Виктор Муравьёв
Зудемон
Глава 2: Первое вторжение
Валера сошел с вагона на ледяной перрон, сразу почувствовав, как вечерний мороз пробирается под старое пальто. Пустая станция встретила его тишиной и тусклым светом редких фонарей. Снег хрустел под ногами, и казалось, что даже это эхо глушилось серым небом, нависшим над головой. Парочка местных мужиков, согнувшись от холода, быстро шагали прочь, не обращая на него внимания.
Валера окинул взглядом полуразрушенные здания вдоль железнодорожных путей, словно приросшие к этому месту. Среди них выделялся тусклый свет, исходящий от здания рядом со станцией. Он без колебаний направился туда, интуитивно понимая, что именно там сейчас можно согреться и выпить. Каждый его шаг сопровождался хрустом снега под ногами, усиливая ощущение пустоты и одиночества.
Подойдя к старой пивнушке, он заметил облезлую вывеску над дверью, покрытую ржавчиной и снегом. Валера толкнул дверь и вошел внутрь, сразу попав в удушливую атмосферу смеси табачного дыма, кислого запаха дешевого пива и пота. Внутри было тепло, но от этого не становилось уютнее – низкие потолки и облезлые стены, покрытые многолетней копотью, словно давили на голову.
За стойкой стоял буфетчик, знакомо кивнувший Валере, как старому приятелю, хотя они едва ли виделись раньше. Платить пришлось немного, цены в пивнушке были символическими: рубль за кружку "Жигулевского", еще пара рублей за рюмку водки. Валера привычным движением вылил водку в пиво, приготовив "ёрш", и сел за свободный стол в углу.
Вокруг велись разговоры, глухие и обрывочные, но он улавливал суть: кто-то жаловался на жизнь, кто-то ругал власть, а кто-то обсуждал последние новости из криминального мира. Валера прислушался к разговору за соседним столом, где сидели трое крепких мужиков в поношенных шапках и куртках.
– Иваныч, ты слышал, что с Палычем случилось? – хрипло спросил один из них, склонившись над столом. – Говорят, за то, что "крыше" платить отказался.
– Ну так, я ж предупреждал, – угрюмо отозвался другой, выдыхая дым от сигареты. – Теперь-то всем ясно, что нельзя с ними спорить.
Валера молча допил свою кружку, чувствуя, как "ёрш" разогревает его изнутри и глушит все лишние мысли. Этот мир становился все более жестким, и каждый понимал, что слабости не прощаются. Он знал, что теперь нужно быть осторожным, но решительность уже заполняла его, вытесняя страх.
Допив, он поднялся, бросив несколько копеек на стол в знак благодарности. Проходя мимо стойки, он бросил короткий взгляд на буфетчика, который, казалось, понимал всё без слов. На улице его вновь встретил морозный воздух и темнота. Валера крепче затянул воротник пальто, взглянул на дорогу, ведущую в неизвестность, и решительно шагнул вперед, зная, что этот путь ему уже не остановить.
Выйдя из пивнушки, направился к трамвайной остановке, где под тусклым светом фонарей собиралась небольшая группа людей. Вечерний холод пронизывал до костей, но Валера продолжал свой путь, затянув воротник пальто. Вскоре он увидел, как из-за угла медленно показался старый трамвай. Старая модель, знакомая с детства, скрипела, поднимаясь по рельсам, покрытым снегом и льдом.
Он вошел внутрь, стараясь не обращать внимания на усталые взгляды пассажиров. В вагоне было тесно, люди сгрудились у окон, пытаясь согреться. Кондуктор, женщина лет пятидесяти, подошла к нему с потрепанным кошельком для мелочи. Билет стоил всего 20 копеек, и Валера достал из кармана мелочь, передав её ей.
Трамвай тронулся, скрипя на поворотах, и в вагоне началась обычная для таких поездок глухая суета. Люди обсуждали цены, ругали власти, кто-то просто молча смотрел в окно. Вдруг тишину прорезал крик:
– Кошелек украли! – закричал мужчина в затертой шапке, нервно осматриваясь вокруг.
Все пассажиры насторожились, но никто не решился вмешаться. Валера инстинктивно оглянулся на двери, вспомнив, что незадолго до крика с трамвая сошел старый дед. Эта мысль засела в голове – до чего же жизнь довела этих людей, если даже пожилой человек мог решиться на такой отчаянный шаг. Мог ли этот дед когда-то думать, что в старости он будет воровать, чтобы выжить?
Трамвай, скрипя и дребезжа, остановился на его остановке. Валера, с трудом поднимаясь с жесткого сиденья, направился к выходу, пробираясь сквозь плотные ряды пассажиров. На улице его встретил резкий порыв холодного ветра, заставивший его инстинктивно втянуть голову в плечи. Утопая в снегу, Валера поспешил прочь от остановки, стараясь не поскользнуться на обледенелом тротуаре. Однако в какой-то момент его нога неожиданно поехала, и он, резко взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, всё-таки поскользнулся и едва не упал. «Черт!» – вырвалось у него, когда он, балансируя, вернул себе устойчивость.
Стиснув зубы от злости и холода, Валера продолжил свой путь, злясь на всё вокруг. Вдруг впереди, из темноты, появились три фигуры. Их шаги эхом раздавались по пустой улице, и Валера, вспомнив недавний случай в электричке, напрягся. Они приближались, и его рука инстинктивно сжалась в кулак, готовая к любому повороту событий. Но когда они прошли мимо, даже не взглянув в его сторону, Валера только тяжело выдохнул. Молодёжь, шумно переговариваясь между собой, просто исчезла в темноте.
Дойдя до своего подъезда, Валера открыл тяжелую дверь, и сразу в нос ударил запах затхлости и сырости, характерный для старых домов. Он начал подниматься по лестнице, гулко стуча ботинками по ступеням, каждая из которых была дряхлой и коварно скользкой. На каждом этаже он замечал следы жизни других жильцов: где-то старые велосипеды, где-то мешки с углем, а на одной из площадок стояли старые ботинки, оставленные кем-то на ночь.
На своём этаже Валера остановился перед облупленной дверью своей комнаты в коммунальной квартире. Длинный и мрачный коридор тянулся в обе стороны, двери в комнаты других жильцов были закрыты, а из-за них доносились приглушенные голоса и звуки старых телевизоров. Он вставил ключ в замок, но прежде, чем повернуть его, услышал за спиной знакомое раздражающее ворчание.
– Это ты, гад, мою туалетную бумагу взял? – услышал он за спиной хриплый голос соседки Галки.
Он повернулся, не скрывая раздражения. Галина Ивановна, женщина средних лет с вечным недовольством на лице, стояла в дверях своей комнаты и сверлила его взглядом.
– Да не трогал я твою бумагу, – грубо ответил Валера, стараясь быстрее покончить с этим разговором. – Найдешь потом, где оставила.
Но она продолжала что-то ворчать, пока он наконец не скрылся за дверью своей комнаты. Закрыв дверь, Валера глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от накопившейся за день злости. В комнате было холодно, стены украшали обои, местами отклеившиеся от влаги. Единственный источник тепла – старый радиатор – едва справлялся с задачей.
Валера снял пальто и тяжело опустился на свой старый диван. Из кухни доносились звуки скандала между соседями, а из соседней комнаты – плач ребенка. Он сидел в своей комнате, окруженный скромными вещами, чувствуя, как тишина и холод медленно заполняют всё вокруг. В этой тишине он мог бы наконец отдохнуть, но покой был столь же эфемерен, как и теплота в его квартире.
Коммунальная жизнь, где каждый знал о каждом все, была невыносимой, но альтернативы не существовало. Здесь, в этих стенах, все было общественным, и даже редкие минуты уединения становились роскошью, которую невозможно было позволить себе без того, чтобы кто-то не вмешался. Он сидел на диване, в тишине своей комнаты, погруженный в тяжелые раздумья. Мысли о сегодняшнем дне не давали ему покоя, особенно момент в электричке, когда все вдруг перевернулось с ног на голову.
"Чёрт, что я натворил?" – промелькнула мысль, как вспышка, но он тут же отогнал её, будто боясь признать реальность. Он вспомнил, как нож скользнул в его руке, как он почувствовал сопротивление ткани и плоти. "Это ведь он полез на меня… Я просто защищался", – пытался оправдаться Валера, хотя где-то в глубине души понимал, что всё было иначе. Но эта правда была слишком ужасной, чтобы с ней столкнуться лицом к лицу.
Он мысленно возвращался к тому моменту снова и снова, каждый раз представляя, как могло бы быть по-другому. "Если бы я тогда не поддался, если бы просто оттолкнул его, ушел бы… Но нет, они бы не остановились. Они бы нашли меня позже, и тогда всё было бы еще хуже". В голове мелькали образы – холодный вагон, лица пассажиров, полные страха и безразличия. Никто не встал, никто не вмешался. "Чёрт, да ведь они все просто отвернулись, будто ничего не случилось", – с горечью подумал Валера. Он чувствовал, как мир вокруг него становится всё более враждебным, и ему пришлось адаптироваться, чтобы выжить.
"Кто я теперь?" – этот вопрос возвращался, но он избегал прямого ответа. Всё, что он чувствовал, это смесь ужаса и странного облегчения. Он выжил, и это было единственное, что сейчас имело значение. "А что дальше? Что будет, если кто-то заговорит? Но ведь никто не видел… Да и кому это нужно?" – мысли путались, переходя от одного к другому, но в них была одна общая линия – желание уйти от реальности, спрятаться от собственных решений и поступков.
Он поднялся и прошелся по комнате, стараясь не думать об этом дальше. "Завтра нужно будет встретиться с Митькой. Да, надо двигаться дальше. У меня нет выбора. Нельзя оставаться на месте… Это был всего лишь первый шаг". Эти мысли постепенно вытесняли страх и сомнения, оставляя лишь холодную решимость идти вперед, несмотря ни на что.
Валера знал одно: мир вокруг него изменился, и теперь он тоже должен был измениться, чтобы выжить. "Нет пути назад", – твердо решил он, чувствуя, как внутри него что-то затвердело, как лезвие ножа, который он так крепко держал в руке.
Валера, уставший от тревожных мыслей, наконец начал погружаться в сон. Однако его сон был не спокойным – в голове мелькали разрозненные образы, словно старые пленки, перемотанные на высоких скоростях. Картины сменяли друг друга, как безумные мультфильмы: то он видел себя в электричке, то вдруг перед глазами возникали сцены из прошлого, где всё казалось таким простым и безопасным. Но эти образы были размытыми, как в плохом кино, и не несли утешения.
Внезапно Валеру выдернул из сна громкий плач ребенка за стеной. Прислушавшись, он услышал, как кто-то начал стучать по батарее, пытаясь угомонить шум. Крики продолжались, но вскоре затихли, погрузив комнату обратно в темноту и тишину. Валера снова закрыл глаза, чувствуя, как сон возвращается, но теперь он был более тяжелым и угнетающим.
В следующем сне он снова оказался на крыше, где на него смотрела старуха, которая платила ему за ремонт. Только теперь она не просто смотрела с презрением – она вновь выкрикнула своё "Алкашня!", но на этот раз Валера не стал терпеть. В его сне он подошел к ней, схватил её за воротник и с силой затолкал деньги обратно ей в рот, желая заткнуть её навсегда. Этот акт был полон злобы и отчаяния, и Валера чувствовал себя так, словно пытался справиться не с ней, а с самим собой.
Но опять его разбудил резкий звук – на этот раз это было ощущение, что кто-то стоит рядом с кроватью. Он открыл глаза, вглядываясь в темноту, но комната была пуста. Сердце забилось чаще, но, не увидев никого, он снова закрыл глаза, пытаясь убедить себя, что это всего лишь игра воображения.
И вот снова сон – Валера видит себя маленьким мальчиком, стоящим на школьной сцене в тот день, когда его принимали в пионеры. Он наблюдает за собой со стороны, словно зритель на киносеансе. Мальчик с сияющими глазами и полной верой в светлое будущее, получает галстук и клятву пионера. Валера хочет закричать, предупредить его, что всё это обернется крахом, что будущее не будет таким, как они обещают. Но его никто не слышит. Мальчик продолжает улыбаться, принимая клятву, словно это действительно что-то значит.
Валера проснулся от неприятного звука будильника. Тишина его комнаты нарушалась только слабым стуком трубы в стене, где кто-то из соседей, как всегда, пытался разбудить всех шумом. Голова гудела, как после тяжёлой попойки, хотя вчера он пил немного. "Проклятые сны", – подумал он, снова вспоминая, как его сознание то и дело уносило его в мрачные видения.
Комната была холодной, несмотря на включенный радиатор. Валера медленно поднялся с кровати, чувствуя, как ноги немеют от ночной неподвижности. Слабое утреннее освещение едва проникало сквозь старые занавески, на окнах замерзли тонкие узоры, как напоминание о суровости зимы. На столе лежала смятая газета, купленная ещё вчера. Газеты того времени, вроде «Правды» или «Известий», были полны тяжёлых новостей о растущей инфляции, политических кризисах и разрушающемся государственном аппарате. Цены на такие издания оставались низкими – 20 копеек за выпуск, но даже это казалось многим лишней тратой.
Валера не читал её – не было смысла. Всё, что ему нужно было знать, он уже видел на улицах: разруха, безработица и уныние. Поставив чайник, он автоматически кинул в кружку пакетик дешёвого чая, который давал больше цвета, чем вкуса. "Что мне сказать Митьке?" – пронеслось в его голове. Ответы не приходили, оставляя лишь чувство неопределенности и страха перед будущим.
Он знал, что сегодня решается его судьба. Этот день определит, будет ли он продолжать тонуть в этом болоте, или всё-таки решится пойти на шаг, который раньше казался немыслимым. "Нужно держаться", – напоминал он себе, словно пытаясь внушить уверенность, которой на самом деле не было. Чай оказался горьким, и Валера с раздражением отставил кружку в сторону.
Подготовившись к выходу, он взглянул на своё отражение в зеркале. Лицо выглядело усталым, словно стареющим быстрее времени. "Нужно собраться. Я не могу позволить себе показать слабость", – мысленно повторял он, завязывая шарф и натягивая шапку. Мороз за окном напомнил ему о реальности – это не просто внутренний холод, это суровая зима, от которой нельзя скрыться.
Дорога к дому Митьки была знакомой, но сегодня казалась особенно длинной. Каждая встреча с прохожими, каждый взгляд, брошенный в его сторону, вызывали беспокойство. "Они что-то знают?" – мелькнуло у него в голове. Но тут же он отогнал эти мысли. Митька знал, что делать. Он всегда был крепким, уверенным в себе, и Валера надеялся, что сможет также стать таким.
Когда он наконец подошел к двери Митьки, его сердце заколотилось сильнее. "Я готов", – тихо проговорил он себе, словно заклинание, от которого зависело всё. Дверь открылась, и Митька стоял перед ним, всё такой же уверенный и крепкий. Валера знал, что теперь назад дороги нет, и это придавало странную смесь страха и облегчения.
– Заходи, – бросил Митька, отступая вглубь комнаты. Валера вошел, чувствуя, как воздух в помещении сразу стал тяжелым и густым.
Он огляделся, пытаясь найти опору для своих мыслей, но в этом месте всё было чужим. Митька сел за стол и зажег сигарету, жестом предложив Валере присоединиться. Тот взял сигарету, но закурил с задержкой, словно обдумывая каждое действие.
– Долго думал, – произнес Валера, наконец затягиваясь. – Но понял, что некуда от этого деться.
Митька, скептически прищурившись, выпустил клуб дыма.
– Ну, сам знаешь, время такое. Кто не успеет, тот и остался на дне. Надо рисковать, если хочешь жить. Бабки хорошие будут, за такое дело мало кто возьмется, – Митька внимательно смотрел на Валеру, оценивая его реакцию.
Валера кивнул, опуская взгляд на стол, на котором лежала старая зажигалка с потертой эмалью.
– Устал я по дну ползать, Мить, – тихо сказал он, но в голосе звучала твердая решимость. – Рассказывай, что за дело.
Митька наклонился вперед, присмотревшись к Валере, словно решая, стоит ли доверять ему.
– Тип один. Задолжал серьезным людям. Долг надо выбить, но не просто припугнуть. Если потребуется, придется действовать жестко. Ты понимаешь, о чём я? – его голос звучал жестко, как будто он проверял Валеру на прочность.
Валера поднял взгляд, и в его глазах не было ни страха, ни сомнений.
– Не тугой. Сделаю, что нужно.
На лице Митьки появилась тень улыбки – довольная, словно он получил подтверждение своим мыслям.
– Хорошо, Валерос. Завтра в десять на месте. Будь готов как доярка к утренней зорьке. Жизнь нас не ждет, сам знаешь.
Валера медленно выдохнул дым, чувствуя, как с каждым словом внутренняя тревога превращается в холодную решимость.
– Я буду, – твёрдо произнес он, туша сигарету и поднимаясь со стула.
Выйдя от Митьки, почувствовал, что ему нужно как-то отвлечься, чтобы не погружаться в раздумья о том, на что он только что согласился. В голове мелькнула мысль – поехать в центр, пройтись по ДЛТ или «Гостиному двору». Там всегда было людно, и можно было хоть ненадолго забыться, глядя на витрины и людей.
Не задумываясь, он направился к ближайшей станции метро. Вагон был полон, как всегда, но Валера не обращал внимания на толпу, его мысли были заняты предстоящим делом. Когда он, наконец, вышел на Невском проспекте, холодный ветер с Невы пронизал его до костей. Но он знал, что в торговых залах будет тепло, и это хотя бы немного согреет его.
В ДЛТ было много людей, как обычно. Кто-то просто бродил, кто-то выбирал подарки, а кто-то покупал необходимые вещи. Валера неторопливо шел вдоль витрин, не столько интересуясь товарами, сколько пытаясь почувствовать себя частью этой суеты. Ему казалось, что среди всего этого блеска и шума можно забыть о том, что ждёт впереди.
Он остановился у витрины с дорогими часами. Сколько людей, наверное, проходили мимо, мечтая о таких, но не имея возможности их купить. Валера смотрел на часы, но мысли его были далеки от покупок. 'Что я делаю? Неужели так, да? С волками жить – по-волчьи выть?' – эти вопросы вновь начали терзать его.
Валера отвернулся от витрины и направился к выходу. В голове роились мысли, и он понимал, что больше нет смысла искать утешение среди этих безжизненных предметов. Выходя на Невский, он почувствовал, как мороз окатил его лицо. Город вокруг жил своей жизнью, но Валера знал, что его жизнь уже не будет прежней.
Теперь ему оставалось лишь идти вперед, без колебаний и сомнений. Всё, что произошло сегодня, окончательно решило его судьбу, и он готов был встретиться с последствиями.
Глава 3: Первые шаги в криминале
17 января 1991 года. 06:41.
Валера, сжавшись от холода, вышел из трамвая на Васильевском острове. Ноги уже не держали его, но впереди ждал Митька. В голове мелькали мысли о том, как недавно он окончательно потерял всё: работу, семью, веру в светлое будущее. Приняв предложение Митьки, он знал, что пути назад больше не будет. «Если не сейчас, то никогда», – подумал он, погружаясь в туманную улицу, где запах дыма и водки смешивался с мерзким холодом.
Тёплый свет фонаря выхватывал из мрака фигуру Митьки, который ждал у подъезда заброшенного дома. Он был облачен в черную кожаную куртку, руки в карманах.
– Опоздал, Валерон, – бросил он без эмоций. — Пошли, покажу тебе, как тут все устроено.
Митька повел его через темные дворы, где ветер носил старые газеты, и по пути объяснял, как Тамбовская ОПГ взяла под контроль весь район. Валера внимательно слушал, понимая, что его новое окружение – это не просто мелкие хулиганы, а люди, способные решать дела на высшем уровне.
– Тамбовские здесь рулят, – говорил Митька. – Все бабки через них идут. Так что, если хочешь быть на плаву, держись их, и будет тебе счастье.
Митька рассказывал истории о том, как эти парни «закрыли» несколько точек на Васильевском после того, как там отказались платить за крышу. Одному хозяину кафе на Лиговском проспекте сломали ноги за то, что тот связался с конкурирующей группировкой.
– Не хочешь платить – готовься к проблемам, – ухмыльнулся Митька, заметив, как Валера сжал кулаки.
Сенной рынок был настоящим лабиринтом, где под видом торговли прятались сотни нелегальных дел. Там всё кипело: торгаши в спортивках, бабки с самодельными вареньями и челноки, гоняющие товары из Польши. Валере здесь нужно было научиться «работать» по-взрослому. Митька привел его на рынок и сказал коротко:
– Сегодня твой день, Валера. Поработай с этими уродами.
Первый торговец, с которым они столкнулись, был парень лет тридцати, торгующий кожаными куртками. Видя их, он сразу потянулся за кошельком, зная, что спорить с ними бесполезно.
– Мить, да я ж все вовремя плачу, сам знаешь, – пробормотал он, вытягивая мятые купюры.
Валера почувствовал, как кровь прилила к лицу. Это было его первое задание, и он понимал, что нужно делать всё правильно.
– Давай, не тупи, – сказал он, удивляясь своему хриплому голосу. – Если всё ровно, плати, и будет тебе счастье.
Митька с улыбкой наблюдал, как Валера берёт деньги, чувствуя, как в его груди разгорается странное тепло. Это был первый раз, когда он почувствовал власть, хоть и грязную, но всё же власть.
Однако спокойствие вскоре разрушилось: на рынке появились новые лица – бандиты из Малышевской ОПГ. Их главарь, по прозвищу Рыжий, бросил взгляд на Митьку и Валеру, и это было начало конца спокойного дня.
– Эй, ты, лопух, куда прешься? – закричал Рыжий, его руки сжались в кулаки.
Валера замер. Это был его первый серьезный вызов.
– Пошли вы на хрен, уроды! – резко выпалил Митька, выхватив нож из кармана.
В следующий миг нож вошел в бок одного из бандитов, а Рыжий кинулся в атаку.
Началась драка, и Валера, растерявшийся на секунду, схватил стул и обрушил его на голову Рыжего. Глухой звук удара, крик и кровь на полу рынка – всё смешалось в один ужасный миг. Торговцы, затаив дыхание, смотрели, как Митька и Валера, оставив лежащих на земле бандитов, уходят с рынка.
После этого инцидента жизнь Валеры изменилась навсегда. Теперь он знал, что уже не вернётся к прежнему. Митька учил его выживать в этом новом мире, показывая, как обращаться с оружием, как выбивать деньги из должников и как не оставлять следов. «Этот мир – для сильных, – повторял он. – Либо ты, либо тебя».
Они прибыли на Лиговский проспект, чтобы разобраться с владельцем кафе, который решил не платить за крышу.
– Он что, совсем охренел? – с раздражением бросил Митька, когда они подошли к заведению. – Валера, делай что должен.
Валера вошел в кафе, где стоял запах дешевой еды и перегара. Хозяин, пожилой мужчина с грубыми руками, пытался сопротивляться:
– Ребята, я ж не могу, я уже всем задолжал.
– Ты что, дед, забыл, кто тут батька? – яростно выкрикнул Валера, чувствуя, как в груди разгорается гнев. Он больше не был тем наивным человеком, каким был раньше. Теперь он стал частью этого жестокого мира.
Вернувшись домой, Валера словно на автомате прошел по узкому коридору коммуналки, стараясь не замечать запахи старой плесени и дешевого табака, смешивавшиеся в удушающую вонь. Когда он подошел к своей двери, из-за спины раздался знакомый ворчливый голос:
– Опять ты? Опять мои спички стащил, гад? – Галина Ивановна, соседка, известная своими вечными придирками, стояла в дверях своей комнаты, сверкая глазами от негодования.
Но Валера в этот раз даже не замедлил шаг. Он прошел мимо, случайно толкнув её плечом, словно её слова были всего лишь фоновым шумом. Галина Ивановна продолжала что-то бурчать себе под нос, но его это больше не волновало.
Он устало открыл дверь в ванную комнату, скрип которой эхом разнесся по затхлому коридору. Тусклый свет одинокой лампочки, обвитой паутиной и покрытой налетом времени, дрожал, отбрасывая зыбкие тени на облупленные стены. Кафель на стенах, некогда белоснежный, теперь был испещрен трещинами и пятнами от старой ржавчины, а под ногами хрустел песок, занесенный кем-то с улицы.
Валера наклонился над старой эмалированной раковиной, вокруг которой темнели следы постоянной сырости, и включил кран. Ржавая вода потекла медленно, и он начал умываться, смывая с лица кровь и грязь сегодняшнего дня.
Когда он поднял голову, чтобы взглянуть в старое, мутное зеркало, его взгляд замер. В тусклом свете его глаза на мгновение стали полностью черными. Он вздрогнул и отшатнулся, но тут же увидел, что глаза снова приобрели обычный цвет. Тяжело дыша, он снова посмотрел на себя, словно пытаясь убедиться, что это был всего лишь мираж. Комната вокруг него словно сжалась, давя холодом и сыростью, напоминая, что этот мир был таким же серым и безысходным, как и его мысли. Валера еще раз взглянул на своё отражение в зеркале, сердце его бешено стучало. Он тихо, почти шепотом, выдохнул:
– Черт-те что…
Его голос, прозвучавший в пустоте ванной комнаты, казался чужим и от этого ещё более пугающим. Он не знал, что это было – усталость, сводящая с ума, или действительно его душа начала темнеть, подчиняясь новой реальности. Внутренний холод нарастал, сжимая сердце ледяной рукой.
Медленно выйдя из ванной, Валера направился в свою комнату. Шаги его глухо отдавались в узких коридорах коммуналки. Он закрыл за собой дверь и, не раздеваясь, подошел к столу. С некоторым злорадством в глазах он достал из кармана деньги, которые заработал сегодня на своём первом рэкете. Он аккуратно пересчитал их – 40 рублей, которые словно воплощали в себе новую мощь и возможности, которые открылись перед ним.
Едва заметная усмешка появилась на его лице. Он кинул деньги в старую шкатулку, где хранил свои прежние сбережения – 12 рублей и 42 копейки. Контраст между этими суммами был резким, как удар хлыста. В этих сорока рублях было что-то особенно заманчивое, почти опьяняющее – они не имели ничего общего с теми копейками, которые он собирал копейка к копейке честным трудом.
Валера сел на кровать, ощущая, как внутренний мир раскалывается на части. В прошлом эти 12 рублей были символом стабильности, каждый рубль добыт потом и кровью, а теперь они казались жалкими в сравнении с тем, что он мог достичь за один день. Он понимал, что в этих сорока рублях, которые сегодня бросил в шкатулку, была вся его новая жизнь – грязная, опасная, но чертовски захватывающая.
Он тихо, почти шепотом, произнес:
– Вот же дерьмо… – тихо, почти шепотом, произнес Валера, чувствуя, как новая реальность захватывает его, погружая в нечто темное и опасное. Он сел на кровать, осознавая, что эти 40 рублей, которые теперь лежали в шкатулке, символизировали новую жизнь, полную риска и силы, которую он никогда раньше не испытывал.
Вдруг его размышления прервал громкий стук в дверь. Валера вздрогнул, инстинктивно напрягшись. Кто-то настойчиво стучал, и в его голове сразу всплыли мысли о проблемах сегодняшнего дня – может быть, это милиция, может, уже кто-то из тех, с кем он сегодня имел дело.
Он открыл дверь, за ней стоял сосед – Петрович, всегда мрачный, с вечной сигаретой в углу рта.
– К телефону подойди. – голос его был сух и без эмоционален, как всегда.
– Кто? – спросил Валера, стараясь держать голос спокойным, но внутри всё холодело от мысли, что это может быть началом новых проблем.
Петрович посмотрел на него с еле заметной усмешкой и бросил через плечо, уходя:
– Жена. Говорит, мол… тебя хочет.
Валера прошел через узкий, тускло освещенный коридор к телефону. Над аппаратом, висящим на стене, красовалась старая надпись, написанная от руки: "Долго не занимать". Рядом висел пожелтевший плакат с изображением улыбающегося рабочего, который призывал поддерживать чистоту и порядок. Телефон был древним, с дисковым набором, и когда Валера снял трубку, она оказалась чуть липкой от времени и многолетнего использования.
Он прислушался к тишине на другом конце провода, ощущая, как внутреннее напряжение вновь нарастает. Голос бывшей жены на другом конце линии был неожиданным и, в какой-то мере, неприятным сюрпризом.
– Валера, это я… Ты помнишь, что завтра у нашего сына день рождения? Ему исполняется 15 лет, – сказала жена безо всяких эмоций.
Валера сжал трубку сильнее, внутренний комок неприятных ощущений нарастал.
– Помню, – глухо отозвался он.
– Он бы хотел увидеть тебя… Может, ты сможешь что-то подарить ему? Он давно мечтает о костюме "Adidas", но я понимаю, что это дорого… Хотя бы Турецкий.
Валера бросил мысленный взгляд на старую шкатулку, где хранились последние 52 рубля. Турецкий костюм стоил не меньше сотни, и этих денег явно не хватало. А ведь хотелось подарить настоящий, фирменный "Adidas". Но где же взять пятьсот рублей за один день, а точнее – за утро? Эта сумма казалась непосильной, почти фантастической, но мысль о том, чтобы порадовать сына, не отпускала.
– Я что-нибудь придумаю. Как он? – спросил он, едва сдерживая себя.
– Нормально. Стараюсь, чтобы у него всё было хорошо. Ты мог бы хоть что-то для него сделать, Валера… хотя бы раз, – сказала жена с лёгкой ноткой упрёка, которая, казалось, всё-таки проскользнула в её голосе.
Он замолчал, чувствуя, как эти слова больно резанули его изнутри.
– Я не забыл. Завтра увижу его, – сказал Валера, стараясь удержать спокойный тон.
– Ладно. Не буду больше тебя тревожить. До завтра.
– До завтра, – тихо ответил Валера и повесил трубку.
Он застыл на месте, думая о словах жены. В голове роились мысли: как достать деньги на подарок, как избежать встречи с Митькой и остаться в живых. В этот момент он вдруг услышал странный звук, словно кто-то прошептал за стеной одно слово: "Убьют."
Валера вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Решение пришло неожиданно: он не сделает всё сам. Собравшись с мыслями, он решился набрать номер Митьки.
– Чего тебе, Валера? Никак переживаешь, как завтра на рынок идти? – раздался знакомый голос с лёгкой усмешкой. – Не суетись, всё будет чики-пуки.
– Митька… спортивный костюм Adidas достать сможем? – спросил Валера, стараясь скрыть нервозность.
– Adidas? Ах ты модник. Ладно, завтра встретимся, будет тебе костюмчик. Только не вздумай дергаться, понял? – ответил Митька, насмехаясь.
– Понял, – коротко отозвался Валера, чувствуя, как внутри него растёт тревога.
– Вот и славно. Завтра как обычно, не опаздывай. И не думай глупостей, а то знаешь, как оно бывает.
Митька бросил трубку, оставив Валеру в тишине. Валера понимал, что завтра всё может закончиться плохо, но его желание сделать хоть что-то для сына было сильнее страха. Слова, услышанные ранее, "Убьют," снова пронеслись в его голове, но он отогнал их, решив, что это совпадение. Валера повесил трубку, но мысль о завтрашнем дне не отпускала его. Голоса в коридоре становились всё громче – старая коммунальная драма снова разворачивалась прямо у него за дверью.
Галина Ивановна, его соседка, известная своими вечными претензиями, вновь затеяла скандал.
– Да сколько можно! Опять весь холодильник забила! – кричала она, и её голос звенел от возмущения. – Я сколько раз говорила: у каждого своё место!
Соседка, женщина с суровым лицом, не привыкшая к уступкам, рванула в ответ: