Виктор Поротников
Легионер из будущего. Перейти Рубикон!
Часть первая
Пролог
На опушке бора среди медноствольных сосен замелькали овальные щиты и металлические шлемы галлов; громкие крики и завывания варваров нарушили глубокую тишину густого девственного леса.
На головную когорту римлян железным дождем посыпались вражеские стрелы.
Трубач по команде центуриона-примипила дал сигнал легионерам к перестроению на ходу. Выдвигаясь из тенистой просеки на озаренную солнцем широкую поляну, римляне перестроились из походной колонны в четыре боевые шеренги. Я оказался в центре боевого строя во второй шеренге. Заученным движением я взял дротик на изготовку и прикрылся щитом так, чтобы верхний его край оказался на уровне моего носа.
Между тем галлы стремительно надвигались. Длинноволосые, бородатые люди в кольчугах и кожаных панцирях, с лицами, устрашающе размалеванными синей и красной краской, валом валили из леса на поляну, перепрыгивая через коряги и поваленные ветром деревья. Галлов было очень много, от их грозного воя кровь стыла в жилах. Галльские стрелы продолжали с частым дробным звуком вонзаться в красные прямоугольные римские щиты.
По команде оптиона передняя шеренга легионеров дружно запустила дротики в скопище врагов, высыпавших из чащи на луг и сразу перешедших на бег. Вытянув шею, я старался определить, много ли галлов упало наземь после того, как на них обрушилась добрая сотня римских дротиков. Среди варваров, надвигавшихся в передних рядах, на землю свалились десятка два, не больше. Много ли врагов пало в задних рядах, было совершенно не разобрать.
Вражеская лавина – тысячи и тысячи воинов! – катилась на римлян, сминая кусты и с треском топча сухие опавшие ветки. Над рогатыми и островерхими шлемами галлов вздымались копья, узкие обоюдоострые мечи и боевые топоры на длинных рукоятках. Среди копий и шлемов покачивались галльские стяги в виде медных и серебряных драконьих голов с хищно разинутыми пастями.
«Чтобы остановить эти галльские полчища, нужны не дротики, а десантный пулемет «печенег»! – мелькнуло у меня в голове. – Не помешала бы нашей когорте и парочка гранатометов!»
Когда до врагов оставалось не более полусотни шагов, прозвучала команда оптиона во второй шеренге: «Пилумы к бою. Залп!»
Отклонившись немного назад, я метнул свой дротик, а затем проследил взглядом, как мое копье, прочертив в воздухе дугу, упало в гущу врагов вместе с пилумами моих соратников. И опять галлов упало совсем немного, к моей внутренней досаде. Их дико орущие полчища ни на миг не замедлили свой атакующий бег.
И только дротики, вылетевшие из третьей и четвертой римских шеренг, заметно выкосили атакующие отряды косматых галлов, которые вдруг смешались, перейдя с бега на шаг. Варвары спотыкались о своих убитых и раненых, свалившихся в траву совсем близко от римского боевого строя. Однако эта заминка в атаке галлов была недолгой. Почти заглохший боевой клич бородатых воинов снова огласил воздух, это напиравшие сзади варвары, нахлынув подобно приливной волне, опять придали ускорение толпам размалеванных бесстрашных гигантов. Чтобы казаться выше ростом, и без того рослые галлы надевали на голову шлемы с удлиненным, чуть загнутым вперед верхом, с рогами или с перьями, вставленными в металлические держатели в виде трезубцев. Галлы, не имевшие шлемов, смазывали свои длинные волосы известью, зачесывая их ото лба назад, чтобы они стояли торчком, напоминая взлохмаченную ветром лошадиную гриву.
Глава первая
«Веселенькое дело, черт возьми!»
Этот знатный римлянин представился мне Гаем Меммием. Судя по его уверенному, надменному взгляду, по тому, как он держится со мной, было ясно, что это птица высокого полета.
– А ты ловкий малый, приятель! – с одобрительной усмешкой произнес Гай Меммий. – Сцепился с тремя гладиаторами и мастерски уложил всех троих! Как тебя зовут, удалец?
– Авл Валент, – ответил я, тяжело переводя дыхание после яростной потасовки, случившейся двумя минутами ранее на многолюдной улице Рима.
– Ты покалечил телохранителей сенатора Цезения Пета и порвал тогу на нем самом. – Гай Меммий осуждающе покачал головой. – Не подоспей я вовремя, приятель, ты, пожалуй, прикончил бы и самого сенатора. По римским законам за это полагается смерть или вечное изгнание из отечества. Теперь ты сознаешь, от какой беды я тебя избавил, удержав твою руку, вооруженную кинжалом.
Я молча покивал головой, стараясь показать всем своим видом, что полон глубочайшей признательности этому патрицию, оказавшемуся подле меня в тот момент, когда я уже замахнулся кинжалом на сенатора Пета. Все случилось неожиданно и быстро. Я загляделся на красивую матрону, стоявшую возле лавки с благовониями. В этот миг меня грубо отшвырнули к каменной стене дома мускулистые слуги сенатора Пета, расчищавшие в толпе дорогу для своего господина. Не помня себя от бешенства, я выхватил из-под плаща кинжал и учинил кровавую бойню прямо посреди улицы. Моих навыков по владению холодным оружием и приемами рукопашного боя было вполне достаточно, чтобы за какие-то полминуты свалить на каменную мостовую троих наглых верзил, а их господина заставить побледнеть от страха, направив ему в лицо острие окровавленного кинжала.
Вокруг поднялось смятение, раздались крики женщин. Толпа из прохожих отхлынула в разные стороны от того места, где корчились, истекая кровью, слуги сенатора Пета, а он сам с ужасом на лице рвался из моих рук. Два человека, выскочившие словно из-под земли, подхватили меня под руки и утянули в ближайший боковой переулок. Лишь в харчевне, куда эти двое меня затащили, я сумел толком их разглядеть. Это были патриций Гай Меммий и его сын Публий.
Гаю Меммию на вид было около пятидесяти лет, а его стройный кудрявый сын выглядел лет на двадцать. Покуда мы с Гаем Меммием вели беседу, сидя за столом в довольно просторном помещении, Публий стоял возле окна, выходившего на узкую улицу. Он наблюдал за снующими туда-сюда прохожими, следя, нет ли за нами погони.
– В скверную историю ты вляпался, дружок! – молвил Гай Меммий, поправляя тогу на своем плече. – Цезений Пет очень мстительный человек. Можешь мне поверить, он постарается разыскать тебя, чтобы жестоко наказать. – Мой собеседник помолчал, потом спросил, глядя мне в глаза: – Ты живешь в Риме или откуда-то прибыл сюда?
– Родом я из Бовиана, но последние несколько лет проживал во Фрегеллах, – ответил я, не пряча глаз. – В Рим я приехал сегодня утром в надежде найти здесь работу и надежного покровителя.
– Так ты самнит? – усмехнулся Гай Меммий.
Я молча кивнул.
– Ну, тогда это все объясняет! – Гай Меммий привстал за столом и похлопал меня по плечу. – Только гордые самниты способны на такую безрассудную храбрость! Ты мне по душе, дружище Авл. Я готов стать твоим патроном, если ты не против, конечно. Мой род один из древнейших в Риме. – В голосе Гая Меммия прозвучали горделивые нотки. – Мой дед был консулом, а отец – цензором. Я сам сенатор и бывший претор. Моя жена доводится родной сестрой самому Помпею Великому! – При последних словах Гай Меммий многозначительно поднял кверху указательный палец.
Что ж, о таком патроне можно только мечтать, промелькнуло у меня в голове. Я без малейших колебаний изъявил готовность стать клиентом семьи Гая Меммия.
Задав мне еще несколько вопросов относительно моих родителей, братьев и сестер, Гай Меммий поднялся из-за стола. Повинуясь его жесту, я тоже встал и последовал за ним к выходу из харчевни.
– Поживешь первое время в моем доме, дружище Авл, – обронил на ходу Гай Меммий, – а я между тем постараюсь договориться с Цезением Петом, чтобы он оставил тебя в покое.
Выйдя из харчевни на кривую, затененную высокими каменными домами улочку, я вновь принялся благодарить Гая Меммия за его доброе участие по отношению ко мне, бедному провинциалу.
– Не думай, приятель, что моя помощь тебе совершенно бескорыстна, – промолвил Гай Меммий с хитрой улыбкой на устах. – За мою услугу я хочу попросить тебя обучить моего сына Публия владению оружием. Публий собирается вступить в войско на должность младшего военачальника, поэтому урокам философии и риторики он предпочитает уроки фехтования. Как я имел возможность убедиться, дружище Авл, ты – отличный рубака! К тому же ты молод и, значит, станешь обучать Публия фехтованию по-приятельски, без угнетающей самонадеянности, склонность к которой имеют опытные ветераны и старики гладиаторы. То, что ты незнатен, – не беда. Думаю, вы с Публием быстро подружитесь!
Дом сенатора Гая Меммия находился в той части Рима, которая называется Велабром. Дом стоял на Сабинской улице, идущей параллельно Священной улице. Обе эти улицы тянулись от Палатинского холма и спускались к восточной стороне форума, где стояли здания городских магистратур и изо дня в день кипели политические страсти.
Придя домой, Гай Меммий первым делом представил меня своим домашним слугам, объявив им, что я буду жить здесь на правах телохранителя его старшего сына. Потом Гай Меммий привел меня на женскую половину дома и познакомил со своей супругой. По тому, с какой нежностью Гай Меммий поцеловал свою жену, войдя в ее покои, было понятно, что его любовь к этой женщине не пустой звук.
Супругу Гая Меммия звали Альбия. Это была довольно высокая, красивая, прекрасно сложенная женщина, с длинными и густыми волосами цвета потемневшей меди. В момент моего знакомства с Альбией на ней была длинная полупрозрачная туника, наброшенная прямо на голое тело, а ее роскошные волосы были распущены по плечам, ниспадая до самой талии. Обмениваясь поцелуем с мужем, Альбия поднялась со стула, прервав свое занятие. Молодая рабыня подстригала ей ногти на руках и ногах.
Меня охватило смущение при взгляде на Альбию, поскольку сквозь тонкий виссон хорошо просматривались все ее женские прелести.
Конклав был наполнен потоками солнечного света, льющегося из узких окон под самым потолком. Я скромно опустил глаза и низко поклонился знатной матроне, когда Гай Меммий заговорил обо мне, рассказывая жене об уличной потасовке с моим участием.
– Я давно подыскиваю для Публия телохранителя и одновременно мастера по фехтованию, – молвил супруге Гай Меммий. – Полагаю, сама судьба послала мне Авла Валента.
– Я не против, дорогой, – негромким бархатным голосом проговорила Альбия, разглядывая меня с ног до головы. – Пусть Авл Валент поживет у нас какое-то время. Мы присмотримся к нему, узнаем, что он за человек. Судя по его внешнему виду, он не очень-то похож на провинциала. Так ты говоришь, милый, что Авл Валент родом из Бовиана?
«Знали бы вы, откуда я на самом деле! – усмехнулся я про себя. – И вовсе я не из Бовиана, а из Москвы. Из далекого-далекого будущего!»
Разглядывая мозаичный пол у себя под ногами, я рассеянно внимал тому, о чем говорили между собой Гай Меммий и его красивая супруга. Беседуя, они отошли в сторонку и уселись на длинную скамью со спинкой, обтянутой пятнистой леопардовой шкурой. Мои познания в латинской речи, подкрепленные разговорной практикой в пору моей первой заброски в древний Рим, пробуждались в моем сознании с поразительной быстротой. Одновременно во мне росла уверенность, что я не покажусь Гаю Меммию и его домашним неким косноязычным мужланом.
Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, я поднял голову и сразу же встретился глазами с юной служанкой, которая стояла в нескольких шагах от меня с ножницами в руках. На вид служанке было лет шестнадцать. На ней был длинный светло-зеленый химатион, закрепленный застежками на плечах. Под длинными складками химатиона угадывались соблазнительные очертания уже вполне сформировавшейся девичьей фигуры. По тому, с какой небрежностью юная служанка поигрывала ножницами, а также по ногтям у нее на руках, окрашенным в розовый цвет, можно было догадаться, что она пользуется большой благосклонностью своей госпожи.
У этой юной особы были огромные глаза, темно-зеленые и озорные, осененные густыми изогнутыми ресницами. Служанка взирала на меня с откровенным любопытством, чуть склонив голову в ореоле светлых, вьющихся, небрежно прибранных волос. Она глядела мне прямо в глаза, улыбаясь пухлыми, красиво очерченными губами, отчего на ее румяных щеках чуть повыше уголков губ появились две ямочки. В этом юном девичьем лице, имевшем форму совершенного овала, было столько прелести и обаяния, что я невольно задержал свой взгляд на служанке, одарив ее своей приветливой улыбкой.
Любуясь служанкой, я не сразу расслышал голос Гая Меммия, который обратился ко мне, интересуясь моими денежными средствами.
– У меня с собой тысяча сестерциев, – ответил я, – и еще две тысячи оставлены под проценты у одного знакомого ростовщика во Фрегеллах.
– Ого! – улыбнулся Гай Меммий, подходя ко мне. – Да ты человек со средствами, дружище Авл. Идем, я покажу тебе комнату, где ты будешь жить.
Просторный дом Гая Меммия был выстроен в типично римском стиле, но с учетом той архитектурной моды, которая была широко распространена в Греции и на эллинистическом Востоке. В центре дома находился прямоугольный внутренний дворик-перистиль, окруженный по периметру крытой колоннадой. Перед входом во дворик со стороны улицы был расположен атриум, что-то вроде гостиной, с неглубоким бассейном-имплювием, куда стекала дождевая вода через квадратное отверстие в крыше. Вокруг атриума располагались помещения хозяина дома: его кабинет, трапезная, спальня, купальня, гостевые комнаты…
Поварня, кладовые, покои супруги хозяина дома, комнаты для детей были расположены вокруг перистиля. Когда-то в этой же части дома отводились помещения и для слуг, но ныне римская знать строила свои особняки с восточным размахом, непременно надстраивая второй этаж. Там-то, на втором ярусе, и устраивались тесные каморки для рабов и рабынь.
Комната, куда меня привел Гай Меммий, находилась на втором этаже, окнами выходя на узкий переулок, засаженный стройными высокими кипарисами. Подняться сюда можно было по деревянной лестнице со стороны внутреннего дворика. Собственно, этих лестниц было две, одна вела в комнаты для слуг-мужчин, другая – в комнаты служанок. Поднявшись по лестнице на второй ярус, сразу оказываешься на крытой террасе с высокими перилами, огибавшей перистиль с трех сторон. Двери из комнат домашней прислуги выходили на эту террасу.
В комнате из мебели имелись кровать, стол, два стула, вешалка и сундук для хранения одежды. Деревянный пол был застелен плотным выцветшим ковром, на двух небольших квадратных окнах имелись занавески изнутри, а снаружи имелись дощатые ставни, которыми окна закрывались на ночь и днем в сильную непогоду.
Коротко ознакомив меня с внутренним распорядком своего дома и обозначив круг моих обязанностей, Гай Меммий удалился, перед этим посоветовав мне прилечь отдохнуть после долгого пути.
Едва за Гаем Меммием закрылась дверь, я скинул с ног сандалии, снял с себя плащ и пояс с пристегнутыми к нему кинжалом и денежным кошелем и с удовольствием повалился на мягкую постель.
«Итак, Андрей, опять судьба забросила тебя в древний Рим! – мысленно обратился я к самому себе. – Опять тебе поручено труднейшее задание: сначала убить Октавиана, а потом ни много ни мало добраться до самого Гая Юлия Цезаря! Если мальчишка Октавиан пребывает где-то здесь, в Риме, то чтобы прикончить Цезаря, тебе, приятель, придется ехать в Заальпийскую Галлию. Ведь Цезарь ныне воюет там с косматыми галлами. Итак, мне вновь нужно попытаться изменить ход древней истории самым радикальным способом и при этом уцелеть самому. Веселенькое дело, черт возьми!»
Глава вторая
Былое и думы
Трудно передать, что я почувствовал, когда профессор Пазетти лично вручил мне две пачки банкнот, по сто тысяч евро в каждой. Сначала профессор Пазетти пожал мне руку, произнеся слова благодарности за мое мужество и находчивость, за мои «умелые действия в сложнейших ситуациях, за спасение друга, попавшего в беду». Затем в моей ладони оказались две тугие денежные пачки, обтянутые крест-накрест белыми полосками из плотной бумаги. На одной из пачек я увидел надпись, сделанную по-русски авторучкой: «Агенту Янусу». «Так вот какой у меня оперативный псевдоним!» – промелькнуло тогда в моей голове.
Вручение денежного вознаграждения происходило в присутствии Мелинды, которая тоже с искренней улыбкой на лице пожала мне руку и еще раз поздравила меня с благополучным возвращением из позднереспубликанского Рима в 2011 год. Уж Мелинде-то было известно, каких трудов и опасностей я хлебнул, сражаясь с римлянами на стороне Спартака, ведь через нее осуществлялась моя связь с профессором Пазетти. Втроем мы выпили по сто грамм коньяку за мое здоровье и наше общее дело, после чего мы с Мелиндой поехали в Москву на хорошо знакомой мне черной «Ауди». Мы ехали из Люблино по Люблинскому шоссе в сторону Волгоградского проспекта.
Пейзажи, мелькавшие за стеклами летящей в потоке машин «Ауди», разговор с профессором Пазетти, осмотр у врача, деньги, которые я по-прежнему держал в руках, межвременная капсула, из которой я выбрался, как птенец из яйца, переместившись из древней Италии в двадцать первый век, – все это воспринималось мною с трудом после вполне реального античного быта, в котором я просуществовал целых полтора года по меркам древних римлян. Здесь, в эпохе Интернета и электричества, как выяснилось, я отсутствовал всего-то двадцать семь дней. Такой эффект объясняется тем, что машина времени двигается не по спирали, в которую спрессованы все давно минувшие века, а как бы пронзая эту временную спираль под прямым углом. Такое разъяснение дал мне профессор Пазетти.
Мелинда пыталась меня разговорить, покуда мы ехали до станции метро «Таганская», но ей так и не удалось вывести меня из замкнутого состояния. Перед тем как высадить меня из авто, Мелинда протянула мне борсетку, которую я чуть не забыл. При этом она посоветовала мне спрятать деньги в борсетку, а не держать их в руках. «В метро полно народу, в том числе всякого жулья, – сказала Мелинда. – Оглянуться не успеешь, как останешься без денег! Андрей, советую тебе положить эти деньги в банк. Этот гонорар ты заработал потом и кровью, будет обидно просто потерять его в толпе».
Добираясь до своей съемной квартиры сначала на метро, затем на маршрутном такси, я все время прижимал к груди борсетку с деньгами, глядя на окружающих меня людей, говорящих по-русски, таких не похожих на гладиаторов и древних римлян, чувствуя себя не в своей тарелке. Если меня вдруг о чем-то спрашивали, я отвечал невпопад. Я теперь отлично знал расположение улиц и площадей древнего Рима, но почему-то изрядно подзабыл карту современной Москвы и маршруты городского транспорта.
На съемной квартире я увидел распахнутые дверцы платяного шкафа с пустыми плечиками, сиротливо висящими в ряд на круглой деревянной планке. На полках шкафа и в тумбочке тоже было пусто – все вещи Регины исчезли вместе с ее обувью и двумя чемоданами. В спальне с кровати было снято покрывало, а с подушек и одеяла исчезли красивые батистовые наволочки и пододеяльник. На кухонном столе под фарфоровой солонкой мною был обнаружен небольшой листок, вырванный из блокнота. На нем уверенным почерком Регины было написано синей авторучкой: «Андрей, ты исчез без всяких объяснений. Настоящие мужчины так не поступают! Я ухожу. Будь счастлив! Прощай!»
Я ходил по пустой квартире, держа в руках короткое прощальное послание Регины, вновь и вновь перечитывая его. Я сознавал, что после своих мытарств в далеком прошлом, по сути дела, оказался у разбитого корыта. Мириться с этим мне совершенно не хотелось. Я решил разыскать Регину и попытаться все ей объяснить. Я хотел вернуть Регину любой ценой!
Вскоре выяснилось, что Регина поменяла сим-карту в своем мобильнике, поэтому дозвониться до нее было невозможно. Я принялся названивать Майе Реймер, самой близкой из подруг Регины. Майя пообещала мне устроить встречу с Региной, но дать мне новый номер ее мобильника она отказалась. В телефонной беседе со мной Майя попыталась выяснить, что побудило меня исчезнуть столь внезапно и не давать о себе знать почти месяц. Я был совершенно не готов отвечать правдиво на такие вопросы, поскольку правда в данном случае могла сойти за сумасшествие. Выслушав мои туманные ответы, Майя сделала вывод, что я многого недоговариваю и, по всей видимости, имею любовную интрижку на стороне. Я заявил Майе, что всю правду поведаю только Регине. «Захочет ли Регина узнать от тебя эту правду, ведь у нее недавно появился новый друг, – уколола меня Майя. – Весьма успешный молодой человек!»
Дабы заинтриговать Майю, я горделиво сообщил ей, что и у меня теперь с финансами все в порядке. Мол, сегодня открываю счет в банке на двести тысяч евро.
Спустя три дня Регина позвонила мне сама с мобильника Майи. Мы поговорили всего минуты три, она куда-то спешила. Ничего толком ей объяснить я не успел, лишь наплел про археологические раскопки в Италии, где я якобы и пропадал все это время. Регина спросила, откуда у меня такие большие деньги и не связался ли я с бандитами. Я сказал ей, что эти деньги мне выплатили итальянцы, которые не только отстегнули мне за труд на раскопе, но и опубликовали все мои научные статьи в своих археологических альманахах. Ложь была, конечно, неуклюжая, но иных вариантов у меня не было. В конце концов, месяц тому назад я действительно поехал на встречу с итальянскими археологами, чтобы заключить с ними контракт, по условиям которого мне предстояло поехать в Италию для участия в раскопках древнего города Стабии. Я и не предполагал, что эта встреча обернется для меня путешествием во времени, что я окажусь в первом веке до нашей эры да еще в окружении Спартака, поднявшего на восстание десятки тысяч рабов.
Регина согласилась встретиться со мной, но не раньше чем через неделю, и не для возобновления наших прерванных отношений, а чтобы просто побеседовать. Регина хотела, чтобы я поделился с ней своими впечатлениями от поездки в Италию.
А еще через четыре дня мне позвонила Мелинда, сообщившая, что со мной желает встретиться профессор Пазетти. Я не стал отказываться от этой встречи, хотя догадывался, для какой цели я опять понадобился профессору Пазетти. На этот раз профессор Пазетти и его единомышленники перебрались со всем своим хозяйством в Северное Чертаново, арендовав двухэтажный каменный особняк в Сумском переулке.
Если в первом случае помощники профессора Пазетти забросили меня в глубокую римскую древность, ничего толком не объяснив по воле сложившихся обстоятельств, то теперь меня обстоятельно ввели в курс дела, собираясь снова отправить с помощью машины времени в древний Рим.
Профессор Пазетти настоятельно рекомендовал мне проштудировать труды Плутарха, Аппиана, Непота, Тита Ливия и других древнеримских историков, чтобы знать все политические события, предшествующие возвышению Цезаря и его войне с Помпеем. По замыслу профессора Пазетти, мне предстояло проникнуть в ближайшее окружение Помпея, дабы, выступив на его стороне, обеспечить победу помпеянцам еще до битвы при Фарсале. Иными словами, мне следовало убрать Цезаря и Октавиана, а по возможности и Марка Антония. Это избавит Рим от кровопролитной гражданской войны, укрепит позиции сенатской аристократии и неизбежно продлит существование Римской республики еще как минимум на полвека.
Преждевременная гибель Цезаря и Октавиана, по замыслу профессора Пазетти, коренным образом изменит ход древнеримской истории, а вместе с ней непременно изменится и ход событий мировой истории.
«Ты смог многое сделать, Андрей, воюя с римлянами на стороне Спартака, – сказал мне профессор Пазетти. – Не твоя вина, что восстание рабов все же было подавлено римлянами. Ты был очень близок к успеху. Не зря американские агенты так рьяно охотились за тобой в древнем Риме. Ты знаешь, что брошено на весы в этой борьбе, которую мы ведем с американскими спецслужбами во времени настоящем и в глубинах прошлого. Поучаствовав в восстании Спартака, ты обрел закалку и опыт. Поэтому, Андрей, именно на тебя мы возлагаем все свои надежды! Покуда американцы не уничтожили нашу машину времени, тебе нужно вновь переместиться в древний Рим. На подготовку у тебя остается не более десяти дней!»
Вторично позвонив мне с мобильника Майи, Регина сообщила, что готова встретиться со мной в кафе, куда мы с ней любили наведываться в пору наших первых романтических встреч. При этом Регина добавила, что она будет свободна в субботу во второй половине дня. На это я хмуро заявил, что на походы в кафе у меня совершенно нет времени, поскольку в ближайшие дни мне предстоит снова отправиться в Италию. Перед этой поездкой мне нужно перечитать все античные источники по эпохе поздней Римской республики, поэтому я занят буквально от зари дотемна. Если у Регины есть желание повидаться со мной, пусть она приходит ко мне домой в любое удобное для нее время. Мой неприветливый тон немного озадачил Регину и заставил ее холодно оборвать этот телефонный разговор. Однако любопытство взяло в Регине верх. В воскресенье она пожаловала ко мне в гости, предварительно предупредив меня телефонным звонком. Я сразу сказал Регине, чтобы она не вздумала взять с собой Майю.
Регина пришла одна. На ней были голубые джинсы с блестками, сиреневая блузка с длинными рукавами и легкие красные туфли на высоком каблуке. Свои густые темные волосы Регина стянула на затылке в виде пышного хвоста, оставив на висках два вьющихся локона. На плече у нее висела изящная красная сумка из блестящего кожзаменителя, закрывающаяся на молнию. Облегающие джинсы подчеркивали стройность длинных ног Регины и округлость ее бедер. Короткая блузка не могла скрыть от нескромных мужских взглядов осиную талию Регины, а ее роскошная упругая грудь так и выпирала из довольно широкого декольте. Регина знала, что она красива и сексуальна, поэтому всегда подчеркивала это своим одеянием и прическами.
Мы обменялись приветствиями, едва Регина переступила порог. Затем я потянулся к Регине, чтобы поцеловать ее в губы, но она мягко уклонилась, подставив мне для поцелуя щеку.
Пройдя из коридора в комнату, Регина изумленно огляделась. На диване, на журнальном столике, на подоконнике – всюду лежали раскрытые книги. У меня в руках тоже была книга – сочинения Саллюстия Криспа.
– Значит, ты не обманул меня. – Регина с улыбкой взглянула на меня. – Ты и впрямь готовишься к поездке в Италию. Опять на раскопки? Или будешь выступать с лекциями?
– Ни то и ни другое, – ответил я, закрыв книгу и небрежно бросив ее на диван. – Мне предстоит лишить жизни двух человек, а именно Октавиана и Юлия Цезаря.
– Шутишь? – Улыбка исчезла с красивых алых губ Регины.
– Нисколько. – Я был серьезен и не прятал глаз. – За эту работу мне обещают отвалить триста тысяч евро. А вот мой счет в банке, который я обещал тебе показать. – Вынув из нагрудного кармана рубашки сберкнижку, я протянул ее Регине.
Регина раскрыла сберкнижку и, удостоверившись, что на моем счету действительно лежат двести тысяч евро, вернула мне книжку, не скрывая изумления на своем лице.
– Неужели в Италии платят такие огромные гонорары за научные статьи? – пробормотала Регина, глядя мне в глаза. – Этого не может быть! Андрей, по-моему, ты чего-то недоговариваешь.
– Регина, ты совершенно права, эти деньги получены мною вовсе не за научные статьи, – промолвил я. – Сейчас я постараюсь тебе все объяснить. Присядь и послушай меня.
Заинтригованная моим тоном и выражением моего лица, Регина медленно опустилась в кресло, не сводя с меня глаз.
Я сел на стул возле журнального столика и, собравшись с мыслями, стал излагать по порядку всю цепочку событий от момента моего знакомства с Мелиндой на университетской кафедре до встречи с профессором Пазетти в Орехово-Борисово на другой день. Регина слушала меня, не перебивая, до тех пор пока я не заговорил про машину времени, которая забросила меня во времена Спартака.
– Не держи меня за дуру, Андрей! – с кривой усмешкой воскликнула Регина, прервав мой рассказ. – Машины времени нет и быть не может! Все это бредни Герберта Уэллса и ему подобных писак!..
– Я сам был такого же мнения до недавнего времени, – глядя на Регину, серьезным голосом продолжил я. – Однако все пережитое мною в древнем Риме – это не сон и не бред. Взгляни! – Я задрал на себе рубашку, показав Регине шрамы на своем теле, оставленные мечами и копьями.
Регина приблизилась ко мне, пристально разглядывая и ощупывая затянувшиеся рубцы на месте недавних ран. Она много раз видела меня обнаженным до сего дня и знала, что на мне не было никаких шрамов. Теперь Регина пребывала в полном недоумении. Шрамы на моем теле были самые настоящие. Однако и тело мое обрело физическую крепость и густой загар, чего раньше не было. Накачать такие крутые мускулы всего за месяц было невозможно. Сознавая это, Регина как-то по-особенному стала приглядываться ко мне, словно не веря, что перед ней тот самый аспирант-античник, с которым она состояла в близких отношениях почти два года.
Терзаясь этими сомнениями, Регина потребовала у меня паспорт и университетский диплом.
Пока Регина разглядывала мои документы, я открыл ей главную тайну. Я сказал, что люди, обладающие машиной времени, никакие не итальянцы. Они россияне, переместившиеся в наше время из 2031 года. В этот роковой год Россия подвергнется ядерному удару со стороны США. Страна окажется на грани полного уничтожения, но, к счастью, к тому времени российские ученые постигнут технологию перемещения людей во времени. Посредством машины времени небольшая группа сотрудников ФСБ телепортировалась из 2031 года в 2011-й. Эти люди разработали грандиозный план по спасению России. Суть этого плана состоит в том, чтобы с помощью специально заброшенного агента изменить ход истории в древних веках, тогда случится сдвиг во всей временной спирали по принципу домино. Иными словами, кардинальные перемены в череде событий в истории позднеримской республики приведут к таким же переменам в двадцать первом веке. То есть ядерная атака США против России не состоится по ряду причин, не зависящих от руководства НАТО.
Меня как античника фээсбэшники из будущего использовали в своем замысле, выдавая себя за итальянских археологов. Моим первым заданием в глубокой древности было постараться довести восстание Спартака до полной победы над Римом. Мне это оказалось не по плечу, хотя благодаря моим стараниям восставшие рабы избежали некоторых досадных поражений и даже сумели на несколько дней ворваться в кварталы Вечного города.
И вот, учтя прежние просчеты и ошибки, фээсбэшники из будущего хотят опять забросить меня в древний Рим с той же целью изменить ход истории. Исходя из сложности нового задания повышается и размер моего гонорара, с двухсот тысяч евро до трехсот тысяч. Чтобы владеть ситуацией в древнем Риме и знать наперечет всех выдающихся римлян из окружения Цезаря и Помпея, мне велено проштудировать античные источники, в которых описываются события тех лет.
