчивались полным фиаско. На том конце переговорного устройства неизменно поносили прошлую власть, высказывали с помощью речевых конструкций различного уровня своё отношение к судьбе и посылали нас по известному адресу в пешее эротическое путешествие. Исчерпав запас терпения, было принято решение снарядить военную колонну с полномочным представителем в моём лице, наделённым правом карать и миловать, чтобы вновь установить наше влияние на остатки власти в выживших колониях. Мы через завербованных ранее доверенных лиц в различных анклавах получали информацию об установлении экономических связей с бывшими китайскими противниками и их нынешними союзниками, готовыми помогать (о ужас, бескорыстно) продуктами и медикаментами. Понятно, что в сложившихся условиях отказываться от такого дара было бы просто безумием, но наши управленцы извлекали для себя из такого подарка несомненную выгоду. Нужное для жизни распределялось, естественно, не поровну, как требовали дарители, а по усмотрению местной администрации, которая использовала полученные вещи и продукты, как рычаги давления на недовольных и бунтарей. Вот это правильный подход!
Несколько уцелевших анклавов после строгих внушений и угроз согласились отчислять часть продуктов, медикаментов и вещей первой необходимости в фонд «теневого правительства». Парочка строптивых генералов, возомнивших себя «центром вселенной» и «вершителями судеб человеческих», скоропостижно покинули сей грешный мир после моего визита. Их преемники стали сразу сговорчивыми и покладистыми. Бронированные инкассаторские автомобили под конвоем бронетранспортёров стали исправно снабжать нашу основную базу всем необходимым. Два раза на нашу колонну устраивали засады на дорогах в умерших лесных массивах, но идущий первым бронированный монстр с бульдозерным отвалом с лёгкостью проламывал брешь в бревенчатых завалах, а стрелки башенных крупнокалиберных пулемётов и автоматических пушек заливали окрестности свинцовым огнём, не давая возможность атакующим подонкам поднять головы.
Два раза в мёртвых городах нас пытались остановить автомобильными баррикадами на перекрёстках дорог, но противотанковые гранатомёты исправно расчищали путь и остужали прыть нападающих. У нас не было времени и желания вступать в долгие перестрелки с неизвестными бандитами, потому мы не жалели патронов и снарядов для нанесения мощного единовременного удара, отбивающего любую охоту остановить нас. Слава богу, техника нас не подводила. На военных базах, где мы останавливались на время переговоров, местные технари исправно проводили обслуживание, заправляли машины ГСМ и снаряжали боеприпасами. Спасало нас ещё и то, что во всех случаях агрессии у противника не было минных ловушек и направленных фугасов, способных обездвижить наши бронетранспортёры.
За стёклами моего салона, приспособленного для работы в условиях марша, мелькали дома и улицы очередного мёртвого города, засыпанного толстым слоем пепла и грязи, с выбитыми окнами, расколоченными витринами, горами бытового мусора, остовами автомобилей и автобусов, трупами людей и животных, чахлыми деревьями и кустами. Мы двигались в утреннем сумраке улицы, зажатой с двух сторон высотными домами, на приличной скорости. Пейзаж был унылым, хорошо знакомым и навевал острое чувство притаившейся где-то опасности. Мне пришлось взять гарнитуру связи и приказать наблюдателям в башнях машин сопровождения быть внимательными. Стрелок моего броника постоянно вращался вместе с оружием, чем изрядно меня нервировал, но я с этим ничего не мог поделать.
Судя по электронной карте, мы проскочили уже добрую половину города, приближаясь к его юго-восточной окраине, когда впереди прозвучал приглушённый броней мощный взрыв. Наша машина стала резко тормозить, уходя юзом вправо, меня бросило с сидения на пол, и я больно впечатался левым плечом в стенку корпуса. От резкой боли моё сознание помутилось, и я отключился.
Улица покинутого города Тусон, 96 день н. э. в., 9 часов 55 минут местного времени, засада банды бывших военных, Дайсон Вар, отставной полковник, командир штурмовой бригады, предводитель военного отряда подземной базы, не обозначенной на карте Харриса.
Респект нашим техникам, установившим в недалёком прошлом по периметру нашего города несколько десятков камер видеонаблюдения. Сидя в защищённом бункере, можно с комфортом наблюдать за окрестностями и дорогами, прилегающими к городским окраинам. Наше поселение только с виду покинутое и умершее. Под землёй, кроме огромного центрального бомбоубежища, во все стороны от него расходятся длинные тоннели, выводящие в разные районы и позволяющие быстро перемещаться бойцам на грузовых электромобилях. Такая мобильность позволяет нашему отряду внезапно появляться на пути незваных гостей или странников, волей судьбы занесённых в эти края, на военной технике.
Нам в своё время повезло быстро сориентироваться в складывающейся обстановке и уйти под землю, надёжно перекрыв входные двери переходных тамбуров. До сих пор не могу понять откуда у нас сохранившееся электропитание, которое на протяжении прошедшего времени стабильно освещает и обогревает нас, питает ФВУ и заряжает многочисленные аккумуляторы машин и оборудования. Не иначе господь бог благосклонно к нам относится?! В первое время нашего заточения мы поднимались на поверхность в защитном снаряжении редко, только обнаружив на видеокамеры «жирную цель» – большую колонну транспорта. Не хотелось рисковать здоровьем по мелочи, ведь уровень радиации с каждым днём постепенно повышался, а средства дезактивации неумолимо уменьшались в объёме.
Пару месяцев нам пришлось безвылазно сидеть под землёй, фиксируя смертельную концентрацию в атмосфере «невидимой смерти». За это время мой личный состав настолько озверел от безделья и невозможности выплеснуть свою ярость на противника, что пьяные оргии неизменно завершались массовыми потасовками, благо без смертельного исхода для дерущихся. Я не препятствовал такому поведению, понимая их состояние. Помимо физической тренировки в полном контакте, бойцы оттачивали свои навыки в рукопашной схватке и сбрасывали часть отрицательной энергии. Младший командный состав, строго проинструктированный мной, не давал поединкам стать неуправляемыми, вовремя погашая излишнюю злобу.
Постепенно внешние условия смягчились, позволяя нам изредка выходить на поверхность в защитной экипировке и изолирующих противогазах. Правда, к этому времени через город уже никто не проезжал, и мы совершали только разведывательные вылазки, проверяя и подчищая магазины, склады и аптеки. А сегодня операторы-наблюдатели засекли военную колонну на приличном расстоянии от города. Была вероятность, что приближающиеся бронетранспортёры выберут объездной маршрут, но этого не случилось. Обречённая на убой техника на высокой скорости втянулась в заранее расчищенную нами единственную улицу, которая делила город на две части и была кратчайшим расстоянием от одной окраины до другой. Мои ребята, соскучившиеся по настоящему делу, быстро заняли подготовленные позиции и стали ждать врага, рвущегося в расставленную нами мышеловку. Кажущаяся мёртвой улица в нескольких местах была искусно заминирована, а в домах установлены направленные наружу мощные фугасы. На крышах невысоких домов и в окнах третьих-пятых этажей, выходящих на большой перекрёсток, скрывались стрелковые ячейки, миномётный расчёты и места гранатомётчиков. По сути, нами был подготовлен «огневой мешок», вырваться из которого было практически невозможно.
Метки на моём тактическом планшете неумолимо втягивались в нашу засаду. Вот уже в нескольких сотнях метров на улице показался головной бронированный монстр с бульдозерным ковшом, на некотором расстоянии от него вторая машина, на крыше которой непрерывно вращалась башня с автоматической пушкой 25-мм. Другие транспортёры тоже соблюдали дистанцию, в готовности быстро остановиться, не врезаясь в идущую спереди единицу. «Грамотный у них командир» – подумалось мне, но в это время под колёсами первого гиганта рванули две мощные днищевые мины, подбросившие мчащуюся машину в воздух и вырвавшие её задний мост, полетевший в сторону. Второй броник стал резко тормозить, уходя юзом вправо, но налетел на уличный бордюр и завалился на левый бок, по инерции скользя по бетону дороги и высекая сноп искр.
И тут началась настоящая какофония: взрывались другие мины и фугасы, застучали автоматические пушки и крупнокалиберные пулемёты, кроша кирпичи зданий и разбивая в мелкий стеклянный дождь ещё целые окна домов и витрин, дымные следы противотанковых гранат заканчивались яркими вспышками взрывов и детонирующих следом боеприпасов на транспорте. Пространство улицы заполнили пыль, дым и пороховые газы. Мои бойцы не новички в уличных войнах. Несколько десятков различных автомобильных колонн были остановлены и разбиты нами в пух и прах. И эта, с виду грозная машинерия, одетая в броню, ощетинившаяся стволами различного оружия, мчащаяся на высокой скорости, не устояла против моих мастеров засад. Шестнадцать минут двадцать пять секунд (я машинально включил секундомер после первых взрывов) понадобилось нашему отряду, чтобы подавить все признаки сопротивления. Шесть бронетранспортёров пылали ярким пламенем, два опрокинулись на бок, два последних в колонне пытались развернуться, но получили очереди из крупнокалиберных пулемётов по колёсам и остановились, как вкопанные. Люки этих машин не открывались, видимо экипажи решали, как им поступить: сдаться на милость победителям или быстро умереть под перекрёстным огнём моих гранатомётчиков.
Постепенно пыль осела, дым рассеялся, и мы смогли с нескрываемым удовольствием полюбоваться на результаты скоротечного боя. Печально, что нам не удалось захватить технику в сохранности, но и отпускать восвояси такую сильную колонну было опасно, не ровен час, вернуться обратно с подмогой. Мы, оставшись в городе, пережидая рукотворный катаклизм, отчётливо понимали, что у нас есть только три варианта нашего дальнейшего существования:
1. Встретить свою смерть, постепенно впитывая смертельную радиацию, которая будет накапливаться в нас и разрушать наши организмы изнутри.
2. Жить на полную катушку, брать всё, до чего можем дотянуться, жрать от пуза, пить до беспамятства, убивать, насиловать и быть готовыми в любой момент уничтожить противника, пришедшего зачистить территорию.
3. Делать всё, что перечислено во втором варианте, но достигнуть соглашения с новой властью и стать частью карательной системы, продолжая жить в своё удовольствие.
Конечно, третий вариант кажется наиболее привлекательным, но, учитывая невозможность установления в ближайшее время сильной центральной власти, этот путь мы проигнорируем. На сегодняшний день мы реализовывали второй вариант существования. Грабить, убивать и удовлетворять свои сексуальные фантазии у моих ребят получалось естественно и с большим наслаждением. Мы не думали о завтрашнем дне, мы упивались каждым прожитым мигом, словно он был последним удовольствием в жизни. Бойцы осторожно спускались по лестницам домов и выходили на улицу, оглядываясь по сторонам. В горевших бронетранспортёрах ловить уже было нечего, а вот крайние и перевернувшиеся можно было распотрошить, конфисковать и отремонтировать. Пара моих солдат постучала почти синхронно в железные двери стоящих неподвижно машин. Через несколько секунд двери осторожно приоткрылись и в них показались белые тряпки, намотанные на стволы автоматов. Парни ждали, поводя стволами винтовок из стороны в сторону.
Наконец двери открылись полностью. Из чрева обоих бронетранспортёров стали вылезать окровавленные военные, которые бросали своё оружие рядом с кормой. В общей сложности на улицу вышли два десятка человек, которые в нерешительности топтались, сбившись в кучу посредине мостовой. Я подошёл к ним на небольшое расстояние и, оглядывая эту жалкую массу покалеченных наёмников, громко произнёс в микрофон маски противогаза:
– Меня зовут Дайсон Вар! Я представляю власть этого города и прилегающей территории. От меня зависит жизнь каждого, кто существует здесь и имеет неосторожность ступить на нашу землю. Кто вы и куда направлялись?
– Мы направлялись в Финикс, а затем в Сан-Диего. – нерешительно вышел вперёд, судя по его погонам, офицер, поддерживающий покалеченную руку в разорванном рукаве защитного цвета куртки. – Колонна принадлежит «теневому правительству Америки». Мы – наёмники охраны полномочного представителя этого правительства.
– И где же этот важный представитель? – снова внимательно смотрю на пленных.
– Он находился во второй машине. – офицер вздохнул, выдавая секрет.
– Проверим. – я кивнул своему заместителю, который быстро, прихватив пару бойцов, зашагал в голову разбитой колонны. – Предлагаю вам простой выбор: или вы присоединитесь к нашему отряду, или распрощаетесь с жизнью в руинах этого города. Мы даже не будем тратить на вас драгоценные боеприпасы. Радиация, жажда и голод убьют вас неминуемо и гарантировано. Даю на раздумье одну минуту, время пошло.
Оставив пленных на попечение командира отделения гранатомётчиков, я пошёл в начало нашей засады. Посланные ранее бойцы уже вскрыли люк второго бронетранспортёра и заглянули в его нутро. Через несколько минут поисков и некоторых усилий на свет божий появилось вялое тело джентльмена в дорожном костюме, изрядно потрёпанном в результате удара и переворота машины. Двое бойцов снаружи подхватили его под руки и вытащили из люка. Мистер был без сознания и по внешнему виду напоминал большую тряпичную куклу, безвольно обвисшую в объятиях моих парней. Я дал команду положить раненного на носилки и отнести его в расположение нашей базы. Немного подлатаем важного человека и расспросим его с пристрастием о миссии, результатах и перспективах. Или эта информация будет нам полезной, или пришлый мистер отправиться к своим предкам.
Покинутый город Тусон, подземное логово местных бандитов, одиночная камера тюремного сектора базы, 97 день н. э. в., 5 часов 10 минут внутреннего времени, Пибоди Харрис, важный пленник диктатора.
Я проснулся от резкой боли в левом плече. В голове плавал туман беспамятства. Последнее, что отпечаталось в моём мозгу, было ощущение короткого полёта в салоне бронетранспортёра и внезапная, ослепительная боль в теле, вырубившая сознание. Понятно, что наша колонна напоролась на серьёзную засаду местных бандитов. Осторожно поднимаюсь с матраса, который лежит на жёстких нарах в маленькой камере. Каменные стены и низкий потолок, красное тусклое освещение и помятое ведро в углу, рядом с железной дверью, однозначно говорят о принадлежности данного помещения. Осторожно поднимаю правую руку. Она слушается и не болит. Ощупываю своё тело. Несколько синяков и гематом наверняка украшают его под растрёпанным дорожным костюмом. На левом плече повязка, пропитанная кровью, а левая рука небрежно загипсована. Судя по ощущениям, явный перелом и вывих одновременно. Как же больно всё это! Мой взгляд опускается вниз. Вот же паскудство! Мои дорогие туфли кто-то из местных бандюганов пригрел. И тут я окончательно осознал, что моя жизнь сейчас мне точно не принадлежит. При всей моей, казалось бы, огромной власти, я зависел теперь от настроения главаря отвязанных военных, решивших, что они вершат судьбу любого человека, попавшего в поле их зрения. Впрочем, если рассуждать здраво, без слюней и соплей, в настоящее время на подконтрольных выжившим согражданам территориях в большинстве своём рулят либо военные, либо полицейские, либо бандиты. Только жёсткая карающая рука способна «держать в узде» разношёрстный народ анклавов. Демократия умерла уже давно, а теперь на её костях пляшут танец тираны. Такая вот ирония судьбы Америки.
Что я могу предложить местному диктатору в обмен на свою жизнь? Деньги нынче просто бумага; золото я, наверняка, потерял при обыске бандитами бронетранспортёров; власть их не интересует (легче управлять небольшой территорией, особенно в условиях неблагоприятных внешних факторов). Жалко, что мне не удалось посмотреть на их убежище, в которое моё безвольное тело доставили, вытащив из боевой машины. Хоть какое-то представление составил бы. Впрочем, не думаю, что местные бандюганы снабжены вдоволь продовольствием и медикаментами. Плохая слава маршрута, проходящего по территории города, наверняка отвадила от него путешествующих на свой страх и риск бедолаг. Ха-ха! Какая молва пойдёт, если они не оставляют в живых свидетелей своих жестоких засад? Или убивают не всех? Ведь меня то они подлатали и припрятали. В любом случае изобилия у моих тюремщиков точно нет. Значит я могу предложить главарю часть доли в снабжении, которое с большим трудом выбиваю в посещаемых мной анклавах. Это может сработать.
Как же болит плечо и ноет рука! А вместе с израненным телом ноет и моя душа. Как быстро цивилизованная и свободная страна превратилась в огромное кладбище и отдельные очаги умирающей жизни. Всё низменное и животное, что в нормальное время умело скрывалось под маской респектабельности и воспитанности, вылезло, подобно гною, наружу, добавляя, в итак опасную жизнь, элементы жестокости, деспотизма, постоянное чувство страха, неопределённости и уныния. Американцы стали заурядными людьми, готовыми за подачки в виде гуманитарной помощи удавить своего соседа. Правда, нам предложили поучаствовать в совместном с китайцами проекте возрождения цивилизации, но при этом обставили это таким количеством различного рода условий и ограничений, что впору серьёзно задуматься, а «стоит ли овчинка выделки»?
Удивительным образом у наших оппонентов появились какие-то передовые разработки, позволяющие не только существовать в опасных условиях, но и проводить восстановительные работы во всё увеличивающихся масштабах. «Теневому правительству» стало просто невмоготу сидеть и ждать, нужно было в кратчайшие сроки получить максимум доступной информации и понять мотивы китайской активности. Лидерство Поднебесной в послевоенном мире – это прямая угроза нашим интересам! В славные времена нашего могущества, когда мы могли беспрепятственно скупать по всему миру передовые технологии и соблазнять лучшие умы жизнью в Калифорнии, все старались попасть на поклон к дядюшке Сэму и угодить ему в любой прихоти. Наши военные базы и авианосные группы внушали многим странам почтение и страх быть раздавленными, подобно назойливому таракану, при малейшем подозрении на отсутствие лояльности и подобострастия. Это были замечательные годы, но мы, видимо, слишком возгордились нашим превосходством и перестали замечать постепенное увядание нашей долларовой системы.
Почему произошло такое? Почему универсальная денежная единица, которой поклонялся весь мир, стала непопулярной и потеряла свой вес в экономике? Почему наш государственный долг достиг астрономических цифр? Ответ на эти вопросы оказался прост и понятен, прежде всего для тех стран, которые хотели найти свой путь развития. Они решили, что наши настойчивые рекомендации подрывают их суверенитет, мешают национальной экономике, подчиняют местную элиты нашему диктату. Естественно, нам такой оборот был не нужен, в ход шли угрозы, шантаж, конфискация иностранных активов, политические убийства и экономические санкции. Последние, в итоге, и подорвали доверие к нашему доллару, чем и воспользовались Китай и Россия, начавшие создавать альтернативную систему независимых экономических связей. В ход пошли взаимные расчёты в национальных валютах. Никакого диктата и навязывания своей точки зрения. Всё большее количество стран отворачивались от нас, предпочитая доллару свободную торговлю и равноправные отношения. Дальше терпеть такой беспредел мы, естественно, не могли. Потому и толкали этот, отбивающийся от наших цепких рук, грешный мир в военную пропасть. Как в той коммунистической песне: «Мы мир насилия разрушим до основанья, а затем…». Что будет затем, мы предполагали, но несколько ошиблись в наших расчётах.
Чёрт, как же болит рука! Да и в животе «космическая пустота», хочется пить, даже слюны во рту нет. Язык сухой и шершавый, просто не помещается внутри. Хочется сглотнуть, но не получается. За дверью послышались шаги, сначала глухие и далёкие, но потом всё более чёткие и приближающиеся к моему узилищу. Я ждал, сосредоточив расплывающийся в красном полумраке взгляд на входе в камеру. С той стороны посетители (а их было по звукам не меньше двух), о чём-то невнятно поговорили, в замочной скважине несколько раз со скрипом провернулся ключ и дверь плавно беззвучно отворилась (удивительно для её толщины и внешнего состояния).
На пороге камеры стояли два высоких мужчины в камуфляже, военных берцах, с пистолетами в кобурах на ремне, внешне похожие, но один из них был седой, а второй с гладко выбритым черепом. Они внимательно смотрели на меня, видимо решая, стоит ли входить внутрь или пригласить меня на выход. Потом седой отступил в коридор, а лысый жестом пригласил меня следовать за ним.
Покинутый город Тусон, подземное логово местных бандитов, кабинет главаря, 97 день н. э. в., 6 часов 20 минут внутреннего времени, Дайсон Вар, отставной полковник.
Сижу в удобном кресле, покачиваю в руке бокал с виски, наблюдаю за пленником, который уплетает за обе щеки предложенный ему скромный завтрак. Мой заместитель расположился поодаль на просторном диване, не проявляя излишнего любопытства и предлагая мне «исполнять первую скрипку» в предстоящем допросе узника. Я не форсирую события, давая возможность мистеру насладиться пищей. Сытый человек гораздо охотнее отвечает на любой вопрос, даже неудобный или провокационный.
Наконец господин из «теневого правительства» вытер салфеткой рот и удовлетворённо откинулся на спинку стула:
– Спасибо, мистер…? – он выжидательно посмотрел в мою сторону, предлагая нарушить моё инкогнито.
– Отставной полковник, командир штурмовой бригады армии США Дайсон Вар. – спокойно произнёс я, поставив свой бокал на журнальный столик возле кресла. – Теперь Ваш черёд представиться.
– Мистер Пибоди Харрис, полномочный и чрезвычайный представитель «теневого правительства США». – пленник выпрямился на стуле, но скривившись от внезапной боли, снова сгорбился и замер.
– Надо же, какой интересный человек попался в наши сети?! – эту реплику я адресовал своему заму, который скривился, как от зубной боли. Потом я перевёл свой взгляд снова на Пибоди и продолжил допрос. – И какую же миссию Вы выполняете, господин Харрис?
– Мне поручено проехать установленным маршрутом по обозначенным на карте убежищам и укрытиям, проверить состояние анклавов, убедить руководство сотрудничать с нами, выполнять наши пожелания и делиться частью полученных продуктов, вещей и медикаментов. – пленник несколько расслабился, почувствовав, что ему пока ничего не угрожает.
– Понятно, мы внимательно осмотрели транспорт Вашей колонны, нашли золото и драгоценности. Это Ваш инструмент уговоров?
– В современном послевоенном мире, к сожалению, американский доллар утратил свою былую мощь и доминирование. Потому снова в цене камушки и жёлтый металл.
– Мне интересно, – я поудобнее устроился в кресле, – много ли руководителей убежищ Вам удалось подчинить своей воле? Неужели выжившие люди принимали Вас с подобострастием и уважением?
– Не буду лукавить, полковник Вар, – Пибоди поёрзал на стуле, устраивая поудобнее своё побитое тело, – многие начальники не хотели по началу воспринимать меня всерьёз, поносили последними словами моих соратников, приписывая нам все грехи последнего времени. Приходилось быть терпеливым, предлагать различного рода «плюшки», где-то угрожать, где-то применять жёсткие способы воздействия. Мы, скажу Вам честно, не обладаем сегодня военной силой, способной приводить непокорных к повиновению, но надеемся в скором времени привлечь на свою сторону истинных патриотов, таких как Вы, полковник. Что скажете?
– Ну надо же, как вывернули, господин Харрис?! – я был несколько удивлён и сбит с толку, отдавая должное способности собеседника в нескольких фразах заинтересовать вторую сторону. – Вы думаете, что я и мои люди спят и видят, как бы вновь вернуться в ряды американских героев? Вы считаете, что мы готовы за мешок сухарей и ящик виски убивать несогласных с Вашей политикой граждан? Вы подозреваете, что мы полны горести и несчастливы в нашем убежище?
Пибоди смотрел на меня без робости, пытаясь сформулировать свои ответы таким образом, чтобы не вызвать у нас злости или ненависти:
– Согласитесь, полковник Вар, что Вы, грабя, убивая, пленяя и притесняя любого, кто имел неосторожность появиться в поле Вашего зрения, не снискали славы и почестей в округе? Бесконечно долго Вы не сможете припеваючи жить и наслаждаться своей свободой и безнаказанностью. Рано или поздно найдётся сила, способная разгромить Вашу команду. Я же предлагаю Вам стать частью новой формирующейся на просторах истерзанной катаклизмами страны власти, способной сплотить наш народ и снова возвеличить нашу демократию!
– Как мягко Вы стелите, Пибоди Харрис?! – я начал «заводиться» и «закипать». – Ваша хвалёная демократия стала причиной наших сегодняшних бед! Вы в погоне за мировой властью и неограниченным богатством наплевали на простых людей, которых принесли в жертву своим амбициям и мнимому могуществу! Вы – паразиты на теле человечества! Я же здесь с моими товарищами чувствуем себя свободными: мы берём, что нам нравиться; мы спасли местных проституток и пользуем их, как захотим; мы даруем жизнь и обрекаем на смерть; мы наслаждаемся каждым мигом, понимая, что наш век недолог и судьба может быть скоро неблагосклонна к нам! Поэтому, Ваши посулы нам не интересны!
Пибоди от моих слов, будто от ударов плётки, вздрагивал и, при этом, криво ухмылялся. Его поведение «выводило меня из себя», хотелось наотмашь врезать этому чванливому господину, который, будучи в незавидном положении пленника, умудрялся не сломаться, а пытался даже нас завербовать. Но я в последнюю секунду, уже вскочив на ноги, чудом сдержался, до боли в ладони сжав пальцы в кулак. Наш разговор был окончен. Нажав кнопку вызова дежурного, я дождался его появления и отправил Харриса обратно в камеру.
Плеснув в стакан виски на пару пальцев, я опустился в кресло и пригубил напиток. «Огненная вода» обожгла горло и слизистую рта, а потом покатилась горячей волной по пищеводу вниз. Я, удовлетворённо крякнув, спросил своего заместителя:
