Виктор Ниекрашас
Синтетические Сны
Безумный Космос
Корабль медленно плыл во мраке вселенной. Лишь глухой писк приборов нарушал долгую тишину. Ром лежал в капсуле и чувствовал смерть. Не её приближение, а её несмолкающий шёпот. Страха не было – только чувство ожидаемого сумасшествия. Он скоро сойдёт с ума, упадёт в бездну космических иллюзий. Смертей станет на одну больше, и тьма поглотит свет… Ничего не успеть. Больно ждать…
Он не уснул, как вся его команда, а просто смотрел в стену. Понимание того, что это реальность, сначала заставило его ухмыльнуться, а потом неизбежность многолетнего одиночества своими цепкими лапами сжала горло. Система жизнеобеспечения поддерживала организм, но разум бился о стены. Выйти из капсулы было невозможно, пока не сработает таймер. А он показывал ещё пятьдесят долгих лет…
Ром вспомнил, что ещё в детстве все считали его особенным. Он во всём был первым. Всегда. И, повзрослев, поступил в Космоакадемию. После её окончания летал на торговых судах помощником капитана. А теперь он и ещё десяток членов экипажа летели обратно к родной Земле. Они исследовали планету, которая, вопреки всем законам, осталась на своей орбите после того, как рядом с ней прошла чёрная дыра. Учёные выяснили, что на Терра Нове есть жизнь, и сотня специалистов организовала там колонию. Сначала казалось, что это и есть Земля. Те же виды, та же флора и фауна. Но разумных существ найдено не было.
Внезапно к прозрачному пластику капсулы подошла молодая девушка. Её белое платье отсвечивало призрачным светом, а в роскошных чёрных волосах был красивый жёлтый цветок.
– Ром, – прошептала она.
Ром смотрел на неё и спокойно спросил:
– Ты кто?
Девушка улыбнулась:
– Можешь называть меня Фрида…
– Открой капсулу, – попросил Ром.
– Нет, я не могу.
– Почему?
Фрида грустно улыбнулась.
– Что ты здесь делаешь?
– Я лечу на вашу планету.
– Зачем? – тихо спросил Ром.
– Я Смерть, – серьёзно сказала Фрида.
Ром засмеялся.
– Безумец, смотри!
Фрида поднесла к лицу Рома небольшое зеркало. Ром замер, увидев в отражении старика. Глубокие морщины врезались в бледную кожу, покрытую пигментными пятнами.
– Ты врёшь! Убери! – закричал Ром.
– Смотри! – хохотала Фрида.
– Убери, прошу тебя, убери! – кричал Ром, слыша крик старика.
Фрида убрала зеркало. Ром заплакал и закрыл глаза. Капсула открылась.
– Это был всего лишь сон, – прошептал он и увидел на полу увядший жёлтый цветок…
Прах к праху
Модно и престижно стало умирать. Те, кто хочет попасть в рай, обязаны сделать это по классике: с могилкой, памятником и похоронами побогаче. Иначе рая не видать… В тридевятых землях, что в царстве небесном, ждут только таких. Люди верят – значит, так и есть. Живут только раз, и умирают тоже один раз. А лишняя страховка на том свете не помешает…
В наше время простых людей ждёт крематорий и ноль шансов на рай. А тех, кто побогаче, – сначала гроб из дорогих пород дерева, оркестр с блестящими медными трубами и десяток плакальщиц. Это не считая изысканного некролога во всех изданиях и минуты молчания на телеэкранах. А потом – всё, что только пожелаешь, в придуманном человеческом раю.
Пусть знают, что умер не абы кто, а… кто там у нас сегодня умер?
Для меня они все одинаковые. Что при жизни, что после. Пока есть деньги, о них помнят. А потом найдут более платежеспособного – и живого – и продолжат восхваление за деньги.
В моей жизни не было денег и тех, кто бы проводил меня в последний путь. Потому мне нужен был рай. Как можно скорее… Я ждал смерти и продолжал жить. И поймал себя на мысли, что хочу, как они, умереть со всеми земными почестями.
И вот однажды приехал богатый клиент. Денег в жизни он заработал немало, и его родня посчитала, что роскошные похороны станут ему отличным подарком. Да и глупость одну придумал покойник при жизни: чтобы гроб закрывался изнутри.
У богатых причуды разные, и я решил воспользоваться этим шансом.
Пока шли приготовления, я задумал заменить его на себя.
Тихо и мирно встретить заслуженный покой и проснуться сразу в раю.
Я отвёз каталку с телом в крематорий. О дальнейшей судьбе покойного я ничего не знаю. Им займутся специально обученные люди… Не все богатые заслуживают рай.
Я удобно лёг в дорогой гроб и закрылся изнутри. «Просторно для мертвеца», – подумал я и улыбнулся.
Лёжа в темноте и тишине, я вспоминал детство, родителей, братьев, сестёр, соседей, приятелей, знакомых. Тех, кого любил, и тех, кого мне запретили любить…
Я почувствовал пошатывание гроба, и оно было сравнимо с колыбелью. Значит, уже скоро… Значит, привезли меня в часовню…
Я продолжал вспоминать всех, кого обидел, и тех, кто обидел меня. Вспомнил и тех, кому помог, и тех, кто помогли мне. Из всей прожитой жизни моя память всё-таки смогла уместиться в этот просторный гроб…
Гроб осторожно несли к кладбищу. Ещё немного – и покой, смешанный с раем, подарит мне вечность…
Вот только жаль, что не будет моего имени на памятнике. Но иногда будут приходить на могилку живые люди. Будут со мной говорить и…
Нет!
Я так не могу.
Бог с ним, с этим раем. Мне кажется, Богу всё равно, как схоронят человека. А все эти глупости про рай придуманы богатыми, чтобы мы мучились от собственной совести.
К чёрту такую смерть!
Послышались шорохи. Груды земли редкими горстями стучали по крышке гроба…
Я попытался его открыть, но он не поддавался. Страх сковал меня. Воздуха стало мало. Я закричал, но было уже слишком поздно…
Я погружаюсь
Слегка прикрыв глаза, я могу в миг оборвать погружение. Две половины мокрой простыни останутся в руках, а страх – тем, кем я хотел стать, – расширит зрачки. Человеческая вселенная в одном погружении… На этот раз всё получится. Я сделал всё как нужно.
Последние мысли перед погружением – как наркоз. Они похожи на вязкий туман, затягивающий эхо в электрический сон.