Виолетта Роман
Теперь мы квиты
Глава 3. А как ты справляешься с болью?
Ия
Холодно. Кажется, каждая клетка тела уже пронизана насквозь омерзительным состоянием. Он ушел. И правильно сделал, что ушел. Такие, как он не возвращаются.
Варламов никогда не должен был стать моим. Вселенское недоразумение, глупая ошибка – вот к чему сводится итог нашей с ним первой встречи. Я ничтожество. Уродливое и жирное. Зеркало, рассыпанное осколками, под моими ногами – лучшее тому доказательство.
Я ненавижу свое отражение и больше никогда-никогда не хочу себя видеть.
И он не должен видеть рядом такую, как я. Лука достоин совершенно другого, кого-то под стать себе. Сильный, обаятельный, избалованный красотой вокруг себя. Верю ли я, что все время он был со мной лишь ради мести Роме? Не знаю. Боюсь. Если окончательно удостоверюсь в этом – не вынесу.
Не могу подняться с пола, хотя понимаю, что пора принять душ и кончать с той дичью, что я творю с собой. Но я не могу остановиться, это вышло из—под контроля.
Меня тошнит. Две пустых коробки из—под пиццы, огромный контейнер еще полчаса назад был заполнен едой. Пустая упаковка из под круассанов и банка колы. Меня до сих пор мутит, хотя желудок пустой. Гортань содрана, сердце бьется так, что кажется вот-вот покинет мою грудь. Но мне и на это плевать.
Зачем подниматься, к чему стремиться? После того, что случилось во дворе, Лука никогда даже не подойдет ко мне.
Я видела драку Ромы и Луки, видела то, как Оскар ударил Варламова. На тот момент я была зла на Луку и в глубине души ненавидела их всех за это. Я не знаю, о чем именно они разговаривали. Оскар молчит, как рыба. Он считает, что мне лучше держаться подальше от Луки и всего, что с ним связано. По крайней мере, сейчас, в такие смутные дни. Помощник Глеба прав, только он не понимает, что кроме Варламова у меня и нет больше никого. Глеба нет, мамы… я одна… я совсем одна.
Раздается стук в дверь. Я вздрагиваю. Кто это может быть? Уже три дня я практически не выхожу из комнаты, находясь в аду. И если днем удается немного поспать, то к ночи накрывает так, что страшно становится. И уже считаешь часы до того, как настанет рассвет. Когда попустит хоть чуть—чуть. Недостойная. Уродливая. Я не знаю, кто сделал ту запись разговора, но это и не важно, как не важно и то, что для Варламова моя внешность была не главной. Он видел меня не такой как видят все. Это для других я была безобразной коровой. Но, думаю, рано или поздно я приелась бы ему… и он вернулся бы к стройной и красивой модели.
Засмеялась горько. Успокаивай себя, Ия. Ты же прекрасно понимаешь, что сама, вот этими корявыми руками испортила все. Лука никогда не вернется. Точно не после того, что случилось во дворе. Не после того, как я прогнала его. Дура! Но в тот момент мне казалось, что земля уходит из—под ног. Слышать такие слова от него и Остапа – словно ножом гниющие раны ковырять. Было больно. И моя грубость и холодность была лишь моим бронежилетом… Когда он уходил, я смотрела в его спину широкую, на его плечи и думала только, чтобы не сорваться следом. Броситься ему в ноги и умолять. Молить, чтобы сказал, будто те слова – неправда. Будто не было этого, будто сморозил просто так, не подумав, с пьяну. Чтобы посмотрел на меня как раньше… Врал? Если «да», то пусть врет до конца.
А потом ужаснулась от собственных мыслей. Униженная, раздавленная, а я все за ним ползти хочу. Готова все отдать, только бы не уходил, забрал меня с собой. Ненавижу. Не хочу.
Отбрасываю в сторону коробки из-под еды. Стук в дверь нарастает, и когда достигает своего крещендо, я закрываю глаза, и начинаю кричать. Так, что снова начинаются позывы, и, склонившись над унитазом, меня снова выворачивает наизнанку. И поделом.
– Ия, открой! – Оскар. Значит, вернулся из поездки. Это радует только потому, что теперь не придется быть в одиночестве в этом огромном доме. Оскар выгнал Рому и поставил охрану по всему периметру. Он проверил еще несколько квартир, принадлежащих Глебу. Мы знали сразу, что найти брата там практически невозможно, но хотели быть уверенными, что сделали все, что от нас зависит.
Вытираю рукавом рот и, поднявшись с пола, умываю лицо под проточной водой. Плетусь к двери, игнорируя стоящий по правой стороне шкаф с заклеенным бумагами зеркалом. Этого дерьма больше не будет в моем доме.
Едва успеваю открыть замок, он вваливается ко мне. Во взгляде тревога и немного безумия. Оскар осматривает пространство, кривится от бардака. Пустая посуда после ночных срывов, смятая постель. Я так и не убрала ничего, хоть и каждый день собираюсь навести порядок, а потом начать жить заново.
– Ты как? – он смотрит на меня с жалостью. Не хочу с ним говорить. Открыла дверь лишь потому, что надеялась, что Оскар поделится новостями о брате.
– Узнал что—то?
Он хмурится. Не нравится то, как я перевожу тему разговора.
– Мне жаль, – устало трет лоб. – Сегодня поеду в компанию. Рома что—то мутит. Думаю, пытается выводить деньги. Я нужен здесь, но Глебом занимаются мои люди.
Я кивнула. Все, что он сказал, не имело значения. Ничего не имело.
– Я хочу вернуться в свою квартиру. Твои люди даже за ворота не выпускают меня.
Я видела, как он напрягся, когда бросил злой взгляд в окно. Меня бесило, что Оскар все это время не брал трубку, а я, как ни пыталась, так и не смогла выйти за пределы дома.
– Не думаю, что находиться в другом месте сейчас для тебя хорошая идея. У семьи непростые времена, лучше держаться вместе.
Мне хочется послать его, но я лишь пожимаю плечами. Мне все равно. Пусть хоть весь мир катится в бездну.
Оскар никуда не уходит. Продолжает возвышаться огромной скалой в моей комнате. Он не сочетается с моим настроением и интерьером. Одетый с иголочки, аккуратный во всем, почти педант. Один только его внешний вид с усладой подпитывает мой комплекс неполноценности. Лучше бы ему уйти.
И когда я уже пытаюсь сказать об этом, Оскар выдает:
– Ты не могла бы приготовить мне что—нибудь поесть. Дом работница выходная, а я с самого утра ничего не ел.
Он так смотрит на меня смущенно. И я ругаю себя за злость. В конце концов, во всем случившемся с нами, вины Оскара нет. Он – единственный, кто продолжает находиться рядом со мной. И как бы плохо мне не было, я обязана поддержать его.
– Да, какие вопросы – улыбаюсь смущенно. – Дай мне пару минут. Нужно принять душ и переодеться.
Он кивает. Мнется на месте, словно хочет сказать что—то еще, но не решается. В итоге, пробубнив что—то тихое себе под нос, покидает мою комнату.
Принимаю душ, и, переодевшись, достаю телефон из тумбочки. Выключен. Уже три дня. Не хочу включать и разочаровываться, не увидев ни одного пропущенного звонка или смс. Знаю ведь, что для него теперь меня не существует. Помню историю с Катей, тогда он поступил точно также. Я не нужна ему. А сейчас, когда я не вижу «электронной пустоты», мне проще. Надеяться в глубине души и думать, что все может измениться. Пусть сказка, пусть глупые мечты, но только они держат меня на волоске от…
Спускаюсь на первый этаж. Ужасный шум режет слух. Звук работающего мотора, какой—то грохот. По гостиной ходят мужчины в спецовках, выгружая мебель. Практически вся комната заставлена различными гарнитурами.
– Что здесь происходит?
Но они будто не слышат меня. Проходят мимо. Я иду за ними, и на крыльце замечаю Юлю. Ромкина жена, будто дирижер оркестром, руководит грузчиками.
– Не разбейте, эта статуэтка бешеных денег стоит! – кричит на одного неуклюжего, а когда оборачивается и замечает меня, хмурится.
– Не стой на проходе, – бросает небрежное, отворачиваясь.
А я закипаю от злости. Понимаю ведь, что задумала. И просто не верю, что этой суке хватает наглости! Еще неизвестно, что с Глебом, а они свои вещи в его дом ввозят! Вот уж две змеюки.
Сцепив кулаки, сбегаю по ступенькам, направляясь к белобрысой тваре. Если она думает, что я позволю ей это сделать – сильно ошибается!
– Миша! – зову начальника охраны. Мужчина, занятый разговором с водителем грузовика, подходит ко мне.
– Пусть грузят все обратно и уматывают, – в моем голосе сталь. Сама себе удивляюсь.
Мужчина выглядит растерянно. Переводит удивленный взгляд с меня на Юлю.
– Ты слышал? – произношу с нажимом.
Кивнув, он что—то говорит в рацию и направляется к водителю.
– Ты совсем оху*ла?! – взвизгивает Юля, едва ли не налетая на меня.
Но мне плевать, даже если она решит вцепиться мне в волосы. Я даже с места не сдвигаюсь.
– Ни тебя, ни Рому сюда никто не приглашал, поняла?
Нагло в глаза ее злые смотрю, чувствуя стук собственного сердца в висках. Я нахожусь в диком напряжении, каждая мышца тела наготове. Не позволю им и это забрать. Дом – единственное место, позволяющее мне думать, что с Глебом все хорошо, он скоро вернется.
– И с чего ты вдруг решила, что имеешь право что-то вякать?! Ты тут никто! Думаешь, не знаю твоей сущности? – она походит ко мне вплотную, скалится мне в лицо. С трудом пересиливаю рвотный рефлекс от запаха ее духов.
– Сначала пряталась за Варламовым, но теперь и ему нахер не нужна! Он ведь узнал о том, кто был убит из пистолета, который ты просила найти, – рычит, с упоением наблюдая, как с моего лица слетает маска равнодушия.
Значит, Варламов знает.
– Ты смотрела ему в глаза и врала, деточка.
– Пошла ты, – отталкиваю ее. Не хочу видеть.
– Я уже пришла. Это мой дом, а ты свалишь со своим прихвостнем Оскаром куда подальше!
Она оборачивается к охраннику.
– Миша, возвращайте все на место! Я сейчас Роману позвоню, И ты, сукин сын, лишишься работы!
Охранник замирает, зло глядя на нас. Грузчики уже начали возвращать мебель в машину.
В этот момент в дверях появляется Оскар. Миша срывается к нему, пытаясь решить этот вопрос. Оскар опускает взгляд, наши глаза встречаются. И я прошу его, чтобы он поддержал. Чтобы не дал этим тварям подобраться так близко к Глебу. Всего несколько минут разговора и грузчики еще быстрей принимаются загружать в машину мебель.
Юля в бешенстве.
– Ты хоть понимаешь, что сделает с тобой Рома? – теперь Юля переводит свой гнев на него.
Только Оскару плевать на ее истерики. Даже не удостоив ее ответом, он возвращается обратно в дом. Я направляюсь туда же. До сих пор в моей голове звучат ее слова. Теперь я понимаю, почему Варламов был в таком состоянии в последнюю нашу встречу. Понимаю,почему он подрался с Ромой и так зло смотрел на меня. Дело было не в том, что он нашел меня в Ромином доме, когда я вдруг пропала с его радаров. Он решил, будто я предала его… Это так больно! Ведь со стороны так все и выглядит. Я действительно просила его найти пистолет. Представляю, как он ненавидит меня сейчас. От этих мыслей еще больней. Я ухожу в себя не замечая, как ко мне снова приближается Юля и хватает пальцами мое плечо, заставляя остановиться.
– В следующий раз я вернусь сюда с Ромой. Не думай, что Оскар сможет долго тебя защищать. Он такой же, как и ты. Такой же гнусный и скользкий предатель. И делает он все это лишь для того, чтобы самому заграбастать наследство Глеба! У тебя был шанс, милочка, начать жить нормально. Когда Варламов был с тобой. Он, кончено, тот еще мудак, но честный и за своих стоит горой. Но не после того, что ты ему сделала… – ее слова были пропитаны ядом.
А я стояла, смотрела на нее сквозь пелену, и чувствовала, как меня снова накрывает.
– Я хотя бы скрывала правду, не желая ранить Луку, – голос был севший. Я говорила сквозь ком в горле. – Боялась его потерять. А ты, Юля? Ты чем руководствовалась, когда через год после смерти Потапа выскочила замуж за его убийцу?! Или это как-то делает тебя ближе к Нейману старшему? Из его семьи ведь никто больше тебя не хочет.
Не успела договорить, скулу обожгло болью. Я схватилась за ушибленную щеку, метнув в нее злой взгляд.
– А с тобой разве все иначе? Ты просто уродливая ошибка природы. Запомни это! – процедила она сквозь зубы. – Если бы не вечное желание Глеба помогать всякому отрепью, ты бы и дальше оставалась в своем Мухосранске!
Она схватила меня за волосы, снова замахнувшись для удара.
– Юля! – раздался сверху рык Оскара. Девушка подняла на него глаза.
– Если еще раз, хотя бы замахнешься на Ию, я прострелю твою пустую головку. Ты знаешь, для меня это не проблема, – на его губах застыла садистская улыбка, а голос был пугающе ровным и тихим.
– Тварь, – прошипела она.
Выпустив меня, сорвалась вниз по ступенькам. Грузчики как раз успели собрать все обратно в машину и уже направлялись к воротам.
Я стояла и смотрела ей в след. И думала о том, что сейчас я ничем не лучше Юли. Такая же предательница.
– Ия, – позвал меня Оскар. Я подняла на него глаза.
– Мы кушать сегодня будем? – улыбнулся, с добротой глядя мне в глаза.
Кивнула в ответ и направилась в дом.
Глава 4. И поделом
– Завтра нужно будет съездить вместе в компанию. Подписать кое-какие бумаги, – Оскар допивает кофе и, вытерев рот салфеткой, поднимает на меня глаза.
Все это время я не могу перестать думать о Луке, и о том, что сейчас с ним происходит.
– Ты же все слышал, – слетает с губ прежде, чем я успеваю себя остановить. Я обижена на Оскара.
Он хмурится непонимающе.
– Ты же знал, о чем был разговор Луки и Ромы, и почему они подрались. Почему не сказал мне? Почему не объяснил, что Варламов все узнал?
Мужчина опускает глаза на сцепленные перед собой руки. Равнодушно пожимает плечами.
– Моя задача – обеспечить твою защиту и сохранить состояние Глеба от растерзания. Все остальное – не имеет значения.
Ладно, это я еще могу понять.
– Каким образом нашли пистолет у Давида?
Он поднимается из-за стола.
– Мне пора. Тебе нужно в город? Могу подвезти, – словно не слышал моего вопроса, ставит посуду в мойку и направляется к выходу. Но я замираю в дверях, всем своим видом показывая, что ему никуда не уйти, пока Оскар не ответит на мой вопрос.
Оскар недовольно щурится.
– Давида нашли убитым, кто-то всадил нож ему в грудь. Ну и рядом был тот самый ствол.
– Убили? На самом деле убили?
По спине пробегает холодок. Помню, как Варламов обронил что—то по поводу Давида, но я не восприняла эти слова всерьез. Этот дуралей вечно шутил и я посчитала, что это очередная его байка.
– А кто его убил? – спрашиваю, а у самой внутри все леденеет.
– Не знаю. Убийцу ищут. Ия, прости, мне правда пора, – схватив меня за плечи, он приближается и целует в висок.
От столь неожиданного действия, теряюсь.
– Если решишь поехать в город, пожалуйста, бери с собой Мишу. Тебе сейчас не следует гулять одной. После сегодняшнего инцидента с Юлей, уверен, он разозлится еще больше.
Оскар ушел, а я, вымыв посуду, поднялась к себе в комнату. Внутри меня была такая странная, некомфортная тишина… И я не знала, что с ней делать. Хотелось избавиться от нее. Уж лучше прорыдаться, прокричаться – так хоть немного попустит. А эта глухота душила изнутри.
Он ведь действительно не вернется. Не придет ко мне. Вспоминаю его последний взгляд, и теперь понимаю его как никогда. Разочарование, презрение и боль. Я скрывала от него правду. Варламов имеет право думать так, как он думает обо мне.
Мне нужно было что-то делать. Я не могла и секунды оставаться на месте. Отшторив окна, принялась собирать мусор с пола и стола. Заправила постель, пропылесосила и протерла пыль. А когда опустилась на диван в совершенно чистой и свежей комнате, прикрыла глаза и почувствовала это. Сосущее чувство. Оно не давало мне вздохнуть. С каждый ударом сердца, оно скручивало тянущей болью. И хотелось затолкать в эту огромную дыру посередине груди хоть что-то. Чем угодно ее заткнуть, только бы не ощущать больше жутко промозглого сквозняка.
Подскочив с дивана, я вытащила из шкафа телефон и включила его. И пока ждала загрузки, кажется, забыла, как дышать.
Посыпались сообщения. Раз за разом загорался экран. Рекламная ерунда, плюс пару сообщений от однокурсников с универа. Вот и все. Чего и стоило ожидать.
Проглотив горький привкус разочарования, понимаю сейчас, что должна увидеть его. Пусть не примет, пусть и дальше смотрит, как на сволочь и тварь. Но я должна объясниться, а дальше ему решать.
И как только принимаю и озвучиваю эти мысли, сразу так легко и хорошо становится. Подскочив с дивана, направляюсь в душ. Нужно привести себя в порядок. И даже если наша с Лукой встреча окажется последней, я хочу, чтобы он знал – я не предавала его.
***
– Миш, подожди меня здесь, – я вышла из задней дверцы машины, не обратив внимания на недовольный взгляд охранника.
– Ия, – окликнул он.
Я обернулась.
– Все в порядке. Я буквально на пару минут.
Он понимал, если со мной что—то случится, то отгребет по самое «не хочу», но и спорить сейчас со мной было бесполезно.
Пройдя в подъезд, поднялась на лифте. Сердце грохотало так громко, что я слышала только его бешеный стук. Я не знала, как он встретит меня. Я не знала, что именно увижу в квартире Варламова. Он ведь мог найти замену мне… Но об этом даже думать не хотелось.
Набрав побольше воздуха в грудь, постучала в дверь. А потом снова и снова. Замок все еще не работал, поэтому я стояла и обивала свои костяшки.
Прикрыла глаза, упираюсь лбом в холодную поверхность двери. С той стороны не было слышно ни звука.
– Открой, Варламов… Просто открой, – прошептала иссохшими губами.
Не откроет. Хорошо. Значит, я сама войду. Порывшись в сумочке, достала оттуда связку ключей. Он сам вручил мне их, значит, я имею полное право зайти в квартиру.
Осторожно повернув ключ в скважине, открыла дверь. Та же самая гробовая тишина. Скинув кроссы на входе, прошла внутрь. На кухне, в раковине чашка из—под кофе и несколько почерневших бананов на столе.
Это было странным. Такое чувство, будто Лука куда—то спешил перед уходом, раз посуду не вымыл. И казалось, будто его давно здесь не было.
Лука тот еще педант по части чистоты, а тут такой беспорядок. Прошла в гостиную, но здесь не за что было и глазу зацепиться. А когда оказалась в спальне, в нос ударил аромат его парфюма. Внутри все скрутило от дикого голода и тоски по нему. Открыв дверцу гардеробной, стянула с вешалки первую попавшуюся его рубашку. Прижала к груди и вдохнула аромат. И с каждым его вдохом, на душе легче становилось. Вот он. Родной, любимый. А если закрыть глаза и представить, будто не было ничего плохого, то совсем хорошо становится. Словно, он обнимет меня, будто его горячее дыхание щекочет шею и горячий шепот на ухо заставляет мурашки бежать по коже.
– Эй, Ослик, так ты наденешь свои чулки, или я так и останусь без приза? – в ушах его веселый, с нотками хрипотцы смех.
Я ведь знаю, что он тот бой сдал Илаю. Я смотрела его раз двадцать за последние несколько суток. Только и его смотрела. И каждый раз сердце кровью обливалось, когда Лука падает без сознания после удара Илая.
За секунду до финального удара, во взгляде Луки было столько нежности и любви к своему другу. Так мог поступить только Варламов. Самый странный, самый чокнутый и любимый.
Убрала на место рубашку, игнорируя дикое желание схватить ее унести с собой. Задержавшись в прихожей, все же вернулась и вымыла посуду. Выбросив бананы, захватила с собой и мусорный пакет.
Когда я вернулась в машину, Миша выглядел нервным.
– Я уже собирался искать тебя, – проворчал, заводя мотор.
Я не обратила внимания на его злость.
– Ресторан у вышки знаешь?
Миша нахмурился. Кивнул в ответ.
На часах был полдень. Обеденное время, и вряд ли Лука сейчас будет в клубе. Тем более, после боя прошло всего несколько дней. Ему нужна минимум неделя на отдых. Поэтому я решила, что найти в ресторане больше шансов.
Попросила водителя остановиться в квартале от здания. Не хотелось бы, чтобы ребята видели меня с Мишей. Я и так не знала, как меня встретят. Не хотелось усугублять.
Захлопнув дверцу машины, направилась к ресторану. И с каждым шагом становилось все страшней. За все три дня никто из зала так и не позвонил мне. Из чего я делала вывод, что ребята были в курсе последних новостей.
Подойдя ко входу, потянулась к двери, но в этот момент она открылась и на улицу вышла Марика. Ее глаза встретилась с моими, и лицо девушки тут же приобрело злое выражение.
– Чего приперлась? – сложив на груди руки, она скользнула по мне презрительным взглядом.
Было неприятно. Я даже поежилась от него. Все-таки у сестры Варламова сильная энергетика. Было больно понимать, насколько чужой я стала для нее в мгновение ока.
– Мне нужно поговорить с Лукой. Я была у него дома, но не нашла его, – прочистила горло, потому что голос неожиданно охрип.
Она смеется, окидывая меня брезгливым взглядом.
– А почему в клуб не сунулась?
Думает, испугаюсь туда пойти? Как бы не так
– Марика, я понимаю, ты злишься, но все не так, как кажется. Мне нужно с ним поговорить, я хочу объясниться…
В этот момент рядом с нами тормозит черный внедорожник. Из водительского появляется Илай. Выходит резко, мазнув по мне злым взглядом. А у меня сердце от страха не бьется. Он ведь тоже знает о пистолете. Нейман подходит к задней дверце, и, открыв ее, достает из заслона люльку с малышом.
– Привет, – кивает он Марике, а мимо меня проходит так, словно и не знает вовсе. И когда он скрывается в здании ресторана, я могу выдохнуть в облегчении.
– Вот, что я скажу тебе, милая моя, – сестра Варламова хватает меня за локоть, уводя за собой подальше от дверей.
– Мне пох*й, что ты собираешься ему сказать. Мне пох*й, что ты там себе думаешь и какая ты храбрая. Мы приняли тебя в семью, когда тебе нужна была помощь, дали все, что могли. А ты смотрела в глаза каждому из нас, держа топор за пазухой. Ты, чертова Вершинина, и с этого дня держись подальше от нашего ресторана, клуба и от моего брата. И если ты еще раз сюда придешь, тебе не поздоровиться, ты все поняла? – она наступает на меня, в глаза мои смотрит, не скрывая ненависть.
Больно. Но я это заслужила. Признаю.
– Передай ему… – голос сорван, и мне приходится прилагать титанические усилия, чтобы не разрыдаться.
Она не дает мне договорить.
– Ключи дала.
Протягивает руку.
– Что?
– Ключи от его квартиры, быстро.
К глазам подступают слезы. Но я послушно киваю. Открыв сумочку, возвращаю ей ключи
– Марика, пожалуйста, передай, что я…
– Марика! – раздается громкий голос Илая. Мы обе оборачиваемся и видим мужчину, замершего в дверях.
Его холодные равнодушные глаза смотрят будто сквозь меня.
– Идем, пока не замерзла. Помощь нужна.
Она вздергивает бровью, в последний раз одаривая меня брезгливым взглядом и, развернувшись, уходит в ресторан.
А я стою как дура и пялюсь в закрытые двери некогда родного мне здания. Слышу, как звонит мой телефон. Снова и снова. Я достаю его из сумки, пытаясь запихать обратно ком и нахлынувшие слезы.
Рома.
– Я в доме, а тебя нет! Куда ты смылась, сука ты наглая?! Почему мне звонит Юля и плачет?! Кто тебе дал право решать, кому жить, а кому нет в доме МОЕГО БРАТА?!
– Пошел ты… – цежу сквозь зубы, чувствуя, как по щекам текут реки.
– Я даю тебе полчаса. Если через это время тебя не будет дома, я найду тебя, Ия, и шкуру с тебя спущу!
