Виктория Вольская
Я не сдамся
– Если ты спрашиваешь, настаиваю ли я о его разводе – нет. Потому что максимум, на что меня хватает, это кашки. Я женщина вольная. Не смогу постоянно жить с мужчиной. Несколько часов вместе и всё, выметайся, – она замолкает, окидывает нас взглядом и, улыбаясь, продолжает: – Давайте еще выпьем, и я пойду. Иван ждет, домой меня подвезет. Я сегодня без машины, сама понимаешь, помнила о твоем дне рождении. А ездить на общественном транспорте, как оказалось, опасно.
– Иди уже.
– По последней. Ну, Светик, еще раз с днем варенья! Пусть жизнь твоя наладится.
– Оль, у меня прекрасная жизнь.
– Ну, я так и знал, что вы тут, – в кабинет заходит Глеб, неся в руках ароматные подогретые пироги. – Вот, пирогами всяко вкуснее закусывать, чем колбасой.
– Ты – чудо, Крымов, – Юля обнимает молодого парня за плечи. – Оставляю их на твое попечение. Всё, я ушла.
– Ольга Александровна, нужен метралокс, – хирург окидывает рыжую женщину непонятным для меня взглядом.
– Крымов, пора уже запомнить, что этот препарат относится к группе наркотических. И он выдается под запись только заведующим отделений.
– Я знаю. Мартынов сейчас подойдет к вашему кабинету. А мне перчатки выдадите?
– Выдам. Пошли, наказание моё.
– Почему сразу наказание? Я, может, судьба ваша.
– Глеб, помолчи.
Они уходят, и дальше припираясь, а Света смеется им в след.
– На их свадьбе я напьюсь. Обещаю.
– На свадьбе? – неужели тут еще один служебный роман.
– Он влюблен в нее безумно. А она не воспринимает его всерьез. Он же младше ее на одиннадцать лет. Но думаю, что он своего рано или поздно добьется. Не отступится.
– А мне он показался бабником.
– Всем так кажется. Но это всего лишь игра. Наверное, пытается разжечь в Ольге чувство ревности. Мальчишка.
– Ты живешь одна с детьми?
– Да.
– А их отец навещает?
– Раз в год. Он живет в другом городе. Я переехала с детьми в Сочи после развода. Я родилась здесь, школу закончила, в университет поступила. Коршунов преподавал у меня. А потом выскочила замуж, и уехала вместе с мужем. После развода случайно на одной из конференций встретила Виталия Петровича. Он позвал меня работать в эту клинику, и я согласилась. Собрала детей и рванула в новую жизнь.
– Как ты узнала об измене мужа? Прости, я не должна спрашивать, – наверное, спиртное напрочь отключило у меня чувство такта.
– Ты знаешь, я никогда никому об этом не говорила. Ну, не обсуждала эту ситуацию. А так хотелось. Тебе хочу рассказать. Представим, что я на приеме у тебя.
– Если тебе так легче открыться, то пусть это будет прием. Я слушаю.
– Как сказала Юля, я много работала. Мы взяли ипотеку, а у мужа на работе возникли проблемы. Вот я вместо того, чтобы наседать на мужика, чтобы искал вторую работу, сама впряглась. Вела приемы в двух поликлиниках, дежурила по ночам в роддоме, писала кандидатскую, чтобы оклад повысили после защиты. В общем, жизнь моя была на разрыв. Во главе угла встали деньги и новая квартира, а не семейные ценности. В тот день я приехала на прием и вспомнила, что оставила карточки пациенток дома. Ночью заполняла. Пришлось вернуться. Ключи от квартиры оставила, как назло, в куртке, в кабинете. Стояла у дверей и молилась, чтобы только муж был дома, а иначе меня могли уволить, так как уносить карточки из здания поликлиники нельзя. Помню, как облегчённо вздохнула, когда услышала щелчок дверного замка. Да только вместо мужа дверь открыла блондиночка в моем халате. Молоденькая, цветущая, сразу видно не обремененная ничем девушка. Я отодвигаю эту красавицу в сторону и прохожу в квартиру, а мой в это время выходит из душа, счастливый, песни под нос себе поет. Потом был скандал, обвинения. Причем не я его обвиняла в измене, а он меня в том, что это я, оказывается, вынудила его пойти налево. Времени ему мало уделяю. Все время провожу на работе, а если дома, то только по телефону разговариваю с пациентами, в общем, жить с гинекологом – ад. Вот так и закончилась моя счастливая семейная жизнь.
– Сейчас ты счастлива?
– И да, и нет. У меня прекрасные дети, замечательная работа. Я самодостаточна. Но видимо я отношусь к тому типу женщин, которым хочется чувствовать рядом сильное плечо.
– И обладателя этого сильного плеча ты еще не нашла?
– Он сам меня нашел. Только…
– Что не так?
– Димка Селиверстов. Мой одноклассник, мальчик, который первым меня поцеловал. Моя первая любовь. Я даже в армию его провожала, но не дождалась. Когда он пришел, я уже была замужем и на восьмом месяце беременности.
– Он женат?
– Вдовец. Его жена умерла во время третьих родов. Третье кесарево. Шов разошелся, за неделю до плановой операции, открылось внутреннее кровотечение. Ребенка успели спасти, а ее нет. Это было четыре года назад. И вот уже два года Дима мне прохода не даёт.
– Что тебя останавливает?
– Чувство вины. Я вроде как предала его, не дождалась с армии. Это первое. А второе… Его жена Вероника умерла на моем столе. Я не смогла ее спасти.
– Но ты спасла его ребенка.
– Девочка, он назвал ее в честь матери – Вероника.
– Свет, у тебя сегодня день рождения. Посмотри вперед, не надо оглядываться назад. Что было, то было, и это не исправить.
В подтверждении моих слов, у Светланы зазвонил сотовый.
– Дима, – произносит она, взглянув на экран телефона.
– Ответь.
– Слушаю – динамик ее телефона очень громкий, и я слышу их разговор. Но я не спешу уходить, так как я в этот момент не просто любопытная женщина, я врач психотерапевт. Я прекрасно понимаю, что Свету нужно подтолкнуть идти вперед, и я не дам ей сейчас отступить назад.
– С днем рождения, Светик.
– Спасибо, Дим. Очень приятно, что ты помнишь.
– Я и не забывал никогда. Просто раньше я его отмечал один, а в этом году хочу с именинницей. Спускайся. Я жду у главного входа.
– Дима, – с сомнением в голосе произносит Светлана. Но я строго смотрю на нее, чтобы она и не думала отказываться. Света меня понимает и кивает в знак согласия.
– Если ты не спустишься через десять минут, придется мне подарить шикарный букет твоих любимых тигровых лилий первой встречной женщине.
– Не смей. Я спускаюсь.
– Иди, я уберу со стола, – говорю я женщине, которая начинает метаться по кабинету, как школьница, которая готовится к первому свиданию.
– И кабинет закроешь?
– И закрою, и ключ на вахту сдам. Беги.
Глава 6
– И чего задерживаемся? – раздается голос за моей спиной в том момент, когда я закрываю на ключ дверь своего кабинета.
– Тебе-то какая разница, Мартынов? – кладу ключ в карман и поворачиваюсь к собеседнику, чтобы пройти мимо. – Я вроде отчитываться перед тобой не должна. Иди, куда шел.
– А ну, дыхни, – он подходит непозволительно близко, и я инстинктивно отступаю назад. Только позади меня стена.
– Зачем?
– Пьешь на работе?
– А ты иди, Коршунову настучи. И меня, наконец, уволят. Сбудется твоя мечта.
– Какая замечательная идея. Может, я так и сделаю, – он смотрит прямо в глаза, – в другой раз. Светку подставлять не хочу. Вы же её день рождения отмечали?
– Какой благородный, – усмехаюсь я. – Может, ты отойдешь? – его близость доставляет мне дискомфорт.
– Что пили? – он с места так и не сдвинулся.
– Какая разница? – огрызаюсь я, но смотря в его глаза, понимаю – не отступится. – Спирт. Медицинский.
– Ого. Взрослые напитки пить начала. Смотри, чтоб не затянуло. Женский алкоголизм страшная вещь.
– А с чего это я должна спиться?
– Многие одинокие женщины заменяют секс алкоголем. Ты поосторожнее с крепкими напитками. Сначала выпила в день рождения, потом от усталости в конце рабочего дня, следом от хмурой погоды за окном в выходной, далее от одиночества в праздник и пошло-поехало.
– Бред. Отойди, – настаиваю я, снова.
Олег быстро делает несколько шагов назад, и не моя просьба оказалась этому причиной. Через пару секунд замечаю, как в нашу сторону спешит Ольга Александровна.
– Хорошо, что я тебя нашла, Олег, – говорит женщина – Иди в четвертую смотровую.
– И ты туда же? – наклоняется он к старшей медсестре и принюхивается. – Девочки, тут же пациенты, а от вас спиртным разит.
– Мы вообще-то домой собирались. Рабочий день окончен, – отвечает Ольга, – меня Крымов задержал со своими перчатками и прочей ерундой. А тут наплыв пациентов. Все смотровые заняты. Меня попросили тебя найти, так как дозвониться до тебя не могут.
– Идите отсюда, побыстрее, пока вас главный не застукал. Он, между прочим, ещё здесь.
Мы с Ольгой быстрым шагом идем в сторону выхода, несмотря на суету в приемном отделении. Через стеклянные двери Оля замечает, что к остановке подходит ее автобус.
– Ну, я побежала, – говорит она и убегает.
А я задерживаюсь на вахте, не могу вытащить из кармана ключи, они зацепились за подкладку плаща.
– Анастасия Николаевна, подождите, пожалуйста, – слышу голос главврача.
Не везет же мне сегодня.
Я разворачиваюсь и молча жду продолжения. Открывать рот мне сейчас сродни самоубийству. Меня уволят сразу.
– Настенька, помоги Олегу в четвертой. Все медсестры заняты в других смотровых. А там работы на пятнадцать минут. Хорошо?
Я киваю и быстро иду прочь от начальника.
Захожу в смотровую, Олег окидывает меня недобрым взглядом, и я застываю в дверном проеме. Назад нельзя, там Коршунов стоит посреди коридора, смотрит и не уходит, и вперед мне, вроде как, тоже нельзя. Олег поднимается со стула и быстро направляется ко мне.
– Что забыла? – шепчет мне практически в ухо.
– Коршунов меня отправил к тебе, – так же тихо отвечаю я.
– Зачем?
– Помочь. Медсестер нет.
– А ты сказала ему, что тебе в твоем состоянии перед пациентами появляться нельзя. Что если унюхают от тебя запах, клинику могут засудить. Пьяный врач принимает пациентов, прям заголовок для ролика в ютубе.
– Я не пьяна, – практически одними губами шепчу я. – Я выпила пару глотков.
– Избавь меня от подробностей твоих алкогольных загулов.
– И я не врач. Я просто постою рядом, подам бинт или жгут. Ну, что тебе понадобится, в общем.
Олег выглядывает в коридор и видит начальника у регистратуры. Оборачивается назад, и замечает, как на нас внимательно смотрит женщина, стоящая около кушетки. Он достает из кармана пачку жевательных резинок.
– На, зажуй. И заходи. Маску в шкафу возьми и надень.
– Ну, молодой человек, как зовут? – обращается он к пациенту, садясь напротив мальчугана. Я послушно подхожу к шкафу и достаю медицинскую маску. Надеваю её и облегченно вздыхаю.
– Виталик, – отвечает милый карапуз. Он сидит на кушетке и осматривается по сторонам. В глазах нет страха, только любопытство. На лбу над правым глазом открытая рана примерно сантиметра четыре, а он сидит, будто просто на экскурсию пришел.
– Сколько лет? – хирург надевает латексные перчатки и начинает осторожно осматривать рану.
– Четыле.
– И что случилось с тобой, Виталик? – промывает рану перекисью водорода.
– Бегал по торговому центру, не смотря под ноги и по сторонам, – нервно отвечает мама ребенка, которая находится в предобморочном состоянии. Сразу видно, ребенок единственный и долгожданный.
– Во что влетел-то? – улыбаясь, спросил Олег пацана, снова оглядывая уже промытую рану.
– В дверь, – тихо отвечает мальчик.
– Может, зеленкой помазать и всё? – с надеждой в голосе спрашивает мама.
– Нет, мамочка. Придется зашивать. Рана глубокая. Будет шрам, при заживлении рана еще больше раскроется и разойдется. Я рекомендую шить, но это вам решать.
– Шейте, – отвечает отважный ребенок за мать. А мама в это время вытирает накатившиеся слезы в уголках глаз.
– Как маму зовут? – спрашивает Олег, набирая в шприц лекарство.
– Мама Катя, – отвечает мальчик.
– Анастасия Николаевна, помогите маме Кате заполнить необходимые документы, – обращается он ко мне.
– Катерина, у вас есть с собой медицинский полис ребенка?
– На телефоне есть фотография, подойдет? – она протягивает мне свой аппарат, и я списываю необходимую информацию с экрана смартфона.
– У ребенка есть аллергия на препараты? – спрашивает врач.
– Нет. Не знаю. Мы впервые у доктора. Он никогда не болел особо, только простудой пару раз.
Я помогаю мамочке присесть у стола, кладу перед ней лист согласия на медицинское вмешательство. Катя дрожащими пальцами начинает писать неровные строчки.
– Ну, что Виталик, я сейчас сделаю тебе пару уколов около ранки. Это обезболивающее. Надо немного потерпеть. Хорошо?
– Хорошо, – отвечает мальчик, садясь ровнее.
Олег смотрит на меня внимательно, будто ждет чего-то, а я понять не могу, что ему надо. Пару секунд мы обмениваемся взглядами, и Олег не выдерживает:
– Анастасия Николаевна, подержите пациенту руки.
– Не надо меня держать. Я сам.
– Я в тебе не сомневаюсь, Виталик, – Олег наклоняется к парню и тихо ему говорит, – но тетю Настю уволят, если она просто так тут стоять будет. Должна же она хоть что-то делать. Пусть просто подержит тебя за руки.
– Ну, хорошо, – соглашается мальчик, – но не сильно. Я вырываться не буду.
– Я знаю.
Я подхожу к мальчику, беру его ладошки в свои руки, и фиксирую их, Олег в это время начинает вводить иглу в край раны, осторожно и уверенно. Мальчик сжимается от боли, но стиснув зубы, терпит. Олег еще несколько раз повторяет эту процедуру по периметру раны.
– Молодец, парень. Посиди сейчас немного. Лекарство подействует, и я зашью рану. Ты и не почувствуешь.
– Я и этот укол не почувствовал, – хвалится мальчишка.
Мы с Олегом переглянулись и улыбнулись друг другу. Забавный парнишка. Вызывает только чувства искреннего уважения и умиления.
Олег стоит напротив мальчугана, а я отхожу в сторону, достать иглу и нить для дальнейшей работы хирурга. Но остановившись у шкафа, я залюбовалась этой парочкой, Олег прекрасно ладит с ребенком и тот открыто идет на контакт. Они улыбаются друг другу и даже шутят. Я невольно задумываюсь о том, что Олег был бы хорошим отцом. Детей он всегда любил. У него есть племянница Даша, раньше он её каждые выходные брал на прогулку: то на карусели, то в кафе – мороженое, то в кинотеатр. Ему доставляло огромное удовольствие проводить время с малышкой. И почему у него до сих пор нет детей?
– Анастасия Николаевна, вы приготовили инструмент? – от моих размышлений отвлекает его строгий голос.
– Да, – я кладу на специальный столик одноразовые, упакованные инструменты.
Олег привычным движением рук достает нить, вдевает в иглу и подходит к ребенку.
Маме от вида хирургической иглы становится плохо. Подбородок дрожит, еще немного и она разрыдается в голос прямо при сыне.
– Настя, выведи ее, – командует Олег. Мы понимаем, что, если мамина нервозность передастся парню, его придется держать. А в этом случае шов может быть не ровным.
Катерина покорно вместе со мной выходит в коридор. Я довожу ее до диванчиков, а сама подхожу к кулеру. Наливаю в автомате стакан воды и подаю ей.
– Не волнуйтесь. Ему не больно.
– Но останется шрам. Он такой маленький, а уже со шрамом. Я виновата. Не доглядела.
– Ну как можно доглядеть за таким неугомонным ребенком. Не привязывать же вам его к себе. Это глупо. А шрам рассосется. Он еще маленький, кожа еще растянется. Да и сейчас есть много кремов от шрамов. Они эффективны.
– Вы правы. Я зря паникую. Просто, когда я увидела кровь, мне стало плохо, до сих пор отойти не могу.
– Все будет хорошо. У вас очень воспитанный и отважный ребенок. Не каждый так смело себя ведет на приеме у хирурга. Он мужчина.
– Спасибо. Папа наш – полковник полиции. Воспитывает сына, как мне иногда кажется, слишком строго. Я пытаюсь заступиться, когда он нагружает его тренировками или берет с собой в гараж чинить машину. Ну что он в четыре года понимает в машинах? А Виталик мне говорит:«Мама, так надо, не вмешивайся, я папе ключи и отвертки подаю».
– Можете войти, – Олег выглядывает из смотровой. – Так, мамочка, слушайте и запоминайте. Десять дней мазать ранку зеленкой пять-шесть раз в день. Пластырем заклеивать не надо. Быстрее заживет. Через десять дней можете прийти в процедурный кабинет вашей поликлиники для того, чтобы снять швы.
– А можно мы к вам придем? – спрашивает Виталик.
– Можно, – вздохнув, отвечает Олег. Ну не может он отказать такому послушному пациенту. – Значит увидимся через десять дней.
– До свидания.
– До свидания, Виталик, – прощаюсь я с мальчиком, – бегай осторожно.
– Постараюсь, – отвечает он и за ним закрывается дверь.
Мы остаемся наедине. Олег сам убирает окровавленные ватные тампоны, шприц, иглы, а я складываю документы, которые заполнила Екатерина.
– Я пойду? – тихо спрашиваю я.
– Я тебя не держу, – отвечает мужчина, стоя ко мне спиной.
Я снимаю белый халат, перчатки и маску бросаю в урну, беру свой плащ и ухожу.
На улице пасмурно, точно так же, как у меня на душе сейчас. Я не торопясь иду домой, не смотря под ноги, по лужам, так по лужам. Олег прав. И я еще больше его ненавижу за это. Мне, действительно, сейчас хочется зайти в магазин, купить бутылку вина, и выпить пару бокалов, сидя перед телевизором. Я тону в своем одиночестве. Раньше я не ощущала его так остро, как сейчас. Почему именно рядом с этим мужчиной я чувствую себя потерянной в этой жизни. Нужно что-то менять. Пора найти себе мужчину, выйти замуж и родить ребенка. Ребенок.
А ведь, если бы у нас тогда родился ребенок, ему как раз было столько, сколько этому парнишке Виталику. Много лет мне снился он ночами, русоволосый голубоглазый мальчишка. Он играл в песочнице, строил песочные замки и кричал от восторга: «Мама, у меня получилось».
Только нет этого мальчика.
И не будет….
Глава 7
Два месяца спустя….
30 декабря….
– Уважаемые коллеги, я пригласил вас для того, чтобы огласить график дежурств на праздничные новогодние дни. Так уж у нас сложилось, что тридцать первого декабря и с первого по третье января заведующие отделений работают не полным составом, а дежурят по два человека, остальные встречают праздник в кругу семей, – главврач внимательно окидывает взглядом каждого сотрудника. – Но не забываем, что в нашей профессии выходной – величина относительная. И вас в любой момент могут вызвать, поэтому рекомендую не злоупотреблять алкоголем, а лучше, вообще его исключить.
– Виталий Петрович, да мы уже забыли, что такое алкоголь, – вставляет Олег.
И это правда, Олег не пьет. Вообще.
– Вот, и не вспоминайте, – улыбаясь, отвечает начальник и берет со стола лист. – Итак, в восемь утра тридцать первого декабря заступают на дежурство Светлана Викторовна и Станислав Сергеевич, в тоже время первого января их сменяют Юлия Романовна и Иван Валерьевич. Второго января дежурят Анастасия Николаевна и Олег Евгеньевич, а третьего – Ольга Александровна и я. Всем всё ясно?
– Да, – отвечаем мы практически хором. График уже утвержден и нам остается только принять его. К тому же никому не обидно, кто дежурил в новогоднюю ночь в прошлом году, в этом дежурили второго и третьего января. Никому не обидно, всё по-честному.
– Ну вот и хорошо, – довольно резюмирует начальник. – Всем желаю отличного Нового Года и состоявшихся выходных. Больше не задерживаю, – мы уже начинаем подниматься со своих мест, как главный останавливает нас. – Кстати, коллеги, мне сегодня звонили из дома малютки. Помните, у нас девушка отказалась от дочери. Как ее звали?
– Мила, – практически одновременно отвечаем я со Светой. Еще бы я ее не помнила, она моя первая пациентка в этом учреждении. Ее слезы и боль в глазах я запомнила навсегда.
– Точно, Мила. Так вот, она все же рассказала родителям о ребенке. Они подали документы на удочерение внучки и им одобрили. Так что Новый год малышка встретит в кругу семьи.
– То есть по закону девочка своей мамаше вроде как сестра будет? – спрашивает Олег, усмехаясь.
– Выходит, что так.
– Молодец, девочка, – тихо говорю я, понимая, как трудно было девушке решиться на подобный разговор с родителями.
– Я бы поспорил, – не унимался Олег.
– Это почему? – спросила Светлана.
– Да потому что трахаться она научилась, а ответственность за свои деяния нести – нет. Ребенка нагуляла и на родителей спихнула. Шустрая. И мужика при себе оставила и дочь рядом.
– Она хорошая девочка. Молодец, что решилась открыться родителям, а те в свою очередь поняли дочь и приняли внучку.
– Хорошие девочки не лишаются девственности в туалете ночного клуба. Они сидят дома и ждут принца, – я зло окидываю его взглядом, за что он перекидывается на меня. – А вы, Анастасия Николаевна, наверняка, принца ждали?
Я, не отвечая, быстро выхожу из зала заседания, с трудом сдержав себя не хлопнуть дверью.
А так и хотелось крикнуть, как будто ты не знаешь!? Ты был моим первым, и ты тогда постарался. Ужин, свечи, вино и камин. Я только сейчас понимаю, как это было банально и шаблонно. Даже противно вспоминать этот, когда – то прекрасный, момент моей жизни.
****
– Света, – беру под руку подругу и веду по коридору, за эти два месяца мы очень сдружились, я даже была у нее в гостях, познакомилась с детьми, – Давай поменяемся?
– Зачем тебе это? – Светлана внимательно смотрит на меня. – Извини, но ты первая, кто добровольно хочет дежурить в Новогоднюю ночь.
– У тебя дети, а я одна, – я прячу взгляд от подруги, потому что она меня сканирует своими карими глазками. – Встретишь праздник с семьей.
– Что-то мне кажется, что не во мне дело, – улыбается Света, смотря, как мимо нас проходит Олег, окинув меня не добрым взглядом.
– Ну, хорошо, – мы останавливаемся посреди коридора, и я тихо шепчу, – я не хочу дежурить с Мартыновым.
– Спрашивать почему бесполезно?
– Просто не хочу. Ты знаешь, мы не совсем ладим.
– И это очень странно, – она смотрит вдаль и видит, как мой бывший очень мило общается с Ольгой Александровной. – Олег со всеми женщинами клиники в прекрасных отношениях и лишь только с тобой он превращается … в кактус.
– Вот поэтому я и не хочу дежурить с ним. Целые сутки вдвоем, да мы поубиваем друг друга.
– Боюсь потерять подругу, придется согласиться. Но ты точно решила? Все-таки Новый год, может, к родителям съездишь?
– Нет. Я не передумаю. Кстати, у меня в кабинете подарок для тебя, пошли, отдам.
*****
В восемь утра тридцать первого числа я заступаю на дежурство. Стаса еще нет, и я наливаю себе чашечку горячего чая. Сижу в ординаторской и читаю карточки пациентов, поступивших в клинику прошлой ночью.
– Привет, – слышу я за спиной мужской голос. Но это точно не голос заведующего травматологии.
– Привет, – с опаской разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и встречаюсь с недовольными серыми глазами.
– Ты что здесь делаешь? – злобно спрашивает Олег, стоя в дверном проеме.
– Дежурю, – отвечаю я и отворачиваюсь от него и ставлю кружку на стол дрожащими руками. – А ты?
– Дежурю, – недовольно бурчит он, нервно снимая верхнюю одежду. Он злится. Одев на себя белый халат, он подходит ко мне и забирает карточки пациентов. – В хирургию поступали?
– Не знаю, еще не успела прочитать, – нагло вру, я проштудировала все документы и знаю, что за сегодняшнюю ночь поступили шесть пациентов, три в травматологию, один в кардиологию и два в хирургию. Но я ему об этом не скажу. – Сам проверь, а я пойду.
– Куда это?
– На обход, проверю все ли в порядке.
– По отделениям пойду я, от тебя все равно никакого толка, а ты сиди бумажки перебирай, – он демонстративно бросает передо мной карточки, так что все результаты анализов пациентов выпадают и перемешиваются между собой. Мне понадобится час, чтобы все разложить по местам.
– Тебе не кажется, что ты наглеешь? – закипаю я. Любому терпению приходит конец.
– Нет, не кажется.
*****
Весь оставшийся день нам удавалось друг друга избегать, мы не пересекались. Да и с пациентами было затишье, люди наверняка сейчас сидят по домам, готовятся к празднику. Обычно, наплыв пациентов после часу ночи. Неправильное обращение с петардами, пьяные драки, выпившие водители или пострадавшие от подобных автомобилистов, небрежное обращение с огнем – вот основные причины, по которым попадают к нам в этот светлый и семейный праздник.
Карточки в порядок я привела в своем кабинете, затем сделала генеральную уборку, подшила документы по папкам. Все же прошла по отделениям и пообщалась с пациентами, и, как ни странно, Олег мне на глаза не попадался. И это хорошо.
Ближе к ночи все же пришлось пройти в ординаторскую. Медсестры накрывали стол и радостно ждали двенадцати часов. Я в свою очередь помогла девушкам, вот только праздника в душе не ощущала. В этот день мне всегда грустно, внутри холод и пустота вперемешку с острой необходимостью в теплоте и внимании. Тридцать первого декабря день нашей свадьбы, эту дату выбрал Олег, он хотел, чтобы этот зимний праздник стал для нас особенным. И он, действительно, стал таковым. Я его ненавижу. В этот день, мне хочется закрыться ото всех и раз в году дать волю эмоциям, даже поплакать от отчаяния, выть от дикого одиночества. Именно в этот день особо хотелось теплоты: уютной, светлой и одной на двоих.
А из-за того, что виновник этого сейчас рядом, мне приходится держаться из последних сил. Лучше бы мы дежурили второго, тогда не было бы этой удручающей предпраздничной атмосферы.
– Мам, я поздравляю вас с Наступающим, – я набираю номер мамы, и она сразу берет трубку, ждала моего звонка. – Звоню, пока есть свободная минутка, неизвестно, что будет потом.
– Настенька, ну почему ты не приехала? Мы очень ждали.
– Я дежурю, мама.
– А завтра?
– Нет, я хочу выспаться, если получится. Не забывай, меня могут вызвать в любую минуту. Поэтому не хочу уезжать далеко.
– Дедушка с бабушкой передают тебе привет. И папа тоже.
– Поцелуй их за меня. Я вас очень люблю.
– И мы тебя тоже. Береги себя и не думай ни о чем плохом. Пусть в этом году исполнятся все твои желания, доченька.
Я разговариваю с мамой и не замечаю, как в комнату входит Олег. Он подходит к холодильнику, достает бутерброды, наливает чай и присаживается за стол.
– Как день? – спрашивает он, спустя несколько минут.
– Спокойно, – отвечаю я, откладывая телефон в сторону. Я сижу напротив и смотрю, как он кушает. Раньше мне доставало удовольствие – вот так просто сидеть рядом с ним.
Олег, молча ставит передо мной кружку, наливает чай и кладет два кусочка сахара. Я теперь не пью сладкий чай, но не спешу ему об этом сказать. Стало приятно от того, что он помнит.
– Спасибо, – тихо говорю я и подношу кружку к губам.
Забытый вкус сладкого чая уносит воспоминаниями меня в нашу съемную однушку, когда каждое утро мы завтракали вместе, он так же, как сейчас, разливал чай по двум кружкам, а я делала омлет или горячие бутерброды, под его пристальным и любящим взглядом.
– Не за что, – отвечает он, протягивая бутерброд.
Ему тоже не по себе, я вижу это. Неужели, помнит?
Мы поженились практически тайно. За месяц до этой даты подали заявление, не говоря никому о нашем решении. В назначенное время пришли в ЗАГС вдвоем, Олег в сером костюме, а я в платье до колена нежно-молочного цвета. Торжественность момента выдавали только вплетенные белые розы в мою прическу. Расписались, обменялись кольцами и поехали к моим родителям. Там за праздничным столом нас встретили родители и мои дедушка с бабушкой. Они ждали нас, как жениха и невесту, а встретили мужа и жену. Мама Олега плакала от радости, моя же обиделась, что мы не пригласили их на торжество. Но через пару минут подошла и обняла нас обоих, желая счастливой семейной жизни. Потом встреча Нового года, первого в нашей семейной жизни. Первые загаданные желания под бой курантов были самыми сокровенными и в тоже время очевидными для окружающих, мы просили о ребенке, уютном семейном гнездышке и вечной любви. После мы долго гуляли по ночному городу, любуясь салютами и фейерверками. Я не могла поверить, что стала его женой. Под утро мы уехали к себе домой, уединиться в нашей маленькой, но уютной спальне.
– Я самый несчастный муж на свете,– улыбаясь, говорил Олег, обнимая меня со спины, лежа в постели.
– Почему? – спрашивала я, поглаживая его ладони, которые очень нежно оплетали мою талию.
– А я не знаю, взяла ли мою фамилию жена, – он целовал мою шею, мочку уха, волосы.
– Взяла, – смеясь, отвечала я. – Зато я самая счастливая жена: и фамилию мужа взяла, и документы менять не надо.
– Моя жена – Мартынова, – с гордостью произносил он, вознося снова меня к небесам.
А сейчас мы сидим напротив друг друга и пьем чай, как совершенно чужие люди.
– Олег Евгеньевич, Анастасия Николаевна, пойдемте в зал, Новый год через пять минут, – вошла медсестра из приемного отделения – Маргарита.
– Я не пойду, – хмуро брякнул Олег.
– А кто нам лимонад по бокалам разливать будет? Вы у нас единственный из начальства, не просить же охранника?
– Ну хорошо, – он тяжело встает со стула и направляется к двери. Я же машинально убираю обе кружки в мойку.
Мы выходим в общий зал, где уже собрались все: врачи, медсестры, санитары, водители. Все стояли возле небольшой елки и смотрели по телевизору обращение Президента. Через минуту раздается бой курантов, и Олег начинает разливать газированную воду. Когда доходит очередь до моего бокала, он задерживается, смотрит на меня как-то иначе, на несколько секунд во взгляде промелькнула грусть. Но потом он отвернулся, чтобы налить газировку в другой бокал, а когда развернулся обратно, то снова превратился в холодный и безразличный сухарь.
– С Новым годом! – хором прокричали все и звонко «встретились» бокалами.
После боя курантов по телевизору начинается концерт, и все остаются в зале смотреть новогоднюю передачу. Я стою у регистратуры и тихонько потягиваю сладкий лимонад. Играет медленная мелодия, мужчины приглашают девушек на танец, а я любуюсь ими, стоя в сторонке.
– Пошли, потанцуем, – слышу тихий голос рядом. Поворачиваю голову и не верю собственным глазам. Олег приглашает меня на танец. Точно меня? Может, рядом со мной стоит кто-нибудь. Я оглядываюсь по сторонам, но никого кроме нас нет.
– Зачем? – настороженно спрашиваю я.
– Боишься?
– Чего мне бояться? Пошли.
Я подаю свою руку, и он нежно сжимает мои пальцы в своей ладони. Танцуем мы, как школьники, практически на расстоянии вытянутой руки. Его левая рука касается моей спины и по коже пробегают мурашки. Мои пальцы дрожат в его руке, взглядом уткнулась в пуговицу на его халате, так как страшно поднять голову и встретиться с его глазами. Пока мы переминаемся на одном месте, музыка меняется. Кто – то из коллег переключает канал, но мы продолжаем танец, нет ни сил, ни желания оторваться друг от друга. Думать ни о чем не хочется, поэтому я вслушиваюсь в текст песни и понимаю, что эта мелодия, под которую мы сейчас движемся, словно специально для нас написана. Именно этих слов я ждала много лет от него.
Любви быстрокрылый век
Исчез, словно талый снег,
Затих, как осенний сад
Его не вернуть назад,
Не вернуть назад!
