Кетанда – Виктор Ремизов

… там река тихая,

на речке – лодочка.

Дикий зверь выспится -

пойдет охотиться.

Если ты его найдешь,

если ты его найдешь -

спрашивай шепотом:

«Где душа белая?

Где душа черная?

Что считать за один,

а что делить на два?»

Да не вели ему искать,

где лежит золото, -

он помрет от тоски,

а ты сойдешь с ума…

(Стрела Хосе Абеляра)… Песня эта не йдет из головы, после того как я прочитала «Кетанду» Виктора Ремизова. Рассказы и повести, от которых трудно оторваться, – такие они … настоящие, о мире, с которым герои Ремизова, большие и маленькие, «живут в удивительном согласии» (Гуси-гуси, га-га-га).

Это – простые, немного, пожалуй, шукшинские, рассказы. И написаны они вольготным, широким и ничем не сдерживаемым, кроме внутреннего ощущения меры и сдержанности при виде красоты мира, русским языком. Уже за это одно я испытала горячую благодарность к автору, – за русский язык, которого ох как не хватает сегодня.

Ни глаз, ни внутренний цензор-редактор-корректор не цепляются здесь за слова и образы. Напротив совсем, – ощущение того, что образы переплавляются друг в друга, рождают друг друга, не уходит. Все герои автора – в родстве, и по крови, и по духу. Все они знают, что такое счастье: «Счастье – это когда знаешь, что делать. И еще когда знаешь, что это дело нужно другим» (Идеальный сплав).

Об ассоциациях еще: волжские рассказы сборника потянули за собой цепочку воспоминаний о волжском детстве. И перед глазами встали картины моего одноклассника, ныне – художника, Ильи Птичкина, серия о саратовском лете… – такое вот зримое слово.

Но, кроме языка, ощущения родства с героями, в рассказах Ремизова живет несловесное знание о высшей силе, которая, словно родной дед, добро приглядывает за человеком, и «сердце жалостно колотится, щенячье поскуливает и… просится к деду» (Носки без резинок). И одиночество в этом мире просто-напросто невозможно, – это ощущение тоже появляется при чтении и растет, вплоть до того, что прорывается словами уже более поздней повести «Одинокое путешествие», опубликованной в «Новом мире» (2012-5), которую, каюсь, – не удержалась, прочитала сразу же: «Не было никакого Ефимова. Совсем не было. Только темная вечерняя речка, елки, прозрачные и красноватые в закатных лучах, блестящие паутины меж них, небо, лодка… Ивана не было. Это были совсем другие отношения с миром <…> Опять в голову забрел тот вольный березовый листок, спокойно плывущий по темной воде рядом с лодкой. Когда тебя нет, тогда-то все и правильно, когда же тебя слишком много – тогда беда…».

Не яхонта, не золота ждут ремизовские герои от мира, – от них лишь проблемы, параноидальные страхи, утрата в себе человека (Запах ольхи, Была весна, Леха и Петька, Пол-лося), а встречи с тем самым сказочным диким зверем, о котором говорит Хосе Абеляр, – т.е. с обыкновенным таким чудом, ежедневным чудом жизни, дружбы, любви, красоты и человечности дикого мира.

… а потом молчи три дня

и четверту ночь…

Удивительное дело, но с какого-то времени все, что я читаю, – в строку…

Обычнейшая русская провинциальная алкогольная проза ни о чем ни о ком , ни о «где» и ни о «как»

Как акын из степи или якут из олонхо пели бы каждый о своей травинке или снежинке

за неимением другого , так и плохой русский писатель поёт о делярийной тоске , которая и претендует на загадочность и непонятность русской души.

Не Ерофеев в общем, а так…. жалкое подобие левой руки .

Не особо впечатлила книга. Короткие новеллы о жизни простых людей. О том, что можно избежать многих ошибок, если хоть немного думать… Но, не захватило, в отличие от «Вечной мерзлоты» и «Вольной воли», гораздо слабее.