Виолетта Роман
Если у меня тебя заберут
Чиж недобро прищуривается. Я пожимаю плечами. Ну не поворачивается у меня язык представить его дедушке женихом. Чиж протягивает руку деду.
– Иван, я люблю вашу внучку с третьего класса, – выпаливает махом, а я с головы до ног краснею.
Дедуля пожимает ему ладонь, при этом сильно стискивая ее. Мне хочется рассмеяться. Уже старый совсем, а замашки все те же.
– Анатолий Филиппович. Это хорошо, что любишь… – произносит задумчиво, не сводя с него взгляда. – А где учишься или работаешь?
– Дедушка, – цокаю. – Ты давай отдыхай, я пойду покушать нам сделаю. А потом и забором твоим займусь.
Дед послушно кивает. Только вот Ваню не отпускает от себя. Так что на кухню я отправляюсь в гордом одиночестве.
Приготовив омлет, поджариваю колбасу и режу салат. В огороде срываю свежую зелень. Когда прохожу обратно в дом, замечаю этих двоих. Они уже подле забора. Чиж красит, а дедуля сидит рядом, что-то рассказывает.
Решаю накрыть стол на улице. Сервирую его и зову кушать.
Дедушка весь завтрак вспоминает свою молодость и годы службы в армии. Чиж слушает его, с аппетитом поедая приготовленное мной. А мне так дивно смотреть на все это. Еще вчера я даже представить не могла, что Ванька будет сидеть с нами, что будет обнимать меня украдкой под столом, дабы не видел дед. Я покосилась на него. Чиж выглядел сейчас совсем иначе: улыбка на его лице была такой лучезарной, а глаза добрыми. Сейчас я увидела в нем снова того мальчишку, решившего проводить меня из столовой обратно в класс. Потому что я потерялась и упустила своих ребят. Стояла и заливалась слезами, пока он не спас меня. Вот так просто протянул свою ладонь и повел меня наверх. А я и пошла, доверившись ему. Я всегда ему доверяла без оглядки. От того, может, что влюбилась.
– Может, по сто грамм? У меня отличная настойка есть, – дед потирает руки. А я закатываю глаза.
– Дедушка, ну еще утро.
Чиж улыбается, подмигивая ему.
– Ален, сгоняй в погреб, принеси.
– Дед, ну ты даешь! А вдруг плохо станет?!
Он осекает меня строгим взглядом.
– Я что тебе сказал, старших слушай!
Бурча себе под нос, отправляюсь в погреб. Ставлю перед ними стопки и наполняю их алкоголем.
– Все, дедуля. Больше нельзя… – остальное прячу.
Дед отмахивается, чокаясь с Чижом.
– Забор к вечеру готов будет, дед Толь. Пацанов пришлю, за час все сделают.
– Мне не за час надо, хорошо надо. А то знаю я, как они сделают.
– Ты не переживай, они ответственные у меня. Все красиво будет.
Чиж прижимает меня к себе.
– Ляль, ты, оказывается, очень вкусно готовишь.
Я смущенно опускаю глаза в пол. У Чижа начинает звонить телефон. Мы с дедулей удивленно смотрим, как он достает из-за пояса мобильный. Никогда не видела так близко эти штуки. У нас только стационарный. Извинившись, Чиж отходит в сторону.
– Чем ты говоришь, он занимается? – спрашивает меня дед.
Я пожимаю плечами. Вот что ему скажешь?
– Бизнес, дедуль.
Дед кивает. Уверена, что все понял и так. Дедушка берет мою ладонь, сжимая.
– Хороший он парень, Ален.
Перевожу на него взгляд. Я настолько шокирована – не знаю, что и сказать. Чтобы дедушка кого-то похвалил… он меня то раза два за всю жизнь…
Чиж возвращается к нам, устраивается рядом.
– Забор переносится на завтра. Но все сделаем, дед Толь, ты, главное, не переживай. Нарисовались дела срочные.
Чиж переводит на меня взгляд.
– Ляль, мне уезжать нужно. Хочешь, я тебя подброшу к себе…
– Нет, я дела все сделаю. Вечером приду, ты же вернешься?
Он кивает.
Чиж прощается с дедулей и мы выходим с ним.
– Держи, – он протягивает мне ключи. – Квартира твоя. Заходи и будь полноценной хозяйкой.
Я улыбаюсь. Обвив шею, тянусь к нему и целую. Чиж сгребает меня, углубляя наш поцелуй.
– Я буду скучать…
– Ляль, за вещами сама не ходи, ладно? Я приеду и сгоняем. Либо завтра.
Я киваю. Не хочу думать об этих глупостях. Хочу поскорее увидеть его.
Он улыбается. Проводит пальцем по очертаниям моей брови. Снова целует.
– Если хочешь, вечером сходим куда-нибудь, – выдыхает в губы.
Морщусь.
– Неа. Хочу дома с тобой. Никуда не хочу…
Чиж садится в машину, а я все еще стою и смотрю ему вслед. Машина отъезжает. Она уже скрывается из виду, а я даже не шелохнулась. Кажется, словно это не по-настоящему. Будто сон. И если это так, я не хочу просыпаться.
Глава 6
– Ален, ну ты даешь… – улыбается подруга, пробуя кусок пирога, который я только что достала из ее духовки.
– Ты бы видела Антона, он такой раздавленный был, когда мы рассвет встречали, – а теперь в Катькином голосе сострадание.
У меня же другие мысли на этот счет.
– Вообще не жалко. Сам виноват. Если нравится кто-то, надо бороться. А вообще, знаешь, я даже рада, что все так вышло. Если бы Антон проявил храбрость и остался со мной, сейчас я не стала бы девушкой Чижа…
Произнесла это и почувствовала, как щеки румянцем заливает. До сих пор мурашки от одной только мысли о нем.
– Мне до сих пор не верится. Чиж… Это тот, кого боятся все. Самый крутой и опасный… и вы вместе… Лен, ты поймала свою синицу, – улыбнулась мечтательно подруга.
Вдруг раздается звонок стационарного телефона. Катюха хмурится.
– Наверняка отец. Едет домой, проверяет, как я.
Она поднимается из-за стола и уходит в комнату, а я закрываю глаза, вспоминая наш последний поцелуй с Чижом. Он так нежно обнимал меня…
– Ален, – в дверях появляется Катя. Подруга выглядит растерянной. – Там… это… Чиж тебя.
Удивлённая, но безумно радостная, подскакиваю со стула и несусь в гостиную. Хватаю трубку телефона, лежащую на столе.
– Так и знал, что ты у Катюхи, – в голосе Чижа улыбка. Я слышу на заднем фоне мужские голоса и смех. Кажется, будто они где-то в ресторане или кафе.
– Дедуле помогла, решила зайти к ней. Ты ведь занят до вечера.
Он молчит.
– Я дико соскучился, – теперь его голос звучит более приглушенно. А у меня улыбка до ушей.
– Когда вернешься?
– Еще пару встреч, потом пацаны идут в клуб. Сегодня туса намечается. Если хочешь, мы можем тоже оттянуться.
Бросаю взгляд на Катюху. Она кивает, улыбаясь.
– А подругу я смогу взять?
– Почему нет, – смеется Чиж. – Тогда будь у нее, я заеду вечером.
Слышу крики парней.
– Чиж, давай сюда, уже мясо подали!
Я кладу трубку и еще несколько минут стою с глупой улыбкой.
– Я так и не поняла, мы идем на тусовку? – спрашивает Катя.
Я смотрю на нее и киваю. Она начинает прыгать и визжать от радости.
– Ляль, нас же не тронут, да?
Катя вдруг замирает и хмурится. Я улыбаюсь.
–Катюш, теперь даже посмотреть не так испугаются.
Мы с Колесниковой доедаем пирог и решаем, что надеть вечером. Я понимаю, что за вещами все равно придется идти. Да и лучше это делать самой. Если вдруг дома окажется мама, Чиж не сможет спокойно смолчать. Будет скандал.
– Ты куда? – спрашивает подруга, выходя из душа с полотенцем на голове.
Я как раз обуваюсь.
– Шмотки заберу, к тебе перетащу. Как раз вечером Чиж и заберет.
Катя хмурится.
– Ален, ты уверена? А если отчим дома будет?
– Нет его. Он сегодня на смене, я посчитала. И на домашний позвонила, никто не взял. Не переживай, я быстро. Все заберу и можно будет забыть об этом доме навсегда.
– Новая жизнь? – улыбнулась Катя.
Все именно так. Я сегодня весь день будто на крыльях летаю. Все с нуля, и все горизонты открыты, потому что крепкое плечо рядом. Чиж, он ведь как стена нерушимая. Вместе мы сможем все. Я уверена в этом!
Пройдя до калитки, отворила ее. Помахивая хвостом, к ногам подбежал Дружок.
– Привет, родной, как дела? – обняла собаку. Подумала о том, что Дружок – единственный, кого мне будет не хватать. Но забрать его некуда.
Повернув ключ в замке, прошла внутрь. В доме был полный беспорядок: на полу в гостиной валялся сломанный стул, стол был завален пустыми бутылками и остатками еды. Меня затошнило.
Стараясь не думать и не обращать внимания, я проскочила в свою комнату. Достав с верхней полки спортивную сумку, принялась закидывать в нее свои вещи. Схватив с письменного стола две фотографии в рамке – папы и сестры, отправила их туда же. Осмотрелась. Сняла со стены белого плюшевого зайца, это отец подарил нам с сестренкой. Ее заяц с ней, а мой… он всегда будет со мной. Это наша связь с Марусей.
Я уже направилась к выходу, как вдруг открылась входная дверь. На пороге стоял отчим. Выглядел он погано: недельная щетина, красные безумные глаза. В его руках был пакет.
– О, смотрите, кто пришел, – он улыбнулся, оголяя ряд испорченных кариесом зубов.
Мне стало не по себе. Черт, все-таки не на смене. Я подняла на него уверенный взгляд.
– Слушай, дай пройти.
Он опустил взгляд на мою сумку.
– А че так? Уходишь, даже не сказав папочке «прощай»? – отчим прошел в комнату, закрыв за собой дверь. Я старалась не подпускать его к себе.
– Слушай, достаточно. Правда. Давай я уйду, и мы замнем все конфликты…
Я делаю шаг назад, а он наступает.
– Ты че злая такая, а? Давай по-человечески сядем, выпьем. Я вон беленькой принес, – он поднимает в руках пакет, в этот момент я срываюсь к дверям. Но не успеваю добежать, эта верзила перехватывает меня, беря в захват.
– Ну, куда же ты, а? – его руки начинают шарить по моему телу, я пытаюсь отбиться – кусаю его, толкаю, но все без толку.
– Уберись от меня, бл*ть! – кричу, понимая, что он не отступит.
– Иди сюда, сука, – он буквально наваливается на меня, сбивая с ног. Я лечу на пол, больно ударяясь плечом. Эта сволочь залезает на меня, пытаясь содрать джинсы.
– Отпусти, ублюдок! Отпусти! – мой крик превращается в вой. Потому что понимаю – я бессильна. Он огромный, в нем массы больше меня в четыре раза. Но я также осознаю, если это случится – мне конец. Я просто не перенесу этого. Поднимаю вверх руку и, схватив первый попавшийся предмет, бью им по голове уроду. Тяжелая статуэтка лошади. Он сваливается с меня с грозным шипением, а я, схватив сумку, выбегаю из дома.
Молочу подруге в дверь, судорожно осматриваюсь назад. Катька выходит через пару минут. Забегаю во двор, отталкивая ее, закрываю за собой калитку.
– Что случилось?
Игнорирую ее вопросы. Проскальзываю в дом. Сбросив на пол сумку, даю волю слезам. Обессиленно спускаюсь по стенке, крича во все горло. До сих пор места там, где касались его отвратительные лапы, горят огнем. Меня тошнит и трясет.
– Ален, я ведь говорила тебе, не иди сама…
Я не хочу говорить об этом. Я хочу в душ. Смыть его отвратительный запах, смыть воспоминания об этом доме и забыть навсегда.
Прохожу в ванную, скидывая с себя одежду. Ужасаюсь тому, что вижу в зеркале: на скуле уже налился синяк и огромная царапина, до плеча вообще больно дотронуться. И, кажется, оно начало опухать.
Предплечья в следах от хватки его пальцев, черт. Как мне теперь показаться Чижу на глаза? Он же увидит и спросит. И я знаю, что так просто он не оставит. Как бы проблем себе не нажил. Отчим – та еще тварь. Несмотря на то, что алкаш, еще может натворить гадостей.
Принимаю душ, думая о том, как сегодня избежать встречи с Ванькой. Вдруг в дверь начинает тарабанить Аленка. Закутавшись в полотенце, выбегаю к ней. Она напугана.
– Там Чиж во дворе.
У меня внутри леденеет все. Я хватаю ее за плечи, с мольбой заглядывая в глаза.
– Катя, милая. Не впускай его, пожалуйста. Скажи, что я заболела и легла спать. Соври что-нибудь, но не впускай.
– Ты что? Да он просто прибьет меня, Алена! Иди и скажи ему правду!
На глаза выступили слезы.
– Нет, ты не понимаешь! Он убьет отчима!
– Ну, туда ему и дорога!
– Катя, пожалуйста. Мне стыдно признаваться в этом. Я ушла, забрала вещи. Больше там не появлюсь. Это в прошлом. Давай просто замнем эту историю. Я не хочу, чтобы Чиж видел, в какой семье я росла!
Колесникова стояла на своем.
– А то он не знал твою семью!
Она не понимает!
– Одно дело догадываться, а другое … Я для него сейчас принцесса нежная, а после того, как узнает… и отношение будет другое. Еще хуже, если жалеть меня начнет.
Я заглядываю ей в глаза, бесшумно шепча слова мольбы. Она прикрывает глаза, собираясь с силами.
– Ладно.
Катя выходит за дверь, а я припадаю к стене, прислушиваясь к происходящему на улице.
– Че ты несешь? – раздается напряженный голос Чижа. – В смысле, заболела? Дай пройти!
– Нет, Чиж, там мой папа!
– Да мне насрать!
Вдруг раздается грохот. Он выбивает дверь, а я испуганно застываю в проходе. Чиж заходит в комнату, его напряженный взгляд сканирует мою фигуру. И я вижу, как с каждой пройденной секундой его глаза наполняются тьмой.
Глава 7
– Кто?! – ревет так, что в ушах становится больно.
Я спешу отойти подальше от него. Ухожу в другую комнату, а лучше бы в другой город сбежать. Я не знаю, что он сделает в следующий момент, и его агрессия пугает меня.
– Никто, – бросаю через плечо. По щекам слезы, мне так стыдно, так обидно! Он идет за мной. Я захлопываю за собой дверь в спальню Кати. Но разве для него это может быть помехой? Едва ли не выбивая ее, Чиж проходит следом.
– Ляля, что случилось?!
Он кричит и наступает, а моя спина уже упирается в стенку. Все. Больше некуда бежать.
Молчу. Зябко обнимаю себя за плечи, глотая слезы.
Чиж рядом. Подцепляет пальцами подбородок, слегка поворачивает мою голову, всматриваясь в наливающийся синяк. В его взгляде остается все меньше человеческого, мне страшно.
– И часто так?
Не отвечаю. Зачем? Раньше не волновало, а сейчас все закончилось. Я не хочу выворачивать грязное белье наизнанку. Пусть оставит мне немного свободы, пусть оставит хоть каплю чего-то личного и тайного. Но это был бы не Чиж, если бы не содрал с меня кожу, если бы не оголил самые постыдные секреты. Подбородок дрожит, в глазах слезы. Он даже не понимает, как делает больно.
Чиж опускает голову, смотрит на спортивную сумку с вещами, которая лежит у моих ног.
– Ясно, – цедит сквозь зубы и разворачивается к выходу.
Мороз по коже от понимания того, что он собирается делать. И злость вспыхивает. Как он смеет?! Зачем так поступает со мной! Разве я просила об этом? Разве хотела поднимать эту грязь?
– Чиж, нет! – цепляюсь за его толстовку, пытаясь остановить. Но он отталкивает меня, срываясь к дверям.
– Не надо! Слышишь?! Я не хочу, не делай так! – кричу слезно.
Обернувшись, он яростно смотрит на меня.
– Не делать чего?! Почему ты не сказала? Какого хера пошла туда?!
Прикрываю ладонью рот. Отступаю на пару шагов, потому что боюсь его такого. Когда во взгляде чернота, а в голосе столько злости.
– Я прошу, не надо, слышишь… – ломающимся голосом.
Он отталкивает меня. Так грубо, будто я грязная, испорченная. Ну, вот и все. Вот так быстро прошла нежность? Думал, что Ляля чистая и невинная? Но моя девственность не значит абсолютно ничего. Я столько грязи повидала, самой порой противно. И все, что я хотела – просто вылезти из этого болота. Но разве может быть шанс для такой, как я?
Мне больно из-за его поведения. Он поступает со мной по-свински. Если Чиж думает, что так он защищает меня – это огромное заблуждение.
– Это только твое эгоистичное желание! Слышишь?! – кричу, следуя за ним в коридор. Чиж снова замирает, стискивает кулаки.
– Ты все это время не подпускал меня к себе! Я жила с этим! Я привыкла с этим справляться. А теперь ты вдруг начинаешь играть роль защитника? Не надо! Слышишь, это я говорю тебе! Я НЕ ХОЧУ! И если ты это сделаешь, знай, что мне будет больно, Чиж!
Он смеется.
– Ох*енно ты придумала. Вот так взять и сбросить всю вину на меня. И что, бл*ть, прикажешь делать? Сидеть сложа руки и смотреть, как какой-то у*бок гасит тебя?
Подхожу к нему, заглядываю в его глаза, чтобы понял, чтобы прочувствовал каждое слово, а не пропустил мимо ушей.
– Я с тобой. Этого больше не будет. Я не хочу проблем ни тебе, ни себе. Не делай этого, Вань.
Его лицо кривится.
– На х*й. Просто на х*й, Ляля! – цедит гневно сквозь зубы. – Возвращайся в квартиру и будь там. Если не хочешь, чтобы я половину города разнес.
Я не могу поверить своим ушам. Прижимаю к груди руки, снова чувствуя себя маленькой брошенной девочкой.
Слезы текут по лицу. Я говорю хрипло и тихо.
– Ты все ломаешь, Чиж. Ты все портишь сейчас…
Он даже не оборачивается. С оглушительным грохотом захлопывает дверь, которая едва не слетает с петель. В этот момент я думаю о том, что также он поступает с моими чувствами.
Чиж
Это была четвертая по счету сигарета. Подкурил, затянулся дымом. Ни капли не отпустило. Где его, бл*ть, носит? Достал телефон, заметил, что руки трясутся. Нервы ни к черту. Вдалеке раздался мотоциклетный гул.
– Ты из северного полюса добирался?
Ржавый стянул с головы шлем.
– Ага, из Магадана, – заржал идиот.
– Типун тебе на одно место. У тебя кастет с собой?
Друг покосился недоверчиво.
– Это кто вчера стебался весь вечер? Типа с кастетами лохи на базаре у бабок семки отбирают.
Я осек его взглядом. Ржавый тут же заткнулся, протянув мне свою вещь. Ляля выбесила до трясучки. Заступается за муд*ка этого. Какого черта?! Едва ли не разрывом угрожает, если трону долб*еба. В своем уме?! Какого вообще молчала? И зачем поперлась домой одна, если знала, чем может кончиться?!
Я был дико зол. Знал, если хоть на минуту остался бы с ней, наговорил бы или сделал такого, за что потом стыдно было.
– Ну че, мы на тусовку идем? – из размышлений вырвал голос Ржавого.
– Слушай, там танцовщица эта, Оля, спрашивала о тебе. Видать, понравилось сучке, как ты ее натягивал в прошлый месяц.
Я завел байк, надевая шлем.
– Олю на себя можешь взять. Поехал, пид*ра одного проучим и свободен до завтра.
Ржавый кивнул, задумчивая улыбка скривила его губы.
–П*доров учить, это я всегда «за», – произнёс довольно, надевая экипировку.
***
Разнеся калитку и входную дверь, ворвались в дом. Ублюдок сидел за столом с парочкой дружков. Бутылки, срач и полный п*здец. Меня замутило. Твою мать! И в этом гадюшнике она жила!
И я идиот. Надо было давно ее забрать оттуда. Знал, что у нее конфликты с предками, но не думал, что все обстоит именно так. Надо было еще тогда, после смерти ее сестры, Ляльку под крыло взять. Сколько же она прошла, живя бок о бок с этим ничтожеством?
– Эй, вы кто такие?! – заморосил ее отчим, поднимаясь из-за стола с ножом в руках. Надел кастет на руку. Пока Ржавый оприходовал его дружков, рванул к ублюдку. Выбил с ноги тесак из его рук, еб*нул ему в бороду. А потом снова. Собака, закрыл свою рожу руками, никак пробить не могу. А у самого адреналин по венам скачет и нервы на пределе. Как вспомню синяки на ее лице, так убить хочется.
– Ну, ты, бл*ть, чего прячешься-то? – усмехаюсь, ударяя ему в корпус. Тот начинает кашлять, с шумом вдыхая воздух. – Мы тебя бить пришли. А ты закрываешься. Как же я тебя побью?!
Он что-то бурчит под нос. Схватил за воротник. Ублюдок пялится на меня потерянным взглядом.
– Если еще раз хотя бы попробуешь тронуть Алену, если хотя бы посмотришь на нее, я из твоей жопы общежитие сделаю, а потом кишки твои выпущу и прямо перед домом намотаю, чтобы жёнушку твою порадовать, – саданул ему в морду.
Тот скривился, схватил меня за шею.
– Да она сама на меня лезла. Она же шл*ха конченая, – заржал урод, оголяя окровавленные зубы. – Ты уже ее трахнул, да? Сосет она отменно.
Внутри закипело все. Последние клеммы сорвало.
Поднял его над столом. Внутри нарастал гул. Я чувствовал, как гнев буквально разрывает меня изнутри. Схватив его ладонь, уложил ее на стол. Выхватил нож из полуоткрытой консервной банки и вогнал его в ладонь уроду, вбивая ее в стол. Он заорал.
– Че ты орешь, как свинья резаная? Когда трогал ее, храбрым был, да?
Схватил его за глотку. Придурок корчился в конвульсиях.
– Хотя бы пасть свою раззявишь – угандошу тебя и женушку твою, понял меня?
Тот заскулил. Тряхнул еще сильнее.
– Понял?!
– Да понял, понял.
Выпустил его. Вытер руки полотенцем, швырнул его обратно. Огляделся. Два дружка сидели, прижавшись к стенке, с подбитыми рожами и дрожали. Ржавый откровенно скучал в дверях.
– Ты закончил, Чиж? А то на тусу опаздываем.
Прошел мимо него, доставая из кармана сигареты.
На крыльце набрал Степу.
– Ну что?
– Все, как ты и просил, Чиж. Отвез ее в квартиру. Злая, думал, волосы мне повыдергивает.
– Ты же лысый, – усмехнулся, сбросив вызов.
Руки до сих пор трясутся. Понимаю, что в таком виде к ней лучше не идти.
– Олег.
Друг поднимает на меня глаза.
– Поехали в клуб. Пора накатить…
– Ты же не пьешь, – Ржавый застывает в удивлении.
– Не пью. Но сейчас безопаснее будет выпить.
Глава 8
Я не могла найти себе места. Металась по квартире, будто раненая. Уже ночь на дворе, а его все не было. Я волновалась и злилась на него. И я просто не знала, что и делать.
К десяти часам вечера, когда за окнами стало уже темно, я набрала номер подруги. Длинные гудки казались мне бесконечными.
– Кать, его все нет… Может, ты приедешь ко мне, мне так страшно! – я расплакалась.
Колесникова была настроена не так меланхолично.
– Ален, вот ты плачешь, а этот придурок дверь мне разнес! Теперь отец приедет, что мне ему сказать?!
Я зажмурилась. Мне было так стыдно за поведение Чижа, и за то, что он при подруге стали выяснять отношения. Да еще в столь повышенных тонах.
– Прости, Кать. Еще и тебе досталось.
Катя вздыхает.
– Я хочу сказать, что он тот еще псих. Подумай, Ален, надо ли тебе это.
Мне не нравится то, в каком тоне она говори о нас с Чижом. Я сама буду решать, быть мне с ним или нет.
– Я знаю, где он… – выдает Катя. – Просто не хотела тебя расстраивать…
По спине пробегает холодок.
– Катя, говори… – натянутым, будто струна, голосом.
– Ко мне сейчас заходила Дашка. Звала на тусовку. Говорит, Чиж с братками в клубе. Уже как пару часов сидят.
Бросаю трубку, зажмуриваюсь. Я не хочу, чтобы этот бред был правдой! Если все так, как говорит Катя, Чиж больше никогда не подойдет ко мне ближе, чем на метр. Я не собираюсь быть одной из… И если после ссоры он бросает меня и уходит в клуб… Нет. В таком случае нам не по пути.
Срываюсь в коридор. Обуваюсь и, закрыв дверь, сбегаю на улицу. До клуба минут двадцать пути. Решаю пройтись пешком, а заодно немного успокоиться. Сейчас я готова разорвать его куски. Не дай бог, он окажется там. Пусть только попробует!
***
Я захожу в клуб. Глаза режет от заполнивших воздух паров алкоголя и сигаретного дыма. Расталкиваю толпу и пробиваюсь к лестнице. Сердце где-то на уровне горла, внутри меня все напряжено так, что меня начинает потряхивать. Я не успокоилась. Во мне так много гнева, что он выплескивается из меня толчками.
Я знаю, где они обычно сидят. Их столик в самом дальнем углу. Делаю пару шагов и замечаю их.
Я вижу их. Олега и Степу. Рядом с каждым по одной танцовщице. Те еще шл*хи, половина города через них прошла. Я делаю еще шаг, и мои глаза находят его. Сердце делает два громких удара, а потом замолкает. Мне кажется, земля уходит из-под ног. Чиж стоит немного в стороне. Рядом с ним Оля – тоже стрипуха и та еще сука. Она жмется к Ваньке, ее ладонь на его спине. Подавшись к нему, трется о его грудь своими сиськами, что-то шепча на ухо.
Я чувствую, как по миллиметру к горлу подступает кислота. Смотрю на них, на то, как он смеется ее рассказу, как время от времени подносит сигарету к лицу, и она тает на его губах. И я хочу также раствориться. Исчезнуть к черту, чтобы не видеть, не чувствовать и не знать.
Чиж вдруг поворачивается в мою сторону, и его глаза встречаются с моими. Я качаю головой, мысленно говоря ему: «нет». Достаточно. Довольно. Слишком много для меня. Я не вывезу. Просто не смогу.
Срываюсь к выходу. Бегу, не разбирая дороги. Слышу погоню позади себя. Не знаю как, но сквозь бушующий здесь шум я отчетливо улавливаю его шаги. Я почти успеваю добраться до коридора, как вдруг чувствую его хватку. Секунда и я стою, прижатая к холодной стене.
Он напротив. Дышит рвано, безумный взгляд шарится по моему телу.
– Я же говорил тебе ждать меня дома, – цедит сквозь зубы.
Внутри все закипает. И это то, что он решает мне сказать после увиденного? Губы кривятся в едкой улыбке. Я подныриваю под его руку и выпутываюсь из хватки. Отхожу на пару шагов. Достаю из кармана связку ключей и швыряю в него. Чиж перехватывает их у самого лица, а в следующий момент резко подается вперед и хватает меня за запястье.
– Отпусти! Отстань! Все! – я кричу, пытаясь вырваться из его рук. Ни слова не говоря, он хватает меня в охапку, сцепляя на моей талии руки. Они словно камень, как бы я не отбивалась, ничего не выходит. Чиж несет меня куда-то по коридору, а я ненавижу его в этот момент.
– Отпусти!
Он толкает ногой одну из дверей. Та распахивается.
– На выход! Все!
Мимо нас бегут несколько девушек. На них нет ничего, кроме белья. Чиж наконец-то опускает меня на пол, я срываюсь в другую сторону комнаты. Ваня закрывает дверь на замок и, обернувшись, наступает на меня.
– Не подходи, слышишь? – шепчу пересохшими вдруг губами.
– Угомонись, – рычит, нависая надо мной. Он опирается ладонями о стену поверх моей головы. Его лицо напротив моего. В глазах Чижа снова гнев.
– Повторяю еще раз: я просил тебя ждать меня дома, – рычит, зло сверкнув глазами.
– Для чего ждать? – хрипло, улыбаясь через боль. – Ждать, пока ты тр*хнешь Олю? А может, еще кого?
Кривится.
– Не неси чушь. Мы просто общались.
Смех рвется из груди. Я не верю собственным ушам.
– Хорошо, тогда я пойду пообщаюсь с Антоном у него в спальне, – процедила зло, толкнув его в грудь. Попыталась уйти, но Чиж так сильно вбил меня в стену, что стало больно.
– Не выводи меня, слышишь?! Я, бл*ть, сказал тебе, что мы просто общались. Мне нужно было прийти в себя, я не хотел идти таким к тебе…
Он сам-то верит в то, что несет?!
– Тиская Олю, ты бережешь мои нервы? А может, проще было послушать меня? А? Поехать сразу в квартиру, побыть со мной? Не ходить ко мне в дом, не избивать отчима? Нет. Ты же не можешь так! Ты же самый крутой и решаешь за всех! Есть только твое «хочу». А что до меня, так тебе плевать. Ляля будет ждать дома в кровати.
Я кричала на него, давясь слезами.
– А ты сбросишь злость, тр*хнув Олю, или Дашу, или Юлю. Неважно! А потом придешь ко мне. Ты ведь такой крутой, держишь город вот здесь, – махнула кулаком.
Он молчал. Видела, как его скулы напряжены, как вены на шее вздулись. Но мне было плевать. Теперь плевать.
Чиж резко хватает меня за подбородок. Сжимает скулы.
– Ты чего сейчас добиваешься? А? Ты, бл*ть, с какой головы несешь эту дичь, Ляля? Я же сказал тебе, что зашел в клуб выпить! Оля просто старая знакомая!
– Она у половины города старая знакомая, – процедила сквозь стиснутые зубы.
Чиж прижался своим лбом к моему, надавливая.
– Мне пох*й на всех. На нее и на весь ср*ный мир, – хрипло, устало глядя мне в глаза.
– Все, что было раньше – просто трах. Все, что было до тебя, слышишь?
– Так ей и скажешь?
Прищурился недобро.
– Так и скажу. Если надо, весь город соберу и скажу. Всем объявлю, что у меня только ты одна, – его рука потянулась вверх по бедру, касаясь моих трусиков. – И только о ней, – он надавил пальцами на плоть, – мои мысли.
Чиж коснулся губами моей шеи.
– Всегда была одна… – шептал между поцелуями. – Наглая… чувствуешь, бл*ть, что тебе можно все. Хамишь так, что другая бы уже напросилась… а тебе все спущу, ты ведь знаешь это…
Он возвращает взгляд к моему лицу. Всматривается в синяк на скуле. Стискивает челюсть.
– И любого порву. Плевать кто он – отчим или мама родная. Даже если нах*й меня пошлешь, всегда будет так. Пока живой, я буду защищать тебя от гребаного мира, поняла?
От его слов еще больнее было. Я смотрела в глаза его бешеные и задыхалась от эмоций.
– Да не в том дело, Чиж, – слезы выступили на глаза.
Он перебил. Провел пальцами по губам, не давая закончить.
– Я знаю, о чем ты. Но ты не права. Тебе нечего стыдиться, слышишь? Я вижу тебя, я знаю тебя настоящую. И тебе ни одна в подметки не годится…
Едкое чувство все еще царапает грудину.
– Даже Оля?
Он прикрывает глаза, пытаясь унять злость. Выдыхает в самые губы.
– Да мне смотреть на них жалко после твоего тела. Ты даже не представляешь, что я вижу, когда смотрю на тебя голую…
Чиж касается пальцами оголенного живота. Вздрагиваю от этих ласк. Ни слова не говоря, он стягивает с меня футболку. Моя грудь открыта, Чиж берет ее двумя ладонями, сжимает, а на губах улыбка предвкушения.
Его язык касается твердой горошины соска, а у меня внутри пожар разгорается. Кровь в венах закипает, и сердце начинает гнать ее с неведомой скоростью.
– Чиж… – хрипло, сама не понимаю, что хочу сказать. Вроде и не помирились, но понимаю, что умру, если он прямо сейчас не сделает это.
Ваня подхватывает меня под бедра, усаживает на какой-то стол. Его губы на мне. Чиж стягивает с меня юбку, ни на секунду не прекращая ласк. Я пытаюсь расстегнуть молнию на его джинсах. Он проводит ладонью между моих грудей, слегка надавливая. Заставляет улечься спиной на стол.
Его пальцы между моих ног. Он так ловко орудует ими, что уже спустя несколько мгновений низ живота наполняет истомой.
Я понимаю, что с ума сойду, если он не возьмет меня сейчас. Чиж входит в меня. Острая боль вспышкой. Она быстро исчезает, а после нее приходит приятное ощущение наполненности.
Удостоверившись, что я в порядке, он начинает двигаться во мне. Я наконец-то расслабляюсь, позволяя вырваться самым низменным инстинктам наружу.
Я меняюсь. С каждым его толчком внутри, с каждым прикосновением его горячих губ к моей коже, я отпускаю все плохое. Я больше не держусь за свои страхи, за комплексы и дурные мысли. Я смотрю в его безумные глаза и понимаю, что он – вот, что важно. Чиж – мой. И я знаю, что он не предаст никогда. Не имеет значения, что там было в зале, кто с ним стоял и что от него желал. Есть только мы, жадно впитывающие друг друга. Пытающиеся дать волю чувствам. Пусть неумело, местами уродливо и грубо. Мы не умеем любить красиво, но мы делаем это чистыми сердцами… Я хочу согреться в нем, а он бежит от одиночества. Сильный и слабая… такие разные и в то же время с невероятно схожими ранениями душ…
Чиж вдруг замирает. Я чувствую, как он содрогается во мне. Я все еще не отошла от оргазма.
– На будущее, – хрипло, не сводя жадного взгляда с моих воспаленных от поцелуев губ.
– Если хамить вздумаешь, разрешу только так… голой и на мне…
Я улыбаюсь, тянусь к нему, нежно касаясь губами его губ.
