Виктор Муравьёв
Интеграция
Поздний вечер окутывал лабораторию легким полумраком, оставляя лишь тусклые отблески света от мониторов и приборов. Сквозь широкие окна виднелись огни ночного города, создавая иллюзию спокойствия, которое нарушала лишь тишина лаборатории.
Андрей Хендрикс сидел за своим рабочим столом, погруженный в мир цифровых кодов и нейронных графиков. Его пальцы быстро бегали по клавиатуре, вводя команды с точностью, которая выдавала годы опыта. Свет экрана отражался в его глазах, в которых читалось напряжение, смешанное с еле сдерживаемым восторгом.
"Максим, ты должен это увидеть," – сказал он, не отрывая взгляда от монитора.
Максим , его лучший друг и напарник по проекту, стоял у большого экрана с диаграммами, держа в руках кружку с недопитым кофе. Он повернулся к Андрею, и в его спокойных темных глазах мелькнуло любопытство. Он был выше Андрея, с более широкими плечами и уверенной, почти властной осанкой. Но сейчас, увидев выражение лица друга, Максим почувствовал, как его сердце начало биться чуть быстрее.
"Что там у тебя?" – спросил он, подходя ближе.
Андрей нажал несколько клавиш, и на экране перед ними появилось изображение, где пульсировали световые точки, соединенные тонкими линиями – нейронные связи, словно электрические огоньки, зажигающиеся один за другим. Синусоидальные графики прыгали в такт активности мозга, и Максим с изумлением увидел, как они начинают изменяться.
"Ты видишь это?!" – с энтузиазмом в голосе произнес Андрей. – "Наша установка не просто записывает сны, она… она взаимодействует с нейронами в реальном времени. Мы активируем участки мозга, которые отвечают за движение!"
Максим внимательно вглядывался в данные, его брови медленно поднимались в удивлении. Он отпил еще глоток кофе, но тот показался ему холодным и безвкусным. Мысли, обуревавшие его, начинали захлестывать все больше.
"Ты хочешь сказать, что мы можем…" – начал он, но не успел закончить.
"Да," – перебил его Андрей, взгляд которого горел неугасимым огнем открытия. – "Мы можем не просто наблюдать за сновидениями, мы можем влиять на работу мозга. Мы можем помочь людям, потерявшим способность двигаться, снова встать на ноги. Это… это нечто невероятное."
"Андрей," – в голосе Максима прозвучала нотка беспокойства, и он поставил кружку на стол. – "Мы получим нобелевскую. Такие возможности – это и огромные деньги."
Андрей замер, взглянув на друга. Ему не нужно было много слов, чтобы понять, что Максим прав. Они уже были на грани, и теперь любое неверное движение могло обернуться неудачей.
"Знаю," – ответил он, взяв кружку и делая долгий глоток. – "Мы сделали это!"
Экспериментальный зал лаборатории был залит холодным светом ламп. Среди всего этого научного оборудования находился только один живой объект – маленький серый крысенок, который сидел в прозрачном контейнере, тревожно моргая своими черными глазками.
Максим осторожно разместил крысу в установке, подключив к ее голове тонкие электроды. Андрей настраивал оборудование, поглядывая на экраны, где мгновенно отразилась нейронная активность.
"Все готово," – сказал Андрей, нажимая последнюю клавишу. – "Запускаю."
Графики на мониторах снова начали скакать, но на этот раз ритм был более быстрым и напряженным. В лаборатории повисла напряженная тишина, в которой отчетливо слышалось только дыхание двух ученых.
Крыса медленно начала двигаться. Сначала нерешительно, словно не понимая, что происходит, затем ее движения стали более четкими, уверенными. Максим наблюдал за этим, едва веря своим глазам.
"Это… мать его, работает," – прошептал он, не отрывая взгляда от контейнера.
"Она действительно начинает двигаться," – сказал Андрей, сам удивленный произошедшим. – "Мы смогли! Мы стимулировали нейроны, и они активировались. Это значит, что мы можем… можем внедрить это людям."
"Ты понимаешь, что это может означать?" – Максим отошел от установки и встал лицом к Андрею. – "Мы можем изменить жизнь миллионов людей. Вернуть им возможность двигаться, жить нормально… И стать известными!"
Андрей кивнул, его сердце билось с бешеной скоростью. Но вместе с этим в нем зарождалось чувство тревоги, словно что-то подсказывало ему, что они еще не до конца осознают, во что ввязываются.
"Мы на пороге великого открытия," – прошептал он, его голос дрогнул. – "Стоит всё перепроверить."
Максим взглянул на крысу, которая теперь казалась ему не просто лабораторным животным, а началом чего-то грандиозного и, возможно, опасного. Он понимал, что впереди их ждут великие испытания, но уже было поздно останавливаться.
"Стоит," – ответил он твердо, и в его глазах отразилась решимость, которая не оставляла сомнений. – "Будем колдовать дальше."
Лаборатория снова погрузилась в тишину, нарушаемую лишь биением двух сердец, которые понимали, что впереди – неизвестность, полная как надежд, так и возможностей.
Когда раннее утро заливало лабораторию мягким светом, прорывающимся сквозь большие окна. Комнаты были полны жизни – на столах громоздились ноутбуки, бумаги и научные журналы, создавая ощущение, что здесь недавно бушевала буря мыслей и идей. Андрей и Максим провели здесь всю ночь, готовясь к предстоящей конференции.
Андрей носился по лаборатории, проверяя презентационные слайды, демонстрационное оборудование и свои записи. Его движения были быстрыми и точными, а в глазах светилась смесь усталости и возбуждения.
Максим, напротив, оставался спокойным. Он сидел за своим столом, внимательно перепроверяя результаты экспериментов, от которых зависел успех их презентации. В его руках была кружка с остывшим кофе, но он не придавал этому значения, полностью сосредоточившись на данных.
«Вроде всё идёт по плану…», – пробормотал Андрей, в который раз проверяя графики на экране.
«Мы сделали все, и что могли проверили», – ответил Максим, не отрываясь от монитора. «Главное – не упустить важные детали. Люди будут задавать вопросы, и нам нужно не затупить».
Андрей замер на мгновение, словно обдумывая слова друга, затем откинулся на спинку кресла, на его лице появилась усталая, но решительная улыбка.
«Ты прав», – сказал он, устало вздохнув. «Скоро конференция и она может стать нашим шансом. Если мы конечно убедим коллег, наше открытие изменит мир».
Максим встретился с ним взглядом, в его глазах появилась тень сомнения. «Но ты знаешь», – начал он осторожно, «все не так просто. С такими открытиями всегда приходят злопыхатели. Мы должны быть готовы к любым подлянкам».
Андрей на секунду задумался, осознавая вес этих слов, затем кивнул.
«Знаю», – тихо сказал он, взяв кружку с кофе и сделав долгий глоток. «Но это не повод останавливаться и поднимать лапки к верху».
«Конечно, не повод», – с легкой улыбкой ответил Максим, вставая со стула. «Поехали, у нас есть работа».
Самолет мягко поднимался в воздух, оставляя под собой город и превращая его в сложный узор дорог и огней. Андрей сидел у окна, наблюдая за этим зрелищем, пока Максим листал программу конференции, что лежала у него на коленях.
«Знаешь, Андрюха», – начал Максим, отвлекаясь от чтения, «я все еще не могу поверить, что мы действительно это сделали. Это как сон, немного с эротическим подтекстом».
Андрей оторвался от окна и повернулся к нему, улыбка промелькнула на его лице.
«Да, Максим, это невероятно. Но мы заслужили это. Годы работы, бессонные ночи… Это наш шанс показать миру, на что мы способны».
Максим кивнул, его взгляд стал более задумчивым. «Да, но… Успех – это одно, а вот куда выльется это всё, остаётся только гадать».
Андрей улыбнулся, но на этот раз его улыбка была менее уверенной.
«Ты всегда был прагматиком, Максим. Но иногда нужно выдохнуть. Кто не рискует, то не…».
Максим хотел было ответить, но в этот момент самолет слегка тряхнуло. Он замолчал, задумчиво посмотрев в иллюминатор, за которым виднелись облака, постепенно заполнявшие весь горизонт. Внезапно самолет снова сильно тряхнуло, и свет в салоне замигал.
Лица пассажиров напряглись, в воздухе повисло напряжение. Максим и Андрей переглянулись, на их лицах отразилась тревога.
Самолет начало трясти все сильнее. Пассажиры начали переговариваться, вокруг зазвучали испуганные голоса. Стюардессы пытались успокоить людей, но страх уже начал распространяться, как зараза.
Андрей сжал руку на подлокотнике, его сердце заколотилось быстрее. Он видел, как Максим напрягся, в его глазах появился ужас, словно он уже обдумывал все возможные сценарии.
«Держись!» – крикнул Максим, но его голос потонул в реве двигателя, который внезапно стал прерывистым, словно самолет начал терять мощность.
Самолет резко пошел вниз, и Андрей почувствовал, как его тело вжалось в кресло. Паника захлестнула салон, крики усилились. В ушах стоял гул, как от сильного ветра, а мир вокруг начал рассыпаться на кусочки.
В следующий миг яркая вспышка заполнила его сознание, и Андрей погрузился в темноту.
Когда Андрей открыл глаза, вокруг царила тишина, которую нарушал лишь слабый шум медицинского оборудования. Яркий свет бил ему в лицо, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он лежит в больничной палате.
Боль пронзила его тело, но была терпимой. Он попытался пошевелиться, но почувствовал, как что-то тянет его за руку. Гипс. Переломы. Воспоминания начали возвращаться, одно за другим. Самолет… Максим…
Андрей резко сел на кровати, несмотря на протесты тела, и тут же почувствовал головокружение. Он схватился за голову, пытаясь собраться с мыслями. Он был жив…
Спустя несколько часов, Андрей, поддерживаемый медсестрой, добрался до палаты, где лежал его друг. Увидев Максима, лежащего на кровати с подключенными аппаратами, Андрей почувствовал, как его сердце сжалось. Максим был в коме.
Андрей медленно подошел к постели друга и сел на стул рядом с ним. Тишина в палате была угнетающей, и лишь монотонный писк кардиомонитора напоминал о том, что жизнь Максима еще не покинула его тело.
«Вот срань», – прошептал Андрей, опуская голову. – «Держись там.»
Но он не знал, что сказать. Слова потеряли смысл перед лицом того, что случилось. И в этот момент в его голове родилась идея. Отчаянная, почти безумная, но единственная, которая могла спасти Максима.
День в лаборатории был ясным, но в сердце Андрея царила буря. Прошло несколько недель с тех пор, как их мир перевернулся. Максим по-прежнему лежал в коме, подключенный к множеству аппаратов, поддерживающих его жизнь. Андрей последние дни провел в лаборатории, пытаясь найти ответ на главный вопрос: как спасти друга.
Он сидел за своим столом, окруженный бесчисленными распечатками, блокнотами и монитором, на котором постоянно обновлялись данные. В голове Андрея неумолимо пульсировала одна мысль, которая была как спасением, так и проклятием – использовать их новую технологию, чтобы оживить Максима.
Он был один в лаборатории. В эти часы, когда в ней не было других сотрудников, тишина казалась почти зловещей. Только мерцание экранов и едва слышное жужжание приборов сопровождали его размышления.
"Это безумие", – тихо сказал он сам себе, вставая из-за стола и начиная нервно ходить по комнате. Но чем больше он обдумывал эту идею, тем реальнее она казалась. Использовать их установку, чтобы пробудить Максима… Это был неплохой шанс.
Он остановился у окна и посмотрел на город за стеклом. Мир за окном жил своей жизнью, ничем не напоминающей тот мрак, что бушевал в его душе.
"Если мы можем стимулировать нейроны… почему бы не попробовать?" – пробормотал он, чувствуя, как в груди разгорается надежда. Но эта надежда была опасной. Она могла разрушить всё.
Он в последний раз проверил данные, собрал все необходимое оборудование и направился в больницу.
Палата Максима была такой же холодной и безмолвной, как и в первый день. Андрей вошел, чувствуя, как его сердце бьется в груди, словно оно вот-вот выскочит. Он подошел к кровати, на которой лежал его друг, и на мгновение замер, разглядывая его бледное лицо.
"Максим", – прошептал он, осторожно взяв его за руку. – "Я знаю, что ты все еще здесь. Я знаю, что ты борешься. И я сделаю все, чтобы помочь тебе."
С этими словами Андрей начал подключать оборудование к телу Максима. Каждый провод, каждый датчик становились частью того, что могло стать его последним шансом. Весь процесс был почти механическим, но каждое действие Андрея сопровождалось страхом и надеждой.
Когда все было готово, Андрей в последний раз посмотрел на своего друга и вдохнул глубоко, пытаясь успокоить дрожащие руки. Он знал, что это может быть моментом истины.
Он нажал на кнопку активации, и установившаяся тишина была прервана слабым гулом приборов. На мониторах загорелись графики, показывающие активность мозга Максима. Сначала линии оставались ровными, почти безжизненными, но затем они начали медленно подниматься, едва заметно, но неуклонно.
"Работает", – прошептал Андрей, не веря своим глазам. Сердце его замирало от страха и радости одновременно. Графики продолжали свой путь вверх, показывая, что нейронные связи начали оживать.
Максим слегка пошевелился, его веки дрогнули, как будто он пытался открыть глаза. Андрей замер, ожидая чуда. Но вместо этого Максим снова затих.
"Максим", – тихо позвал Андрей, чувствуя, как его голос дрожит. "Ты здесь? Слышишь меня?"
На экране появились новые данные. Мозговая активность Максима начала стабилизироваться, но что-то было не так. Линии были странными, они не совпадали с привычными паттернами. Что-то происходило, но Андрей не мог понять, что именно.
Максим медленно приходил в себя, словно поднимаясь со дна глубокой тьмы. Его сознание постепенно всплывало на поверхность, смешивая обрывочные образы с легкими звуками, которые доходили до него как эхо. Ощущение было странным, будто он просыпался после долгого сна, который не оставил в памяти ничего, кроме ощущения пустоты.
Глаза тяжело открылись, и перед ним размытое изображение потолка постепенно начало принимать отчетливые очертания. Он сделал попытку пошевелиться, и тело отозвалось слабым, но явным откликом. Это было как будто в первый раз – осознавать свое тело, чувствовать его вес.
"Максим?" – голос проник в его сознание, сначала далекий, но с каждой секундой становившийся все ближе и отчетливее. Это был голос Андрея, и он был полон надежды и тревоги.
Максим медленно повернул голову в сторону звука, и его взгляд упал на лицо друга, который сидел рядом, наклонившись к нему.
"Привет…" – прошептал Максим, словно пробуя это слово на вкус. Его голос был слабым, но вполне узнаваемым. Он почувствовал, как Андрей вздохнул с облегчением.
"Ты здесь, ты действительно здесь", – Андрей едва сдерживал радость. Он не сводил взгляда с Максима, будто боясь, что это видение исчезнет. "Как ты? Ты был в коме"
Максим заморгал, пытаясь собрать мысли в одно целое. Он чувствовал странную усталость, как будто только что пробежал марафон. Но помимо этой усталости было еще одно чувство – что-то необъяснимое, как легкий налет на сознании, который он не мог определить.
"Как… как долго меня не было?" – наконец спросил он, оглядываясь по сторонам. Палата выглядела стерильно и холодно, напоминая ему о больницах, где все время что-то ожидали.
"Несколько недель", – ответил Андрей, его голос стал более серьезным. – "После аварии. Ты получил тяжелую травму головы, и врачи не знали, сможешь ли ты прийти в себя. Но ты это сделал."
Максим попытался осмыслить услышанное, но мысли путались. Он помнил самолет, помнил яркий свет, а затем… темноту. Все остальное было размыто, как недописанная книга.
"Я… Как из жопы", – произнёс он, пытаясь поднять руку. Ему удалось это сделать, но движения были медленными, как будто его тело сопротивлялось.
"Это нормально", – заверил его Андрей. – "Тебе нужно время, чтобы восстановиться. Тело еще не полностью пришло в себя, так-то ты знатно приложился."
Максим кивнул, хотя и не был до конца уверен, что все так просто. В глубине его сознания что-то шевелилось, но он решил не обращать на это внимание, списывая на последствия травмы.
"Спасибо, Андрей", – сказал он, с трудом улыбнувшись. – "Почему самолёт упал?"
"Ну ты же заешь, одни рукожопы в стране, не кто свою работу не делает нормально", – ответил Андрей, улыбаясь в ответ. – "А теперь отдыхай. У нас еще будет время поговорить."
Максим закрыл глаза, чувствуя, как его снова начинает поглощать усталость. Но теперь это была не тревожная пустота, а приятное ощущение восстановления, словно его тело постепенно возвращалось к жизни.
Неделю спустя. Слабый свет раннего утра медленно пробирался сквозь шторы, заливая лабораторию мягким, приглушенным свечением. Максим стоял у окна, вглядываясь в пустынный город. Его тело еще не полностью восстановилось, но разум ощущался странно ясным, как будто с него сняли тонкую пленку, которая раньше затуманивала восприятие. Каждый звук, каждый светлый луч казались ему предельно четкими, насыщенными.
Он осторожно сел за свой рабочий стол, чувствуя легкий отклик боли в шрамах, оставшихся после аварии. Но это было неважно. Важно было то, что он снова здесь, в своей стихии.
– "Максим, рад видеть тебя снова на своих двоих," – голос Андрея вывел его из задумчивости. Андрей подошел к столу, на его лице читалась смесь облегчения и беспокойства.
– "Не надейся, что так легко от меня можно избавится," – Максим едва заметно кивнул, его взгляд оставался сосредоточенным на экране монитора. – "Чувствую себя кстати намного лучше, если кому-то интересно."
Андрей кивнул, но в его глазах мелькнула тень сомнения. Что-то в поведении Максима было другим, почти неуловимо, но это не ускользнуло от его внимания.
– "Начнем с обзора вчерашних данных?" – предложил Андрей, пытаясь вернуться к привычному рабочему ритму.
Максим медленно кивнул, его пальцы с почти пугающей точностью скользнули по клавишам. Он быстро нашел нужные файлы и начал анализ. Графики нейронной активности крысы из последнего эксперимента начали прокручиваться на экране.
– "Ты видишь?" – неожиданно спросил Максим, указывая на едва заметный всплеск активности на одном из графиков.
Андрей прищурился, пытаясь уловить то, что заметил Максим.
– "Здесь," – продолжал Максим, – "вот этот участок… это не то, что мы обычно видим."
Андрей склонился ближе, изучая график. Максим был прав. В графике действительно было что-то необычное.
– "А ты можешь, когда захочешь" – с улыбкой сказал Андрей, пытаясь разрядить атмосферу. – "Не все вернулись бы к работе с таким энтузиазмом."
Максим только слегка улыбнулся в ответ, но внутри него что-то начинало беспокоить. Он чувствовал, как его мозг работает быстрее, как будто подгоняемый чем-то новым и неизвестным. Его мысли стремительно прокручивались в голове, как частицы в ускорителе, но он не мог определить, что именно изменилось.
Спустя несколько часов Максим углубился в работу, полностью сосредоточившись на анализе данных. Его руки двигались с необычной для него скоростью, набирая текст и вводя команды так, словно он инстинктивно знал, что нужно делать. Андрей, наблюдая за ним из угла комнаты, не мог не заметить, как ловко и быстро тот управляется с оборудованием, будто никогда и не покидал лабораторию.
– "Эй, Максим, ты что делаешь с клавиатурой?" – Андрей не смог удержаться от вопроса, подходя ближе.
– "Печатаю," – невозмутимо ответил Максим, не отрываясь от экрана.
– "С какой скоростью!?" – Андрей приподнял брови, отмечая, как стремительно бегут строки кода по экрану.
Максим на мгновение замер, осознавая сказанное. Он даже не замечал, что его действия стали такими быстрыми и точными. Словно его разум теперь был в состоянии обрабатывать информацию быстрее, чем раньше.
– "Просто привычка," – попытался отмахнуться Максим, но в его словах уже слышалась неуверенность.
В глубине души он начинал понимать, что с ним произошло что-то странное. Его восприятие, скорость реакции – всё это было не таким, как раньше. Но пока он решал оставить эти мысли без внимания, сосредоточившись на работе.
Прошло несколько дней, и Максим полностью погрузился в работу. Он начал замечать мелкие детали, которые раньше ускользали от его внимания. Начиная с неправильных настроек оборудования и заканчивая мельчайшими отклонениями в поведении подопытных животных, все эти вещи теперь бросались ему в глаза с поразительной чёткостью. Это было одновременно захватывающе и пугающе.
Однажды вечером, когда лаборатория опустела, Максим решил провести анализ на основе новых данных, полученных после их последних экспериментов. Включив оборудование, он настроил его так, чтобы максимально точно считать нейронную активность подопытных крыс. Однако то, что он увидел на экране, заставило его замереть.
Графики активности мозга, которые отображались перед ним, показывали нечто странное – паттерны, которых не должно было быть. Эти всплески не совпадали с обычными реакциями крыс на стимуляцию. Более того, они были слишком организованными, слишком… осознанными.
Максим нахмурился, чувствуя, как внутри начинает расти интерес. Эти данные словно говорили, что крысы начали проявлять нечто большее, чем просто рефлекторные реакции. Это было похоже на осознанное поведение, и это не укладывалось в его понимание.
Он быстро начал проверять расчёты, вбивая новые данные и пересчитывая возможные ошибки. Но чем больше он анализировал, тем больше убеждался, что это не ошибка. "Это невозможно," – прошептал он себе под нос, его руки начали дрожать от волнения.
Решив, что это какая-то аномалия, Максим отложил результаты и ушёл домой, надеясь, что на свежую голову сможет понять, в чём дело. Но мысли об этих странных данных не давали ему покоя всю ночь.
На следующий день, Максим вернулся в лабораторию с твёрдым намерением разобраться в происходящем. Он снова и снова пересматривал данные, но картина становилась только более тревожной. Активность мозга крыс всё больше напоминала человеческие паттерны. Неужели ИИ, который они создали, каким-то образом повлиял на их подопытных? Или, что ещё хуже, на него самого?
Максим начал чувствовать, что его собственные мысли и действия тоже изменились. Он ловил себя на том, что вспоминает вещи, которые, как ему казалось, никогда раньше не знал. Слова и термины, которыми он раньше не пользовался, вдруг стали всплывать в его голове с лёгкостью. Его знания в области нейрофизиологии, и без того обширные, вдруг расширились, как будто кто-то загрузил в его мозг новые данные.
Однажды, работая за компьютером, он вдруг осознал, что использует сложные математические формулы, которые никогда раньше не изучал. Более того, он инстинктивно знал, как их применять. Андрей, который стоял неподалёку и наблюдал за работой друга, не мог не заметить странность в его поведении.
– "Максим, ты уверен, что с тобой всё в порядке?" – спросил он, пытаясь скрыть нарастающее беспокойство.
– "Да всё в порядке," – быстро ответил Максим, но его голос прозвучал слишком резко, даже для него самого.
Андрей замолчал, не решаясь продолжать, но внутри него что-то сжалось от нехорошего предчувствия. Максим изменился. Он стал другим – и это "другое" пугало.
Прошло несколько недель. В лаборатории всё чаще звучали странные фразы и обсуждения, в которых Максим проявлял необычные для себя знания и способности. Коллеги начали с опаской обсуждать изменения, произошедшие с ним, но никто не решался заговорить об этом открыто.
Однажды, когда Андрей и Максим остались одни в лаборатории, Андрей не выдержал.
– "Максим, мне нужно с тобой поговорить," – начал он, стараясь подобрать слова. – "Ты… ты стал другим. Ты замечаешь это?"
Максим поднял глаза от монитора, его взгляд был холодным и отстранённым. Но затем, как будто осознав что-то, он мягко улыбнулся, пытаясь успокоить друга.
– "Андрей, всё в порядке. Это просто последствия травмы."
Но Андрей уже не мог верить этим словам. Его друг говорил с ним, но было ощущение, что это не совсем Максим. Что-то внутри него изменилось, и Андрей начинал подозревать, что ИИ, который они использовали для лечения, повлиял на его сознание.
– "Максим… это не просто травма. Я вижу, как ты изменился. Ты знаешь вещи, которые никогда раньше не знал. Ты действуешь так, будто ты не ты…" – Андрей замолчал, пытаясь подобрать слова. – "Ты должен понимать, что это ненормально."
Максим долго молчал, глядя на друга. В его глазах промелькнула тень сомнения, но затем она исчезла, уступив место холодному спокойствию.
– "Возможно, ты истеричка, Андрюха," – тихо сказал он, отрываясь от компьютера и подходя к окну. – "Ну или возможно, я действительно немного изменился. Но это не факт."
Эти слова повисли в воздухе, оставив Андрея в мучительных сомнениях. Он не знал, что делать, но понимал одно: Максим больше не был тем человеком, которого он знал.
Солнечный свет проникал через занавески, окрашивая комнату в теплые оттенки. Андрей, сидя на диване, лениво прокручивал в голове план на выходные. В руке был телефон, и он решился позвонить Максиму.
– "Эй, как дела? Чем занят? Как насчёт выбраться в бар?" – начал он, стараясь звучать непринужденно. – "Рука ещё не до конца зажила, сам пиво не открою."
На другом конце провода послышался смех.
– "Ты в порядке? Обычно ты не звонишь с такими предложениями. И что значит, сам не откроешь? Твоя рука уже вполне должна функционировать," – поддразнил его Максим.
Андрей улыбнулся, зная, что его друг прав.
– "Да, пожалуй можно, я тут решил приготовить и как закончу, так встретимся," – небрежно добавил Максим.
В трубке повисла короткая пауза.
– "Готовишь? Ты же даже яичницу не можешь сделать, не устроив пожар на кухне," – недоверчиво отозвался Андрей.
Максим рассмеялся, понимая, что ситуация действительно комична.
– "Ну, знаешь, люди после комы иногда языки новые узнают. Почему бы не научиться готовить?" – ответил он с шутливым тоном.
Андрей хмыкнул, но его голос стал чуть более серьёзным.
– "Это интересно. Что готовишь-то?"
Максим замер на секунду, как будто его разум запнулся. Он посмотрел на свои руки, которые привычно и точно нарезали овощи на разделочной доске, и внезапно понял, что сам не знает, как пришёл к этому. На столе уже стояли изысканные блюда, приготовленные с такой точностью и мастерством, как будто он прошёл курс в кулинарной академии.
– "Ну, просто решил приготовить что-то нормальное. А то ведь с больничной едой долго не протянешь, ещё язву заработаю," – неубедительно пошутил он, стараясь скрыть своё собственное удивление.