Виктория Бокова
Главное шоу
Двери открыл голый мужик, в стрингах. Кеша побелел, но паники не выразил.
– Найс! – изрёк голожопый, глядя на цветы с шампанским. – А мы уже без тебя начали, думали не придёшь.
– Ты Барби? – зачем-то решил уточнить, Кеша.
– Чё? Нет, конечно! Я Терминатор.
– Барби, это я! – заявила нарисовавшаяся в проёме дверей, девушка.
Кеша обмер! На этой небыло даже стрингов! Божественной красоты прелестница, чьи формы были достойны лишь небес. Но как же, жаль… Как жаль, что падшая! Была ли в том её вина? И по своей ли воле?
– Ох! – пошатнулся Демиург, прочтя на ключице девушки татуированную надпись, "Спаси и сохрани". Однозначно, это был знак! А знаки вселенной, он освоил ещё на первом курсе академии.
– Я понял! – качнул головой, Иннокентий, бросая гневный взгляд на Терминатора. – Девушке нужна помощь, вот почему я здесь!
С этими словами гость решительно шагнул в помещение.
– Ещё как нужна! – хохотнул, презренный смерд, в стрингах. После чего забрав подношения, добавил. – Ей помощь, мне наказание… Классика!
– А знаешь ли ты, что в местах откуда я явился делают с искусителями невинных дев? – с металлом в голосе поинтересовался Кеша.
– Сидел что ли? – скривился голожопый.
– Блин! Какая разница? Мальчики! Мы трахаться будем или биографию друг друга выяснять?
Не дав гостю, переосмыслить неоднозначную ситуацию, Барби схватила его за руку и поволокла за собой, в комнату. Демоница! – пришло прозрение. Но, было поздно – завязалась борьба. Поверженный спиною на кровать, Кеша, бился из последних сил! Исчадие же, тем временем приняв его за жеребца, мчалось лихим галопом, к какой-то неведомой одной ей известной, цели. Но не случилось… лошадь сдулась!
Сидевший как оказалось в кресле напротив – Терминатор – громко захлопал в ладоши. Неловкость момента прервал, отчётливо завибрировавший в кармане приспущенных штанов Иннокентия, телефон.
– Родненькие! Святые небеса…не дайте сгинуть отроку своему в пучине изврата! – причитал несчастный в трубку, вылетая из спальни на кухню.
Не услышав ни слова в ответ, тяжело опустился на стоящий возле обеденного стола, табурет. После чего не понимающе глянув в экран, увидел причину вибрации гаджета. Последние события, запустили и вывели на табло, датчик измерения кармы. И вот тут ждал неприятный сюрприз! Минус тридцать процентов святости! По десять на каждый свершившийся грех. Ниже, мелким шрифтом было и пояснение – "распитие спиртных напитков, употребление наркотических средств, прелюбодеяние".
Проклятый Доз, вот уж подставил, так подставил! – негодовал Кеша, глядя на лежащий на столе, торт с красноречивой надписью на коробке. "Слёзы ангела" – гласило название кондитерского изделия. Жалобно взвывший желудок, намекая на то что съеденный на завтрак омлет, давно переварился, потребовал, десерт, вкусить. Вскоре после начала трапезы, была открыта, и стоявшая тут же рядышком бутылка шампанского. Датчик кармы дрогнул, добавляя строку – чревоугодие. Но факт остался не замеченным, так как, о чём-то споря, в проёме дверей, появились хозяева квартиры.
– Нет… ну ты глянь чего творится! – воскликнул Терминатор. – Этот падла, сожрал наш торт!
– Угу! – кивнула Барби. – И вылакал шампусик!
– Искоренять следует жадность, как порок! – глянув из-под лобья, заявил Иннокентий. – И да…не оскудеет рука дающего, доселе он благость дарует, нуждающемуся!
– Втащить бы тебе, Бусурманин!
– Ага! И нимб к ебеням! Где-то, подобное, я уже слышал.
Приближающегося к нервному срыву, Демиурга, несло. Датчик кармы не отставал, добавляя к чревоугодию, сквернословие. Поднявшись из-за стола, гость трижды хлопнул в ладоши, после чего изрёк:
– Зарасти ромашками – тропа к гнезду разврата! Зарасти лютикам – орган греховный, Терминатора! Колючей ажиной – вагина супружницы его! И да будет так до тех пор, пока не очистятся души их от похоти! А как очистятся, вернётся физиология прежняя, но лишь для нужд организма естественных, да для рода продолжения.
Закончив речь, Демиург вышел во входные двери и направился прочь, прямо через заросшую ромашками улицу. Время было уже вечернее, так что прохожих повстречалось не много. Но у каждого, до единого, лица излучали восторг от увиденного. И вселяли они, в душу начинающего творца, надежду, на то что всё ещё в этом мире, можно поправить. Стал Иннокентий думать, амбициозные мысли – отыскать офис, создателя недоучки, да советы раздать ценные. Авось дойдёт, через клерков информация до небес, да снизойдёт великий с благодарностью и вернёт коллегу своего, минуя все очереди, домой. В этих размышлениях, сам того, не заметив, как… Кеша миновал цветущую улицу и вышел к оживлённой, магистрали. Загрузился в припаркованное у обочины такси и не терпящим возражения тоном, потребовал:
– Трогай!
Привыкший к всякому, таксист, покрутив пальцами усы, спросил:
– Куда едем?
– К самому главному офису этого мира!
– Угу! – водила нахмурил кустистые брови. – А позвольте уточнить… куда именно? Пентагон, Ватикан, Кремль?
– Не зли меня, смерд! Сказано ж было к главному!
– Понял, не дурак! Дурак бы, не понял…
Молча, как выяснилось, водила, ехать не мог. С начала, пол часа пути нёс какую-то ахинею о крутейшем винограднике на его даче. Затем восторженно поведал о получившемся из выращенного винограда вине. И наконец протянув чекушку янтарной жидкости, попросил напиток продегустировать. Ни каких возражений принимать не стал, заверив, что нет для творца обиды страшнее чем отказ от чуда, им сотворённого. С этим, Иннокентий согласился! А когда таксист предложил, даровать пару литров напитка офису, в который они направлялись – смело сделал пару внушительных глотков.
– Сивуха! – не иначе. – скривился Демиург. – И привкус какой-то странный…
На последней фразе нахлынула на Кешу, слабость необъяснимая. Уже закрывая глаза и проваливаясь в сон, услышал:
– Привкус говоришь? Чёрт! Клафилина, видимо переборщил.
День третий. (Ненавижу землю.)
– Доброе утро… – галдели, переходя на хохот, чайки.
– Доброе утро… – шумел морской прибой.
– Добрейшее… – шелестел, облизывая кожу Демиурга, ветер.
– Всю гальку отлежал, бомжара! – ворчал, проползающий мимо, краб.
– Падлючий случай! – заткнув всех говорунов разом, Кеша открыл глаза.
Первым делом, обратил внимание на отсутствие кроссовок. Уже понимая, что произошло, но всё-таки отказываясь в это верить, полез в карман. Пропажа телефона, вызвала приступ истерического смеха. Так эмоционально, Кеша не ржал, ещё никогда в жизни – с брызжущими слезами из глаз и до режущих колик в животе. Приняв внезапный всплеск эмоций за дьявольское беснование – в воду попрыгали крабы. Следом в панической атаке – разлетелись чайки. Стоящий на пирсе, нудист, спешно натянул плавки, прыгнул в пучину волн. И только ветер всё не мог никак уняться, донося до нарушителя утренней неги проклятия, что сыпались в его адрес из палаток, стоящих тут же неподалёку. Проникшийся речами, в свой адрес, Кеша не огорчился, но смех унял. Допросить бы с пристрастиями постояльцев пляжа – подумал – авось, чего и видели…авось и укажут, на вора окаянного, пальцем!? Поднявшись, отряхнул с себя засохшие водоросли и направился к ближней палатке. Подойдя вплотную, немного помялся, после чего всё-таки склонился и заглянул вовнутрь.
Увиденное уже не удивило. Переплетение конечностей и мельканье голых жоп – походило на оргию в серпентарии. Кеша приготовился к хлопку в ладоши, но для начала решил кое-что уточнить.
– Свингеры? – спросил, срываясь на фальцет.
Два лысых мужика дёрнулись, отпрыгивая друг от друга, как черти от ладана. Прозвучал хлопок с дальнейшим напутствием.
– Отвались срамота, за не надобностью! Разразись диарея, неистовая! До времени, не определённого… пока мужское не станет истинным!
Оценив масштаб содеянного, гнев свой Кеша поунял, но диалог строить уже не решился. Направился дальше, всерьёз обдумывая – а не хлопнуть ли разом, на всех, да без разбору? Но дойдя до следующей палатки, с карой небесной, решил повременить. Всё тут было ладно! Одетая в скромное, местами подранное, тряпьё, женщина, потрошила выловленную супругом, рыбу. Супруг же, тем временем, разводил для приготовления трапезы, огонь.
– Здравия вам, люди добрые! – начал своё приветствие Иннокентий. – И да прибудет с вами свет и сила, и благость творцов!
Не услышав ни доброго слова, ни злого в ответ, продолжил:
– Давно ли на пляже этом отдыхаете?
– Давно! – недобро, рявкнул мужик. – Четвёртый год! Как хату свою, бздыхам начали сдали так здесь и поселились! Только не отдых, это всё, а каторга!
– Ох! – вздохнул Кеша. – Горе то какое! Давай мужик, так… Ты мне помощь окажешь, а я в благодарность, тебе? Обокрали меня! Понимаешь?
– Понимать то, понимаю… Только на вряд ли помогу! Не наши это! Так что, давай топай мимо!
– А кто?
– Да таксист, что тебя вчера бухого выгрузил! Мы вмешиваться не стали… заверил он, что ты нищеброд. А добро изымается, в счёт задолженности за поездку.
– Угу! Где искать стервеца не подскажешь?
– А я почём знаю? В нашем городе таксистов, так же, как и квартиросдатчиков, дохренища!
– В таком случае, слушай мою благодарность! Нет больше в вашем городе ни одного бздыха! Все до единого к берегам заморским отчалили! Возвращайся, мужик, смело домой и не благодари!
