Виктория Волкова
Генерал
Глава 8
«А девочка смышленая», – думаю, внимательно слушая Катю.
Все она вычислила правильно. Майор спецназа не мог заблудиться в рощице около дома, где прожил год. Это исключено. И тут две версии. Или майор липовый, или играет со стороны противника. Но наверняка, люди Димирова проверили подноготную бывшего майора. Тогда в чем дело?
– Пока ты была одна, ничего не происходило странного? – спрашиваю Катерину. – Может, кто в дверь стучал, или под окнами ходил?
– Кроме вас сегодня к нашей террасе никто не приближался, – улыбается она весело. А в глазах пляшут озорные чертики.
– Прикольно, да? – стараюсь понять причину веселья.
– Я заметила вас, когда вы на цыпочках обратно уходили, – поясняет Катя, убирая со стола пустые тарелки. – Это было очень забавно, Василий Петрович.
«Блин, – усмехаюсь мысленно. – Еще никому в мире не пришло в голову назвать меня забавным. Узнают пацаны, засмеют. Забавный, твою мать».
– Чем же?
– Будто боялись меня разбудить, – признается Катерина. И радостная улыбка не сходит с ее лица. Словно светом озаряет и без того красивую девочку.
– Да ты не спала. Руками махала как крыльями, – фыркаю я. А сам добавляю про себя.
«Птица моя райская!»
Поднявшись из-за стола, несу свою тарелку в мойку.
– Ой, сидите, я сама! – охает она, доставая их холодильника торт.
Да я и сам удивляюсь собственному порыву. Первый раз прийти в гости и уже хлопотать на кухне? Это точно не про меня!
Что же ты со мной делаешь, девочка?
Ставлю тарелку рядом с другой грязной посудой и безотчетно кладу ладонь на крышку пузатого заварочного чайника. На автомате переставляю его на обеденный стол, даже не удосужившись спросить Катю.
– Ой, это мой лечебный сбор, – причитает она, смеясь. – Чай я сейчас заварю.
Тушуюсь как пацан и пожимаю плечами.
– Он на виду стоял. Вот я и решил…
– Я бы тоже так поступила, – улыбается мне Катерина.
Эта улыбка нутро греет. Теплота разливается, заполняя даже самые темные закоулки души. Нравится мне эта девчонка. Очень нравится. Жаль, что чаепитием все и ограничится. Не подхожу я ей. Хоть тресни. Старый авторитарный тип. Ну какой из меня птицелов?
Наблюдаю, как девчонка достает какие-то баночки и еще один заварочный чайник. На этот раз прозрачный. Сыплет чай, заливает кипятком. Задумчиво смотрю как чаинки крутятся по спирали, а потом оседают на одно, как вода в один момент окрашивается в светлый оттенок охры, а потом темнеет.
И в который раз мысленно даю себе по ушам. Ты, Вася, совсем с катушек съехал? В голове каша, в боксерах сплошной головняк? А девочка в защите нуждается. Голуби эти шизокрылые больно странные. Юра с Ларисой. Какого хрена их днем в рощу трахаться понесло? Какие проблемы, если комнаты рядом?
– А если серьезно, Кать, может, что-то случилось, пока Юры с Ларой не было. Неспроста они тебя одну бросили, – осторожно подбираю слова, чтобы не напугать. А сам как последний балбес пялюсь на Катины руки.
Девочка режет торт, потом один кусок кладет на тарелку и передает мне. Тонкая ткань рукава плавно съезжает в сторону. В глаза бросается красная нитка изуродованной кожи. Сантиметра три, не больше.
Стопэ! Если б это было повреждение кожи от веревки, так называемый тканевый ожог, то шрам бы тянулся браслетом по периметру. А так… небольшой кусочек. Может, это тату? Специально выбила? А я разволновался. Идиот.
– Да не бросал меня никто, Василий Петрович, – вздыхает Катя, разливая по чашкам чай. – Я им сама предложила прогуляться. Это вышло спонтанно. Мне хотелось остаться одной.
– Почему?
– У них роман, им бы потискаться, а мне эта возня уже надоела. Они ведут себя как дети.
– Даже так? – приподнимаю бровь. – Странно, что их не заменили. Правилами запрещены любые личные отношения персонала.
– Так никто не знает, – вздыхает Катя. – Вы тоже никому не говорите, пожалуйста. Нельзя рушить чужие жизни. Им хорошо вдвоем. Территория охраняется. Если уж нападут, Юра сумеет меня защитить.
– А от кого ты прячешься, Кать?
– От бывшего, – нервно передергивает она плечами и на автомате касается запястья.
Всего одно движение, а у меня внутри поднимается буря. Сука. Орнитолог хренов. Найду тебя по-любому. Все кости переломаю.
– Кхм. Плохо расстались? – спрашиваю, пытаясь держаться спокойно. А внутри все клокочет от гнева. На волевых приказываю себе успокоиться. Но куда там!
– Типа того, – кивает Катерина. – Его посадили даже. Но потом родственнички выкупили.
– Твари, – роняю порывисто.
– Ага, – соглашается Катя. – Говорят, он меня ищет…
– А ты?
– Прячусь и жду, когда забудет. Должен же он когда-нибудь меня забыть?
– Наверное, – киваю на автомате.
А сам мысленно усмехаюсь. Да хрен тебя забудешь, девочка! Ты одна такая.
Взгляд скользит по длинным волнистым волосам.
«Интересно, какие у Кати волосы на ощупь?» – размышляю я, в последний момент пресекая дикое желание потянуться и накрутить на палец тонкую прядку.
И услышав легкие шаги в коридоре, перевожу взгляд на торт. В кухню поспешно входит Лариса.
– Ой, вы все убрали, – тянет разочарованно.
– Позовите, пожалуйста, Юрия, – прошу, желая прогнать назойливую Катину помощницу куда подальше. – Хочу с ним потолковать кое о чем.
– Да-да, конечно, – поспешно кивает она и послушно спешит обратно, давая нам с Катей несколько минут уединения.
Мне бы насмотреться на Катерину. Запомнить. Будет ли еще возможность посидеть вот так мирно вдвоем, я не знаю, но и эту упускать не хочу.
– А хотите, я вам свои картины покажу? – неожиданно предлагает Катя.
«Йес! – ликую в душе как пацан. – Меня никто не гонит. Можно задержаться».
– Конечно, – киваю солидно. – Люблю живопись.
«Ага, знаток хренов, – хмыкаю про себя. – Ты же до последнего считал слово «биеннале» новомодным ругательством, пока знающие люди не просветили».
– Тогда пойдем, – решительно поднимается из-за стола Катя. В один шаг оказываюсь рядом. Мы стоим в непозволительной близости. Я даже чувствую запах ее волос. Нотки цитрусовых и шоколада. Вкусно. Очень. Инстинкты берут вверх. Нависаю над девчонкой тенью. Ловлю Катино дыхание. Тихое и обжигающее одновременно. И слышу как колотится мое собственное сердце.
Девчонка замирает на месте. Смотрит на меня глазами полными желания. А потом как затвор передергивает.
– Вам пора, – отстраняется резко.
Глава 9
– Счастливо оставаться, – отрезаю спокойно и выхожу из апартаментов.
Внутри все кипит от бешенства. Зараза маленькая обломала меня. Нет, я ее понимаю. Это я дурак. На себя злиться надо. А лучше пенделя дать бодрящего. Изловчиться и врезать. С ноги.
Маленькой израненной птичке еще надо прийти в себя. Встретить хорошего парня, а не такого балбеса, как я. Влюбиться. Выйти замуж. Понятное дело, эта история не про меня. На кой мне жениться? Любая по свистку прибежит. Остепениться… Завести семью… Да ну на фиг!
«Тем более, Василий, – подсказывает мне здравый смысл голосом генерала Кирсанова, моего первого командира. – Тебе нечего предложить этой девочке. Лучше отойти в сторону».
Ага, щаз!
Кулаки сжимаются сами собой, а скулы сводит от злости.
Будто разъяренный Кинг-конг несусь по коридору к себе.
«Что там Тарасов? – вспоминаю, захлопнув дверь в номер. – Если сейчас не будет полного отчета, раз*бу по полной программе!»
Плюхнувшись на постель, открываю телефон. Бегло пролистываю файлы отчета. Тарасов постарался. Видимо понял, что вопрос жизни и смерти. Его собственной. Вот и нарыл максимально.
Ай молодца!
Подскочив с постели, достаю из дорожной сумки ноутбук. Включаю на ходу. И усевшись за стол, внимательно вчитываюсь в каждое слово.
Досье Димировой Е.А.
Господи, как официально! Это всего лишь Катя. Моя Катя.
«Когда это она стала твоей, – подтрунивает здравый смысл. – Шел бы ты своею дорогой, Василий Петрович. Отстань от девчонки. Ни ты ей не подходишь. Ни она тебе. Ты даже в детстве раненых птиц домой не носил. Стоит ли сейчас начинать?»
Не спорю. С каждым словом согласен. Вот только мой организм думает иначе. Тянет меня к этой девочке. Безумно тянет. И если с ней что-то случится…
Да не допущу я этого! Любому вломлю за нее.
«Так. Что тут у нас?» – более пристально просматриваю отчет. И никак не могу понять, где моя птица оступилась и обожгла крылышки.
До девятнадцати лет жила с матерью. Училась в школе, ходила в музыкалку, поступила на мехмат местного универа. А потом в начале второго курса перевелась в МГУ и переехала к отцу в Москву. Отучилась почти два семестра и в апреле взяла академ по состоянию здоровья. Умотала в Турцию на пять месяцев, а потом вернулась уже в «Сосны».
Значит, беда с ней в апреле случилась. Стоп. Стоп. Она с отцом жила или сама.
Быстрым взглядом нахожу нужную информацию. Квартира в Плотниковом переулке оформлена на Катерину. Жила она там с молодым человеком. Сокурсником.
В душе поднимается странное непонятное чувство, которое я, клянусь мамой, никогда раньше не испытывал. Черная ревность затопляет нутро и тупой болью давит на мозги, сбивая напрочь крышечку.
«Спокойно, Вася, – успокаиваю себя. – Спокойно».
Что там дальше? Перелистываю страницы. А вот важная информация. Люди Димирова забрали Катерину ранним утром. А примерно через час менты забрали хахаля.
А это что за долбоящер? Пролистав несколько страниц натыкаюсь на белобрысого баклана с выбритыми висками и дурацкой ухмылкой на лице.
Антон Масловский.
Твою ж мать! Организатор банды хакеров. Вместе с парочкой таких же недоумков запускал людям вирусные программы, взламывали компы и телефоны, а потом шантажировали, захваченной информацией. Быстро пробегаю глазами по скупым строчкам уголовного дела. Катя моя даже не упоминается. Вот и хорошо.
– Мне нужна вся инфа по этому Масловскому, – звоню Тарасову. – Где сейчас окопалась эта тварь? Накопай все, что возможно.
– Так точно, – рапортует помощник.
А я, ощерившись, вглядываюсь в довольную будку Катиного бывшего.
– Скоро в армию пойдешь, сученыш, – предупреждаю недобро. И неожиданно понимаю, что это самый простой способ обезопасить Катю. – А я уж постараюсь загнать тебя, падла, куда подальше. За год, глядишь, человеком станешь. А что? Интернета нет, телефон только кнопочный. Плюс марш-броски и добрая старая дедовщина. Тебе понравится, ушлепок.
Довольно потираю лицо. Устал что-то я за сегодня. День был длинным. Поспать бы. Но надо по-быстрому обуть Масловского в солдатские сапоги, а там можно и на боковую.
И снова возвращаюсь к информации о Кате. Родители развелись давным-давно. У каждого своя семья. Мать почти сразу вышла замуж, а отец женился недавно на Катиной ровеснице.
«Прикольно, – усмехаюсь криво. – Значит и меня должен понять!»
И как дурак отмахиваюсь от глупых мыслей.
«Хотя, почему глупых?» – пресекаю привычные страхи. Девочка хорошая. Меня к ней тянет. И ей я тоже вроде не безразличен. А раны… Так я залечу. И уж точно к генеральской жене никакая сука на пушечный выстрел не подойдет.
Резко подскочив, выхожу на балкон. Нужно продышаться. Привыкнуть к мысли. Подумать ее снова.
Все же так просто, твою мать.
Надо жениться на Кате. Обогреть. Защитить.
Из меня спасатель, конечно, так себе. Девочке кроме защиты еще и верность нужна. А я… полигамная скотина. Да еще и охотник. Это сейчас, когда гон и хочется заарканить птицу, я на все готов. А что потом? Пройдет год или два и мне снова захочется налево. Она страдать будет, а я – врать.
«Не захочется, – екает внутренний голос. – А если потеряешь ее, дураком будешь», – предупреждает словно Минздрав.
Потерять Катю?
Немыслимо. Только от одной мысли серпом режет по всем местам. И когда я успел привязаться к девчонке? Не понимаю. Но и потерять ее не могу. И сжав кулаки, принимаю решение.
Не отпущу тебя, птица райская. Приручу обязательно. И штампы в паспорте поставим, как будешь готова. Давить не стану, боже упаси.
Звонок сотового отвлекает от размышлений.
– Да, Тарасов, что там у тебя? – спрашиваю с улыбкой.
Тот с облегчением выдыхает в трубку. Командир в хорошем настроении, и подчиненным награда.
– Проверил я, товарищ генерал. Масловский этот белобилетник. К нашему ведомству отношения не имеет, только в случае общей мобилизации может быть призван делопроизводителем.
– Нормально устроился, – усмехаюсь я. – А какой диагноз у нашего дефективного?
– Плоскостопие, товарищ генерал, – тараторит помощник.
– Плоскостопие?! – повторяю изумленно. – Так солдатские сапоги быстро все проблемы исправят. Лучшая ортопедическая обувь в мире.
Тарасов вежливо хихикает, а я приказываю непререкаемым тоном.
– Свяжись с областным военкоматом. Объясни ситуацию. Я лично курирую этот случай. Нужно проверить все диагнозы Масловского. Пусть назначат повторное обследование. Если по медицине окажется туфта, попросим прокуратуру возбудить уголовное дело об уклонении. Все. Исполняй, Тарасов. И мне докладывай о каждом чихе. Понял?
Глава 10
Катя
Захлопнув дверь, обессиленно прислоняюсь спиной к стене. Выдыхаю, стараясь унять глупую дрожь. Но бесполезно. Паника захлестывает с новой силой.
На негнущихся ногах бреду к себе в спальню и без сил опускаюсь на постель.
Этот взгляд…Заинтересованный. Жадный.
Так смотрел на меня Айрат. В тот первый раз, когда попала на бои без правил.
Словно наяву вижу мужчину, больше похожего на зверя. Дикого и опасного.
Он стоит углу ринга, лениво оглядывая переполненный зал. Поднимает руки в знак приветствия и тут замечает меня. Я чувствую этот момент нутром. И аж задыхаюсь от возбуждения. Он готов меня сожрать. Здесь и сейчас. Разложить на ринге на глазах сотни человек. И меня девятнадцатилетнюю девчонку, это заводит. Никто никогда не смотрел на меня таким взглядом. Внимание Айрата льстит. Кивком головы он показывает на меня кому-то из организаторов. Но мужчина в униформе лишь качает головой.
Видимо знает, кто я. И пытается втолковать Айрату.
А я – Димирова! Папина дочка.
И пришла сюда с Алишером, папиным партнером по бизнесу, главным распорядителем боев. А мой отец, кажется, один из учредителей этой безумной забавы.
Поэтому руками не трогать!
Поморщившись, Айрат мотает головой и снова впивается в меня взглядом. Что-то дикое и ненасытное проглядывает из-под маски обычного борца.
Мне бы встать и уйти. Но я, как дура, не отрываясь смотрю на диковинного зверя и почему-то верю, что смогу его приручить.
Это же так прикольно!
Весь бой я как полоумная слежу за каждым движением Айрата. Он побеждает с явным преимуществом. И сам бой больше похож на избиение.
«Уходи!», – шепчет здравый смысл. Но я сижу как приклеенная и не могу оторвать взгляда от этого шоу.
За минуту до окончания боя Айрат поднимает над головой поверженного противника и швыряет его к моим ногам.
Вскрикиваю от неожиданности и ужаса. Паника захлестывает с головой. А страх, потаенный и черный, уже сжимает щупальцами мое глупое сердце.
Не сразу, но до меня доходит весь ужас ситуации. По сути, я здесь одна. Алишер, хоть и сидит рядом, но противостоять Айрату не сможет. Да и куда ему? Не та физическая форма и комплекция.
– Не бойся, – берет меня за руку Алишер. – Айрат сегодня разбушевался. Это шоу. Но как закончится, ты сразу уходишь, Катя, – заявляет он решительно и кивает здоровому охраннику, стоящему в проходе. – Вова проводит тебя до машины. И больше сюда ни ногой. Зря я повелся на твои уговоры.
Да я и сама не приду. Даже если мне приплатить, откажусь.
– А если папа узнает? – лепечу жалобно.
– Раньше надо было думать, – ворчит Алишер и добавляет с усмешкой. – Не боись. Димиру сейчас не до этого.
И спрыгнув с платформы, отделяющей зрительный зал от ринга, спешит награждать победителя.
– Екатерина Александровна, – окликает меня Вова, прикрывая спиной от яростного взгляда Айрата.
Всего одна минута. Одна единственная! Но лона дает нам фору. Быстрым шагом иду по коридорам к парковке. И только сев в машину, выдыхаю.
Ну и приключение, божечки-кошечки!
Рассказать бы кому. Но Настя – моя самая близкая подруга – обиделась на меня и перестала общаться. Даже в другой ВУЗ перевелась. Я, конечно, налажала по полной. Надо было раньше признаться, что нет у меня никакой дислексии. Но мне так нравилось слушать Настины объяснения. А потом все накрылось медным тазом. В один миг.
И Настя не простила. А потом не простила я.
Это сейчас, через полтора года мы общаемся как и раньше. Но тогда… узнав о романе отца и моей подруги, я просто сошла с ума. Забрала у меня! Присвоила. Гадина.
Если б они мне сказали сами, я бы, наверное, отреагировала по-другому. Но в тот момент меня накрывает темная безысходность.
Никому не нужна. Никому.
Если честно, я много наделала глупостей. Вела себя как последняя идиотка. До сих пор стыдно. И перед Настей, а еще больше перед отцом.
«Папа, – улыбаюсь сквозь слезы. Подтянув коленки к груди, прикрываю глаза. – Он всегда стремится помочь мне, не смотря ни на что».
Даже в той гнусной истории с Масловским, не поверил моим оправданиям, но безоговорочно встал на мою сторону. Отправил меня в Стамбул, а из уголовного дела исчезли все упоминания обо мне. Хотя я толком не вникала в дела приятеля, но Антон и его друзья решили все свалить на меня. И если бы не папа, меня бы оговорили и дали срок.
Но может, лучше было бы отсидеть. Пусть и по заведомо ложному обвинению. Все что угодно, лишь бы не попадаться в лапы к Айрату!
Всю дорогу до Шереметьево я реву белугой. Мне кажется, все меня предали. Отец, Антон, Настя.
Папин водитель хмуро косится на меня, а затем останавливает машину.
– Перестань ныть, Катерина, – басит он недовольно. – На вот. Попей воды. Полегчает. – Протягивает мне бутылку.
Делаю пару глотков и прошу.
– Денечка, миленький, отвези меня на вокзал. Я к маме уеду. Пожалуйста!
– Мне из-за тебя работу терять не хочется, Кать, – пресекает он всякие разговоры.
Затихаю, стараясь свыкнуться с безысходностью.
Стамбул, так Стамбул. Там тоже люди живут.
Уже на подъезде к Шарику, на меня накатывает полное безразличие. Даже в сон клонит и немного подташнивает.
Прикрываю глаза. Всего лишь на минуточку и распахиваю их уже на борту самолета. Рядом сидит ухмыляющийся довольный Айрат.
– Как себя чувствуешь, севгили? – спрашивает участливо и тут же просит стюардессу. – Принесите, пожалуйста, моей невесте стакан воды.
В голове шумит, уши закладывает, хотя самолет еще и не думал взлетать.
– Мне надо выйти, – хочу подняться с места. Но ноги не слушаются, а язык заплетается. Кулем падаю обратно в кресло.
– Садись поудобнее, милая. Что-то ты совсем разболелась у меня, – театрально вздыхает Айрат. Деловито убирает подлокотник между нами. Как куклу притягивает меня к себе. Накрывает пледом. Одна рука ложится мне на грудь и сжимает ее до боли, а другой Айрат достает из кармана какую-то шипучую таблетку, похожую на аспирин. Опускает ее в стакан с водой и подносит к моим губам.
– Пей, Катя, – приказывает строго. – Не зли меня.
Задохнувшись от возмущения, пытаюсь вырваться. Но мой мучитель одним тычком под ребра пресекает глупую попытку неповиновения. Боль черным тяжелым одеялом накрывает с головой. Глаза застилает слезами, а легкие давит от вакуума. Хватаю воздух губами, как пойманная рыба.
– Пей, Катя, – угрожающе повторяет Айрат. И я пью. Пью.
Содрогнувшись от воспоминаний, поднимаюсь с кровати. Словно больная, медленно бреду на кухню за успокоительным. И глядя на расписной заварочный чайник, неожиданно вижу крупную мужскую руку, лежащую на нем.
Генерал!
«Хороший мужик», – выдыхаю облегченно. Благородный. Но явно не для меня. Как бы нас не тянуло друг к другу.
Налив красноватую жидкость в чашку, нервно делаю глоток, затем еще один. А потом залпом допиваю оставшийся напиток.
Все. Теперь хоть ночью усну. И уже направляюсь к себе, когда слышу в коридоре быстрые шаги Ларисы.
«К Юре поскакала», – думаю, улыбаясь.
Естественно, Василий Петрович прав. И надо было сказать папе о романе моей обслуги. Но с некоторых пор я не лезу в чужую жизнь. И пресекаю любые попытки вломиться в мою.
«Пусть хоть кто-то порадуется», – думаю я, входя в комнату, и тут же вздрагиваю от душераздирающего крика.
– Юра-а!
Аж сердце останавливается от неожиданности. Здравый смысл отключается напрочь и в дело вступают инстинкты. По инструкции мне надлежит спрятаться и позвать на помощь охрану санатория. Но резко развернувшись, я бегу на помощь друзьям. И в ужасе замираю на пороге Юриной комнаты.
Глава 11
«Приветик, Кот, ты добрался до своего санатория?» – приходит дурацкое сообщение от Инги.
«Да, нормально все. Спокойной ночи», – отрезаю любые попытки поболтать.
«Я все-таки тебя люблю. Не забывай об этом», – настойчиво печатает она.
«Мы расстались, кажется», – отвечаю я и отбрасываю телефон в сторону.
Да какого хрена? Любовь к этой женщине давно померла. Да и была ли она? От Инги меня никогда не торкало как от Кати. Первое время льстил самолюбию сам факт нашей связи. Такая эффектная блондинка рядом. Все мои пацаны головы посворачивали. Да и не только пацаны. Но и депутаты, бизнесмены на всяких приемах, куда она меня водила. Ей тоже было по кайфу. Все подруги обзавидовались. Только это не любовь вовсе. Одни декорации. Да и сама Инга пустая и шумная. Ничего за душой, только обалденный фасад.
Ну какая любовь, Инга? Не смеши меня, кукла пластмассовая.
«Небось, на очередной улучшайзинг бабки понадобились», – усмехаюсь криво.
Откинувшись в кресле, закрываю глаза. И тут же проваливаюсь в легкую полудрему. Ко мне приходит Катерина в кружевном пеньюаре. Залипаю взглядом на декольте. Одним пальцем спускаю с плеч дурацкую тряпку. Тянусь с поцелуем…
И вздрагиваю от резкого стука. Ничего не соображая спросонья, подрываюсь с места. Распахиваю дверь и изумленно пялюсь на Катю, стоящую на пороге. Испуганную и бледную.
Какого хрена? Что происходит? Провожу ладонью по затылку, смахивая с себя последние остатки сна.
– Что случилось? – рычу, втягивая девчонку в номер.
– Там, – задыхается она от волнения. – Там…
– Выдыхай, – чуть сжимаю тонкую руку. И сразу меня торкает не по-детски. Будто я монах хренов и никогда за руку никого из женщин не держал.
В труселях головастый друг приходит в движение. Только от одного прикосновения. Такое бывает? Так и хочется сграбастать девчонку в охапку и унести в постель. Но сердце разрывается от тревоги. Не просто так Катерина ко мне прибежала. Случилось что-то. Хорошо хоть, сама цела. Да я любого порву за нее.
– Катя, – заглядываю в лицо.
– Там… Юра… на полу весь в крови. Я не знаю, что делать… – заламывает она руки. – Евгению Ильичу уже позвонила. И в скорую. Но мне страшно, – прикасается к вискам Катерина. – И Лариса с Юрой. А я одна. Побудьте со мной, пожалуйста, пока папа замену не пришлет.
В больших черных глазах стоят слезы. Грудь вздымается по тонким свитерком.
«Господи, девочка! Да я же с удовольствием!» – ликую мысленно. И заявляю строго.
– Конечно, Катя. Мне с тобой пойти или ты здесь останешься? Второй вариант предпочтительнее. А к тебе я сам схожу. Все проверю и вернусь.
– А можно так? – охает Катерина и добавляет смущаясь. – Я бы осталась. Мне страшно…
– Тебе все можно, – улыбаюсь я. – Тут тебя точно никто искать не будет. Можешь даже поспать.
– Нет, я подожду, вы только возвращайтесь быстрее, Василий Петрович, – умоляет Катерина.
Василий Петрович, мать вашу! Да меня с двадцати пяти лет по имени отчеству зовут, но только сейчас такое обращение раздражает. Ну какой я тебе Петрович, девочка?
– Никому не открывай, – велю строго. – И лучше ни к двери, ни к окнам не подходи.
– Да, я знаю правила, – послушно соглашается девчонка.
Робко проходит в комнату, садится на диван.
– Телевизор включить?
– Нет, спасибо.
Выскочив в коридор, только сейчас замечаю на ногах тапки на босу ногу. Эх ты, Вася-Вася! Совсем головой поплыл. Кроссовки бы обул, что ли?
«Да ладно, плевать. Я и босой отобьюсь», – усмехаюсь криво. Решительно захожу в первый люкс, где около Юры хлопочет Лариса. Накладывает повязку на рану, бинтует голову. Ни врачей, ни охраны.
Что происходит, бл*ть?
– Что с ним? – спрашиваю резко.
Женщина дернувшись, поднимает на меня глаза.
– Кажется, кома, Василий Петрович, – всхлипывает она. По лицу потоком льются слезы, но Лариса не обращает на них никакого внимания. – Жив он. Видимо травмировался при падении.
– Врача вызвали?
– Катя сразу позвонила Евгению Ильичу, – вздыхает Лариса, утирая слезы. – И в скорую.
«Молодец девчонка! Не растерялась», – улыбаюсь мысленно.
– Чем помочь? – в упор смотрю на Ларису.
– А Катя где? – отвечает она вопросом на вопрос.
– В безопасности, – ухожу от прямого ответа. И снова повторяю, – Чем помочь, Лариса?
– Переложить бы его на кровать, – всхлипывает она. – А то на полу холодно.
– Он ничего не чувствует. А до приезда скорой лучше не беспокоить. Мало что там еще там повреждено. Врачи разберутся.
Первый принцип тактической медицины. Не навреди. Окажи первую помощь и отнеси товарища к специалистам. Игра в доктора может только покалечить или отправить на тот свет.
Но Лариса, кажется, медсестра. Свое дело знает.
– Я поеду с ним, – запальчиво восклицает она. Не просит, не умоляет, а именно утверждает. – Позаботьтесь о Кате, пожалуйста, до приезда Евгения Ильича, – просит спохватившись.
Киваю коротко и иду проверять периметр. Мало ли. Может проник кто, воспользовавшись переполохом.
Но в гостиной и на кухне все, как и час назад. Окна закрыты, а шторы задернуты. Даже намека нет на присутствие посторонних. Быстрым шагом перехожу в спальню. Стараясь не смотреть на двуспальную койку, застеленную белым покрывалом, сразу пру к балкону. Осматриваю дверь и небольшое окошко. Все нормально. И в последнюю очередь заглядываю в дальнюю комнату. Яркий свет бьет по глазам, стоит только щелкнуть выключателем. Прищурившись, кошусь на картины, стоящие у стены и один незаконченный пейзаж на мольберте.
Первым делом, проверяю окна и закрываю скрипучие ставни. А затем снова возвращаюсь к картинам. И как завороженный глазею на Катины работы. Очень талантливо. Может, я ничего не смыслю в живописи, но в каждом холсте чувствуется бьющая через край энергия. А свет и тени, выписанные удивительным образом, наполняют картину жизнью. Я бы повесил такой пейзаж у себя в кабинете. И дома, и на работе…
В коридоре слышатся чьи-то шаги и шум голосов. Выйдя в коридор, натыкаюсь на Ларису. Женщина комкает платок и в ужасе смотрит на врачей и охранников.
– Все обойдется, – сжимаю худое плечико.
– Да, да, спасибо, – плачет она.
В свой номер я возвращаюсь сразу, как только несчастного Юру увозят в реанимацию.
Замок жужжит тихо, стоит к нему приложит карточку. Почти бесшумно открываю дверь и, войдя в номер, улыбаюсь как дурак. На диване, свернувшись калачиком, спит Катерина. Инстинктивно хочется укрыть ее. Уберечь. Позаботиться.
Повинуясь внезапному приступу нежности, достаю из шкафа флисовый плед, осторожно укутываю тоненькую фигурку мягкой теплой тканью. А сам сажусь в кресло около стола. Потянувшись за сотовым, нахожу с десяток сообщений от Инги. Но даже отвечать не желаю. Просто глазею на Катю и улыбаюсь как дурак.
Девчонка ворочается во сне, всхлипывает. О чем-то жалобно просит какого-то Айрата. И открыв глаза, ойкает от неожиданности.
– Все в порядке, девочка. Ты в безопасности, – в полшага оказываюсь рядом. – Все хорошо.
– А-а, это вы, – вздыхает она с облегчением. Как будто в моем номере может еще кто-то находиться!
– Ты уснула, – улыбаюсь я, садясь рядом на корточки.
– Простите, не выдержала, – признается она улыбаясь. А я за малым не тянусь к пухлым губам. Такой соблазн коснуться. Но останавливаю себя.
Не вспугни, Ордынцев. Не вспугни.
– Что с Юрой? – встрепенувшись спрашивает Катерина, отвлекая меня от фантазий.
– Скорая увезла. По всей видимости, кома. А вот как он в нее впал, следакам придется разобраться.
– Да, папа уже отправил к нам безопасников, – шепчет Катерина. – И подключил полицию.
«Твою ж мать, – морщусь мысленно. Проклинаю в душе вездесущего Димирова. – А у тебя, Вася, не так уж и много времени. День. Максимум два».
– Давай чай пить, Катя? У меня, правда, обычный в пакетиках. Зато есть сыр и колбаса, – предлагаю на правах хозяина.
– Я не голодна, но чаю бы попила, – садится Катерина, откидывая в сторону плед. Опускает ноги на пол. И меня снова кроет. На этот раз от тонких изящных щиколоток. Обхватить бы их пальцами, заставив девчонку вскрикнуть. Повалить на диван. Зацеловать.
Но нельзя. Пока нельзя.
– Кать, – рывком поднявшись на ноги, неожиданно решаюсь на разведку боем. – Что происходит? Можешь объяснить? Не люблю, когда меня используют в темную.
