Виктория Падалица
Эффект бумеранга. Часть вторая
Меня затрясло от ужаса. Заскулив, я отрицательно замотала головой, но при этом плотно сжимала губы. Я настолько испугалась, что не могла и звука издать.
Роман почуял то неладное, что я колочусь в припадке и вовсе не от возбужденности. Его угольно-черный взгляд, хищно сверкающий, острым лезвием впился в мои глаза, которые моментально увеличились. Тот самый взгляд.
Это не воспоминание. Это реальность.
Обнаженную грудь мою от волнения обдало холодом, как в ту зимнюю ночь, а следом обожгло кипятком, и тогда я закричала.
– Нет! Не надо! Не трогай меня!
Я забрыкалась и вылезла из-под него, да так резво, что Роман даже не успел опомниться. Запахнула рубашку, прижала ноги к себе и спрятала лицо между колен, чтобы больше никогда не глядеть в те глаза. Я боюсь.
– Все-все-все! Не трогаю! Только успокойся, пожалуйста!
Роман не стал меня удерживать или заставлять подчиниться, хоть до победы оставалось всего-ничего. Одно его резкое движение прямиком в меня, и я бы в тот миг сошла с ума.
Он, видимо, не сразу, но понял, о чем я вспомнила и что воспоминание это вот-вот выбьет мой разум из колеи, а потому и не настаивал на обсуждении резкого отказа от близости. Вернувшись на прежнее место, Роман глубоко вздохнул и в полнейшей прострации уставился в стену напротив.
Какое-то время Роман сидел молча и абсолютно недвижимо, чем и привлек мое внимание. Моргал только лишь, и то очень редко, а потом сказал.
– Извини меня… Не сдержался. Не знаю, что на меня нашло… Извини. – так и не получив от меня ни звука, он встал с дивана. – Пойду проветрюсь… Заранее спокойной ночи.
Минут двадцать Роман стоял на морозе. Видела его из окна. Он просто стоял и глядел в небо: казалось, еще немного, и Роман завоет волком.
Но этого не произошло, Роман не завыл от отчаяния. Спустя двадцать минут он взял лопату и принялся резво очищать двор от падающего снега. Он даже не скоблил, а рубил, махая лопатой, словно топором. Так казалось мне с расстояния.
Я знаю, что Роман не хотел напоминать мне о плохом. Но так вышло, хоть он и не сделал ничего, что могло бы вернуть меня в ту ночь.
Роману нужно успокоиться и немедленно заглушить то желание, что в нем бурлит, а физический труд отлично этому способствует.
Возможно, я очень сглупила, оттолкнув Романа снова, ведь сама очень хотела и ждала продолжения. Я ведь хочу, чтобы наши отношения стали другими. Я ведь замуж за него иду, и жить с ним буду. Я ведь решила это и не хочу ничего менять.
Но как я могла стерпеть и не оттолкнуть? Зря я открыла глаза. Но я не могла предугадать, что будет так, иначе бы подушкой накрылась, чтобы обезопаситься от кошмара, испортившего такой прекрасный вечер.
По крайней мере, когда мои глаза закрыты, я могу не сопротивляться чувствам и дойти до конца своих желаний. Главное, преодолеть этот барьер. Дальше все будет хорошо.
Меня радует то, что Роман способен не заставлять и отступить, когда это нужно, даже если ему очень хочется не останавливаться. А это значит многое.
Выключила свет, улеглась на диван и ждала, когда Роман закончит свои дела, которые не имеют смысла в снегопад, и вернется в эту комнату. Может, фильм посмотрим все-таки или попробуем заново… Даже хотела предложить завязать мне глаза чем-нибудь плотным, но потом подумала, что обижу его этим. Роман решит, что он мне противен. Но ведь это не так! Может, стоит рассказать ему о своих чувствах? Роман не поверит, тем более, после случившегося. Точно же не поверит.
И то не так, и это не так… А как тогда мне поступить, чтобы было правильно? Как??? Самой действовать, брать ситуацию в свои руки и идти вперед, невзирая ни на что. Вот оно единственное решение. Но я не готова к этому. Я уже проявила активность три дня назад и до сих пор не извинилась.
Роман подошел ко мне спустя час или около того. Я не уснула. Я дождалась его, хоть и сделала вид, что сплю. Пока лежала в темноте, поспорила сама с собой, что Роман меня поцелует или хотя бы погладит по голове перед тем, как лечь спать.
Проспорила сама себе в итоге. Ни продолжения массажа, ни поцелуя, ни хоть какого иного намека я не получила. Роман не собирался возвращаться к начатому им, он всего лишь приволок одеяло, осторожно укрыл меня и сразу ушел, тихо закрыв за собой дверь.
Я очень ждала, что он решится, а он взял и не захотел даже пробовать.
Глава 6
Дарья.
Утром меня, обиженную на то, что Роман сдался после первой неудачной попытки наладить со мной более тесный контакт и не стал пытаться снова, да еще и раззадоренную, и неудовлетворенную, ко всему прочему, разбудил вовсе не Роман. Кот его поганый со своим гортанным кличем!
Прогорланив противным гундосым басом несколько раз, стоя у дивана, он запрыгнул, сел мне на грудь и ждал, когда я проснусь, плотоядно мурча при этом и постукивая лапой по щеке.
Это меня разозлило еще больше. Кое-как столкнула с себя тринадцать килограммов рыжего «счастья» цвета дохлого попугая и пошла умываться.
– Роман, доброе утро! – крикнула громко, пока шла по коридору первого этажа, чтобы узнать, в ванной он сейчас или нет.
Не зайти бы туда в самый неподходящий момент…
Однако, молчок. В доме тихо как на кладбище.
Контрольный стук в двери ванной комнаты, и я просунула туда голову. Нет там Романа.
Пока сидела в туалете, услышала, как хлопнула входная дверь, а затем топот. Роман вернулся. Наверное, уже успел сделать то, что пообещал вчера.
– Дарья, завтракать!
– Иду! Я в ванной.
Переоделась в свою одежду и вышла к нему.
Роман на кухне, варит кофе. Все по привычной схеме, как и вчера, вроде бы. Только Роман хмурый и расстроенный сегодня, и на нем не футболка и штаны, а синие джинсы и свитер под горло довольно толстой вязки асфальтового цвета с серебристым отливом.
На столе две яичницы с помидорами, булочки, полосатые сосиски, запеченные на гриле и выпуклый здоровенный пакет с тканевыми вставками. Он занимал половину стола.
– Доброе утро, Дарья. – с полным безразличием начал Роман, когда я присела на табурет, который облюбовала еще вчера. – Пока ты дрыхла, я все успел сделать. Машина твоя под домом стоит, рабочая и готовая к отбытию. Шуба вон, рядом с тобой, примерь, понравится такая или нет. Брал на свой вкус, потому и сомневаюсь. Размер твой вроде прощупал, но не исключаю, что мог ошибиться в расчётах. Консультантка твоей комплекции попалась, но в плечах немного поуже. Если эта шуба не подойдет по цвету или фасону, поменяем сразу же, чтобы она не валялась без дела. Я хочу, чтобы ты носила ее с удовольствием.
– Очень рада, что все успелось.
Настолько оскорбилась его безразличным тембром и явным намеком, чтобы я освободила дом как можно быстрее, что даже не заглянула в пакет с шубой. Сделала вид, что мне тоже все равно, а на самом деле внутри меня кто-то один очень весело сигал сейчас, а кто-то другой начал плакать то ли счастья, то ли от обиды. Но я ж не могу показать, насколько счастлива получить такой подарок и не могу устроить Роману скандал с истерикой типа «почему ты так относишься ко мне, я этого не заслужила», потому как знаю, что сама виновата в том, что между нами пробежала черная кошка.
Да и не пришел Роман вчера, раззадорил меня на любовные игры на пару с Барсиком и смылся с поля видимости. Он-то успокоился, пока лопатой прытко орудовал, на снегу оторвался, а мне пришлось несладко. Полночи терлась об одеяло, которое пропустила между ног. И меня трусит до сих пор, и злоба берет, и знаю, что меня утихомирит только одно. То, от чего я отказалась вчера и чего Роман второй раз не предложил.
Сейчас поем и поеду домой. А лучше это сделать немедля.
– Ладно, мне пора.
– Что, прям так сразу? Даже не позавтракаешь? И не посмотришь, что за шуба в пакете?
– Я спешу. – схватила пакет и резво направилась в коридор.
– У меня не хочешь остаться еще на денек? Чем не угодил, хоть скажи. Прямо скажи, как есть. – Роман, прислонившись к стене и спрятав руки в карманы джинсов, с издевкой наблюдал за тем, как я одеваюсь.
– Не хочу. Вот мой ответ. – рыкнула я, наспех застегивая пальто.
– Как хочешь.
Обулась и, нервно дернув головой, я открыла дверь и поспешила покинуть обитель Романа.
– Эй, Варвара-краса! Или Маша-растеряша. Как тебе больше нравится… – крикнул Роман, когда я почти дошла до ворот. – Ключи от машины не нужны? Без них поедешь, рассеянная мадемуазель?
Пришлось вернуться. Вот я тупизень!
Только я подошла к Роману, он замахнулся и выбросил мои ключи за ворота.
– Жаль, не словила. Позвонишь, как доедешь. – и захлопнул дверь перед моим носом.
Роман тоже обиделся на меня. Я и сама не знаю, почему так себя повела. Но и он, козлина, поступил не лучше! А если я не найду ключей? Роман на то и рассчитывает, небось, что я снова приползу и попрошусь к нему с ночевкой. Этому не бывать.
Отыскав ключи, благо, они угодили не в сугроб, а на дорогу, я вернулась к видеозвонку, под которым висела табличка «Быков Р.Я.». Только услышала голос Романа и вопрос о том, что я забыла, я показала Роману комбинацию из трех пальцев, а на среднем висели ключи, и пошла к авто.
Пока прогревала машину, вытащила из пакета шубу и не смогла сдержать эмоционального экстаза. Ахнула в диком восторге, иначе и выразить мое состояние было нельзя, только руки легли на мягкую пятнистую шерсть.
А когда добрались до ценника, я громко и восторженно матюкнулась, причем несколько раз подряд. Шубу, по всей видимости, длиной чуть выше колена, за бешеную цену, равную стоимости моей новой машины, в те недавние времена, когда я ее брала, мне бы никто никогда бы не подарил.
Роман, хоть и сволочь, заставившая меня унизительно ползать по улице в поисках брелка, но… Он двойная сволочь, раз оставил на подарке ценник. Он дал понять, что теперь я ему осталась должна. Либо все гораздо проще, ведь он не знал, подойдет мне шуба или нет. Но, ради чего бы Роман так не сделал, все равно я могла ему сказать спасибо, ведь это совсем не трудно. А теперь он посчитает, что у меня к нему сугубо потребительское отношение. Все стало еще хуже, чем было вчера.
***
– Ну ничего себе! – мама чуть не упала на ровном месте, увидев меня в пушистой обновке. – Да это же рысь! Ты знаешь, сколько стоит шуба из рыси? Неужто второй кредит взяла на радостях, что потенциальный муж на горизонте появился?
А в квартире стоит умопомрачительный запах моей любимой еды. Курочка в духовке печется с картошечкой. Обожаю это дело с детства. Лучше курочки с картошкой может быть только мамина курочка с картошкой. Интересно, в честь чего мама вдруг решила приготовить блюдо, которое обычно делает на праздники?
– Это подарок. – без всяких эмоций отвечала я. Устала очень: напряженная дорога и бесконечная печаль сильно измотали. – Знаю, сколько стоит. Ценник тут тоже имеется, в капюшоне. Хочешь, посмотри. Роман не сделал из этого тайны, ублюдок.
– Так, сейчас ты по губам получишь за такое обращение к Ромке. Вот еще, колбаса деловая нашлась, да бракованная, недокрученная попалась… Ей подарки муж такие царские дарит, а она полощет его в отместку на чём свет стоит. – мама погладила мех на рукавах и взвизгнула, будто он ее укусил. – Охренеть! А ну-ка повертись, погляжу получше. Ой, а капюшон какой шикарный! Слов нет! Отпад, и только! Вот это ты удачно в гости съездила. В следующий раз, как поедешь к нему, меня возьми. Мне б хоть норочку захудалую надо или шиншиллу, а то, сама знаешь, мой допотопный кролик вот-вот разлезется на первоначальные тушки, из которых когда-то был собран. Стыдно в таком тряпье на свадьбе появляться. Люба небось вся царевной нарядится, а я, считай, как бомжик приду и буду замуж дочь единственную отдавать в таком виде. Не порядок.
– Бери и езжай к нему сама, когда приспичит. Я туда больше ни ногой. А где Арина?
– В садике она. А где Ромка? Чего не зашел? Думала, вы вместе приедете.
– В Краснодаре твой Ромка. Потому и не зашел.
– А почему это он мой? – мама поставила руки на талию и хмуро вытаращилась на меня, ожидая более оригинального, а главное, адекватного ответа, который, разумеется, даже если и получит, то забракует как идиотский. – Так, все ясно, снова детство в твоей попе заиграло. Опять чем-то не довольна, а чем, у себя не уточнила. Пошла б спросила на улице у кого-нибудь, если сама не знаешь. А ну-ка снимай рысь, не достояна ты ее, раз мина такая кислая, а я заберу. Буду носить и радоваться тому, какой щедрый у меня зятек. В магазин собираюсь как раз, хлеба два куска осталось. И это… из садика Арину заберу в ней же. Ты не против?
– Считай, что шуба твоя. Мне чужого не надо. Ни добра, ни худа. Сама себя обеспечу всем необходимым.
Мама сейчас, наверняка, подумает, что я вредничаю, но на самом деле мне за несколько часов непрерывных думок стало очень стыдно за то, что я забрала шубу. Не только за то, что молча, а за то, что я вообще ее забрала. Я не хочу, чтобы Роман думал, будто я не продаюсь всем подряд, но активно себя рекламирую и выбираю сама, кто меня купит. А пока те покупатели толпятся возле меня и бросают всякие ценности в фонд благотворительной помощи мне как матери-одиночке, а я сижу на добытом добре и испытываю от этого наслаждение, думая, что я незаменима и все кругом меня любят. А я снова и снова даю ему понять именно так. Но я не такая. Мне ничего не надо от других и от него. Кроме него.
– Ох, какие мы гордые птицы… Ишь, как закудахтали, когда шубки полетели в твои ручки за красивые глазки и дочь, которая получилась спонтанно! – мама заглянула в капюшон и обнаружила там то, от чего несколько часов назад обалдела и я. – Это что, цена??? Да он с ума сошел столько денег на тебя, дурную, спускать! Дарья, даже не вздумай его отталкивать после этого!
– Я и не так еще заговорю, и сделаю. И звонить ему не стану. И вообще больше не буду с ним поддерживать никакого общения.
– А что такого ужасного Ромка сделал, что ты так к нему? Ничего? Или шубу подарил вместо того, что матом накрыть, как его братец?
Мама наседает на меня, а мне сказать-то и нечего в ответ. Что сделал Роман? Все для того, чтобы я чувствовала себя комфортно, постарался он хорошо, даже слишком: помог мне в чужом городе, предоставил кров и не дал умереть от холода и голода. А я его оттолкнула вместо самой простой благодарности. Ни за что не отблагодарила. Завалилась к нему домой без приглашения и предупреждения, и обслуживай меня, царевну, по высшему разряду, готовь мне, покупай шампуни, массажируй, развлекай. А я не пожалела гадости, чтобы отплатить за его гостеприимство и радушие, и обидела его дважды с особой легкостью, даже не постеснялась и не подумала, каково ему было это принимать. А еще сказала, что не хочу быть с ним.
Так что плохого мне сделал Роман, что я так взъелась на него? А Роман взял и выбросил мои ключи со злости, но перед этим починил мою машину и купил шубу. Такого маме точно не надо говорить.
– Дура ты, Дарья. Вот что я тебе скажу, как мать. Сама же побежала к нему на ночь глядя, и сама убежала, как только он тебя приголубил. Не так приголубил? Странная ты. Определись уже, пока в старых девах не прописалась на ПМЖ. Небось, и Ромка сейчас сидит и думает, что ты идиотка, и уже сомневается, стоит ли на тебе жениться. Он вполне может найти себе женщину умнее тебя во сто раз, если не в тысячу. Пара должна чему-то учиться друг у друга – так я всегда говорила и буду продолжать говорить, пока тебе не втемяшится хоть малая толика материнских наставлений. Ромка мужик не глупый, а с тобой он будет только деградировать. Так что, либо меняйся сама, либо он от тебя откажется. На одной постели далеко не уедешь, вот уж поверь, да и красота не вечная. Ты хоть спасибо ему сказала за шубу?
– Нет, и не собираюсь.
– Ну и дура. Как найдет он себе другую, вот тогда ты начнешь локти кусать и метаться взад-вперед, потому что профукаешь свое счастье. Будешь в дверь закрытую ломиться, а он и не подумает тебя впустить. Дочь у него есть, ей все и достанется, а ты, как была, так и останешься голодранкой без имени и мужа. Попомни мои слова, так все и случится, и довольно скоро. Кстати, Люба как-то говорила, что у него помолвка сорвалась из-за Арины.
– Какая еще помолвка?
Вот так новости… Роман мог жениться на ком-то, но тут появилась я с дочкой и испортила его планы? Либо это мама моя на понт меня берет?
– А спроси Ромку сама. Я не собираюсь быть испорченным телефоном. Если тебе надо, тогда возьмешь и узнаешь.
Мама стащила с меня шубу, набросила себе на плечи и принялась восхищенно охать перед зеркалом, изучая себя.
– Хороша ты, Светка, ой, как хороша… Глядишь, и муж тебе сыщется, и папашка для дочки твоей дурной, если будешь в шубке по людным местам щеголять. Наденешь сережки с лазуритом, бобину на голове закрутишь, каблуки на ножки, и стремглав за хлебушком в самый дальний магазин. А Таньку так вообще от зависти удар хватит. Дарья, не жди меня рано. Я по делам, и вернусь нескоро.
– А я на работу. До вечера. – развернулась и открыла входную дверь. Не хочу быть здесь. Даже курочка любимая не остановит и не убедит в обратном.
– Голая пойдешь, что ли?
– Нет, я пальто в машине оставила. Пока, мам.
– Позвони ему, Дарья. Позвони. Будь умницей. Послушай маму. – сказала она напоследок.
Пока ехала до офиса, умудрилась несколько раз поплакать. Тяжко мне без Романа, не хочу быть в этом городе, если он находится в другом и не говорит со мной, а я не слышу его. Не хочу идти туда, где его нет. Но и бегать за ним не стану.
О том, что уже вечер, и до конца работы оставалось всего лишь полтора часа, я сообразила только когда доехала до пункта назначения. Посидев недолго в машине, я посчитала, что идти на работу нет никакого смысла. Меня там никто не ждет.
В Краснодар бы опять махнуть, а нельзя… Но и домой совсем не хочется. Все вокруг скучно, серо как-то: улицы, люди – все не такое. Даже в квартире неуютно стало. Увидела я другую жизнь, чужую и противоположную моей, и та жизнь мне понравилась, а теперь не хочется возвращаться в старую и унылую, но привычную.
У Романа было хорошо и с ним было хорошо…
Сколько раз мне нужно с этим согласиться, чтобы вернуть все, как было вчера днем?
Зря я уехала. Может, позвонить ему? Нет, пусть сам звонит. В конце концов, Роман должен хотя бы побеспокоиться, доехала ли я. А если он этого не сделает, тогда я буду знать наверняка, что так он поступил в отместку за мое молчание после воскресения. Я не позвонила ему, но зато взяла и приехала через три дня. Сегодня только четверг, знакомство отца и дочери должно состояться в воскресение. Как раз три дня. И что мне даст это наблюдение, если Роман поступит также эгоистично, как я? Ничего.
Черт, как же хочется к нему, аж сил нет брыкаться! Ну почему я сейчас сижу в своей гребаной машине, вместо того, чтобы лежать на его мягком облаке-диване? Почему я не нахожусь в его объятиях, а сижу за этим чертовым рулем?
Ну зачем я уехала? Идиотка…
Гляжу в окно, с тоской грызу ноготь, убеждая себя не делать новых глупостей и не решать все с бухты-барахты. Только бы сдержаться и не рвануть обратно в Краснодар… А если Роман возьмет и женится, пока я буду обиженную из себя строить и ждать, когда он сделает шаг навстречу? И снова я в тупике, и снова толком ни о чем не знаю. Ни в себе не могу разобраться, ни в других. Где правда, а где ложь, перестала различать. Знаю только то, что мне сможет помочь всего один человек.
«Приезжай хотя бы в воскресение, Роман. Очень тебя прошу. И не женись ни на ком другом. Я лучше нее, правда.» – мысленно послала ему такое вот незатейливое, но очень искреннее сообщение, идущее от сердца, и поехала в садик. Заберу Аришу пораньше. Она моя отдушина. И единственная, в которой я вижу Романа. Арина только и поможет мне преодолеть ту прихоть мчать к нему ежесекундно.
Я так хочу и не хочу, и ничего не могу с собой поделать, но понимаю, что должна решить, куда сворачивать на своем жизненном пути. Я ведь не одна иду по тому пути, со мной рядом и другие люди. Я обязана отпустить их, либо взять за руку и предложить идти вместе со мной. Я влюбилась, тут и сомнений нет. Не знала, что такое любить раньше, и подумать не могла, как это бывает и что это не проходит. Не настолько важен секс или подарки, или что-то другое, как само осознание того, что любимый человек тебя обнимает. Он тоже тебя любит, он близко, ты чувствуешь его запах, его руки, которые дарят тепло… Вот что самое главное. Остальное приложится: богатства наживаются, дети рождаются. Это не настолько важно. Любить важно, ценить важно и не терять по пустякам. Не за подарки или красивые слова любить, а просто человек есть, и за это его любить. За волшебные мгновения, когда он рядом.
Сама себя терзаю и не даю успокоиться вместо того, чтобы быть счастливой, любить и находиться с человеком, который мне дорог. С тем, который мне реально дорог. А мне предлагали это, и не раз.
Роман не как все. Роман другой. Он мой. Просто мой и просто нужен мне, потому что он такой, какой есть. Для меня он есть давно, восемь лет как думаю о нем. Неважно, что думала раньше. Куда важнее, кто он для меня сейчас. Смогу ли я жить без него, смогу ли проснуться и, направляясь из спальни в ванную, созерцать пустую стену вместо его портрета, к которому давно привыкла? Нет. И что я сделаю для того, чтобы его удержать? Ничего.
Мама права, я полная дура, для которой путь в никуда протоптан в противовес непролазным дебрям к компромиссу и счастливому будущему. Транспарант «старая дева» мне в руки, и вперед покорять низы одинокой старости. Либо унизиться сейчас и показать перед Романом свою слабость. А это придется сделать не один раз. Я всегда буду унижаться перед ним, мельтешить, не иметь своего мнения только потому, что он не признает кого-то, кто сильнее его и пытается подавить. Что мне стоит сейчас поехать к Роману, встать перед ним на колени и попросить прощения?
Пока что я вижу только два варианта, как поступить. Какой из них лучше?
Пойду-ка я куплю ватман и красный маркер. Напишу на нем, что я старая дева. Но извиняться и ползать у мужчины в ногах не стану.
