Вивека Стен
Тихая вода
Viveca Sten
I De Lugnaste Vatten
© 2008 Viveca Sten. First published by Bokförlaget Forum, Sweden. Published by arrangement with Nordin Agency AB, Sweden
© Боченкова О.Б., перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
* * *
Моей храброй маме
Пролог
Такая тишина бывает только зимой, когда сезонные гости еще не овладели архипелагом и шхеры принадлежат только их постоянным обитателям. Над темной гладью воды воздух кристально чистый и плотный, как стекло, и на суше еще белеют отдельные островки нерастаявшего снега.
Стайка крохалей[1] обозначилась точками в небе, под ней, низко над горизонтом, стоит солнце.
– Помогите мне, – хрипит он. – Помогите, бога ради.
Ему бросают канат с петлей на конце, в которую ему удается пролезть.
– Теперь тащите…
Он фыркает, пытаясь ухватиться за борт негнущимися пальцами, и выглядит удивленным, когда через борт переваливается якорь. Как будто еще не понимает, что ему осталось жить несколько секунд, прежде чем чугунная штуковина утянет его на дно.
Рука, запутавшаяся в рыболовной сети, – последнее, что появляется на поверхности, а потом темная гладь снова смыкается с похожим на вздох звуком.
Трещит мотор – и лодка медленно разворачивается в сторону гавани.
Глава 1
Понедельник, первая неделя
– Ко мне, Пикси, ко мне…
Мужчина на берегу раздраженно высматривает таксу. Конечно, собаку можно понять после стольких дней взаперти в тесной каюте, но немного дисциплины не помешало бы. По-хорошему, ее давно бы следовало привязать. На Сандхамне, в Стокгольмских шхерах, летом собакам не разрешается гулять без поводка, но «девочка» выглядела такой счастливой, что хозяин просто не мог не наплевать на этот запрет.
Тем более ранним утром, когда вокруг никого нет, кроме чаек. Жители немногих домов у побережья еще не проснулись. Воздух чистый и свежий, как будто омыт ночным ливнем. И теплое солнце обещает еще один погожий день.
Легко шагать по уплотнившемуся от влаги песку. Низенькие сосны сменяются зарослями песчаного колосняка и желтыми цветами, которые часто встречаются у воды. У самой кромки в волнах веером полощутся водоросли. Одинокая лодка отчаливает от Фалькена в восточном направлении. Куда же запропастилась эта чертова псина?
Мужчина идет на радостный, заливистый лай. Маленький хвост так и ходит из стороны в сторону. Пикси стоит у скалы и что-то нюхает, на таком расстоянии невозможно разобрать, что именно. Приблизившись, мужчина чувствует неприятный запах, который вскоре окутывает его кисловато-удушающим облаком. Возле скалы лежит нечто похожее на ворох тряпья. Мужчина наклоняется, чтобы отогнать собаку, и видит полную водорослей рыболовную сеть. А потом вдруг понимает, что это такое на самом деле.
Из этого куля, набитого водорослями и тому подобными дарами моря, выглядывает пара босых ног. На обеих не хватает нескольких пальцев. Кости торчат, как обглоданные, из ошметков сморщенной зеленоватой кожи. Мужчина чувствует, что его вот-вот вырвет, и не успевает ничего сделать, прежде чем желудок выворачивается наизнанку. Розоватая жижа попадает ему на ботинки, но мужчина ничего не замечает.
Вернувшись в вертикальное положение, он идет к морю ополоснуть рот, после чего достает мобильник и набирает номер службы спасения.
Глава 2
Инспектор уголовной полиции Томас Андреассон действительно ждал этого отпуска. Четыре недели в летнем домике на острове Харё в Стокгольмских шхерах. Утренние купания, гребля на каяках, мясо на решетке и обязательный визит к крестнику на Сандхамн.
Вообще Томас Адреассон предпочитал отпуск в августе, когда и вода теплее, и погожих дней больше. Но в этом году, так уж получилось, в городе стало невыносимо тоскливо уже после праздника летнего солнцестояния, и инспектора потянуло в шхеры.
Отдел уголовных преступлений участка в Наке, куда Томас перевелся в прошлом году, оказался жарким местом. Зато было и чему поучиться, даже для инспектора с четырнадцатилетним стажем, восемь лет которого приходилось на морскую полицию.
Томас имел опыт управления почти всеми судами, имевшимися на вооружении морской полиции – от военного штурмовика СВ90 до катера Яна Шерфе[2] 9980 и жестко-корпусной надувной лодки. Он знал шхеры как свои пять пальцев – все мели до единой плюс места, особо опасные при малой воде. И каких только оправданий не наслушался от горе-мореходов, особенно нетрезвых. Томас занимался всем – от угнанных катеров и актов вандализма до заблудившихся иностранцев и застрявших на островах подростков. Выслушивал постоянные жалобы на незаконную рыбную ловлю, но морская полиция мало что могла с этим поделать. Разве закрыть глаза на произвол местных жителей, самовольно конфискующих сети тех, кто не уважал прав на рыбные промыслы.
В общем и целом Томасу это нравилось, и если бы не маленькая Эмили, ему и в голову не пришла бы мысль о переводе. Ну а потом, когда все надежды рухнули, он просто не нашел в себе силы вернуться на прежнее место. Теперь проблема была в том, чтобы пережить очередной день.
Темпы работы в Наке оказались не менее напряженными, но Томас на удивление быстро приспособился к новой форме работы. Хотя время от времени, особенно летом, и тосковал по рейдам в шхеры и морю.
В приоткрытой двери показалась коротко стриженная голова Маргит Гранквист – коллеги Томаса и более опытного полицейского инспектора.
– Томас, пошли к Дедушке. Говорят, где-то на Сандханме нашли мертвеца.
Томас поднял глаза.
Дедушкой называли шефа уголовного отдела полицейского участка в Наке, которого на самом деле звали Йоран Персон[3] – так же, как премьер-министра. Другой посчитал бы это совпадение счастливым, но шеф всячески стремился отмежеваться от знаменитого тезки и не упускал случая лишний раз намекнуть, что его политические взгляды совсем не обязательно совпадают с таковыми известного политика. О каких именно взглядах идет речь, Дедушка не уточнял. На беду, он отличался полнотой, что еще больше сближало его с премьер-министром и увеличивало количество раздражавших намеков со стороны коллег.
В общем и целом, это был полицейский старой закваски – жестковатый, немногословный, но умеющий создать вокруг себя доброжелательную атмосферу и за это любимый подчиненными. Его отличали дотошность, профессионализм и очень, очень богатый опыт.
Когда Томас вошел в кабинет Дедушки, Маргит уже была там, с очередной чашкой кофе. Местный кофейный автомат производил напиток, способный уничтожить все живое, настоящий крысиный яд, поэтому вид невредимой Маргит каждый раз вызывал у Томаса удивление. Сам он давно перешел на чай.
– Итак, на северно-западном побережье Сандхамна обнаружен труп мужчины, – начал Дедушка. – Порядком подпорченный; похоже, пролежал в воде достаточно долго.
Отметив что-то в записной книжке, Маргит подняла глаза:
– Кто его нашел?
– Какой-то бедняга-лодочник. Парень был потрясен, зрелище не из приятных. Около семи утра позвонил в службу спасения. Он выгуливал собаку на берегу, где и наткнулся на тело.
– Есть основания подозревать убийство? – Томас тоже достал блокнот. – Признаки насилия, нанесения телесных повреждений…
– Об этом говорить рано. Покойник найден буквально завернутым в рыболовную сеть или что-то вроде того. Морская полиция уже в пути, со всем, что нужно для транспортировки тела.
Дедушка повернулся к Томасу:
– У тебя дом на Харё, насколько я помню. Это ведь недалеко от Сандхамна?
Томас кивнул:
– От одного острова до другого десять-пятнадцать минут пути.
– Отлично. Значит, тебе знакомы те места. Будешь в Сандхамне, загляни и туда. Заодно навестишь старых друзей в морской полиции.
Лукавая усмешка тронула губы Дедушки.
– Есть основание возбуждать дело об убийстве? – Томас заглянул шефу в глаза.
– Пока что это смерть от неустановленных причин. Когда речь зайдет об убийстве, Маргит будет руководителем следственной группы, а до того, думаю, заняться им можешь ты.
– Мне это просто донельзя кстати, – подала голос Маргит. – Ты и представить себе не можешь, сколько отчетов мне нужно сдать до отпуска.
Решительный кивок подчеркнул ее отчаяние. Обратный отсчет пошел. Несколько дней бумажной рутины – и вот она, долгожданная свобода в виде съемного домика на западном побережье и четырех недель только с семьей.
Дедушка взглянул на часы.
– Полицейский вертолет уже в городе, – сказал он. – Они могут забрать тебя и криминалистов через двадцать минут с площадки возле Шлюза. Обратно полетишь с морскими полицейскими… Ну, или вернешься на рейсовом катере.
На последней фразе шеф снова усмехнулся.
– Без возражений, – улыбнулся Томас. – Ты можешь принудить меня к полету на вертолете в любое время дня и ночи.
Дедушка поднялся, давая понять, что совещание окончено.
– Договорились. Дашь знать, когда вернешься, чтобы я тоже был в курсе.
Шеф встал в дверях, почесывая подбородок:
– И расслабься, Томас. Середина лета, туристический сезон – там должно быть здорово. Толпы взбудораженных туристов и журналистов – последнее, что нам нужно. Ты же знаешь газетчиков. С каким удовольствием они поменяют рекомендации относительно особенностей секса летом на досужие домыслы об убийстве в шхерах.
Маргит ободряюще улыбнулась Томасу.
– Расслабиться у тебя точно получится. Звони, если возникнут вопросы. И не делай поспешных выводов, дождись результатов криминалистической экспертизы.
Томас надел кожаную куртку, с которой не расставался в любую погоду. На пути к двери обернулся:
– Как думаешь, сможет вертолет высадить меня на Харё, когда мы закончим?
– Конечно. Уж если правительственный вертолет мчит Томаса Будстрёма[4] в отпуск в солнечную Грецию, то стокгольмская полиция точно сможет доставить инспектора Томаса Андреассона к порогу его дома.
Дедушка был явно доволен собственным остроумием. Маргит тряхнула головой и тоже не смогла сдержать улыбки.
– До связи, Томас. Передавай привет шхерам.
Она еще шире растянула губы и салютовала рукой.
Глава 3
– Привет.
Когда раздался звонок, Нора Линде автоматически схватила мобильный и нажала кнопку «принять вызов». Только потом сообразила, что это будильник. И не обычный, который у Норы, разумеется, тоже имелся, а функция в мобильнике. Нора предпочитала пользоваться ею просто потому, что так было проще.
Она потянулась. Оглянулась на мужа, лежавшего в постели рядом с ней. Хенрик сопел, как ребенок. Ничто не могло потревожить его сон, кроме, разве что, звонка из больницы. Норе оставалось только завидовать.
При этом выглядел Хенрик в точности так, как в далекий день их свадьбы. Темные волосы, плоский живот, мускулистые руки – от многочисленных заплывов наперегонки. Чуткие кисти врача с длинными пальцами, аристократический профиль с классическим греческим носом. Будь такой у женщины, Нора бы обзавидовалась. Но на мужском лице античный нос смотрелся как бессмысленная роскошь, прихоть природы. Таким образом Нора себя успокаивала, потому что сама была откровенно курносой. В темной шевелюре Хенрика уже мелькала седина – лишнее напоминание о тридцати семи прожитых годах. За ее плечами их было столько же.
Мобильник не унимался.
Нора вздохнула. Вставать без четверти восемь с понедельника по пятницу плохо вписывалось в ее представление об отпуске. Но когда живешь на таком острове, как Сандхамн, дети должны учиться плавать. В то время, которое им предложат.
Нора зевнула, кое-как накинула халат и поковыляла в детскую. Шестилетний Симон ткнулся лицом в подушку. Удивительно, как ему удавалось дышать в таком положении. Адам, почти десятилетний, лежал поперек кровати, скинув на пол одеяло. Его почти белые, чуть вьющиеся на затылке волосы взмокли от пота.
Оба мальчика крепко спали.
У Симона занятия по плаванию начинались в девять, у Адама в половине одиннадцатого. Поэтому Нора успевала вернуться с младшим и проконтролировать завтрак старшего, прежде чем тому приходило время седлать велосипед.
Расписание можно было бы считать идеальным, но Норе не хватало общения с другими мамами и папами, с тех пор как она перестала сопровождать Симона. Так уютно сидеть на краю бассейна и беседовать, пока дети снуют по дорожкам из конца в конец. Многие родители сами учились плавать еще вместе с Норой, поэтому большинство их она знала. В те годы не было речи о бассейне с подогревом и теплым душем, и им приходилось, дрожа от холода, прыгать в морскую воду возле Флескбергета, что на северном побережье острова. Именно там и располагалась школа плавания, пока не построили этот бассейн.
При одном только воспоминании о тех уроках кожа делалась гусиной. Зато первые рекорды Нора установила при шестнадцатиградусной температуре воды. Значки до сих пор хранились в родительском доме, в сотне метрах отсюда.
Нора пошла в ванную привести себя в порядок. Пока чистила зубы, заспанно разглядывала свое отражение в зеркале. Взлохмаченные, коротко стриженные волосы. Вздернутый нос. Серые глаза. Спортивная, мускулистая фигура – мальчишеская, можно сказать.
В общем и целом она осталась довольна. Притом что больше всего гордилась длинными, натренированными ногами – результат регулярных утренних пробежек. Хорошо все-таки, что у Норы хватило упорства не бросить бег трусцой. Что же касалось груди, здесь хвастать было нечем, особенно после рождения двух детей. Выручали бюстгальтеры, их сегодня делают на любой случай.
Под душем размышляла о том, как изменился Сандхамн с тех пор, как дети пошли в школу плавания. Поток гостей на летний сезон увеличился, и транспорта на острове стало гораздо больше. Появились гидросамолеты для получасовых полетов над архипелагом и вертолеты, доставлявшие голодных туристов в ресторан на воде. Конференц-зал в здании бывшего яхт-клуба – Шведского королевского парусного общества – открыт круглый год. Кроме того, можно взять в аренду каяк или катамаран и самостоятельно совершить путешествие вокруг острова.
Высшее общество и тому подобные эстеты охотно собирались на Сандхамне, когда здесь проходили регаты и международные гонки. В это время плотность распределения вещей «Гуччи» сгущалась на несколько сотен процентов, как шутил Хенрик. И это значило, что мост перед бывшим зданием королевского яхт-клуба бывал до предела заполнен дамами в дорогих платьях и исполненными достоинства полноватыми мужчинами среднего возраста с туго набитыми кошельками.
Так или иначе, летом на острове от двух до трех тысяч сезонных отдыхающих, не считая сотен тысяч заезжих туристов на пару часов. В сравнении со ста двадцатью постоянными жителями в зимний сезон контраст действительно получается разительным.
Томас проводил здесь каждое лето, но вид Стокгольмского архипелага с высоты птичьего полета поразил его, как в первый раз. Пролететь на вертолете до Сандхамна стало для него неожиданным сюрпризом. Очертания разбросанных по сверкающей глади островов выглядели четкими, словно были вырезаны ножом. Как будто шхеры плыли куда-то, лежа на поверхности воды.
Они пролетели над Накой и повернули в сторону Фогельбруландета. Когда оставили позади Гринду и вышли во внешние шхеры, ландшафт изменился. Вместо зеленых лугов и рощиц на островах появились голые скалы с редкими низкими сосенками и обкатанные морем гигантские валуны.
Где-то над Рунмарё глазам открылась Сандхамнская гавань, с плотным скоплением красных и желтых домов, примерно там, где начинается пролив между Сандхамном и Телеграфхольменом.
Томас не мог налюбоваться на знакомые очертания поселка далеко за морской косой. За более чем пять веков существования он успел послужить и таможней, и лоцманской станцией, пережил разорение русскими войсками и небывало холодные зимы, начало пароходного сообщения и изоляцию в годы последней войны. И после всего этого оставался все таким же живым, населенным поселком во внутренних шхерах.
Томас смотрел вниз, щурясь сквозь солнечные очки.
Пришвартованные к просмоленным пирсам, чернели моторные и парусные лодки. За ними мелькала старая лоцманская башня – самое высокое строение на острове. Белые буи отскакивали от коньков моста. Зеленые и красные точки указывали путь торговым и туристическим судам. Несмотря на раннее утро, фарватер в направлении внешних шхер так и кишел белыми парусами.
Еще несколько минут – и они закружили над Сандхамном. Пилот обогнул помпезное здание таможни постройки восемнадцатого века, и в поле зрения выплыла вертолетная площадка. Осторожным маневром машина была посажена в какой-нибудь паре метров от внешнего края причала.
– Могу подождать вас полчаса, потом мне надо улетать, – предупредил пилот и вопросительно посмотрел на Томаса.
Тот взглянул на часы и задумался.
– Не думаю, что мы управимся так быстро, но улетайте когда вам нужно. Доберемся до дома как-нибудь иначе.
Криминалисты опускали на площадку черные сумки с аппаратурой.
– Тогда желаю здравствовать. Выезд к западному побережью к северу от Кубергета. Морская полиция уже там. Автомобильное движение на острове запрещено, так что вам предстоит приятная прогулка по лесу.
Глава 4
Проезжая мимо таможни на велосипеде с Симоном на багажном месте, Нора заметила полицейский вертолет. За пароходным причалом, возле мест, зарезервированных под суда «Скорой помощи», стоял большой катер с мужчиной в полицейской форме на палубе. Было необычно видеть здесь столько полицейских в столь ранний час. Должно быть, что-то произошло.
Нора поехала вдоль вытянутого здания с множеством магазинчиков, где можно было купить все: от костюма для прогулки под парусом до деталей морского интерьера и всевозможных снастей для лодки потом вдоль тыльной стены клубного здания. Вырулила в гавань и свернула на узкую дорожку параллельно площадке для мини-гольфа к отгороженной территории бассейна. Припарковалась за стеклянным киоском и сняла Симона с багажника. С сыном в одной руке и сумкой с принадлежностями для плавания в другой нырнула под табличку «Закрыто» и направилась к школе плавания.
Группа взрослых в углу что-то озабоченно обсуждала, а дети бегали вокруг в ожидании начала занятий. Нора поставила сумку на шезлонг и подошла к родителям.
– Что-нибудь случилось?
– Разве ты не видела полицейский вертолет? – в свою очередь спросила одна из мам. – На западном побережье нашли мертвое тело.
У Норы от неожиданности перехватило дыхание.
– Мертвое тело?
– Да, завернутое в рыболовную сеть, можешь себе представить? Оно лежало неподалеку от дома Окермарков.
Тут женщина показала на другую маму, чей сын занимался в одной группе с Симоном.
– Оцепление чуть ли не по всему побережью. Лотта едва добралась сюда с Оскаром.
– Несчастный случай? – спросила Нора.
– Понятия не имею. Со слов полицейских поймешь немного, но звучит впечатляюще, что и говорить.
– Это кто-то из местных? Рыбачил и упал в море, могло ведь такое быть?
Нора испуганно оглядывала группу родителей. Тут слово взял один из пап.
– Не думаю, что сейчас кто-нибудь скажет вам больше. Не так-то просто там что-нибудь разглядеть. Но Лотта была в ужасе, после того как побывала там.
Нора опустилась на скамейку у края бассейна. Симон держался за красно-оранжевый спасательный круг и старательно отталкивался ногами от невидимой вертикальной стенки. Нора попыталась стряхнуть с себя неприятное чувство – безуспешно. Перед глазами стоял человек, хватающий ртом воздух, между тем как его ноги все сильнее запутывались в сетях, которые в конце концов должны были утянуть его на дно.
Необыкновенно тихо было на западном побережье. Смолкли крики чаек. Даже утренний бриз не морщил гладь моря. Морская полиция оцепила участок земли, где лежало тело. За заградительной лентой оцепенела толпа любопытных. Томас приветствовал коллег и направился к тому, что издали походило на ворох тряпья.
Что и говорить, зрелище не из приятных. Чуть отброшенная в сторону изорванная рыболовная сеть открывала глазам то, что осталось от мужского тела. Просматривались рубашка и брюки. Одно ухо было словно отгрызено, и вместо него на виске лежал кусок кожи. Вокруг тела, на уровне подмышек, шел потрепанный канат. Судя по виду, обычный швартов для небольшой лодки, весь увитый уже подсохшими водорослями. От жары зловоние стало почти невыносимым, и Томас инстинктивно отвернулся, когда удушающая волна ударила в нос.
Есть вещи, к которым невозможно привыкнуть.
Подавив рвотный импульс, Томас обошел вокруг тела, чтобы взглянуть на него с другой стороны. Трудно было сказать, как утопленник выглядел при жизни. На черепе еще оставались клочки темных волос. Лицо опухло, голубоватая кожа походила на пропитанную водой губку, и все тело словно было слеплено из мокрой глины.
Томас отметил про себя рост мужчины – что-то между ста семьюдесятью и ста восьмьюдесятью сантиметрами. Обручального кольца на сохранившемся безымянном пальце не было, с другой стороны, оно могло соскользнуть в воду.
Криминалисты уже раскрыли свои черные сумки и прочесывали место ужасной находки. Чуть поодаль на камне, прислонившись спиной к дереву и прикрыв глаза, сидел мужчина средних лет. Рядом такса возбужденно нюхала воздух. Этот человек обнаружил тело во время утренней прогулки и первым забил тревогу.
«Должно быть, бедняга сидит так не первый час», – подумал Томас, подошел к мужчине и представился.
– Это вы его нашли?
Мужчина молча кивнул.
– Мне нужно с вами поговорить, но перед этим сделать еще кое-что. Можете подождать меня? Понимаю, каково вам сейчас, тем более признателен за то, что вы все еще здесь.
Мужчина кивнул еще раз.
Он и в самом деле выглядел неважно – бледное, несмотря на загар, даже зеленоватое лицо, на туфлях нездорового цвета жижа. «Не лучшее начало дня», – думал о нем Томас, направляясь к криминалистам.
– Эй, Томас, решил нас навестить?
Нора широко улыбалась, шагая навстречу лучшему из друзей за пределами Вестербергс Лив. Оставив велосипед в гравии на подножке, подняла с багажника Симона:
– Это твой крестный, Симон, обними его крепко.
Ей пришлось хорошенько потянуться, чтобы мальчик смог это сделать. Нора и сама была выше среднего роста, но это было ничто в сравнении со стадевяностапятью сантиметрами Томаса. Вдобавок он был довольно широкоплеч, потому что долго занимался гандболом. Мощный голубоглазый блондин, Томас буквально излучал уверенность и являл собой рекламный образ шведского полицейского.
– Твой портрет так и просится на афишу полицейской школы, – шутила Нора.
Родители Томаса жили на соседнем острове Харё. С девяти лет Томас и Нора вместе занимались в яхт-клубе, где и стали лучшими друзьями. Их встречи возобновлялись каждое лето, но взрослые ошибались, подозревая роман. Томас и Нора оставались приятелями, и только.
Когда Нора впервые набралась до положения риз, Томас сумел отвести ее домой так, что родители ничего не заметили. Или же сделали вид, что не заметили. Во всяком случае, они ничего не сказали наутро. А когда большая подростковая любовь дала Томасу отставку, Нора приложила все усилия, чтобы его утешить, дать высказаться и выплакаться. Тогда они вдвоем всю ночь просидели на скалах.
Когда Хенрик проявил к ней интерес, пригласив на студенческий бал, Нора первым делом позвонила Томасу. И это ему, а не Хенрику, пришлось выслушивать сбивчивый влюбленный монолог девушки, очарованной шармом будущего медика.
Четырнадцатилетними подростками они вместе готовились к конфирмации, а в туристический сезон не брезговали никакой подработкой – торговали в киоске, помогали в пекарне, сидели на кассе в Вестербергс Ливс и даже охраняли здание королевского яхт-клуба. Кроме того, танцевали до упаду в ресторанах на воде, а потом, потные и разгоряченные, купались возле Дансбергета до восхода солнца.
Томас с детства хотел быть полицейским, а Нора юристом. Даже шутила, что, когда станет министром юстиции, доверит ему возглавлять полицейское управление.
Когда родился Адам, у Норы не было сомнений относительно кандидатуры крестного отца, но Хенрик решил вопрос в пользу своего лучшего друга и его жены. Только с Симоном Норе удалось настоять на своем. При том, что Томас действительно был тем самым человеком, на которого в случае чего можно положиться.
– Я здесь по работе, – он серьезно посмотрел на Нору. – Слышала, наверное, что на западном побережье нашли труп?
Нора кивнула.
– Звучит ужасно. Я отвозила Симона в бассейн, и там только об этом и говорили. Что случилось?
Ее взгляд стал беспокойным.
– До сих пор ни малейшего понятия. Тело мужчины, запутавшееся в старой рыболовной сети, – вот все, что мы знаем. Выглядит так, будто долго пролежало под водой.
Нора зябко поежилась, несмотря на жаркое солнце.
– Несчастный случай? Мне трудно поверить, чтобы на Сандханме кто-то кого-нибудь убил.
– Посмотрим. Для начала тело должны осмотреть медики. Из парня, который его нашел, много не вытянешь.
– Он в шоке?
– Вид у него жалкий, по крайней мере. Чего еще ожидать от того, кто обнаружил такое во время утренней прогулки.
Нора снова посадила Симона на багажник.
– Может, зайдешь на минутку, когда управишься? Чашку кофе ты точно заслужил.
Томас натянуто улыбнулся ее шутке.
– Звучит вполне разумно. Постараюсь.