Вильям Богуславский
На грани
Золотое ведерко
Глава 1
Они остановились перед дверью обитой дерматином с табличкой «Зубной врач Элькин В. С. Прием 8-18» Дверь была незакрыта, можно было войти, но капитан Звягин обратился к сержанту:
– Позвони! – а сам стал напротив глазка в двери. Когда послышались приближающиеся шаги, резко произнес:
– Откройте, милиция!
Дверь открыл сам врач, и его привычно розовое лицо было под цвет его белого халата.
– Разрешите нам войти, – обратился Звягин.
Первым в приемную, обставленную вдоль стен стульями, вошел старший следователь ОБХСС, он в отутюженной форме, молодой, при галстуке, в руке кейс. Следом понятые – двое мужчин и женщина. Капитан Звягин, за ним старший лейтенант и сержант подошли к следователю. Тот открыл кейс, извлек оттуда лист бумаги, а кейс отдал Звягину.
– В связи с открывшимися новыми обстоятельствами при расследовании ряда уголовных дел, – обратился следователь к врачу, – получена санкция на ваш обыск и выемку. Вот постановление. Можете добровольно сдать ценности.
Последовало молчание, следователь решительно вскинул подбородок.
– Приступим!
Капитан приблизился к доктору.
– Откройте все двери комнат, отвечайте на мои вопросы коротко, и, пожалуйста, сразу!
Звягина не случайно посылали на такие мероприятия – шмоны, как они негласно назывались. Он считался в этом деле более удачливым. За годы он отработал некоторые приемы, которые оказывались часто действенными. Разгадывать различные ухищрения, искать запрятанные тайники можно было, ломая стены, а наблюдательный и любопытный Звягин подходил к делу как психолог. Небольшого роста, сутуловатый, он исподлобья следил за поведением человека, задавал беглые вопросы и малоопытные, да еще напуганные подследственные часто чем-то себя выдавали.
– Это детская, – сказал врач и приоткрыл дверь.
В комнате кроватка, напольный коврик и вдоль стены, на невысоком уровне, полка с детскими игрушками. И Звягин сделал шаг к этой полке. То, что произошло, длилось секунды. Врач рывком оказался у полки, из цветного ведерка выдернул объемный мешочек, шёпотом продохнул в лицо Звягину:
– Молю! Спаси! Дети! Век не забуду! Погибну в тюрьме! Здесь камни, золото! Много! Спаси!
А от двери к ним в два шага приблизился лейтенант, из рук врача схватил мешочек, с утверждением кивнул Звягину и сунул мешочек за отворот кителя.
– Не паникуйте, выручим! Спасем!
Капитан Звягин за годы службы многое повидал, а вот таких должностных преступлений делать ему не приходилось. Поведение лейтенанта неожиданное, дерзкое, требовало незамедлительного разоблачения, но… Звягин скорее опешил, чем что-либо успел сообразить, а может, заманчиво в золотом ореоле остановил его мешочек, исчезнувший в отвороте лейтенантского кителя. Так или иначе, он смолчал…
А потом в протоколе рядом с подписью лейтенанта Кравчука и других участников подтвердил, что при обыске ничего существенного обнаружено не было…
Первое время Звягин находился под впечатлением происшедшего. Он клял последними словами Кравчука, втянувшего его в опасную авантюру, но в то же время ждал, что Кравчук к нему обратиться. И, действительно, в коридоре горотдела они встретились, и Кравчук мимоходом бросил:
– Без спешки, повременим!
А через некоторое время Звягин узнает, что Кравчук подал рапорт на недельный отпуск во Львов в связи с болезнью матери. Прошла неделя, другая, месяц, он не вернулся. Понятно, это вызвало определенное беспокойство начальства. Пробили Львов с просьбой посетить мать Кравчука. Ответ пришел: Кравчук Петр Владимирович во Львове не появлялся, у родителей не был.
Эти сведения не стали секретом и обсуждались сотрудниками, но только Звягин мог знать истинную причину: прячет концы, мог податься хоть в Молдавию, Казахстан или Прибалтику, паспорт купить, всё что угодно. Оказался с дальним прицелом! И то, что копилось в Звягине с начала этого происшествия, вдруг приобрело неожиданно другой смысл. Будто не он, а кто-то другой попал под статью: «Завладение имуществом путем злоупотребления служебным положением». Позор без оправдания!» До зубовного скрежета Звягин клял эту «мразь», этого подонка Кравчука «Он, Звягин, считавший себя честным человеком, да еще и блюстителем закона вмиг оказался среди тех, с кем боролся. Да, никогда осознанно не пошел бы он на это преступление. Никогда!»
Ни с кем, понятно, Звягин своими мыслями не мог поделиться.
Эта история в череде дней для многих совершенно забылась, примерно, через два года один из сотрудников УВД по командировке находился в Киеве и, вернувшись, в разговоре с товарищами, как бы вскользь мимоходом заметил: «Может, ошибся, а может, и нет. Увидел Кравчука, заметный гусак, тонкошеий. Садился в машину, я автоматом номер засек, киевский, 794-06. Может и ошибся»
Звягин этот номер запомнил. Всё прежнее в нём всколыхнулось! Мало того, у него тогда были возможности, и он по номеру автомобиля в Киеве узнал фамилию владельца – Тиунов Петр Николаевич, и его домашний адрес:
«А что, если это и в самом деле Кравчук!?»
Глава 2
Прошло десять лет.
Девяностые годы! Как их только не называли: мрачные, тяжелые, наиболее хлестко – «Лихие».
Развалилась великая держава – несокрушимый, могучий Советский Союз. Кому довелось тогда жить, испытали на себе всю трагичность непредсказуемых перемен, гибель установленных понятий, моральных принципов, а подчас, безысходность обыденной жизни.
Капитан Звягин – пенсионер по милицейскому возрасту и по сокращению штатов. Внешне он почти не изменился, оставался сухощавым, может чуть больше сутулился, да несколько приугас любопытствующий блеск в глазах. Он не мог позволить себе стоять на базарах, растянувшихся по улицам города. Не ездил в Польшу продавать вещи. Оказавшись не у дел, без накоплений, он старался приспособиться к обстоятельствам. Еще задолго до службы в милиции было у него ремесленное училище и машинно-строительный техникум. Он умел столярничать, слесарничать, на работе в свое время, его, бывало, приглашали чинить замки и даже открывать сейфы. Балкон стал чем-то наподобие слесарной мастерской. К нему обращались соседи, он охотно шел исправлять поломки, восстанавливать приборы, не считая зазорным получать за это какое-то вознаграждение. Но жизнь доставала. Жена на мизерной пенсии, да еще дочка с двумя девочками. Они жили недалеко от их дома. Завод, где работала дочка с мужем инженером, закрылся, приходилось им хоть чем-то помогать.
Звягин никогда не забывал историю с Кравчуком, это событие оказалось настолько исключительным, что запамятовать его было невозможно. Правда, с годами отодвинулось, потускнело, и вспоминалось все реже.
Искать, найти или увидеть Кравчука у него и в мыслях не было. Тот оставался далекой мрачной фигурой, пока однажды, для чего-то перебирая бумаги, он не наткнулся на старую запись с номером автомобиля и киевским адресом Тиунова Петра Владимировича: будто вдруг ожило прошлое, и вернулась та жгучая обида. Но теперь это прошлое предстало несколько в другом виде. Момент, когда кладет Кравчук за отворот кителя мешочек, вспыхнул особенно ярко.
«И что было в том мешочке!? И если Кравчук это Тиунов, то найти его проще простого! А вдруг!? В самом деле он!? Ничего сложного! Поехать в Киев! Но зачем?! Что, увещевать его, крыть матом или совестить. Нет! Смешно! А что если потребовать долг за ту опасную авантюру! Да, потребовать долг!»
И Звягин твердо решил, если это Кравчук, он именно так и поступит!
Ни о чем другом, как об открывшейся возможности что-то изменить, озабоченный Звягин уже думать не мог. Он сумел через горотдел перепроверить по фамилии киевский адрес Тиунова. Ничего не изменилось – тот же – Баумана 26.Его фантазии зашли настолько далеко, что он представлял даже, какую сумму потребует. Остановился на десяти тысячах долларов, такие деньги показались ему значительными и крупными.
«В конце концов, если это не Кравчук, поездка в Киев будет коротким отвлечением от его мутной жизни!»
Ранняя осень в том году выдалась слякотной и холодной, но Звягину это ничуть не мешало. Он стал собираться в дорогу. Достал свой походный командировочный чемоданчик, уложил привычно самое необходимое: электробритву, спортивный костюм, полотенце, теплый свитер, сложенную вчетверо довоенную карту Киева, которую сумел найти. В углу стены на балконе осторожно стамеской вытащил кирпич, из открывшегося тайника достал обернутый в масляную ветошь пистолет ТТ, долго его разбирал и протирал, к нему две обоймы патронов, ремень с кобурой. Примерил – остался доволен, но задумался. Оружие сразу вводило его в другой статус, и, несмотря на то, что вокруг беспредел и неразбериха, обнаруженный пистолет может доставить серьезные неприятности. Подержав пистолет на весу, Звягин уложил его на дно своего чемоданчика, старое свидетельство капитана милиции, он тоже приобщил к своим документам.
Перед самым отъездом побывал у дочки, попрощался с ней и старшей внучкой Лизой, а младшенькая Аня – любимица Звягина, последнее время жила с ними. Он ее крепко обнял и поцеловал. С мужем дочки не попрощался, тот был где-то на подработках.
Жене, Анастасии Ивановне, сказал, что едет в Киев, что скоро вернется, и, как давно условленное, никому ничего не сообщать! Звонить будет сам.
Глава 3
Поезд прибыл на Киевский вокзал ранним утром. На шумном перроне народ с баулами, мешками, чемоданами. И спрашивать не надо было – слово Польша висло в воздухе.
Звягин пробился через толпу. Дальше открывалось свободное пространство, у боковой стороны застекленного киоска, рядом, один возле другого странно стояли люди. Одни держали на весу какие-то объявления, у других они навешаны на груди. Звягин понял: люди предлагали квартиры.
Вышел на привокзальную площадь. Подъезжали трамваи. Он обратился к одному из кондукторов, как легче добраться до улицы Баумана. Ему объяснили.
Высокая худая кондукторша оторвала с мотка билетик и сказала:
– Я вас поклычу.
От безлюдной трамвайной остановки он преодолел по крутому подъёму довольно большое расстояние. Кругом дома типа коттеджей, нашел 26 в глубине садика, одноэтажный, с высоким крыльцом и большими дверями. Впереди, ближе к дороге находилась асфальтированная площадка, похоже, для автомобиля.
Место для наблюдения он выбрал сразу – детская площадка с грибком и каруселью. Все осматривалось. Потянулось время.
«Давно я не сидел в засаде», – с усмешкой про себя подумал Звягин.
Он, было, решил зайти и спросить, приблизился к крыльцу, но входная дверь под сигнализацией – слева пульт с цифрами, и он вернулся к карусели.
Через какое-то время из открывшейся двери появилась женщина с сумкой, явно из прислуги. Звягин ее догнал, извинился и спросил, живет ли здесь Тиунов Петр Николаевич.
– Живет. Он вам зачем?
– Сослуживцы, договорились, надо встретиться.
Женщина с подозрением посмотрела на Звягина:
– Не знаю, не знаю! – она поспешила и озабочено затараторила. – Ничего, ничего не знаю!
«Похоже, Петр Николаевич требует бдительности! – Усмехнулся Звягин, – а бабка проговорилась. Подождем, посмотрим!»
Ждать хоть до вечера!
Но ждать ему долго не пришлось. Белая «Волга», съехала с дороги и остановилась на асфальтированной площадке. Открылась дверца.
«Пропажа! Точно длинношеий! – чуть ли не в голос воскликнул Звягин. – Не узнать, раздобрел, красный пиджак, чубчик подстриженный!»
Тот не спеша, спокойным шагом двинулся в сторону крыльца.
Звягин – наперерез.
– Гражданин Кравчук! Остановись!!
В движении тот дернулся, было понятно – за оружием!
– Звягин!?
– Да! Звягин! Слушай, как там тебя теперь, Кравчук или Тиунов?! Объясняться с тобой я не собираюсь. Ты отдаешь мне десять тысяч долларов, и я тебя не знаю.
– Ты откуда свалился? Какие тысячи!?
– Ты знаешь, какие! Могу удвоить.
Бывший Кравчук вроде пришел в себя от неожиданности. Он поправил ворот рубашки, застегнул пиджак и недобро еще больше вытянул шею, – Ты о том песке, который взяли? Кинул нас тот зубник хуев. Не было золота!
– Неважно, есть за что платить!
– Ты, вообще здоров? Думаешь, о чем говоришь! Все ушло в давность!
– Не прикидывайся! – Звягин повысил голос и на языке ему хорошо знакомом, бросил. – Десять тысяч, и кончаем базар! Не хочу приглашать на такую встречу еще и братву…
– Ты полегче на оборотах! Кто так дела решает!? Я тебе предлагаю. Зайдем ко мне домой. Спокойно поговорим. Чарку выпьем.
– Ты, видно, не понял, – Звягин приблизился вплотную, – я приехал за долгом! Врубился!
– А с какого потолка ты взял десять тысяч баксов, может сто!?
– Так я решил.
– Кто ты такой, да я тебя знать не знаю!? – наклонившись, вдруг угрожающе проговорил Кравчук. – Да я тебя как вымогателя сдам, пошёл вон!
Звягин проговорил тихо:
– Вместе пойдем, прихвати с собой два паспорта! И жену с детьми на всякий случай! Мне терять нечего! Или к друзьям тебя пригласить? Тебя, как суку, трухнут!
Кравчук вроде опомнился, покривился, сделал шаг в сторону от Звягина, потрогал пуговицы пиджака, даже шея еще больше вытянулась, и кадык стал заметнее.
– Пойдем к машине, что тут, на виду, обсудим.
– Возвращаешь деньги, и я тебя не знаю.
– Ты, Звягин, нахрапом, наскоком. Думаешь, я не понимаю, как мы тогда могли лохануться! Хоть доходов я с того ведерка не имел, но тебя подставил. Извини! Ты как на меня вышел? Фамилию еще кто знает?
– И кроме фамилии кое-что знают! Так что поторопись!
– Слушай, Звягин, я готов с тобой держать «мазу» по-доброму.
– Ты плохо соображаешь.
– Лады! Давай разойдемся без обиды! Дам тебе половину.
– Я сказал.
– Ну, десять не наскребу.
– Десять, и как можно скорее!
Кравчук уставился исподлобья на Звягина, брезгливо поморщился:
– Расколол ты меня!
– С деньгами решаем сейчас, – сказал Звягин.
– Такие баксы собрать надо. Недели мало!
– Два дня хватит. Слушай внимательно! – это уже Звягин говорил, как о продуманном. Он мало знал Киев, но заранее считал, что предпочтительнее людные места.
– Через два дня ровно в десять я буду стоять на первой трамвайной остановке железнодорожного вокзала. Меня увидишь. Подъезжаешь к тротуару, отдашь из кабины деньги и прощай. Куклы, фальшивки – никаких фокусов! Предупреждаю, у меня есть за что зацепиться! Лишних, пока не привлекаю!
– Так и быть. За грехи расплачусь. Виноват я! Молодой был, горячий. Расквитаемся! Может подвезти куда надо?
– Обойдусь!
Звягин вернулся на железнодорожный вокзал, пошел на остановку, где предполагалась встреча, еще раз внимательно осмотрел место, но беспокойство его не оставляло:
«Опасная сволочь! Но блеф, похоже, сработал! – Приходится по волчьи выть!»
На вокзале он направился к стеклянному киоску, где видел людей, предлагавших жилье. Подошел наугад к женщине, стоящей поодаль.
– Мне надо остановиться на несколько дней. Что у вас?
– Комната, – торопливо ответила она, – недалеко от вокзала, две остановки.
В ожидании трамвая женщина продолжал говорить:
– Я бы хотела посмотреть ваш паспорт. Так положено.
Была она небольшого роста, в серой длинной юбке, какой-то бесцветный платок надвинут почти на глаза.
– Командировочный? Я бы хотела деньги наперед.
– Я на два дня.
– Можно за два дня.
Дом был из старых, не тронутых новостройкой. Калитка, дорожка, выложенная плиткой, застекленная веранда и ступеньки к двери с кнопкой звонка. Она открыла дверь, пропустила Звягина перед собой. Большая комната. Над столом высоко люстра. Шторы. Телефон на тумбочке, радиола «Сакта».
Цветная портьера закрывала боковую дверь, она ее ключом открыла.
– Проходите! Это ваша! Вот тут и располагайтесь, туалет, душ покажу! Если курите, есть выход на веранду.
– Не курю!
– А я курю. Вот вам ключ от вашей комнаты. Меня зовут Нина, так и называйте. Да, – добавила она, снимая с головы свой платок, – если захотите вскипятить чай или кофе, на кухне плитка.
Звягин кивнул и невольно задержал взгляд на ее открывшемся лице.
– А ключ от входной двери? – спросил он.
– Я почти всегда дома.
Оставшись один, Звягин осмотрелся. Большая кровать, подушки одна над другой, возле кровати глубокое кресло под белой накидкой, на стене единственная картина – чеканка: парусник на вздутых парусах режет волны. Окно зашторено тюлевой занавеской, он подошел, раздвинул ее: проходной двор, видны проезжавшие машины, двигались люди. Он постоял некоторое время, потом сбросил свою кожаную куртку и сел, откинувшись в кресле: «Опасный подонок, надо быть настороже!»…
Глава 4
… В назначенный день за полчаса до указанного времени Звягин сошел на остановке. Был он налегке, замок кожанки наполовину расстёгнут. Прошел к предполагаемому месту, вернулся. Много прохожих. На остановке никого. Он еще раз внимательно осмотрел все вокруг.
Машина «Москвич ИЖ» с будкой подъехала и остановилась у самого бордюра. В открывшейся дверце появилась улыбающаяся физиономия.
– Проходи, садись!
– Деньги!
– Как хочешь, вот! – и он с полуоткрытой двери подал упаковку. Звягин протянул руку. И тут все произошло молниеносно. Кравчук руку его схватил, задняя дверь будки резко раскрылась, выскочили два человека. Один маленький бритый мчался бычком, наклонив голову. Звягин свободной правой рукой без размаха нанес Кравчуку удар в переносицу, рванулся, выхватил из-за борта куртки пистолет и опустил на бритую голову подбежавшего. Хрустнула кость, второй высокий с ножом оказался рядом. Звягин ткнул его ногой, но падая, тот полоснул его сбоку. Звягин раны не почувствовал, и побежал. У остановки обернулся – машины не было. И только сейчас возникла острая боль и горячей становилась спина. Провел рукой: пропорота куртка, кровь липла к рубашке.
Люди на остановке вроде ничего и не видели.
Он дождался трамвая, поднялся на ступеньку, ноги становились как будто ватными. Он сел, прижался к спинке сидения, чувствовал, что кровь не останавливается и подступает тошнота. Шел. Дорога, качаясь, уходила из-под ног. В дверь уткнулся почти в полубессознательном состоянии.
– Ой, лышенько! – проговорила хозяйка. – Что же это такое!?
Она завела его в комнату, поняла, что он ранен. Уверенно стала раздевать. Все было в крови, и рана сочилась. Увидела пистолет. Смолчала. Положила в сторону и накрыла курткой.
– Я промою перекисью. «Кокша» все должна уметь!
Звягин пытался что-то говорить, объяснять. Она его с трудом бинтовала.
– Лежите, вызову скорую!
– Не надо!
– Как не надо? А вдруг глубокая?
– Не надо!
Первые два дня Звягин приходил в себя, но вдруг подскочила температура, и ему стало хуже. Вставать он уже не мог, начал бредить и терять сознание. Нина где-то приобрела пенициллин, начала его колоть. В жизни Звягин редко болел, но было, схватил еще молодым воспаление легких, они вдвоем с напарником сутки пролежали в засаде. Жарило солнце, и он спиной прижимался к холодному гранитному валуну, провалялся тогда месяц в больнице.
Глава 5
Он видел Нину, очень милую молодую женщину, она сидела перед ним в кресле, и он виновато снова стал извиняться:
– Еще раз спасибо. Вы меня спасли. Я теперь могу уехать, такое вам доставил беспокойство. Расплачусь, оставлю только себе на билет. Приеду, вам остальные деньги перешлю.
– Я невезучая, – сказала Нина, – послал мне бог постояльца. Пистолет, кровь! Так и не знаю: бандит с большой дороги, может шпион?! Секрет!
– Э, – сказал Звягин, – таить нечего. Хотел долг забрать, а получил вот, повязку!
– Одолжил, – узнаешь, с кем имел дело! – многозначительно заметила Нина. – Вам пока подыматься рано, придется вас терпеть!
Звягин выздоравливал, и все больше понимал несуразность своего положения. Нина продолжала ухаживать за ним как за тяжело больным. Она, как понял Звягин, искала общения, а он оказался неожиданным собеседником. Кроме всего, она наивными вопросами пыталась выведать, кто он такой и почему был ранен.
– С деньгами всегда опасность, – говорила она, – мой Юрочка – капитан дальнего плавания, царство ему небесное, все время был настороже. Сколько ему разных левых дел предлагали, но он этих просителей гнал беспощадно. «Коготок увяз – всей птичке пропасть!» Так он объяснял.
– Это точно, – сказал Звягин.
От разговоров с ней он непроизвольно узнал, что училась она в интернате, хотя мать тогда еще была жива, что дом этот – подарок капитана дальнего плавания Юрия Николаевича-Юрочки. Портрет его на самом видном месте висел в большой комнате. Он не был официальным мужем Нины, его семья, две дочки и сын живут в Мариуполе. Нина ходила в плавание на разных кораблях, но последние два рейса в Индию на «Самуиле Маршаке», где капитаном был ее Юра. Библиотека на корабле была большущая, он любил читать и ее привлекал. Дом этот он ей отписал, когда уже заболел. Планов у него было много: должны были назначить начальником порта в одном из пароходств. Всего он достиг сам от простого юнги! Рак – и человека не стало!.
– А «Кокша» – повар на корабле. Так меня прозвали – На «Маршаке» врач был Владимир Николаевич, чуть что серьезное, он звал: Кокшу ко мне, в помощь! Так что, Эдуард Михайлович, так она стала называть Звягина, вам повезло. Перевязку сделать умею.
Звягин стал подыматься, двигаться по дому. Нина на веранде поставила кресло, и он, при открытом окне, мог любоваться увядающей желтизной кустарников и серым осенним небом.
В один из дней Нина достала из гардероба проветривать китель своего капитана дальнего плавания. Она повесила его на плечике и осторожно водила щеткой по синеве ткани.
Звягин с интересом разглядывая нагрудный знак капитана дальнего плавания – миниатюрный золотой сектант на фоне якоря, обведенного звеньями якорной цепи.
– Юра не вешал разные побрякушки, – объясняла Нина – а этот очень любил и с кителем оставил мне. И звание капитана очень любил. Матросов по именам помнил и часто повторял: «Море учит знать каждого!»
Звягин усмехнулся, подумал: «Капитан на море и на суше как небо и земля! Он, пожалуй, был бы точно майором, даже подполковником, а может, полковником, но генералом вряд ли! А все случай, не окажись он тогда на дежурстве…
…Со звонком замигала на пульте сигнальная лампочка. Ювелирный магазин! Был бы этот магазин далеко, а то рядом – на одной улице с горотделом. Он и сержант Медведев бросились туда. На пороге ювелирного магазина стоял перепуганный продавец и показывал рукой в сторону площади. Просматривалась улица. Редкие прохожие. Но все-таки один чем-то вызвал подозрение, и они устремились за ним. Почти приблизились. Стой! Теперь, уже явно грабитель, побежал и настолько резво, что они с Медведевым стали отставать.
Дома на улице невысокие, двухэтажные, близко друг к другу. Два соединены аркой. Туда он и заскочил. Они за ним. Подъезд и лестница, открытый выход на крышу. Медведев оказался на крыше другого дома, перепрыгнуть было невозможно.
– Стой, стрелять буду! – крикнул он, и сделал предупредительный выстрел.
И тут грабитель нырнул за возвышающийся вход на чердак и два раза выстрелил в сторону Медведева. Звягин тоже вначале выстрелил вверх.
Между тем, внизу собиралась толпа, все смотрят вверх – перестрелка! Подъехала милицейская машина, вышел начальник горотдела полковник Онойченко, с ним два подполковника – замы, и еще майор Кириллов – секретарь парторганизации.
Кто-то из них выкрикнул: бей на поражение!
Звягин был в шагах двадцати от этого грабителя, заслоненного по пояс входом на чердак. На мушке пистолета прыгали белесые волосы, белый свитер, перекошенное в отчаянной гримасе молодое лицо. Звягин напряженно держал на пальце спусковой крючок, но его не нажал. Дальше все произошло как в мрачном кошмаре. Грабитель спрыгнул в коридор, ворвался в одну из комнат, схватил там ребенка – девочку, выскочил с ней на балкон и разрядил одним разом всю обойму по милицейским чинам.
Четыре трупа. Пышные были похороны. Преступника взяли. Его загнали в подвал этого дома, вызвали пожарную машину и вылили оттуда как суслика. Когда его вели к милицейской машине, собравшаяся толпа разом кричала: «Лицо народу!»
Тот, кто вел, схватил мокрые волосы и покрутил голову в разные стороны…
При разборе этого мрачного дела Звягина, да и Медведева обвинили в неумении оперативно действовать, вменили так называемое несоответствие.
– Как это так, Звягин, в вашем послужном списке по мишеням одни десятки, а тут рядом?
– Ушел с поля зрения, – ответил он тогда наугад, но и себе объяснить не мог! Почему?
Искал оправдание, что раньше в такие ситуации не попадал!
Речь даже шла об увольнении, но за Звягина заступились, и он остался в «органах». Только вот в дальнейшем при повышении званий его обходили. Так он и ушел на пенсию капитаном…
