Виктор Муравьёв
Со слов очевидцев

Полная версия

Эпиграф

Прошлое никогда не умирает. Оно живёт в нас, в наших домах, в тенях наших мыслей.

Глава 1: Возвращение домой

Артём стоял у могилы, сутулясь от промозглого ветра. Небо затянуло серыми облаками, ни проблеска солнца – только гнетущая серая масса, тяжелая, как свинец. Земля под ногами промерзла, глухо хрустела под ногами гостей похорон. Они тихо толпились в отдалении, как бы отдавая ему место и время для прощания. Артём уставился на свежую насыпь земли, чувствуя, как сердце сжимается от смутного, почти чужого горя. Он знал, что должен испытывать большее – мать все-таки – но все, что наполняло его сейчас, было странным смешением пустоты и чего-то неуловимого, тревожного.

Родной город встречал его равнодушно. Артём не был здесь больше десяти лет, с того самого дня, когда закрыл за собой дверь дома детства и уехал навсегда, обещая себе больше никогда не возвращаться. Но вот он здесь. Стоит под нависшим небом, переминается с ноги на ногу, чувствуя, как холод пробирается под плотную ткань пальто, и смотрит на кусок земли, под которым навсегда исчезла единственная нить, связывающая его с этим местом.

Люди начали расходиться. Кто-то подошел, сдержанно похлопал его по плечу, что-то говорил – слова не долетали до сознания, поглощенные шумом ветра и собственных мыслей. Артём кивнул им, как полагается, развернулся и остался один.

Могила стояла среди старых, покрытых лишайником памятников, окруженная увядшей травой и голыми кустами. Окружающее пространство казалось размытым, будто вся эта сцена происходила за стеклом. Артём огляделся. На миг в его памяти вспыхнули картины из детства: он, маленький, бегает среди этих могил, играет в прятки, слышит чье-то далекое зовущее шепот. Нет, что-то другое – не шепот. Он напрягся, стараясь ухватить ускользающее воспоминание, но оно исчезло, оставив лишь смутное ощущение, что детство его было странным, куда более странным, чем он готов был себе признаться.

Погода становилась все холоднее, и Артём понял, что пора двигаться. Куда? Оставаться в отеле? Да, это было бы самым логичным решением. Но вдруг, неожиданно для себя, он ощутил непреодолимое желание вернуться в тот самый дом, в дом своего детства. Похоже, пришло время распутать узлы, завязанные годами молчания и забвения.

Дорога к дому лежала через старый парк. Артём шел, отстраненно глядя на деревья, тянувшие свои голые ветви к небу, как будто пытаясь ухватить что-то невидимое. Мимо проносились редкие прохожие – лица в серых шарфах, куртках, пальто. Никто не обращал на него внимания, словно он был просто еще одним привидением этого города.

Дом встретил его мрачной, скособоченной фигурой, вросшей в землю. Деревья сада, за долгие годы разросшиеся, теперь плотным кольцом окружали дом, будто взяли его в плен. Артём остановился перед калиткой, не решаясь войти. Что-то в этом доме было не так – он чувствовал это каждой клеточкой кожи. Казалось, что его наблюдают, что за ставнями прячется чье-то невидимое, но внимательное присутствие. Глупость, конечно. Дом – просто старый, оставленный без присмотра.

Он глубоко вздохнул и потянул на себя калитку. Она поддалась с неохотным скрипом, как будто просыпаясь после долгого сна. Артём прошел по усыпанной опавшими листьями дорожке и остановился перед дверью. Рука невольно замерла над дверной ручкой. Что-то глубоко внутри него противилось, кричало: "Не надо!" Он вспомнил, как в детстве эта дверь иногда "заедала", как он с отчаянной силой дергал ручку, пытаясь выйти наружу. Дергал, кричал и плакал, а дом словно впивался в него своими деревянными корнями, удерживая в своих стенах.

Сжав зубы, Артём повернул ручку. Дверь издала тяжелый вздох и распахнулась.

Внутри дом встретил его сырым запахом – смесью пыли, старой древесины и сырости. Артём шагнул внутрь, и половицы под ногами жалобно заскрипели, будто жалуясь на вторжение. Он медленно оглядел прихожую: всё на своих местах – старое зеркало в резной раме, комод, покрытый тонким слоем пыли, коврик, ставший тусклым от времени. Казалось, что ничего не изменилось, и от этого становилось как-то не по себе. Дом жил своей жизнью все эти годы, дожидаясь его возвращения.

Проходя мимо зеркала, Артём краем глаза заметил что-то странное. Он остановился и обернулся. Зеркало смотрело на него темной, глубокой поверхностью, отражая лишь расплывчатые очертания комнаты. Ему показалось, что в глубине стекла что-то шевельнулось. Он замер, вглядываясь в отражение, но ничего не увидел. Наверное, игра теней. Старые зеркала часто создают такие иллюзии, думал он, отворачиваясь и направляясь вглубь дома.

Его старая комната. Артём открыл дверь, ощущая, как воздух становится плотнее, как будто сопротивляется его движению. Всё на своих местах: письменный стол, книжный шкаф, кровать, укрытая выцветшим одеялом. Он подошел к шкафу, открыл дверцу – внутри, среди книжек и комиксов, обнаружил кучу старых вещей. Игрушки, рисунки, коробки с мелочами. Взгляд упал на небольшую тетрадь с потрепанным краем. Дневник.

Артём вытащил его, сел на кровать и, поколебавшись мгновение, открыл первую страницу. Неровные строчки детского почерка, рисунки на полях – смешные и жутковатые одновременно. Сначала записи казались обычными – рассказы о школьных днях, игры с друзьями, прогулки в саду. Но по мере листания страницы начинали заполняться странностями: "Сегодня кот сказал мне, что он – страж." Он усмехнулся – типичные детские фантазии. "В зеркале я видел тень. Похоже на меня, но оно было не я." Артём нахмурился, ощущая, как где-то внутри него поднимается легкая дрожь. "Мама сказала не трогать куклы в стене."

Он закрыл дневник, стиснув челюсти. Это просто глупости, детские выдумки. Но в голове все еще звучал тот странный шепот, и по спине пробежал холодок. Артём посмотрел на дверь, ведущую в коридор. За ней стояла тишина, но казалось, что дом прислушивается.

Он встал, бросил дневник на стол и вышел в коридор. Все вокруг замерло. Он почувствовал, как легкий сквозняк прошел по спине, хотя окна были закрыты. Дверь хлопнула за его спиной, и он вздрогнул. "Старая конструкция, покосившаяся со временем," – успокаивал он себя, но ощущение беспокойства никуда не уходило.

Артём сел на краю кровати и провел ладонью по выцветшему одеялу. В голове мелькнуло: сколько лет он здесь не был? Казалось, что прошла целая вечность, но, вглядываясь в каждый уголок комнаты, он отчетливо понимал: всё осталось на своих местах, словно кто-то тщательно хранил его детство в целости.

Окинув взглядом старую комнату, он заметил несколько коробок, сложенных у шкафа. Мать, похоже, долго не хотела выбрасывать его вещи. Артём вздохнул и встал, подойдя к одной из коробок. Смахнув с неё пыль, он начал разбирать содержимое. Старые рисунки, детские игрушки, несколько потёртых книг с пожелтевшими страницами. Все это вызывало смутное ощущение ностальгии, но ностальгии со странным привкусом тревоги.

Он открыл небольшую шкатулку, спрятанную в глубине коробки, и его взгляд наткнулся на знакомый предмет. Маленький резной амулет, вырезанный из дерева. Артём вспомнил, как мама давала ему этот амулет и говорила, что он оберегает от плохих снов. Странное ощущение заполнило его – в детстве он обожал этот амулет, а теперь, держа его в руке, почувствовал ледяной укол страха. "Просто глупости," – упрекнул он себя и бросил амулет обратно в шкатулку.

Под слоем детских рисунков Артём наткнулся на тетрадь, обернутую в тёмно-зелёный бархат. Он уже видел похожую – это была ещё одна его старая записная книжка. Дневник. На этот раз волнение ударило сильнее. Что же он мог забыть или вытеснить из памяти настолько, что почти ничего не помнил из этих записей? Он открыл дневник на середине и начал читать. Записи, как и раньше, были заполнены нелепыми детскими историями: игры во дворе, мысли о том, что бабушка могла разговаривать с духами, истории о том, как в саду слышались странные шорохи.

Но чем дальше он листал, тем меньше ему нравилось то, что он видел. Одна из записей почти закричала ему в лицо: "Сегодня ночью что-то ходило на чердаке. Я слышал шаги и тихий шепот. Мама сказала, что это просто ветер."

Он напрягся. Шаги на чердаке… Ему стало не по себе. Что-то во всей этой ситуации казалось смутно знакомым, но одновременно отталкивающим. Артём захлопнул дневник и бросил его в коробку. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ему нужно выйти, проветрить голову. Он поднялся и направился к двери, но, проходя мимо зеркала, снова почувствовал тот взгляд. Как будто кто-то стоял прямо за его спиной и смотрел в глубину его глаз через отражение.

Он остановился и, не поворачиваясь, посмотрел в зеркало. Всё было как прежде – его отражение, комната за ним. Но… что-то было не так. Как будто отражение жило своей жизнью, чуть отставая во времени, медленно вбирая в себя окружающую тьму комнаты. Артём моргнул, и отражение тоже, но это ощущение не пропадало. Он быстро отвернулся и вышел из комнаты.

На кухне стояла всё та же мебель: старые деревянные шкафы, выцветшая скатерть, ржавый чайник на плите. Артём решил приготовить себе чаю, чтобы успокоиться. Пока он наливал воду в чайник, ему пришла в голову странная мысль: что, если все его детские страхи были не просто фантазиями? Что, если за ними скрывалось что-то реальное, что-то, что он пытался забыть?

Он поджег плиту, услышав знакомый щелчок газовой горелки. Звук казался слишком громким в тишине пустого дома. Артём достал чашку и сел за стол, стараясь отогнать мысли. Тишина заполнила пространство, обволакивая его, и в этот момент он услышал это. Тихий, почти неуловимый шорох над головой. Он замер, сердце забилось быстрее. "Мыши, конечно же, мыши," – успокаивал он себя, но в глубине души понимал, что дело не в мышах.

Шум повторился, на этот раз более отчетливо. Как будто что-то мягко передвигалось по чердаку, шаркая по старым доскам. Артём сжал чашку, его дыхание участилось. Он закрыл глаза, пытаясь справиться с внезапным приступом паники. "Это старый дом," – твердил он себе, – "просто сквозняки, игра воображения." Но разум противился этим словам, отказываясь принимать их как истину.

Позже, сидя в гостиной, Артём решил, что нужно что-то делать. Он не мог просто сидеть и ждать, пока это чувство безумия накроет его с головой. Он взялся за разбор бумаг на письменном столе. Среди документов матери оказались несколько старых конвертов и письма. Большинство из них – обычные квитанции, поздравления с праздниками. Но одно письмо привлекло его внимание. Оно было старым, пожелтевшим, написанным на плотной бумаге. Письмо от бабушки.

"Лёша, помни, что зеркало в коридоре не простое. Не смотри в него ночью и никогда не оставляй в доме открытыми окна и двери после заката. Это важно, мальчик мой, важно для твоей безопасности и для сохранения покоя в доме. Мама знает, что делать, она тебя защитит, как защитила и меня…"

Сердце Артёма забилось так, что, казалось, он слышал его стук в ушах. Он откинулся на спинку кресла, чувствуя, как ледяной пот выступает на висках. Бабушка всегда была немного странной, помнил он, но разве это не выходит за рамки обычных странностей? Мелькнула мысль: что же они с матерью на самом деле делали здесь, в этом доме, все эти годы?

Он отложил письмо и прошелся по комнате, чувствуя, как напряжение сковывает его тело. Непривычная тяжесть витала в воздухе, что-то неуловимое, но настоящее, цеплялось за края его разума. Когда он подходил к двери в коридор, боковым зрением заметил движение. Он резко повернулся и увидел, как в глубине зеркала мелькнула тень.

Он замер. Дыхание остановилось. "Только бы не двигаться, только бы не двигаться," – внезапно мелькнуло в голове. Тень замерла, слившись с его отражением. Артём с трудом оторвал взгляд от зеркала и сделал шаг назад, в сторону кухни, стараясь не смотреть на эту жуткую глубину.

Дверь за его спиной тихо захлопнулась, и он обернулся. Пусто. Никого. Только тишина, давящая на уши.

Артём стоял на кухне, пытаясь прийти в себя. "Это просто сквозняк," – повторял он про себя, сжимая край стола побелевшими от напряжения пальцами. Но что-то внутри него противилось этой мысли, словно пытаясь докричаться до разума сквозь толстую завесу логики. В этот момент из чайника раздался громкий свист, заставивший его вздрогнуть. Артём схватил ручку и сдвинул чайник с плиты, заливая кипяток в чашку. Пар поднялся, обволакивая лицо теплым облаком. Он сел за стол и, обхватив чашку ладонями, попытался согреть замерзшие пальцы.

Он сидел неподвижно, не отводя взгляда от чашки с заваркой. Почему-то вид извивающихся листьев чая на дне напоминал что-то. Как в детстве, когда мать наливала ему чай и, шутя, пыталась прочитать его будущее по этим случайным узорам. Артём потянулся к чашке и вдруг заметил, как листья выстроились в нечто, напоминающее грубый контур фигуры – высокую, вытянутую, с размытыми чертами. "Просто совпадение," – прошептал он, пытаясь избавиться от нарастающего чувства тревоги. Но чашка в его руках почему-то вдруг потяжелела, как будто набирая в себя невидимую тяжесть.

"Артём, ты начинаешь сходить с ума," – упрекнул он себя и, отставив чашку, резко встал. Нужно отвлечься. Нужно чем-то занять руки и ум, пока остаток ночи не превратился в мучительное ожидание рассвета.

Он вышел из кухни и снова вернулся в свою комнату. Коробки с детскими вещами смотрели на него из угла, будто манили к себе. Он вздохнул и сел на пол, перебирая вещи. Наткнулся на старый пыльный альбом с фотографиями и, открыв его, начал листать страницы. Снимки были пожелтевшими, но всё ещё сохранили воспоминания из детства: вот он с друзьями на берегу пруда, вот они в саду под дубом, а вот странная фотография, которая вызвала у него легкую дрожь.

На фотографии он был совсем маленьким – стоял на крыльце дома с матерью. Артём вспомнил этот день: светило солнце, во дворе цвели цветы. Но в этот раз его внимание привлекло другое. В углу снимка, за плечом матери, что-то виднелось. Сначала он не мог понять, что именно, но по мере того, как всматривался, кровь стыла в жилах. Это была тень. Не от дерева и не от предметов во дворе, а просто тёмный силуэт, похожий на человеческую фигуру.

Артём моргнул и провёл пальцем по изображению. Конечно, это могло быть что угодно – пятно на плёнке, дефект фотоаппарата, но что-то в этой тени заставило его сердце забиться быстрее. Он перевернул страницу, но взгляд продолжал возвращаться к этой фотографии, словно магнит притягивал его к тому, что он пытался игнорировать. Мать в детстве всегда говорила, что фотографии могут запечатлеть то, что глаз не видит, что в кадре можно поймать самые настоящие призраки.

– Глупости, – пробормотал Артём, захлопывая альбом.

Прошло ещё несколько часов. Артём перенёс коробки в гостиную и принялся за разбор бумаг матери. Старые письма, квитанции, разлинованные списки покупок… и снова дневники. Их было несколько, и все в похожих бархатных обложках, как тот, что он нашёл в своей комнате. Артём положил одну из тетрадей на колени и открыл её, чувствуя, как в воздухе начинает сгущаться тревога.

Записи матери. Сначала они показались ему обычными – перечень дел, забота о доме, о сыне. Но чем дальше он читал, тем холоднее становилось в комнате. Его взгляд выхватил одну фразу: "Артём говорит, что в зеркале кто-то есть. Я велела ему не смотреть туда, пока не наступит утро." Сердце замерло на секунду. Он помнил эти разговоры. Он пытался рассказать матери о странностях в доме, но она всегда успокаивала его, мягко запрещая задавать лишние вопросы.

Следующая запись. "Сегодня ночью слышала шаги на чердаке. Надеюсь, это всего лишь старый дом скрипит." Артём всмотрелся в эти строки, стараясь уловить ту интонацию, с которой мать писала их. Её почерк становился всё более рваным, как будто страх вёл её руку. "Заперла зеркало в кладовой, слишком много теней в нём. Слишком много глаз."

Артём зажмурился, закрывая тетрадь, но слова всё ещё звучали в голове. Заперла зеркало. Он вспомнил большое старое зеркало в коридоре, которое не видел со дня приезда. Его же не было на своём месте. Он огляделся, лихорадочно вспоминая. Нет, точно, зеркало исчезло. Но куда оно делось?

Остаток дня прошёл в заторможенном поиске ответов. Артём то и дело ходил по дому, открывал шкафы, заглядывал в пустые комнаты, но зеркало так и не нашёл. Уже ближе к вечеру, разбирая последние ящики, он наткнулся на старый ключ с ржавым пятном на кольце. Чердак. "Только не чердак," – мелькнула мысль, но другого выхода не было.

Словно в ответ на его решение в доме вдруг стихли все звуки. Никаких шорохов, скрипов, даже ветер перестал шуметь за окнами. Артём стоял в середине коридора, держа ключ в руке, и ощущал, как дом будто замер в ожидании.

Чердак находился в дальнем конце коридора, за узкой лестницей. Он подошёл к ней, стиснув ключ, и на секунду замер. Что-то внутри кричало: "Не делай этого!" Но он уже сделал первый шаг. Скрип ступеней под его ногами раздался гулко, отдаваясь эхом в темноте над головой. С каждым шагом воздух становился тяжелее, холоднее, и когда он наконец достиг двери чердака, по коже пробежал мороз.

Артём вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Замок щёлкнул, и дверь медленно поддалась. Темнота разлилась перед ним, густая и липкая. Артём нащупал выключатель и щёлкнул им. Тусклый свет заливая пространство чердака, открыл перед ним старые коробки, мешки и… то, что он искал.

Зеркало стояло в дальнем углу, накрытое плотным серым покрывалом. Оно казалось странно высоким, будто тянулось к самому потолку. Артём медленно подошёл к нему, чувствуя, как внутри нарастает паника. Он протянул руку к покрывалу, на мгновение замер, а потом сорвал его одним рывком.

Зеркало смотрело на него своей чёрной бездной. В отражении – пыльный чердак, приглушённый свет лампочки, и он сам, стоящий напротив. Но снова что-то было не так. Его отражение слегка дрогнуло, как будто шевельнулось, и в глазах отразилась глубокая тьма. Артём отшатнулся, чувствуя, как сердце стучит в горле. Но взгляд снова притянулся к зеркалу.

И тут он увидел. За его спиной в зеркале медленно поднималась тень.

Артём не мог пошевелиться. Тень медленно поднималась за его спиной, становясь всё более явной в темной глубине зеркала. Её очертания были размытыми, неясными, но одно было очевидно – это не могло быть игрой света. Его тело одеревенело, дыхание перехватило, а мысли, казалось, разлетелись в стороны, оставив лишь одну – бежать.

Но ноги отказывались слушаться. Он видел, как тень приобретает форму человека, слишком высокую и тонкую, с вытянутыми руками и темным пятном вместо лица. В зеркале тень будто бы склонялась к нему, не касаясь, но уже угрожающе близко.

Сквозь оцепенение Артём наконец-то нашел в себе силы двигаться. Он рывком развернулся, тяжело дыша, и уставился в темноту чердака за своей спиной. Пусто. Никого, кроме него самого и старых коробок, покрытых пылью. Но почему-то от этого было не легче. Задержав дыхание, он медленно повернулся обратно к зеркалу.

Тень исчезла.

Только теперь он заметил, что в отражении его собственное лицо казалось бледным, почти безжизненным. Глаза расширены от ужаса, волосы слегка растрепаны. Он моргнул и тряхнул головой, стараясь прийти в себя. "Идиот, ты просто накручиваешь себя," – шептал он в попытке вернуть хоть какую-то стабильность.

Покрывало всё ещё лежало на полу рядом с зеркалом. Артём наклонился и схватил его, намереваясь вновь закрыть зеркальную поверхность. Но тут его взгляд уловил ещё кое-что. В самом углу зеркала, будто незначительный штрих – едва заметная царапина. Он остановился и наклонился ближе. Царапина была странной, зигзагообразной, напоминающей символ. Артём коснулся её пальцем, и на мгновение его пробило холодом, как от удара током. Он отдернул руку, застыл и вгляделся в символ, который показался ему смутно знакомым.

В его памяти вспыхнуло воспоминание: детство, мама говорит что-то о зеркале, велит не прикасаться к нему и не смотреть на эту отметку. "Они следят," – сказала она тогда, но он не придал значения её словам. Сейчас же, глядя на символ, он почувствовал, как волна дурноты накрывает его. Ему стало плохо, затошнило.

Он закрыл глаза и резко накрыл зеркало покрывалом. Достаточно на сегодня, больше никаких странностей. Артём выпрямился, втянул воздух и, чувствуя, как спина покрывается холодным потом, развернулся и пошёл к выходу. Лестница вниз показалась длиннее, чем была. С каждым шагом он ощущал, как тишина сжимает его, как невидимые руки тянутся к нему из темноты чердака. Когда он наконец достиг двери, то быстро её закрыл, щёлкнул замком и задвинул засов.

В гостиной он прислонился к стене, переводя дыхание. Сердце билось в груди, словно молоток, и звуки этого стука отдавались в ушах. "Это всё стресс," – сказал он себе, медленно направляясь к кухне. "Стресс, усталость и этот проклятый дом."

На кухне всё казалось нормальным. Даже чашка с заваркой стояла на месте, будто ожидая, когда он снова её поднимет. Артём наполнил её остатками уже остывшего чая и сделал глоток. Горький, чуть терпкий вкус на мгновение отрезвил его. Он огляделся по сторонам. Вроде бы ничего необычного – старая кухня, вытертые шкафы, тусклый свет из-под потолка. Только вот тишина давила на него, как свинцовая плита.

Он поднялся, взял со стола дневник матери и вернулся в гостиную. Приглушенный свет лампы слегка освещал пространство, создавая в комнате островок безопасности. Артём уселся в кресло, раскрыл дневник и начал читать дальше, в поисках хоть каких-то ответов.

"Лёша снова говорит о том, что видит тени в зеркале. Сегодня утром он сказал, что тень пыталась заговорить с ним. Я сказала ему, что всё это сны, но сама уже начинаю сомневаться. Этот дом… он всегда был странным, но раньше он не проявлял себя так явно."

Артём проглотил ком в горле и перевернул страницу. Чем больше он читал, тем сильнее становилось ощущение, что мать знала о том, что здесь происходит. "Они всегда наблюдают. Днём – молчат, ночью – шепчут. Нельзя слушать их. Нужно закрывать окна и двери перед заходом солнца."

Он замер на этих словах. Закрывать окна и двери перед закатом? Он поднял глаза и оглядел комнату. Окна были плотно закрыты, но почему-то ему показалось, что в углах комнаты что-то шевелится. Он отложил дневник и поднялся. Сердце снова начало колотиться, дыхание сбилось. Он подошёл к окну и коснулся занавесок. Мельком посмотрел наружу – сад тёмный, спокойный, но слишком густой и непроницаемый.

Он задвинул шторы и медленно отошёл от окна. Нужно собраться. Нужно думать, иначе он сойдёт с ума. "Это всего лишь старый дом," – твердил он себе снова и снова, но эти слова уже не приносили облегчения. Артём присел на край дивана, запустил руки в волосы и сжал голову. Внутри всё бурлило, мысли метались в поисках ответа.

Тихий шорох донёсся из коридора. Он замер, не дыша. Шорох повторился, медленный, словно кто-то осторожно передвигался, чтобы не быть услышанным. Артём поднял голову и уставился в темноту коридора. На его фоне выделялась лишь полоска света, пробивающаяся из приоткрытой двери его комнаты.

"Только не это," – прошептал он, чувствуя, как ледяные пальцы страха сжимают его сердце. Он медленно поднялся и шагнул к двери. Нельзя убегать. Нужно разобраться, иначе эта ночь сведёт его с ума окончательно.

Он вышел в коридор и нащупал выключатель. Щёлкнул – свет залил пространство. Пусто. Никого. Но на полу, у двери комнаты, лежал старый, выцветший от времени клочок бумаги. Артём наклонился и поднял его. Это был кусок его старого рисунка, который он делал ещё в детстве.

На рисунке изображен человек – высокий, худой, с тёмным пятном вместо лица. Артём вспомнил, как мать тогда отняла у него этот рисунок и спрятала. "Это плохой человек," – сказал он тогда матери, но больше ничего не помнил.

Сейчас этот рисунок вернулся к нему, словно послание из прошлого. Словно напоминание о том, что в этом доме прячется нечто, о чём он старался забыть всю жизнь.

Его взгляд медленно поднялся на дверь в комнату. Что бы ни происходило, всё сходилось к одному – к его воспоминаниям. К его детским страхам. Он должен найти правду. И он найдет её, даже если для этого придётся взглянуть в самое сердце своих кошмаров.

Завтра. Завтра он разберёт вещи на чердаке, перечитает дневники, вспомнит всё, что случилось в этом доме. А пока… пока ему нужно закрыться и пережить эту ночь.

Артём, дрожа, стоял в коридоре, держа в руках обрывок старого рисунка. Страх постепенно ослабевал, уступая место усталости. "Достаточно," – прошептал он сам себе. Слишком много событий за один день. Эмоции, воспоминания, этот чердак с зеркалом… Он почувствовал, что если не успокоится сейчас, то окончательно потеряет контроль над собой.

Он вернулся в гостиную, стараясь сосредоточиться на повседневных действиях, на чём-то простом. Решил закрыть все окна и двери, чтобы хотя бы попытаться почувствовать себя в безопасности. Медленно, с тяжёлым сердцем, он обошёл дом, опуская шторы, проверяя замки, слушая скрип старых петель. На кухне он взглянул на окно, выходящее в сад, и внезапно заметил, что ветки деревьев словно ближе, чем были днём, будто тянулись к стеклу.

Он замер, разглядывая тёмную листву, но ничего странного не увидел. Просто тени от деревьев. Тени, с которыми он жил всю свою жизнь в этом доме. Артём вздохнул и задвинул штору.

Вернувшись в гостиную, он зажёг старую настольную лампу, оставив в комнате только этот приглушённый свет. Дом погрузился в мягкую полутьму, и тревога понемногу ослабла, оставив лёгкое эхо где-то на грани сознания. Артём опустился в кресло и устало потер лицо руками.

Его взгляд снова упал на дневник матери, лежащий на столе. Желание прочитать его дальше было сильным, но он остановил себя. Всплывающие воспоминания, странности, звуки в доме – этого уже достаточно для одного дня. Сейчас ему нужно было просто отдышаться, взять паузу. Артём откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Тишина вокруг словно подкралась ближе, обняла его. Он слышал своё дыхание, биение сердца, приглушённый шорох дома – обычные, успокаивающие звуки. Ему вдруг стало стыдно за свой страх, за те минуты паники, когда он стоял перед зеркалом на чердаке. Дом – старый, запущенный, и его состояние легко объяснить годами запустения и скопившимися воспоминаниями. Он уже начал улыбаться собственным глупым мыслям, как его взгляд упал на часы.

Часы на стене показывали почти полночь. Время текло незаметно. Он почувствовал усталость, накатывающую тяжелой волной. "Спать," – решил он, поднимаясь с кресла. Завтра будет новый день, и он сможет обдумать всё на свежую голову.

Он вошёл в свою комнату, не включая свет. Ночью она выглядела иначе – стены, как будто сжимающиеся внутрь, мебель, казалось, таилась в тенях, дожидаясь его. Артём сглотнул, ощущая, как страх вновь пробирается под кожу, но быстро отогнал его. Он подошёл к кровати, сбросил одежду на стул и сел на край матраса.

Сидя в темноте, он внезапно ощутил странный покой. Может, это усталость, а может, просто привыкание к тени, заполнившей комнату. Артём лёг, натянул одеяло до самого подбородка и закрыл глаза. Мысли метались, как перепуганные птицы, но постепенно замедлялись, смиряясь с наступающим сном.

Перед тем как провалиться в забытье, он услышал что-то. Лёгкий звук, словно шелест. Это было почти незаметно, словно вздох дома, или, может, ветка скребётся о стену снаружи. Артём открыл глаза, но в комнате всё оставалось по-прежнему – тихо и неподвижно. Он вздохнул, откинувшись на подушку.

– Всё в порядке, – прошептал он, закрывая глаза снова.

Он проснулся внезапно, ощутив, что в комнате стало светлее. Приподнявшись на локте, Артём огляделся. Сквозь щель в занавесках проникали слабые лучи рассвета, заливая пространство мягким светом. Тишина была абсолютной, но теперь она казалась естественной, умиротворяющей.

Он сел на кровати и зевнул, протирая глаза. В комнате всё было так же, как и прошлым вечером. На полу стояла коробка с его старыми вещами, на столе лежал дневник, а возле шкафа валялась та самая кукла, которую он нашёл в одной из коробок.

Артём встал, чувствуя, как тело ломит от усталости, но при этом с лёгким облегчением. Ночь прошла, и ничто не случилось. "Сон помог," – подумал он, подходя к окну и распахивая шторы. Солнечный свет залил комнату, прогоняя остатки ночных страхов.

Он глубоко вздохнул и улыбнулся. Сегодня он собирался разобраться с этим домом окончательно. Впереди ещё много работы, и у него будет время для размышлений. Но пока – утро, новый день, и это давало надежду на то, что всё окажется проще, чем ему казалось.

Артём подошёл к дневнику, взял его в руки и открыл на первой попавшейся странице. Внимание привлекли несколько слов, выделенных в центре листа: "Не верь тени." Внутри что-то сжалось, но он отмахнулся от этого ощущения. На сегодня достаточно кошмаров. Ему предстоит длинный день.

Он захлопнул дневник, вернул его на стол и, с чувством небольшой решимости, направился к двери. Теперь его задача – понять, что происходит. Медленно, шаг за шагом. Сегодня он узнает больше.