Виктория Вишневская
Доченька от бывшего. Нарисую новую жизнь
Глава 1
Гордей
«Зай, у меня проблемы. Ответь на звонок!»
Игнорирую сообщение от жены. Знает, что у меня встреча, но всё равно постоянно пишет и обрывает телефон.
– Торговый центр готов к эксплуатации. За исключением детской игровой комнаты, – зачитывает помощник с бумаги, отвлекая мое внимание от экрана смартфона.
Коротко киваю и закидываю кусочек мяса в рот. Наконец-то скоро я разберусь с этим зданием, вычеркну из своих дел и смогу есть не на бегу. После этой встречи у меня сразу же совещание.
– Пожарная безопасность? Проверили?
– Были специалисты, всё утвердили.
– А что по игровой? – хмурюсь. Припоминаю, что проблем с ней не было – конструкции прочные, под детьми ничего не обрушится.
– Отделка не завершена. Екатерина Михайловна захотела роспись многих стен. Чтобы было сочнее, ярче. И цитирую: «Не так депрессивно».
Рефлекторно киваю, соглашаясь.
– Сделайте в кратчайшие сроки, – откладываю вилку и хватаю салфетку. – Найдите художника на все две недели. Дальше уже открытие.
– Будет сделано.
Телефон снова вибрирует на столе.
– Как же ты меня задрала, – выпаливаю сквозь зубы и грозно отвечаю на звонок жены: – Да, Кать, что тебе надо?
– Гордей, у меня паника! – вопит в трубку. Напрягаюсь, слыша на фоне какой-то неразборчивый шум. – Я не знаю, что делать!
– Что случилось? – спрашиваю со вздохом. Ноготь сломала? Причёску сделали не ту? Или кто-то нагрубил?
– Я только что сбила человека, – дрожащим голосом шепчет Катя. На меня словно ванну со льдом опрокидывают. Кровь в венах леденеет, я не могу сделать и вдоха. – Мамку с ребёнком.
Пальцы стискивают телефон.
– Дура, – выплёвываю, подрываясь из-за стола и забывая об Илье. Говорил же отучиться на права, а не покупать их! Глупая овца! – Где ты?
– Возле твоего холдинга. Гордей, мне страшно… Она не встаёт, а ребёнок плачет. Тут люди начинают собираться.
Матерюсь себе под нос и сам не понимаю, как несусь прочь из ресторана. Забываю даже заплатить и надеюсь в этом на помощника.
Катя – дура. Наверняка снова зевала за рулём. Это уже третья авария за год. И вечно из-за её невнимательности. Но человека… она сбивает впервые.
Особенно девушку с ребёнком.
Млять, только этого мне сейчас не хватало!
Звоню знакомому менту, чтобы эту дуру не оформили, а дело о сбитом человеке не пошло в массы. Из-за овцы, не смотрящей по сторонам, у меня могут быть проблемы.
А если мамашку ещё и насмерть сбила… Это тотальный трындец. Ребёнка оставила без родителя. В прессе не отмоешься.
Вылетаю на улицу, сажусь в тачку и направляюсь в холдинг. Не успеваю доехать до него, как уже нахожу место аварии. Помимо Катиной машины здесь уже стоит скорая и ДПС. Благо мент не левый, свой. Ещё и шишка большая.
Вылетаю из своей тачки и, не обращая внимания на жену, ругающуюся через окно своей машины с какой-то женщиной, направляюсь к Косте.
– Чтобы тебе за всё воздалось! – доносится до меня голос женщины-скандалистки. Стискиваю зубы и не обращаю на них никакого внимания.
Не до них сейчас. Потом поговорю с Катей.
– Гордей, убери от меня эту сумасшедшую! – вопит снова.
Игнорирую жену, подхожу к Косте, начальнику ГИБДД. Лично приехал, что радует.
– Что там? – спрашиваю с нетерпением.
– Повезло тебе, – качает головой и кивает на машину скорой помощи.
Перевожу взгляд на потерпевшую. И столбенею, ощущая, как земля уходит из-под ног. Кислорода моментально начинает не хватать, а сердце останавливается вместе с моим дыханием.
Знакомые черты лица мелькают перед глазами.
Там, в машине с красным крестом, с перевязанной головой сидит Настя.
Настенька, Настюша…
Голова кипит, все органы скручивает.
Эмоции переполняют. Восторг, ненависть, беспокойство. Всё смешивается воедино. Но преобладает злость. Не щадящая, сносящая всё на своём пути.
От бинта у неё на голове. От выступающей крови. И от своей жены. Я готов лично сломать Кате ноги, которыми она не умеет пользоваться и жать на педаль тормоза. И всё из-за Покровской. Этой девчонки, перевернувшей однажды мой мир. Пробудившей во мне чувства.
Бывшая… при воспоминании о которой до сих пор срывает башню.
Между нами ничего нет. Всё кончено. Она не моя. Чужая. Я сам так решил.
И теперь убеждаюсь в этом ещё сильнее.
Не моя.
Судя по полугодовалому малышу у неё на руках…
Глава 2
Настя
– Ленивица моя!
Смех при виде малышки вырывается непроизвольно. Сонечка заваливается на спинку, машет ручками, отказываясь одеваться. Лепечет что-то на своём, отмахиваясь от меня. От родной матери!
– Аву-у-у-у, – протестующе мычит, пытаясь перевернуться на бочок и отползти.
– Вот как ты, значит, с мамочкой, – часто дышу, с трудом натягивая на малышку носочки. Под громкий детский крик поднимаю её с постельки и заворачиваю в тёплый комбинезон. Что сегодня за капризы?! – Хватит дома валяться, надо гулять идти.
Пытаюсь говорить бодро, но кроха продолжает протестовать и кряхтеть.
– Свежий воздух полезен. На птичек посмотрим, на деревья.
Не прекращаю общаться с мышкой, и мы наконец-то благополучно одеваемся. Пока она лежит спокойно несколько минут, накидываю на себя длинный пуховик, повязываю шарф. Обуваюсь уже с ребёнком на руках.
Дальше всё по схеме. Дочка под мышкой, а я вытаскиваю на улицу коляску. Благо первый этаж! Иначе в одиночку я бы точно сошла с ума проводить этот ежедневный ритуал.
– Так, – командую у подъезда, поёжившись от холода. Ох уж эта зима, нос замёрз спустя минуту на улице. Натягиваю шарф на лицо, а заодно поправляю плед на дочери. – У нас по плану магазин. У тебя закончилась присыпка, пюрешка, а у меня – моющее средство для посуды. Потом мы…
– О, Настенька!
Прерываюсь, оборачиваясь. При виде Людмилы, нашей соседки, начинаю улыбаться.
– Здравствуйте, тёть Люд!
Добродушная женщина, чей сын по дружбе постоянно помогает мне, как всегда, мила. Подходит к коляске, заигрывает с Сонечкой. И моя общительная куколка хвастается своими первыми молочными зубами, широко улыбаясь.
– Ты что же, опять коляску одна тащила? – негодует женщина, выпрямляясь.
– Ну а что делать? – пожимаю плечами, не жалуясь на будни. Одна привыкла уже всё делать, несмотря на то что частенько гуляю с Василисой, женой брата, и другими знакомыми мамочками. Но сейчас незапланированная вылазка в магазин.
– Колю бы попросила, – осуждает. А потом всплескивает руками и вспоминает: – Ах, он же на работе.
– Да-да, на работе, – подтверждаю. – Так бы нам только в радость!
– У него завтра выходной, вместе погуляете. Ладненько, иди, Настюш, не буду отвлекать вас и на одном месте морозить. Хорошей прогулки с малышкой! – улыбается, еле-еле передвигаясь по лестнице к подъезду.
– Спасибо!
– Аву-у-у! – мычит доченька, провожая соседку громким воем. Настроение поднимается, и я даже хочу достать телефон, чтобы позвонить Коле, но… Тут же прячу обратно в карман. Во-первых, он на работе. Во-вторых, не хочу давать парню надежду.
В-третьих… Я не готова пока никого впускать в свою жизнь. Для меня самое главное – моя доченька. И никто нам не нужен. Нам и вдвоём неплохо.
– Да, малышка? – спрашиваю скорее себя, чем её. И, схватившись за ручку коляски, везу дитя по заснеженной дорожке.
Куколка в этот раз не спит, а с интересом разглядывает прохожих.
Все умиляются ей и обязательно отмечают, как мы похожи.
Конечно, моя копия!
Под довольное гуление моего солнышка мы останавливаемся на пешеходном переходе.
– Сейчас загорится зелёный, и мы пойдём, – болтаю с Соней. Привыкла озвучивать свои мысли. И для дочки полезно, и для меня. Чтобы с ума не сойти. – Три, два, один…
На всякий случай смотрю по сторонам.
Машина едет, но не близко. Успеет затормозить и остановиться.
Спускаю коляску на зебру, поглядываю на малышку, пока двигаемся по дороге.
– Ой, девушка, – раздаётся позади. – У вас тут выпало.
Суетливо оборачиваюсь, замечая на асфальте банку детского пюре.
Ой!
– Спасибо огромное!
Вот же растяпа! Как так можно было? Выкатилась из пакета, видимо.
Поднимаю баночку и возвращаюсь к Сонечке.
– Чуть еду твою не потеряли, – улыбаюсь, засовывая детское питание в сумку. Дочка радостно и искренне смеется, но как-то резко отводит от меня взгляд. – Пойдём догонять остальных. А то плетёмся в самом конце…
Боковым зрением замечаю странное мельтешение слева.
Поворачиваю голову, обратив внимание на резкую смену настроения малютки.
Секунда – и всё вокруг замирает.
Чёрный внедорожник возникает перед глазами. Мчится на нас. Бампер с огромной злой мордой мигает фарами. Водитель смотрит куда-то вниз, даже не на дорогу.
Лёгкие сдавливает от страха, а крик с остановки напрочь выбивает все мысли из головы.
Сонечка!
Машинально толкаю коляску вперёд. Пусть лучше так, чем…
Оборачиваюсь, услышав визг тормозов.
Боль в боку поднимается вплоть до шеи, пронзает тело.
Асфальт, светофор, другие люди и коляска с доченькой – всё плывёт перед глазами. Мир переворачивается, мельтешит и тускнеет.
Снова болезненная стрела, но на этот раз прямо в голову.
Удар о землю…
До меня едва доносятся голоса прохожих. Но детский плач моей малышки – последнее, что я слышу, перед тем как глаза закрываются, а темнота засасывает меня в свой плен…
Глава 3
Настя
В нос ударяет мерзкий запах нашатырного спирта. Знаю о его действии не понаслышке. Любого мертвеца, кажется, из-под земли поднимет. Вот и на меня подействовал.
С трудом открываю глаза, ощущая ломоту во всём теле, и, не думая о себе, подрываюсь с места и разыскиваю Сонечку взглядом. Детские всхлипы отчётливо раздаются на всю округу.
– Встать можете? – спрашивает мужчина в униформе врача. Сколько же я провалялась тут, что они так быстро приехали?..
– Да, могу, – встаю, но не без помощи. Голова немного гудит, а боль с каждой секундой отступает всё дальше и дальше. Наплевав на себя, нахожу малышку. Какая-то девушка качает коляску, пытаясь успокоить мою доченьку.
К ней я и несусь со всех ног.
– Девушка, тише-тише, вас только что сбила машина!
Машина? Ах да, машина…
Чёрт, я ничего не понимаю.
Осознание произошедшего доходит с трудом.
Мы шли из магазина… Потом я подняла стеклянную баночку с пюре… Потом чёрная машина… Коляска перед глазами и острая боль.
Точно-точно, меня только что сбила машина!
А я, несмотря на это, вытаскиваю дочку из коляски и прижимаю моё чудо к себе. На секунду прикрываю глаза. Фух, с ней всё в порядке…
Я бы себя не простила, если бы с ней что-то произошло…
– Бегает, значит, переломов нет, – резюмирует всё тот же голос за спиной. Пока целую малютку в щёчки и успокаиваю её, не замечаю, как подъезжает полицейская машина. – Но пойдёмте в салон. Тут холодно, а вам надо голову осмотреть. Кровь идёт.
Кровь?..
Сглатываю и опять начинаю паниковать.
А если бы я умерла?
Малышка одна осталась бы?!
Нет-нет, у меня брат есть, он бы точно не позволил этому случиться.
От злости пытаюсь найти виноватого.
Нахожу ту самую груду металла. В салоне автомобиля сидит девушка. Вся бледная, плачет там. На неё ещё женщина снаружи орёт.
Она тоже испугалась, но… понять её не могу.
Не умеешь машиной управлять, так сиди рядом с водителем, а не занимай его место…
У меня ребёнок чуть матери не лишился!
Меня тянут в сторону «скорой». Сажают сразу у входа. Мужчина стоит рядом, осматривает голову, расспрашивая, что болит.
– Давайте я малышку подержу? – слышу от девушки в такой же униформе. Руки ко мне тянет, а я только сильнее к себе плачущую Сонечку прижимаю. От страха. Боюсь отпустить.
– Не лезь, Маш. Шок у девушки. Насчёт головы… Надо в больницу ехать. МРТ делать. Может быть, что-то серьёзное. Как бок? Нога? Верю, что ходить можешь, но говорите всё, что беспокоит. Сейчас ещё шок может быть, боль почувствуется от всей души, когда он сойдёт.
– Н-не знаю.
На удивление, ничего не болит. Немного ноет, но я чувствую себя средне. Единственное, очень сильно хочу домой.
Взгляд невольно мечется по улице. Помимо скорой и машины с виноватой девицей, приехала полиция. Надеюсь, эту девушку как минимум лишат прав… На штраф, судя по марке, ей будет наплевать. Но пусть поездит на такси вместо того, чтобы людей сбивать.
Неожиданно чувствую на себе странное внимание.
Его и так достаточно много – из-за нас образовалась пробка.
Но тут…
Какое-то особенное. Жгучее.
Взгляд будто залезает под кожу.
И я натыкаюсь на него, тут же задыхаясь от увиденного.
Волков.
Гордей Волков.
Он здесь. Стоит прямо возле человека в полицейской униформе.
Смотрит на меня.
Это правда он?..
Гордей?..
Моя первая любовь, человек, что однажды предал меня. Бросил, оставил. Растоптал меня в пух и прах. Думала, я умру от его отсутствия рядом. Мы были зависимы друг от друга, дышать порознь не могли. Я так думала…
Но всё оказалось по-другому.
Зависима была только я.
Это я ещё несколько месяцев плакала в подушку, думая, как не сломаться. Как вернуть его…
Я жить не хотела!
А потом… Кое-что случилось.
Две полоски на тесте, которые вновь воскресили меня.
И теперь я заглядываю в эти карие глаза.
Долго думала, что скажу ему, когда мы встретимся. Тысяча отрепетированных диалогов…
Но ни один я не собираюсь пускать в ход.
– Да, давайте в больницу, – соглашаюсь, отведя взгляд в сторону, на асфальт, где недавно лежала сама.
Что он вообще здесь делает?
К нам подходит ещё один фельдшер.
– Что там? Одну забираем? Волкова Екатерина от госпитализации отказалась.
Волкова?..
Так та дрожащая и плачущая девушка – его жена?
Как символично… Я чуть не умерла из-за неё дважды. Первый раз – когда Волков бросил меня и ушёл к ней. А второй – сегодня.
Глава 4
Гордей
– Гордей Алексеевич, третий раз уже подобный прецедент. И этот – ещё серьёзнее. Повезло, что девушка цела осталась. Дело постараюсь замять.
– Не замнёшь, – говорю уверенно, скрестив руки на груди.
Нет, здесь не тот случай.
– Почему? – воинственно выставляет грудь вперёд. Думает, что всё может.
– Документы её смотрел? – усмехаюсь.
– Нет.
– Глянул бы. Её брат – Игорь Покровский. Он из-за своей сестры в лепёшку расшибётся.
– А ты откуда его знаешь?
Знаю.
Он тот, кто был против наших отношений с Настей. Мы друг другу крови немало выпили.
– То есть огласки не избежать?
– Нет.
– И что делаешь будешь?
– Ничего, – еле сдерживаюсь, провожая взглядом скорую помощь. Внутри пустота появляется от встречи с Настей. Я долго выкидывал её из головы. И так усердно, с большим трудом. И теперь она снова поселяется там, раз все мои мысли только о ней.
И о том, что я хочу сделать. Убить Катю.
Будь на том месте обычная мне незнакомка, спустил бы с рук.
Но Настя…
– Прав её лишишь, – киваю на машину моей жены.
– Понял, – кивает.
– И с этим разберись, – сканирую взглядом коляску, внизу которой лежат продукты. Она всего лишь шла из магазина. А моя дура-жена…
Сжимаю до боли кулаки.
Млять, почему я так свирепею от одной мысли, что Покровской сделали больно?
Уже всё в прошлом. Я сам сделал выбор в пользу Кати. Несмотря на то, что она в тысячу раз хуже Насти. Нет, с ней вообще не сравнится.
– Могу отвезти, но адрес бы знать. О, слушай, сумка не её?
Указывает на место рядом с бампером машины. А там сумка розовая рядом лежит. Не удивлён, что именно такого цвета. Она всегда его любила. Не кричащий такой, а нежный. И до сих пор любит, раз на ней был розовый пуховик.
Поднимаю сумку с земли и вывалившийся из неё кошелёк. Отлично, не придётся лезть внутрь.
Открываю кошелёк. Нахожу несколько бумажных купюр. И кучу скидочных карт и купонов.
Негусто.
Бедствует? Не должна. Брат у неё богатый, и ни в чём нуждаться не должна. Только если… Они всё ещё не в ссоре.
Игорь всегда был против меня. Промывал Насте мозг, что не стоит иметь со мной дела. И хоть он был прав, мне было плевать. Она поругалась с ним, оставила семью и ушла со мной.
До скрипа сжимаю зубы.
Ненавижу себя за это.
Потому что затем я оставил её.
– Её, – цежу сквозь зубы. – Я сам ей домой всё отвезу. Помоги коляску затащить в багажник.
Что я делаю? Закапываюсь ещё больше.
Увижу её вблизи, почувствую аромат спелой вишни – и совсем с ума сойду.
– Зай! – раздаётся крик моей жены. Пустоголовая вылетает из салона, подбегает ко мне. – Как мамка? Она же живая? Об этом же никто не узнает? Боже, я так испугалась! На меня смотрели, как на убийцу!
Перевожу взгляд на заплаканную Катю. Зелёные глаза на мокром месте. Но меня это никак не трогает. И не трогало никогда. Только один раз.
– Возвращайся в машину, – чеканю, никак не отреагировав на её слёзы. Полное безразличие.
В голове сейчас только образ Насти. Её серые глаза.
Она увидела меня. Узнала. Отвела взгляд. Сделала вид, что не знает.
И от этого выворачивает ещё сильнее.
Непроизвольно бью по бамперу. От злости.
И направляюсь к своей машине.
Мне срочно нужно остыть и выкинуть прошлую любовь из головы.
Глава 5
Настя
– И кто это сделал? – бросает брат, схватив меня за щёки и осматривая лицо. – Очень больно? Что врачи говорят?
– Не больно, – откровенно вру. Ещё как!
Шок прошёл, и всё прилетело с отдачей. Но Игорю знать об этом необязательно. Будет ещё волноваться. Включит свою гиперопеку.
– Ничего страшного. Счесала кожу, заработала шишку на лбу. МРТ в норме, внутренние органы не повреждены. Повезло, что эта дурочка успела затормозить в последний момент.
– Дура? Девушка за рулём была? – выгибает бровь. – Ладно, я сам всё узнаю, ты, видимо, ещё не в себе, толком ничего не рассказываешь.
– Да всё нормально, – вырываюсь из его хватки. – Не надо ничего узнавать. Просто… Очередная глупая мартышка с телефоном за рулём. Думаю, после этого её лишат прав.
Тогда, на месте аварии, я хотела, чтобы её наказали. Как можно жёстче.
Она чуть не навредила моему ребёнку.
Но когда услышала её фамилию…
Передумала.
Не потому, что у меня остались чувства к Волкову, и я его прикрываю. Нет.
Не хочу ворошить прошлое. А оно всплывёт. И брат снова будет нервничать, злиться и упоминать Гордея при любом удобном случае.
А мне этого не надо. Я забыла его с трудом.
Хотя кого я обманываю? Не забыла. Сделать это тяжело. Когда круглые сутки на руках, у сердца, находится его плоть и кровь.
Из-за Сонечки Волкова я не забуду никогда. Порой, смотря в эти огромные глаза, я вижу его. Молча ненавижу, презираю, а потом отпускаю. И благодарю его за то, что поучаствовал в создании моей доченьки.
И подними сейчас прошлое со дна на поверхность…
Начнётся вновь ругань.
Игорь Волкова ненавидит. Он всегда был против наших отношений.
Они начались внезапно. Я влюбилась в него, как дурочка, совсем не думая о том, что мне было девятнадцать, а ему тридцать. Мы пропадали друг в друге, наслаждались вечерами, не замечали проведённых вместе дней. Я думала, что нашла того, о ком мечтала. Такого же надёжного мужчину, как мой брат.
Но Игорь думал иначе. Считал, что он морочит мне голову. Воспользуется, наиграется и выкинет.
Где я – малолетка с ветром в голове, а где он – уже взрослый мужик, которому нужно было только молодое женское тело?
Я не верила в слова брата. Ругалась с ним, сбегала из дома, бежала к нему – единственному, плакала в мускулистую грудь. И он всегда выслушивал. Гладил меня по голове, слизывал языком слёзы и крепко обнимал.
Пока в один момент Волков и правда… не оставил меня, выбрав взрослую жизнь, а не меня, молодую девочку со своими тараканами.
Ему пора было создавать семью. А я мечтала о другом. О путешествиях, об изучении чего-то нового. Никогда не сидела на месте.
Такие разные, но сплелись воедино.
Ненадолго.
И вскрывать зашитую с трудом рану – не желаю.
Я прекрасно живу одна. С моей любимой Сонечкой, которая сейчас лежит на животике, сосёт соску и с удивлением посматривает на нас из своей кроватки.
– Уж я об этом позабочусь, – цедит сквозь зубы. Ловлю его взгляд на повязке на своей голове. Не необходимость, но врач сказал походить с ней денёчек. Завтра сниму и стану как новенькая.
Хотелось бы, чтобы было так, но… Посмотрим.
– Иго-о-орь, это пустяки, – обнимаю его и прикладываюсь щекой к груди. Слышу биение его сердца. – Главное, что мы живы. Переволновались, но ничего страшного. Иногда встряска полезна, слишком хорошо живём!
– Дурочка, – с каким-то осуждением говорит брат, но всё равно обнимает меня. Опускает ладонь на макушку, аккуратно треплет по волосам. – Поехали к нам? Поживёшь у нас с Василиской, пока не придёшь в себя.
– Да всё в порядке! – восклицаю. – Нажилась я уже у тебя! Дай взрослой побыть уже! Тем более у тебя двое детей и так. Куда мы ещё… Там гомон будет похлеще, чем в детском саду. Успокойся. Если что-то случится, я обязательно позвоню тебе. Хорошо?
Поднимаю на него умоляющий взгляд и улыбаюсь.
Ну же, согласись!
– Из дома не выходи, – предупреждающе говорит, хмуря брови. Ах, согласился! – Пока что. Бедовая, блин. Продукты с Васей привезём, приедем на днях. Договорились?
Я киваю.
– Буду звонить с просьбами так часто, что потом будешь просить меня этого не делать!
– Обойдёшься, – улыбается тепло в ответ.
– На самом деле у меня есть к тебе просьба.
– М?
– Когда нас забрали на «скорой», я оставила там коляску и сумку. В ней мои документы, кошелёк. Не мог бы ты узнать, где они, и вернуть их?
Кивает.
– Хорошо, но уже завтра. Сейчас поздно, вряд ли что-то сделают. Денег тебе, кстати, не оставлю. Чтобы точно из дома не вышла.
Бью его в плечо.
– Своя заначка есть.
– Значит, сейчас её изымем.
Буквально выталкиваю брата из квартиры, а затем еле дохожу до кровати. Как же всё болит, невозможно! Впервые позволяю себе скривиться, схватиться за бедро и бок, по которому прошёлся удар.
Малышка, словно почувствовав, что мне плохо, выплёвывает соску и ползёт к бортику кроватки. Приходится опуститься на пол с дивана, подползти к ней.
Просовываю лицо между узких прутиков. Даю облизнуть доченьке свой нос.
– Крошка ты моя, – говорю со всей любовью. – Ты видела сегодня своего папу, представляешь?
– А-а-а-а, – радостно говорит мне в ответ, улыбаясь и демонстрируя молочные зубки. Вон там ещё лезу-у-ут. Акулёнок маленький… Опять бессонные ночи…
– А он видел тебя, – улыбаюсь. На душе как-то тепло становится. Но всё тут же леденеет, стоит вспомнить, как он предал меня. Нас… – И больше я сделать ему этого не позволю.
Глава 6
Вылетаю из ванной с вымытой голой попкой у меня на руках и несусь к телефону. Спотыкаюсь об оставленный на ковре небольшой холст для рисования и чуть не лечу вперёд носом.
Говорил мне брат сегодня не активничать! Но как, когда ты – мама, и болеть времени нет?
Ловлю равновесие чисто машинально. Раньше могла падать сколько угодно, а потом смеяться с отбитым копчиком или лбом.
Но не сейчас, когда несёшь огромную ответственность за ребёнка.
Быстро поднимаю телефон с дивана и, ответив на звонок, зажимаю смартфон между ухом и плечом.
– Да, Игорюш?
– Я насчёт твоей сумки. И коляски.
Ого, быстро он! Сказал, что узнает обо всём завтра, а звонит уже через несколько часов.
– Да-да? – параллельно хватаю полотенце и прячу в него свою булочку. – Только не говори мне, что их потеряли!
Мне не жалко коляску, сумку, документы… Даже кошелёк со всеми скидочными картами, которые собирала так усердно. И точно уж не карту, которую можно восстановить в приложении.
Мне нужна фотография, запрятанная в кармашках. Это всё, что дорого моему сердцу.
– Тебе повезло. В отделе сказали, что тебе привезут их сегодня-завтра домой. Поэтому жди.
– О-о, здорово!
Тут же дыхание перехватывает.
Он же не узнал, кто именно сбил меня?
– Дай угадаю, ты уже знаешь, кто виновник? – стараюсь говорить легко, не вызывая подозрений.
– Пытался. Но тот пацан был не в курсе. Завтра займусь этим серьёзнее.
– Игорь… – пытаюсь его вразумить.
– Как ты? – никак не реагирует на мои слова. Упёртый…
– Уже получше, – радостно сообщаю, шагая к пеленальному столику. Пока общаюсь с братом, переодеваю тихоню Соню, которая даже ни разу не пискнула за всё время разговора с Игорем.
Она у меня вообще молодец. Спокойная, внимательная, любит всё изучать. При этом молчит и плачет в редких случаях. Повезло мне с ней…
Благодаря её характеру могу заниматься чем угодно, брать её с собой в любое место без проблем. Хотя во время беременности очень переживала по этому поводу. Что засяду дома и не смогу развиваться.
Стану заложницей в четырёх стенах, где меня будет ждать только молоко и детские подгузники.
Внезапно по квартире разносится трель звонка, и я паникую, не понимая, что делать первым: бросить телефон, положить доченьку в кроватку или побежать в коридор.
– Игорюш, тут кто-то приехал, наверное, вещи привезли, – выпаливаю, подбегая к кроватке. – Я потом перезвоню.
Отключившись, сажаю Сонечку в её уголок, вручаю соску, игрушку, а сама спешу в коридор.
– Кто там? – вырывается машинально.
Подхожу к двери, встаю на носочки и смотрю в глазок.
И тут же приземляюсь на пятки, заледенев.
– Доставка, – раздаётся грудной знакомый голос. Без капли шутки или веселья. Нет, Гордей у дверей моей квартиры наверняка не для того, чтобы пошутить. – Привёз вещи, оставленные после аварии.
От мысли, что он так близко, из лёгких как будто пропадает весь воздух. Начинаю чаще дышать.
В какую-то секунду замечаю, что начинаю впадать в панику.
Почему я испугалась? Почему растерялась, узнав, что он рядом?
Чтобы не упасть, поворачиваюсь к двери спиной, опираюсь о неё.
– Оставьте у дверей, – говорю так тихо, будто для себя. Боюсь, он не услышал, но у меня нет сил повторять. – Я не могу сейчас забрать.
– Насть…
Одно моё имя из его уст прорезает создавшуюся на секунду тишину. Его голос и интонация режут перепонки, но тут же залечивают их исходящей от мужчины вибрацией.
Помню, как влюбилась в его тембр. Как не могла уснуть без него. Просила болтать со мной перед сном.
Мотаю головой. Всё в прошлом.
– Открой.
– Я же сказала – оставь вещи у дверей, – говорю уже спокойнее и жёстче. Привожу дыхание в норму.
– Я всего лишь хочу убедиться, что ты в порядке, – раздражённо цедит сквозь зубы. Начинает беситься. Из-за того, что всё идёт не так, как он хочет. – Это ведь случилось из-за Кати.
Хочу сказать, что я в порядке, но ничего подобного.
Это не так.
Странно, но я даже не бешусь из-за женского имени.
Не ощущаю к Кате отвращения или ненависти.
Это ведь не она виновата, что Гордей бросил меня.
Но злюсь от того, что она сегодня натворила.
– Уйди. Твоя жена чуть не убила меня и едва не сделала ребёнка сиротой.
Снова появляется удушающая тишина.
Он ушёл?
– Кто отец этой малышки? – вдруг раздаётся по ту сторону двери. А я улыбаюсь, как глупая.
Так хочется выкрикнуть это мощное «ты». А потом посмотреть, что он будет делать и как будет мучиться, когда я не дам им увидеться. Не дам ему подержать её на руках. Обнять. Поцеловать.
Но понимаю, что сделаю только хуже.
Впрочем, с чего я взяла, что он будет мучиться? Что Сонечка вообще станет чем-то важным в его жизни?
У него ведь уже есть любимая женщина. И ребёнок… Из-за которого он меня и оставил.
Глава 7
Гордей
Гипнотизирую коньяк в стакане. Не пью, лишь отвлекаюсь на жидкость, плещущуюся в стекле.
Ловлю дзен, как бы сказала Настя из прошлого.
Настя…
Это имя вызывает дрожь в теле и тяжесть в груди.
Оно ассоциируется у меня только с одной девушкой. С той, от кого перестаю быть собой. Теряю контроль, и все мысли из головы улетучиваются.
Но сегодня их крайне много.
Я взял её вещи, а теперь не знаю – отвезти самому или поручить помощнику? Дико хочу сделать это сам. Аж ломает. Но боюсь последствий.
Это девочка как наркотик. Вызывает зависимость. Попробуешь один раз – не оторвёшься. А если соскочишь, то нужно иметь нереальную силу волю, чтобы не подсесть снова.
И если, стоило увидеть её издалека, мне уже хреново настолько, что хочется напиться в хлам, то не представляю, что будет, когда почувствую её рядом. Увижу её вблизи. Вдохну запах её волос.
Интересно… Он всё тот же? Или поменялся?
У неё ведь другой мужчина, и она полностью пропахла им.
Ставлю стакан на стол.
Снова вопрос в голове – ехать или нет? Делать хуже себе или нет?
Ответ уже есть, но собираюсь с мыслями.
Невольно заглядываю в её кошелёк ещё раз.
Усмехаюсь от самого себя.
Докатился. Роюсь в чужих вещах. Но всё из-за фотографии, торчащий уголок которой увидел до этого. Интерес сильнее.
Хватаю за краешек, вытягиваю.
Небольшого размера фотография. А на ней Настенька и её ребёнок. Малышка совсем маленькая, может, месяц или два. Обе счастливые, улыбаются в камеру. Кто-то их фотографировал на фоне родильного дома.
Отец малышки?..
Невольно улыбаюсь, веду большим пальцем по русым волосам.
И тут же чуть не сжимаю от злости пальцы.
Снова веду себя, как гребаный пацан.
– Гордей! – разлетается по всему первому этажу. По плитке слышится стук каблуков, и я снова злюсь. Что за американская манера – ходить по дому в обуви?
Убираю фото в задний карман брюк. Машинально.
Потом верну.
– Ты поступаешь со мной нечестно!
Игнорирую её истеричный тон.
Катя… Что с неё взять?
– Почему меня лишили прав? Ты с ними не поговорил?
Улыбаюсь.
Хочется выпить, но понимаю, что, если сделаю это – к Насте не поеду.
– Я тебе больше скажу, – усмехаюсь, поворачиваясь к жене на барном стуле. – Я сам сказал у тебя их забрать.
Округляет свои огромные зелёные глаза.
– В смысле?
– В прямом. Мне надоело заглаживать твои косяки. Ладно первые два раза. Врезалась в столб по неопытности – бывает. В чью-то жопу – тоже. Но сбить человека… Это всё.
– Я думала, что успею затормозить! – кидает недовольно сумку на диван. – А тут телефон упал с держалки. Я потянулась, нажала на тормоз… Кто же знал, что у этой машины такой тормозной путь длинный!
Конечно, машина виновата, а она – нет.
– И как мне теперь? Как ездить? У меня ведь… Бизнесом надо заниматься. То сюда, то туда. Мне машина нужна.
Я встаю со стула, беру кошелёк Покровской и иду навстречу жене.
Какая она всё-таки бывает тупенькая.
– Такси, – выпаливаю рядом с её щекой, улыбаясь. – Думаю, моих денег тебе хватит на такси.
Прохожу мимо. Настроение немного идёт вверх – решил ехать к Насте. Гляну, как она живёт. А потом просто отпущу, чтобы не портить девочке жизнь.
– Опять ты меня попрекаешь своими деньгами, – выплёвывает Катя мне прямо в спину. Молча дохожу до коридора, хватаю свою куртку. – Может, хватит, а? Хватит относиться ко мне, как к какой-то приживалке и содержанке. Может, стоит начать, как к человеку? Или я перестала им быть, как только потеряла твоего сына, а?
Гнев вспыхивает моментально.
Катя знает, на что давить. Как заставить меня беситься.
– Между прочим, из-за твоей малолетки, к которой ты…
– Заткнись, – поворачиваюсь к ней и кидаю неосознанно. Выходит так грубо и громко, что Катя делает шаг назад. – Ещё раз услышу подобное – я не посмотрю на то, что ты моя жена.
Больше не выслушиваю её претензии. Накидываю куртку, выхожу на улицу и спешу к машине.
