Виктория Селезнева
Отец моего ученика
Глава 7
– Саш, ты ел вообще сегодня? – смеюсь я, глядя, как он уплетает ужин.
– Угу, с утра кофе позавтракал, – улыбается мужчина и, уловив момент, целует меня через стол. А я смотрю на него круглыми глазами.
– Ты сдурел?! Так и до гастрита недалеко.
Мужчина хитро улыбается и отодвигается от стола.
– Иди ко мне.
С готовностью забираюсь к нему на руки, чувствуя непреодолимое желание касаться его. Он откидывается на стуле назад, закрывает глаза, давая мне возможность его лапать.
– Устал? – спрашиваю, прикусывая его за ухо.
Он довольно мурчит, затем угукает.
Вообще, ощущение сюрреализма не отпускает меня. Шикарный мужик, олигарх, женатый олигарх сидит на моей кухне, ест запеченную курочку и рассказывает мне, как прошел его день. Но мне хочется думать, что я в параллельном мире, где все это не выглядит бредом.
Саша открывает глаза и улыбается. Я не пойму, чему конкретно, но улыбаюсь в ответ, потому что мне кайфово.
– Я тебе говорил, что отныне ты моя? – спрашивает меня, блуждая руками по телу.
– Говорил, но как-то неубедительно, – язвлю я.
– Не убедительно?! – Саша поднимается со стула, хватает меня и закидывает на плечо. Я визжу не столько от того, что боюсь упасть, а скорее потому, что не ожидаю от него такой прыти после ужина.
Мужчина скидывает меня на диван, заваливаясь на меня сверху.
– Значит, буду убеждать, – говорит он, задирая мое платье.
Я приподнимаюсь на локтях и смеюсь.
Он начинает расстегивать рубашку, но я останавливаю его.
– Подожди! Это же сексуальная фантазия всех женщин.
Он в изумлении смотрит на меня, но останавливается. Я на коленях подползаю к нему и медленно, пуговица за пуговицей расстегиваю рубашку, и безумно завожусь с каждой преодоленной пуговицей. Затем стаскиваю ее с его широких плеч и, не удерживаясь, кусаю за оголенное плечо.
– Какой же ты… – не могу подобрать слов.
– Какой? – ловит мое лицо Саша и покрывает его поцелуями.
– Идеальный, – выдыхаю я в тот момент, когда мужчина заваливает меня на диван.
Сегодня мы действуем медленнее, ленивее, получая кайф от каждого прикосновения, каждого поцелуя и каждого стона. Правда, в конце мы все же срываемся и чуть не ломаем диван, точнее в финальной точке там что-то внутри трескается, а мы оба смеемся.
Я не спрашиваю у Саши, останется он или нет. Мне кажется, это негласное правило хорошей любовницы – не оставлять мужика на ночь. Но Саша выходит из душа в одном полотенце на бедрах, заваливается рядом со мной, пихая меня бедром, и смотрит абсолютно безумным взглядом.
– Я хочу тебя съесть, это нормально? – спрашивает он.
– А я думала, я одна такая, – тихонько смеюсь и кладу голову ему на плечо. И терплю, не спрашиваю, когда он уйдет.
– Ты во сколько встаешь? – спрашивает меня мужчина.
– В 7, – говорю и поднимаю голову.
– Разбудишь меня? – проводит пальцем по губам.
Стараюсь не выдать эмоции, но по его глазам вижу, что покер фейс – это не мое. Поэтому просто киваю и целую его.
– Ты снимаешь квартиру или это твоя? – неожиданно спрашивает мужчина.
– Снимаю, – снова кладу голову ему на плечо, – я подумала, что в 25 лет девочке лучше жить отдельно от родителей, и вот уже как три месяца я хозяйка этой милой норы.
Саша прижимает меня к себе и сонно бормочет:
– Я тебе сниму поближе квартиру, и побольше, – и сладко зевает.
Поднимаюсь на локтях и щипаю его за сосок.
– Ай! – вскрикивает мужчина, с которого разом слетает сон.
– А, может, сразу купишь? Что мелочиться-то?
Саша укладывает мою голову к себе на плечо, не смотря на мое сопротивление, и смеется.
– Вот угораздило же связаться с сильной и независимой! А подарки-то тебе можно дарить?
Вырываюсь из хватки и смотрю ему прямо в глаза.
– Можно, но соразмерные по цене с теми, что я могу подарить тебе.
– Приехали, – бурчит мужчина, – в ресторане тоже сама за себя платить будешь?
Улыбаюсь ему.
– Неа, поесть за чужой счет я не против.
– Ничего, – снова силой укладывает меня и еще накрывает одеялом с головой, чтобы возмутиться не могла, – выбью я из тебя эту дурь.
Все следующие дни мы не видимся, а только переписываемся.
«От работы кони дохнут».
«Не поверишь, от воздержания тоже, но не могу, прости».
«Эх, пропадет мой эротичный наряд. А хочешь, пришлю тебе фото?»
И, не дожидаясь ответа, отправляю.
«Твою мать! Теперь совет директоров думает, что я возбуждаюсь от их графиков».
«Мне кажется, я начинаю ревновать к этим графикам».
«Можешь расцарапать мне спину, когда я до тебя доберусь».
«Когда ты до меня доберешься, я сделаю коррекцию ногтей, и царапаться будет нечем».
В итоге, до приезда его семьи мы больше не видимся. Наступает день, когда я снова иду к Егору на занятия. Только сегодня я волнуюсь больше, чем в первый день, боюсь, что все эмоции при виде Саши будут отображены у меня на лице.
Саша предупредил, что он сегодня сможет уйти рано, так что к концу занятий должен появиться.
Егор встречает меня в дверях, радостно переминаясь с ноги на ногу. Его матери, слава богу, не видно.
– Как отдых? – спрашиваю мальчика, рассматривая его с улыбкой.
– Отлично! – улыбается Егор, демонстрируя контраст между белыми зубами и загаром.
– Как в школе наверстывать будешь? – подкалываю пацана.
Тот лишь неопределенно отмахивается.
– А я читал книги, когда был на Гоа, – говорит с гордой улыбкой. А я удивляюсь и радуюсь одновременно.
Мы начинаем заниматься, и мои страхи по поводу того, что мы вернемся к началу из-за большого перерыва, пропадают. Он действительно быстро схватывает все и видно, что старается выполнять все задания.
– А у нас олимпиада в школе через месяц, – говорит скромно.
– Попробуй тоже сходить, – уверенно говорю ему, – конечно, на победу ты вряд ли пока можешь рассчитывать, но как минимум проверишь свои силы, и у тебя будет цель, чтобы усиленно заниматься. К тому же мне кажется, что шансы у тебя очень неплохие.
Мальчик с улыбкой кивает, а я слышу, как открывается дверь в комнату, и мне даже не нужно поворачиваться, чтобы узнать, кто вошел. Сердце начинает бешено колотиться, а на губы так и просится довольная улыбка.
– Привет, как занятия? – спрашивает он у Егора и, поймав мой взгляд, добавляет своим охрененно сексуальным голосом, – добрый вечер, Алина.
– Здравствуйте, Александр Сергеевич, – говорю я, стараясь, чтобы моя улыбка выглядела профессионально.
Саша заглядывает к нам в учебник и, незаметно для Егора, поглаживает мою спину. И я просто схожу с ума от этого простого жеста.
– Пап, Алина Владимировна сказала, что я могу попробовать пойти на олимпиаду по русскому через месяц, – гордо и возбужденно сообщает Егор отцу.
– Серьезно? – мужчина переводит взгляд на меня, – мне кажется, вы спешите. Ты только из двоек выехал, попридержи коней.
Мои возбуждение и радость в миг исчезают, а на смену им приходит злость, глядя на то, как с лица Егора сползает улыбка.
– Ну ладно, занимайтесь, я вас после занятий внизу жду, – подмигивает мне Саша, а я стискиваю зубы, чтобы не сказать все, что я о нем думаю.
Мужчина закрывает дверь, а я поворачиваюсь к погрустневшему мальчишке.
– Егор, я не согласна с твоим папой. Он же не присутствует на занятиях и просто не знает, насколько ты целеустремлен и трудолюбив. И прогресса он не видит, потому что далек от занятий. А я знаю, что говорю, поэтому, пробуемся попасть.
Мальчик кивает, но я вижу, что он все равно расстроен. Поэтому конец занятий получается скомканным и не очень удачным.
Я прощаюсь с Егором и спускаюсь вниз, где меня уже ждет его отец.
– Александр Сергеевич, мы можем поговорить наедине? – говорю серьезно, без намека на флирт. Но Саша все равно расценивает это по-своему, и с улыбкой предлагает пройти мне в кабинет.
Глава 8
Александр
Я жду Алину, как явление Христа народу, еле удерживаюсь, чтобы под каким-нибудь предлогом не забрать ее из комнаты Егора. И когда она вся серьезная, спускается вниз и предлагает уединиться, я от радости и предвкушения чуть ли не прыгаю. Пройдя в кабинет, я закрываю дверь на защелку, и сразу прижимаю Алину к стенке.
– Стой! – неожиданно останавливает меня строгая учительница, – нам действительно нужно поговорить.
Мой член ни разу не согласен с этим, но я делаю над собой усилие и отступаю. Я ж взрослый, серьезный мужик, вроде.
Присаживаюсь за стол, предлагая Алине присесть напротив, но она игнорирует мое предложение, подходя ко мне. Затем берет какой-то толстенный справочник, лежащий у меня на столе, и хреначит им меня по голове.
– Ты сдурела?! – рычу я, потирая голову. – Больно все-таки!
– Не больнее, чем Егору, когда собственный отец называет его ни на что не способным лузером.
Ясно. Вздыхаю и смотрю на Алину, в ожидании продолжения.
– Я только дала ему понять, какой он молодец, а это действительно так! Предложила ему цель, к которой он будет стремиться и усердно работать, а потом приходит дорогой папочка, который говорит «ты не сможешь!»
Девчонка зло смотрит на меня, а я понимаю, что я, наверное, идиот, но мне нравится, как она меня отчитывает. И главное за что! Не за то, что не приезжал все эти дни, не за то, что не решаю проблему с женой, а за моего ребенка. И в чем-то она, наверное, права.
– Хорошо, Алина, я понял. Не лезу больше в ваши занятия.
– Не хрена ты не понял, – бросает в меня какую-то папку, – ты должен поддерживать сына! Он у тебя молодец, но не хрена не уверен в своих силах, и теперь я знаю, почему.
Поднимаю руки, показывая, что капитулирую. А в голове крутиться одна мысль – я ее хочу.
– Хорошо, Алин, я буду стараться. Так лучше?
Кивает.
– Давай мои деньги за занятие, и я поехала.
– Хорошо, кошелек в холле, пойдем?
Кивает и встает, медленно идя к двери. Тогда подскакиваю к ней, прижимаю ее к стене, закрыв рот, чтобы не начала возмущаться и задираю ее платье. Алина возмущенно извивается, даже пытается меня ударить, но я перехватываю ее руки, обездвиживаю и целую в шею, мечтая сильно укусить.
– Моя строгая учительница, – шепчу ей в ухо, – как же я скучал по тебе.
Алина дергается в попытках освободиться, а я понимаю, чтобы дальше действовать, нужно какую-то руку освобождать. Поэтому убираю руку ото рта, и сразу слышу:
– Ты охренел?! Ну-ка, отпусти меня!
– Неа, ты забыла, ты моя? – говорю, получая неимоверный кайф от ее красноречивого выражения лица. Раньше, вроде, таких наклонностей за собой не замечал.
– Саша, я тебя убью, – зло говорит мне Алина, а я запускаю руку к ней в трусики, понимая, что она тоже безумно возбуждена.
– Только после секса, хорошо, малышка? – бормочу не связно, и слышу ответный стон. Расстегиваю ширинку, отпускаю руки Алины, которые тут же обвивают мою шею, отодвигаю ее трусы и вхожу, не забыв о защите.
– Саааш, – всхлипывает Алина, – я соскучилась. В ответ крепко целую ее.
В момент кульминации Алина не сдерживает стон, и я глушу ее крик своими губами.
– Ты животное, – шепчет мне с улыбкой моя девочка, практически вися на мне.
– Я знаю, – говорю ей.
Алина
Из кабинета мы выходим с максимально деловым выражением лица, а я ужасно боюсь наткнуться на Сашиных детей или, не дай бог, жену.
Саша провожает меня до двери, шепнув на прощание «созвонимся», а я выхожу на мороз и пытаюсь перестать анализировать. Я уже перешла грань, когда начала спать с женатым мужчиной. Поэтому выстраивать моральный принципы, по типу, где я могу заниматься с ним сексом, где нет – глупо.
Через день, после работы я чувствую головную боль и першение в горле. С ужасом мерю температуру, чтобы констатировать, что я заболела. На следующий день с утра вызываю врача, который выдает мне целый список лекарств. С сожалением вспоминаю те времена, когда бабушка лечила меня медом и лимоном. Но лечиться надо, меня ждут дети, особенно один, папе которого я пишу сообщение:
«Привет, не смогу прийти к Егору, заболела».
«Привет, сильно? Врача вызвала?»
«Вызвала, поставила стандартный ОРВИ. Выписала кучу лекарств, как температура спадет – дойду до аптеки и начну лечиться».
«Не ходи никуда, я все привезу. Пришли мне список».
«Не хочу тебя заражать, сама справлюсь, супермен».
«Не глупи, зараза к заразе, как известно… Жду список, в 6 буду у тебя».
Какое-то время колеблюсь, потом решаю побыть слабой женщиной и отправляю Саше список лекарств.
Ровно в 6, как по часам, Саша появляется у меня в квартире. И первым делом лезет целоваться.
– С ума сошел?! – хриплю я.
– Я не против поболеть рядом с тобой, – смеется мужчина и целует меня против моей воли. – Здесь все, что было написано.
Я улыбаюсь, хоть и понимаю, что он сейчас уйдет. Мне чертовски приятно, что этот мужчина сделал крюк, только для того, чтобы привезти мне лекарства. Но, к моему удивлению, он разувается, скидывает куртку и, улыбаясь, идет готовить ужин.
Я ничего не спрашиваю, просто наблюдаю за ним и млею.
– Алин, – говорит мужчина, нарезая мясо, которое сам привез, – я подумал насчет того, что ты мне говорила про Егора.
Я напрягаюсь. Как-то не готова я сейчас к этому разговору. Тогда я была злая, под эмоциями, а сейчас навряд ли найду в себе силы отчитывать мужчину, который приехал ради больной меня на другой конец города.
– Наверное, ты права. Я действительно редко говорю ему, что он молодец. Да кого я обманываю, – усмехается, – никогда.
Я подхожу к нему, обнимая его сзади.
– Я хреновый отец, да? – Саша поворачивается ко мне, смотря прямо в глаза.
Я отрицательно мотаю головой и улыбаюсь.
– Самая большая проблема у детей с родителями – не умение разговаривать. Егор очень умный мальчик, с хорошей памятью, но слабо мотивирован. Ты же руководитель, предложи ему съездить с тобой на работу, расскажи, как все устроено. У него загорятся глаза, он захочет, как ты. А сейчас он не хочет, потому что для него ты сейчас человек, все время пропадающий где-то. Он логически еще не соотносит, что все, что у него есть, благодаря твоему трудолюбию.
Замолкаю и мысленно даю себе оплеуху. Кто мне вообще разрешал лезть в его семью и их отношения?
– Прости, Саш, – добавляю, отворачиваясь, – я лезу не в свое дело.
Мужчина на какое-то время замолкает, затем закидывает мясо на сковородку и поворачивается ко мне.
– Да нет, Алин, все ты правильно говоришь. В детей мало вложить деньги, нужно вкладывать душу, а свою я, похоже, где-то пропил, – горько усмехается он.
Я снова встаю и обнимаю его. Мне не хочется видеть грусть в его глазах, понимая, что я уж точно не тот человек, который может ему помочь.
– Понимаешь, как бывает, – прижимает меня к себе Саша и кладет подбородок мне на голову, – вот вроде у меня есть все данные, чтобы быть счастливым – семья, дети, несколько предприятий, куча денег, миллион возможностей, а счастлив я впервые за долгое время здесь, на этой маленькой кухне.
Улыбаюсь, потому что мне приятно. Неправильное чувство в данной ситуации, но ничего не могу с собой поделать.
