Виктория Ивина
Сокровища ди Гуаско
© Виктория Ивина, 2024
ISBN 978-5-0064-8602-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Поездка в Москву
Андрей окинул внимательным взглядом свою комнату. Вроде бы он собрал всё. Одним движением он застегнул молнию на дорожной сумке и направился на выход. Конечно, пришлось уступить матери, и по старому обычаю, сначала «присесть на дорожку». Мать, отец и он сам присели на пару секунд, замерли, а затем он быстро поднялся, попрощался с родителями и спустился вниз.
Во дворе возле своей машины возился Юрка. Он увидел приятеля, они поздоровались. Юрка безуспешно пытался запихнуть в багажник какие-то сумки и коробки.
– Ну мать даёт, – возмутился дружок, – думает, что мы в Симферополе голодаем. Ты только посмотри сколько всего собрала! А у нас, между прочим, цены на все продукты дешевле чем в Севастополе.
– Ещё бы, тут же «тупик», а Симферополь фактически центр Крыма, – поддержал Юрку Андрей.
Но, он хорошо понимал, что спорить с родителями бесполезно. Мать Юрки, как и его собственные родители, всё продолжали заботиться, переживать и по возможности опекать своих уже давно повзрослевших детей. Что с этим можно было поделать!?
Наконец Юрка справился с щедрыми дарами предков и закрыл багажник.
– У тебя много вещей? – спросил он у Андрея.
– Нет, вот сумка и небольшой рюкзачок.
– Вот и отлично, это можно на заднее сидение забросить.
Они сели в машину и помчались сначала по городу, а затем выехали на трассу Севастополь – Симферополь.
Самое начало лета: лёгкий тёплый ветерок пробирается сквозь приоткрытые окна машины и освежает не хуже кондиционера.
– Ты в Москву надолго? – спросил Юрка.
– Нет, всего-то на три дня, – ответил Андрей. – Никиту заберу и обратно домой. Хочу, чтоб сын на море погостил, как ни как – летние каникулы, да и мать с отцом по внуку соскучились.
– Я своих тоже родителям подкину. В Симферополе жарко, а моря нет. Тут же у самого пляжа живём, да и мать рада будет. Она внуков просто обожает.
Они проехали Инкерман. Над древней крепостью Каламита развивался российский флаг. На мгновение Андрея захватило это зрелище, словно с водружением «триколора» ожили стены, хранящие на себе печать глубокой старины, былых битв, былых побед и поражений.
– Ты, можешь высадить меня где-нибудь в городе, а там я на автобусе до аэропорта доберусь, – предупредил он Юрку.
– Ну что я тебя прямо в аэропорт не домчу! Ты за кого меня принимаешь, чтоб я лучшего друга детства до места не довёз? – даже обиделся он.
– Ладно, ладно, не кипятись, я так сказал, думал если ты очень спешишь, – пошёл на попятную Андрей.
– Спешу, не спешу, а в аэропорт тебя довезу, – упрямо повторил друг.
Они замолчали. Дорога шла гладкая и ровная. Уже давно они мчались по трассе «Таврида», машина плавно скользила по великолепному дорожному полотну. Разговор возобновился так же легко, как бы сам собой. Конечно, заговорили о родном Крыме, о его уникальности и загадочности.
– Вот у нас сейчас ребята работают с континента, – продолжил беседу Юрка, – а что они про Крым знают? Знают лишь самые банальные вещи: Керчь – бывшее Боспорское царство; Ялта – столица ЮБК; Ласточкино гнездо, Воронцовский дворец в Алупке; Бахчисарай – это, в свою очередь, Ханский дворец; Севастополь – Панорама, Диорама, да Херсонес Таврический – вот и всё. А это же капля в море! Это можно сказать ничего!
– Ну, знаешь ли, ведь не даром говорят, что каждый кулик своё болото хвалит, – не согласился с приятелем Андрей. – Россия такая большая и каждый регион в ней особенный. Вот к примеру – Дальний Восток! Я там столько лет прослужил и скажу тебе, что это просто необыкновенный край. Алтай – это вообще «место силы» и загадок, и вот так куда не посмотри. У меня однокурсник по училищу на службу в Калининград попал. Так там тайн разных целый воз, да ещё малая тележка будет, а ты всё про Крым говоришь.
– И всё-таки Крым место особое, – не унимался Юра. – Вот, к примеру, спроси кого ни будь про сокровища ди Гуаско, и никто ничего не ответит. Я в этом просто уверен!
При словах о сокровищах ди Гуаско Андрей рассмеялся. В душе что-то приятно кольнуло, так могут навевать только воспоминания из далёкого детства. Юрка тут явно был не прав. Ну кто мог помнить про этот древний клад? Наверное, действительно, никто не помнил и только они, их дружная компания, знали про эти сокровища всё или почти всё, ведь когда-то они занимались поиском несметных сокровищ ди Гуаско. Ах, как давно это было!
Приятель всё-таки довёз его до самого аэропорта. Они простились, так сказать не на долго, а до скорой встречи, и Андрей поспешил на регистрацию, через час его рейс отправлялся в полёт.
Вот он уже и на борту. Самолёт набрал высоту и понёс своих пассажиров в заданном направлении. В полёте делать нечего: кто-то спит, кто-то просто скучает. Нынче народу непросто без гаджетов, все привыкли, подсели на эти вещи, а он погрузился в воспоминания, наверное, разговоры в машине так повлияли на это.
2
Неразлучная троица
Есть в Севастополе район – проспект Октябрьской революции, а по-местному сокращённо ПОР. Иногородние, когда слышат, то искренне удивляются, мол что это за улица такая – ПОР? Приходится расшифровывать – проспект Октябрьской революции, так-то. Хоть район сильно удалён от центра города, но считается весьма престижным. Ещё бы тут тебе всё рядом и бухта Омега, и парк Победы, море, пляжи. Старая застройка – это пятиэтажные дома то ли поздние «хрущёвки», то ли ранние «брежневки» теперь теряются среди высоток —новостроек.
Вот в одном из таких дворов жили-были ребята – дружная троица: Андрей, Юра и Ольга. Окружающие про них так и говорили, мол хочешь увидеть Андрея, так ищи Юрку или Ольгу и наоборот. Нужен Юра, так смотри не видать ли где поблизости Ольги или Андрея. Когда-то они все вместе ходили в один детский сад. «Малышковский» возраст прошёл, а они так и остались друзьями не разлей вода.
После сада родители определили их в разные школы, но двор остался прежним и после учёбы они каждый день виделись, и дружба их только крепла. Первый «удар» по дружбе нанёс подростковый возраст. Юрка и Андрей – оба влюбились в Ольгу. Но и тут выручила детская непосредственность. Они решили не ссориться, а мирно «поделить» Олю между собой. Вот вырастут и женятся на ней по очереди. Сначала сыграет свадьбу с подругой один, потом разведётся и сыграет свадьбу другой. Все довольны и никаких проблем! Ну, а кто первый будет жениться, а кто второй можно решить по жребию, метнуть монетку на худой счёт или что-нибудь в таком роде.
Вот тут уже совсем не далеко и до сокровищ ди Гуаско. Дело в том, что у Юры отец был военным. Не смотря на то, что жили в морском городе отец друга служил в сухопутных войсках. В общем попал дядя Саша (так звали Юркиного отца) в Афганистан. Он прослужил там пару лет и был комиссован по ранению. Ранения на самом деле было тяжёлым. Дядя Саша перенёс две сложные операции, одну на месте в полевом госпитале, а уже потом вторую в Москве. Он выжил на радость близким, но с армией пришлось расстаться.
Сколько раз потом, сидя в их родном дворе, под старыми абрикосовыми деревьями, дядя Саша рассказывал ребятам про Афганистан, про войну. Его повествование сильно отличалось от того, что вещалось с экранов телевизоров. Это была правда! В ней сквозила боль по утратам лучших друзей, смелых, бравых ребят, а ещё обида на полных равнодушия чиновников, которые могли сказать в лицо вернувшимся с войны пацанам: «Я лично вас туда не посылал». Дело в том, что в это время страна меняла свой курс. Полным ходом шла горбачёвская перестройка.
Вот тогда-то и решили Юрка, Оля и Андрей помочь нашим воинам. Но как? Они мечтали: «Вот бы построить специальный реабилитационный центр для воинов-афганцев, что бы там все пострадавшие на той войне смогли бы получить оздоровление и помощь».
Идея пришла как-то сама собой. Им очень хотелось, чтоб такой центр был построен именно в Крыму, где-нибудь на берегу моря. Вот только где взять деньги на такое строительство?
Про сокровища ди Гуаско узнала Ольга. Она интересовалась историей Крыма, и идея поиска этого древнего клада пришлась кстати. Вся троица активно взялась за поиск этих несметных богатств. По большому счёту они не задумывались о том, сколько средств необходимо на строительство реабилитационного центра. Ребята по-детски верили, что сокровищ хватит на всё.
Они долго собирали всю доступную информацию по этому кладу и в общем накопали немало интересного. По крайней мере старинная история привела к увлечению историей вообще и в аттестате в всех троих по предмету история появилась высшая отметка – «отлично».
Сокровищ, к сожалению, они не нашли, а там подоспели последние звонки. Неразлучная троица пришла к взрослой жизни: ребята сдали выпускные экзамены в своих школах, отгуляли выпускные балы, стали готовиться к поступлению в ВУЗы.
Ольга и Юрка решили поступать в Симферопольский университет. Правда, на разные факультеты. Юрка на юридический, а Ольга на исторический, она мечтала стать археологом. Андрей же решил связать свою жизнь с морем и податься в военные. Специального семейного совета не собирали, но всё последующее время обсуждали – куда ему поступать? Дело в том, что перестройка подвела черту под существованием страны СССР и город русской славы, «гордость русских моряков», как пелось в песне оказался за границей своего отечества. Из двух, ранее существовавших в городе военных училищ, осталось одно. Так куда же поступать? Не смотря на вздохи матери, ведь жалко расставаться с единственным сыночком, он выбрал учёбу в Ленинграде, к этому времени уже вернувшим себе историческое имя – Санкт-Петербург. Севастопольских ребят в то время охотно брали в российские военные ВУЗы.
Так жизнь сама развела неразлучную троицу. Каждый пошёл по жизни своим путём и только сокровища ди Гуаско остались, памятью о беззаботном, наивном и добром детстве у самого прекрасного в мире Чёрного моря.
3
Купец из Кафы
Консул Солдайи Христофоро ди Негро объезжал окрестные владения. Отряд из десяти воинов сопровождал правителя. Двигались не спеша, консул внимательно осматривал состояние дороги, это тоже входило в его обязанности. Они проехали ещё немного, как услышали крики о помощи. Отряд во главе с правителем поспешил на этот зов.
Вскоре они наткнулись на странную картину: один раненный человек лежал на телеге, второй пытался отбиться от каких-то вооружённых людей, а под телегой прятался третий, скорее всего возница.
Воины консула словно смерч налетели на обидчиков. Завязался отчаянный, но короткий бой. Нападавшие ретировались, оставив на земле двух убитых, прихватить с собой их тела бандиты не успели.
– Я, Христофоро ди Негро, – консул Солдайи, а вы кто будите? – важно произнёс правитель.
– Это известный в Кафе купец, Степанов Афанасий Пантелеевич, а я его ближайший помощник Савва Матвеевич, а это наш возница – Гришка. По торговым делам Афанасий Пантелеевич ездил в Солдайю, я его сопровождал, – ответил один из потерпевших.
– Что тут произошло? – спросил консул.
– Мы товар в Солдайю доставили, Афанасий Пантелеевич дела свои торговые обсудил и обратно домой поспешили. И вдруг эти аспиды налетели. У нас товара больше нет и ценного ничего не везём, так чего им надобно не понимаю.
Савва Матвеевич неплохо понимал язык латинян (так в Тавриде звали выходцев из торговых республик Генуи и Венеции). Говорил на их языке он тоже сносно, но с сильным акцентом.
Вдруг зашевелился раненый купец и Савва Матвеевич бросился к нему.
– Вам нужно возвращаться в Солдайю, там есть хороший доктор он обработает рану иначе она может загноиться, – сказал консул.
Тем временем воины консула осмотрели убитых.
– Это люди ди Гуаско, – уверенно произнёс командир отряда.
– Странно, почему люди ди Гуаско на вас напали? Они обычно своих обирают, а с иностранцами в конфликты не вступают, – спросил Христофоро ди Негро.
– Не знаю, истинный крест не знаю, – заявил помощник купца, – может не ведали, что мы порожние едем и хотели ограбить.
– Возможно и так, – согласился консул.
Лошадь раненного Афанасия Пантелеевича привязали к телеге, Гриша снова сел за кучера и под охраной консульского воинства маленький отряд направился обратно в Солдайю.
Медицинская помощь поспела вовремя. Доктор обработал рану купца и успокоил, мол ранение неопасное, жизненно важные органы не задеты, вот только крови много потерял, но и это дело поправимое. Тут покой важен и хорошее питание, вот силы и вернутся.
Казалось бы, всё окончилось весьма неплохо, но Афанасий Пантелеевич нервничал, покоя себе не находил.
– Я тут пару деньков пролежу, а потом на телеге домой вернусь, в седле мне не усидеть, а ты завтра по утру в Кафу поспеши, – поучал от Савву Матвеевича, – за Алёнку у меня душа болит. Как бы чего плохого не случилось. Будешь беречь её как зеницу ока!
Купец волновался за свою единственную дочку – Алёну Афанасьевну, которая осталась дома в Кафе. Волновался купец не зря, было чего обеспокоиться.
Эта история началась давно, хотя самая важная её часть случилась где-то за месяц до нападения на купеческий обоз.
Более десяти лет назад Степанов Афанасий Пантелеевич прибыл в Тавриду. Тому предшествовала беда, случившаяся в семье. В родах померла супруга, а новорожденный младенец прожив пару часов тоже представился к господу. Остался безутешный вдовец с дочкой Алёнушкой четырёх лет и разбитым сердцем. Не мог бедняга найти покоя своей страдающей душе, но как известно время лечит, но не только оно одно. Справиться с горем помогли перемены в месте жительства. Судьба занесла Афанасия Пантелеевича в далёкую Тавриду, да так и остался Степанов в дальней стороне.
Купец поселился в Кафе, которая на то время была столицей Генуэзских и Венецианских торговых колоний и городом весьма значительным, недаром её называли маленьким Константинополем. Мощные стены защищали от вражеского нападения, а за ними располагался настоящий «оазис».
Кафа была отстроена на европейский манер. Более двадцати тысяч зданий поражали своим богатством, площади украшали прекрасные статуи и великолепные фонтаны. В городе имелся водопровод, снабжавший жителей чистой водой. Удобство и безопасность городской гавани признавалась всеми.
Если в других средневековых городах каждый квартал принадлежал каким-то мастерам: кожевенникам, плотникам, ткачам или гончарам, то тут всё было по-иному. Кварталы Кафы формировались, как бы это сказать, по национальному принципу: латинский, греческий, армянский, еврейский, русский. Разумеется, что сердцем русского квартала был православный храм. Тут-то и осел Афанасий Пантелеевич.
По началу было непросто привыкать к новому месту, ранее неизвестным обычаям и порядкам, но со временем всё наладилось. Появились новые друзья и новые торговые связи, постепенно жизнь обустроилась на новом месте, да ещё дочка подрастала на радость заботливому родителю.
Путь от Москвы до Крыма в то далёкое время был неблизким и опасным. Много месяце купеческие караваны двигались по бескрайним просторам и самыми опасными были земли, получившие название – «дикое поле». Ни поселений, ни деревень тут не было, так пугали простой люд эти места. Да и было чего опасаться. Бродили по этим землям шайки разбойничьи и отряды степняков. Только зазевайся и попадёшь в плен, а там на невольничий рынок. Мужчин здоровых да сильных продавали на галеры, молоденьких девушек-красавиц в восточные гаремы, а остальных куда придётся, в слуги, да на тяжёлые работы. Поэтому опытные купцы собирались в большие караваны, нанимали охрану и только тогда отправлялись в дальний путь. Прибыв в Кафу товар разгружался на склады, а дальше нужно было быстро взять новый товар и в обратный путь. Вот тут-то и было дело Афанасия Пантелеевича. В свои закрома он принимал прибывший из Московии товар и обеспечивал русских купцов товаром местного производства, а также иным, привезённым из дальних стран. Фактически он осуществлял посредничество и это было выгодно всем. С Руси купцы везли лён, пеньку, мёд, воск, но главной ценностью была – пушнина. Русь на весь мир славилась своими мехами. Товар этот был весьма выгоден. В транспортировке удобный (не портился), лёгкий, правда, весьма объёмный, но и это не проблема. Купцы сортировали звериные шкурки и упаковывали каждого вида по отдельности, что было весьма удобно.
Вот и на этот раз пришёл в Кафу большой торговый караван. Ох, и пришлось потрудиться Афанасию Пантелеевичу, но все дела были выполнены. Караван отправился в обратный путь, на далёкую Русь, увозя с собой восточные, европейские и местные богатства.
Теперь можно было передохнуть от неустанных хлопот последних дней. Но только Степанов решил расслабиться, как вошёл в горницу преданный Савва Матвеевич.
– Тут люди к вам, говорят важное дело. Так пускать или нет? – спросил он.
– Ох! Ну нет мне покоя, – вздохнул купец, – пускай, что ж тут поделать, проводи в соседнюю комнату, я там этих визитёров приму.
Савва Матвеевич удалился, а Афанасий Пантелеевич надел поверх рубахи добротный кафтан и пошёл на встречу с нежданными гостями.
Нежданный гостей было четверо. Один более возрастной мужчина и трое юношей, по-видимому братья. Гости были одеты на европейский лад и весьма богато. Это выдавало в них персон состоятельных и важных. Как было принято, старший визитёр начал разговор:
– Прошу прощения за беспокойство, но у меня к вам важное дело, – начал он весьма любезно. – Меня зовут сеньор Антонио ди Гуаско, а это трое моих сыновей: Андреоло, Теодоро и Деметрио. Давеча я был в гостях у консула Кафы – сеньора ди Кабеллы и обратил внимание на роскошный мех, которым был отделан его костюм. Господин консул похвастался, что таким великолепным мехом его обеспечили вы. Я тоже желаю купить для себя хороший мех, поэтому и побеспокоил вас. Именно к русскому купцу Степанову мне порекомендовал обратиться сеньор Антониото ди Кабелла.
– Сеньор ди Гуаско, – так же любезно начал купец, – дело в том, что я продаю мех большими партиями, фактически оптом, а по мелочи не размениваюсь.
– Ах, сеньор Степанов (ди Гуаско произнёс: «Степанофф»), я готов сделать большую закупку меха, весьма большую.
– Ну, тогда вы обратились правильно, – заметил купец и дал указания Савве Матвеевичу.
Тут же всё закружилось, завертелось. В горницу стали входить слуги и заносить звериные шкурки, собранные в большие вязанки.
– Это беличий мех, – стал нахваливать свой товар купец, – обратите внимание, что меткий стрелок охотясь на белку, стреляет ей прямо в глаз, чтоб не испортить товарный вид шкурки. Беличий мех нежный и хорош для дамского наряда. А, вот куница, исконный враг белки. Шкурки побольше размером и мех совсем иной. Вот – лисица: это мех рыжей плутовки, а вот и чернобурка. И конечно самый ценный мех – соболь.
Покупатели внимательно изучали, предложенный товар, тихо переговаривались между собой и от восторга цокали языками.
Тем временем слуги заносили всё новые и новые шкурки. Чего тут только не было!
– Обратите внимание, это мех бобра, у нас на Руси он весьма в цене, – продолжал купец, – а это рысь, волчьи шкуры, а вот самая большая – медвежья.
– Я беру всё, что вы показали, – заключил сеньор Антонио.
– О, господин ди Гуаско, это будет стоить очень дорого, – заметил купец.
Тогда гость кивнул старшему сыну, тот послушно достал кожаный мешочек и высыпал на стол, рядом с звериными шкурками горку из золотых монет.
– Этого хватит? – спросил ди Гуаско.
Афанасий Пантелеевич от неожиданности даже растерялся, так как денег было очень много. Но купец, на то и купец, его так просто не взять. Степанов быстро унял волнение и спокойно пересчитал деньги, затем почтительно подтвердил, что средств вполне достаточно.
– Тогда по рукам, сделка состоялась! – воскликнул гость.
– По рукам! – согласился купец.
Ди Гуаско, весьма довольный своим приобретением, дал указание сыновьям забирать покупку.
В восторге от столь выгодной сделки, Степанов как-то размяк и радостно предложил гостям:
– Мы с вами неплохо посотрудничали и у нас, у русских, есть такой обычай – хорошую сделку неплохо бы «обмыть». Я приглашаю вас отведать нашей русской медовухи.
Савва Матвеевич перевёл гостям предложение купца. Антонио ди Гуаско на мгновение задумался, внимательно присмотрелся к продавцу и поняв, что тот совершенно искренне рад удачной сделке, тоже улыбнулся.
– Я не прочь отведать вашей медовухи, и в свою очередь готов угостить вас своим вином. У меня в Солдайском консульстве чудесные виноградники.
Он дал распоряжение сыновьям, те быстро унесли, купленный мех, и вернулись в горницу с вином.
Хозяин и гости уселись за стол. Слуги тут же застелили его белой скатертью, принесли выпивку и лёгкую закуску. Рядом с Афанасием Пантелеевичем пристроился Савва Матвеевич, для перевода, так как гости не владели русским, а купец хоть и понимал немного язык гостей, но был не силён в иностранных языках и самостоятельно поддержать застольную беседу не смог бы.
Удачная торговая сделка и предстоящая трапеза привела гостей в доброе расположение духа и как-то смягчило суровость их облика.
Вдруг дверь распахнулась и в горницу, не вошла, а словно вплыла молодая девушка, столь лёгкой и плавной была её походка. Она церемонно поклонилась самому купцу, гостям и на хорошем языке латинян произнесла:
– Позвольте батюшка и гости угостить вас пирожками. Сама тесто месила, сама пекла.
С этими словами девушка поставила на стол большой поднос с выпечкой. Ещё раз она поклонилась пирующим мужчинам.
– Прошу любить и жаловать. Это моя дочка – Алёна Афанасьевна, – с какой-то особой гордостью произнёс отец.
При этих словах Алёна улыбнулась гостям, снова поклонилась и вышла из комнаты. Она ушла, а гости на мгновение, словно потеряли дар речи, такое впечатление произвела на них юная красавица.
В ту пору в Европе царила так называемая «бургундская мода», законодателями которой были европейские феодалы. Именно в этом стиле были одеты сами гости. На Алёне Афанасьевне же был надет – русский сарафан, только не из простой, а очень дорогой ткани. Не смотря на его свободный крой, он выгодно подчёркивал стройность фигуры и делал девушку чем-то похожей на лебёдушку.
Словно очарованный, старший сын ди Гуаско вдруг предложил:
– Может быть Алёна Афанасьевна присоединится к нашему застолью?
– У нас на Руси молодым девицам не гоже сидеть в мужской компании, а пить хмельное нельзя и подавно, – строго заметил купец, – женщины, а тем более молодые девицы должны находиться на своей женской половине дома. Таковы наши обычаи.
Старший ди Гуаско смерил сына суровым взглядом и постарался смягчить, возникший конфуз.
– Сеньор Степанов, мне нравятся ваши русские обычаи, а моего Андреоло прошу извинить, за такую прыть, он явно не подумав своё предложение.
– Ну, что вы сеньор ди Гуаско, я не в обиде на вашего сына, молодость есть молодость. Вы вообще счастливый отец. У вас три сына – продолжатели рода и фамилии, а вот у меня одна единственная дочка и больше никого нет.
Конфуз был исчерпан, гости с хозяином выпили медовухи, вина, отведали пирожков, которые оказались весьма нежны и вкусны, да на том и расстались. Правда, на последок договорились, что как только придёт новый караван из Московии, то Афанасий Пантелеевич покажет новый мех ди Гуаско. Сеньор Антонио был не против ещё прикупить соболя, волчих и медвежьих шкур.
Все казалось бы шло по-старому, только после этого визита, старый ди Гуаско не мог узнать своего старшего сына.
– Ничего не пойму, что стало с Андреоло? – как-то возмутился он.
– Ах, отец, а вы и не догадываетесь? – зашептал на ухо родителю младший Деметрио, – наш Андреоло влюбился!
Антонио повелел позвать сына. Он в общем-то понимал, что сыновей скоро нужно будет женить, они выросли и начинать надо именно со старшего. В конце концов они люди весьма богатые и за такого молодца родители легко выдадут свою дочку. Но признание сыночка огорошило старого сеньора. Анреоло влюбился в дочку русского купца и не желал сватать другую девушку.
– Да разве мало достойных семейств в Кафе или даже в самой Генуе? – воскликнул сеньор Антонио, – а ты решил сватать дочку человека из другой веры!
– Разве русские не христиане? – спросил Андреоло.
– Они христиане, но византийского толка, они православные, а мы – католики! – ответил отец.
– Но, мне нужна только эта девушка, – возразил сын.
Старый ди Гуаско задумался. Ему самому понравилась дочка Афанасия Пантелеевича. Да разве можно было забыть взгляд синих, словно море, глаз, можно ли позабыть длинную косу русых волос, а какая у неё походка! В своё время он был знатоком женской красоты и в чём-то хорошо понимал сына.
– Хорошо, – согласился отец, – мы отправимся в Кафу к русскому купцу, я поговорю с ним, но положительный ответ не гарантирую. Кто знает этих русских?!
Афанасий Пантелеевич был рад такому скорому разрешению торговых дел с мехом. Эти латиняне хорошо заплатили за шкуры и это для купца было весьма важно. Дело в том, что Степанов решил покинуть Тавриду и вернуться в Московию. Более десяти лет он прожил в дали от родины, как говорится, пора бы и честь знать. За это время он скопил немалый капитал, дела шли хорошо, а главное – дочка выросла и стала невестой. Где же ей замуж выходить, как не в родной сторонушке?! «Вернёмся в Москву, построим или купим дом, выдам замуж дочку и буду жить поживать, да внукам радоваться,» – думал он про себя. Купец решил провернуть последнюю сделку с очередным товаром, передать свои дела верному Савве Матвеевичу и с караваном отправиться в родные края.
Поэтому очередной визит гостей-латинян удивил и встревожил.
– Сеньор ди Гуаско, я рад вас видеть в добром здравии, но вы немного спешите, – тактично заметил хозяин, – русский обоз ещё не достиг Московии, а нужно будет собрать новый товар и только тогда отправиться в обратный путь. Думаю, ждать очередной партии меха, придётся долго, но я сразу извещу вас, как только купцы с Руси снова прибудут в Кафу.
– Сеньор Степанов, мы посетили ваш дом по другому вопросу. Я понимаю, что до Москвы очень далеко и новый товар придётся подождать, но я хочу поговорить с вами про Алёну Афанасьевну. Дело в том, что мой старший сын хочет её просватать, мечтает жениться на вашей дочери. Это и есть цель нашего визита.
От неожиданности Афанасий Пантелеевич просто утратил дар речи. Савве Матвеевичу пришлось потеребить хозяина, так как нужно было давать ответ сватам.
– О, сеньор ди Гуаско, ваш сын весьма достойный жених и любая девушка в Кафе согласиться стать его супругой, но у нас иные планы. Я хочу покинуть Крым и вернуться на родину. Там то я и устрою личную жизнь моей дочери. Выдать её замуж здесь, значит оставить в семье мужа и одному возвращаться в Москву? Нет, для меня это не приемлемо! Я – вдовец, дочка – это всё что у меня есть. К тому же мы люди православные, и я не могу выдать её замуж за католика. Прошу меня извинить, но брак между нашими детьми не возможен.
Степанов поклонился гостям, давая понять, что разговор на эту тему исчерпан и дальнейшее обсуждение бессмысленно.
– Я тоже вдовец, – заметил ди Гуаско, – жизнь моих сыновей мне не безразлична и очень жаль, что мы не договорились!
Он резко развернулся и вместе с сыном не прощаясь покинул дом.
Когда непрошенные визитёры ушли, Степанов перекрестился, вот уж напасть свалилась на голову.
Афанасию Пантелеевичу пришлось поведать о сватовстве Андреоло ди Гуаско своей дочери Алёне. Бедная девушка совсем не обрадовалась такому. Не смотря на то, что она видела гостей лишь мельком, Алёна, в отличии от отца, обратила внимание на недобрый взгляд визитёров, которые лишь пытались казаться вежливыми и доброжелательными.
– По городу слыхала о них плохое, – заявила она отцу, – да и глаза у них такие злые. Что ты, батюшка, как за такого замуж выходить!
– Что ты, родная моя, я тебя замуж не неволю, в Московии суженного тебе отыщу. Только обидно, что такую глупость сам сделал! Так уж домой охота, вот и рад побыстрее товар сбыть. Обрадовался, что при таком раскладе, можно будет со следующим караваном домой отправиться. Вот бдительность и потерял, да думаю ничего страшного не будет. Отказал я этим сеньорам вежливо и убедительно.
А на следующий день к нему пришёл Али. Али был татарином и торговцем хлеба. Он содержал небольшую пекарню, сам пёк хлеб, а после продавал его на улицах Кафы. С русским купцом татарина связывали добрые отношения. Пару лет назад – Али взял у Афанасия Пантелеевича денег в долг на расширение своего дела, да неожиданно заболел. Деньги потратились на нужды семьи, а отдавать долг стало нечем. Степанов не стал разорять торговца. «У тебя детей малых полон дом, что ж я не человек что ли? Всё понимаю! Я готов подождать, смажешь, так вернёшь долг,» – сказал он тогда Али. Последний вскоре поправился, возобновил своё дело и постепенно вернул весь долг. Но, после этого случая, Али, стал по- особому относиться к русскому купцу. «Ты мог разорить меня, погубить, а ты пожалел моих детей. За это я тебе очень благодарен и отплачу добром за добро,» – сказал он Афанасию Пантелеевичу. Хлеб у Али получался необычайно вкусный, наверное, самый лучший во всём городе, он ходил с ним по рынку, по торговым улицам и всегда был в курсе всех новостей, которыми охотно делился со Степановым.
– Афанасий, ах Афанасий у тебя были гости? Это очень плохие люди, зачем ты только их принимал! – эмоционально воскликнул Али, прямо с порога.
– Да, были некие сеньоры ди Гуаско, а что в них такого плохого?
Купец сделал вид, что не понимает татарина. Последний только укоризненно покачал головой.
– У меня много родни в Карасубазаре и этих сеньоров там хорошо знают, – заговорил Али. – Они привозят и продают в рабство людей, родственники которых не могут заплатить налоги, взимаемые ими же. Ты же знаешь, что в Карасубазаре один из самых больших невольничьих рынков Крыма, ничуть не меньше чем в Кафе. Но в Кафу везти своих (таких же латинян) им не хочется, а в Карасубазар – можно. Говорят, что эти сеньоры весьма мстительны и опасны. Ты бы, Афанасий сын Пантелеев держался от них подальше.
– А, что я? Они пришли ко мне закупить меха, вот я и продал им, купец же как ни как. Расплатились они честно и сразу. К тому же меня им порекомендовал сам консул Кафы, так как тут отказать?!
– Ой, Афанасий, а в народе про другое говорят! – хитро намекнул Али.
– Вот люди! Откуда только всё знают! Сватался старший сын ди Гуаско к моей Алёне, да я отказал. Во- первых они католики, а мы православные, а во- вторых хочу покинуть эти края и вернуться на родину, так не с руки мне дочку здесь замуж выдавать, – заметил Степанов.