Влад Поляков
Безликий. Возрождение
© Влад Поляков, 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2019
* * *
Часть первая. Архитектор кошмаров
Глава 1. Смерть – это только начало
Ночь. Время, когда вся красота окружающего мира проявляется в новом, совершенно отличном от дневного виде, преломляя привычные нам образы, придавая им новые оттенки. К сожалению, немногие способны полностью осознать и принять ее неповторимую суть, оценить блеск ее идеальных граней, вспыхивающих черным – цветом мудрости и сокровенного знания, по ошибке считаемого символом смерти. Большинство людей боятся отсутствия дневного света, им чудятся кошмары в переплетении теней, пляшущих в мистическом лунном свете. Глупцы, ведь ночь всего лишь отражает наш внутренний мир, так кто же виноват, что их души наполнены вечным страхом и ожиданием смерти! Наполняя свое сознание и подсознание кошмарами и фантасмагориями, люди не понимают главное – их самое сокровенное всего лишь нечто вроде нитей, дергая за которые можно управлять людьми, их страхами и комплексами. Один из тех, кто умел это делать, и появился душной летней ночью поблизости от древнего монастыря.
Его имя было никому не ведомо. Помнил ли он сам его, нуждался ли в этом наборе звуков, столь редко совпадающем с отражением нашего истинного облика? Кто знает, возможно, и нет, за многие и многие годы привыкнув к так хорошо характеризующему прозвищу – Безликий. Союзники и очень немногочисленные друзья произносили это слово с уважением, многочисленные враги осмеливались упоминать о нем, лишь будучи полностью уверенными в собственной безопасности. Могущество этого странного мага было основано не на явных проявлениях силы, не на боевых заклятьях и сонме демонов-союзников – оно было гораздо тоньше… и опаснее.
Глубины человеческого разума, такого хрупкого, неустойчивого к малейшему вмешательству со стороны, и в то же время способного на решение сложнейших задач, стали основным источником его силы. Читая сознание человека как хорошо знакомую книгу, Безликий был способен брать оттуда все, что требовалось в данный момент, вплоть до самого дна – инстинктивных подсознательных восприятий окружающей действительности. Немногие среди ныне живущих знали, что в пространстве человеческих снов можно жить почти так же, как и в реальном мире. Безликий совершенствовал это изощренное искусство с самого момента выхода из ученичества, и сам не мог сказать, где он чувствует себя более комфортно: здесь, или в ирреальности по ту сторону сознания.
Скорее всего, эти два отображения мира гармонично дополняют друг друга, сливаясь в единое целое. Целое, оно вообще более совершенно, чем разрозненные части. Быть может, объединение реальности и ирреальности в единое целое и создаст когда-нибудь тот пласт реальности, что задуман неведомыми творцами бесконечности миров. И возможно, а скорее всего так оно и есть, существующие реальность и ирреальность являются только путем к задуманному, а существа, обитающие там, являются в той или иной мере зодчими, осуществляющими изначальный замысел.
Но не эти мысли занимали его сейчас. Все внимание было приковано к зданию монастыря, где уже давно свили себе уютное гнездышко члены одной из церковных организаций, которых вполне справедливо можно было назвать инквизиторами или же охотниками. Они и им подобные охотились за ним давно и безуспешно, тем не менее не оставляя бесплодных попыток вот уже много лет.
Единственным результатом, если это можно так назвать, были те посылки, что присылал им Безликий каждый раз после провала очередного «похода против исчадий тьмы». Чаще всего это была тщательно снятая с лиц кожа, полностью сохранявшая выражение предсмертного ужаса, а иногда и целая голова. Обычно после этого воинствующие церковники успокаивались на некоторое время, но вскоре все возвращалось на круги своя. Сейчас же они зашли слишком далеко, сумев найти единственное, пожалуй, больное место в непроницаемой броне, окружавшей мага.
* * *
Всего пару часов назад вернувшись в свой загородный коттедж и рассчитывая отдохнуть после множества навалившихся в этот день дел, он с удивлением обнаружил ментальное присутствие чужаков. «Интересно, кто еще из числа “слуг божьих” захотел геройски умереть? Что же, в этом я их братии никогда не отказывал», – промелькнула мысль, изрядно приправленная ироничным цинизмом. Безликий ощущал присутствие троих, причем в ауре одного из них преобладали ощущения боли и страха. «Всего трое? С чего бы это святоши столь расхрабрились?» – возникла еще одна мысль, полная удивления.
Считая излишним строить защиту против такого скудного количества противников, Безликий совершенно спокойно, ничуть не волнуясь, распахнул дверь и внимательно посмотрел на визитеров. Это были посвященные одного из низших рангов, практически не владеющие магией, но исполненные фанатичной преданности к своим духовным наставникам. Идеальное мясо в руках святош, к тому же неспособное мыслить вне заложенных в них догм. Двое слуг божьих целились в него из пистолетов, третий же был слишком поглощен собственной болью – вся правая половина лица представляла собой один большой ожог явно магического характера.
– Неужели меня так сильно не уважают, что прислали всего троих, да еще не вышедших из ученичества? – его голос щедро источал сарказм. – Убить вас, что ли, или выслушать для разнообразия…
– Умри, исчадие тьмы! – истерически завопил самый молодой из них и нажал курок.
Раздался выстрел, но слуга божий с изумлением обнаружил, что пуля попала не в намеченную цель, а прямиком в кисть руки его собрата. Взвыв нечеловеческим голосом от боли и изумления, тот выронил пистолет, не в силах удержать оружие безнадежно искалеченной рукой. Незадачливый стрелок вновь попытался прицелиться. Безликий решил поощрить столь выдающееся упорство и на сей раз ментальным импульсом направил руку юного снайпера в потолок. Будучи уверенным, что сейчас он не промахнется, святоша выстрелил, и… люстра, срезанная «меткой» пулей, рухнула ему прямо на голову, вышибив из тела дух, как пробку из бутылки с шампанским.
– Кто прислал вас сюда, таких глупых и наивных? – обманчиво ласковым голосом произнес маг. Смехотворную попытку психоатаки он отвел без малейшего напряжения, на уровне инстинктивного рефлекса.
– Орден Лазурного Света, – ответил монах с обожженным лицом, шипя от боли. – Наша задача в передаче тебе послания от настоятеля. Мы поймали твою ученицу, и клянусь Святым Символом, эта нераскаявшаяся грешница умрет на костре в муках. И не в твоих силах помешать этому, тварь.
Таранным ударом Безликий смял все барьеры сознания монаха и с горечью осознал, что святоша не врет, им действительно удалось захватить его ученицу, оказавшуюся слишком беспечной. Ожог на лице визитера был немым свидетельством ожесточенной схватки, происшедшей всего час назад, еще два трупа членов Ордена уже увезли в монастырь для отпевания.
– Боль! – хрипло произнес маг.
Слово сыграло роль приказа, и принесший дурную весть покатился по полу, воя от безумной, раздирающей все тело боли. Не осознавая уже своих действий, жертва ногтями раздирала кожу, и, наконец, пальцы, скрюченные подобно когтям зверя, разодрали сонную артерию, и жуткие крики прекратились.
– Не бойся, тебя я убью быстро, – безразличным тоном произнес маг монаху с простреленной рукой. – Мне слишком нужно твое лицо. Не хочу, чтобы оно повредилось.
Мощный ментальный импульс просто остановил сердце оставшегося в живых, все еще продолжавшего баюкать свою искалеченную конечность. Вынув из кармана хирургический скальпель, Безликий аккуратными движениями, сделавшими бы честь большинству хирургов, срезал с трупа лицо, оставив лишь ухмыляющийся череп с черными провалами пустых глазниц. Этот окровавленный трофей непостижимым способом уже через минуту слился в единое целое с его собственными лицевыми тканями, и вот уже в зеркало смотрелась точная, неотличимая копия только что умершего монаха. Лишь глаза были другими, таких у служителя Ордена просто не могло быть – два бездонных колодца, ведущие за грань понимания.
* * *
Безликий твердым шагом шел к главному входу монастыря, будучи уверенным в том, что никто не обнаружит его суть под столь совершенной маской.
– Мир тебе, брат мой. Куда направляешь ты путь свой? – был вопрос привратника.
– В зал экзорцизмов. Настоятель велел мне явиться туда с докладом о данном мне поручении, – ответил Безликий, одновременно со словами легкими касаниями подправляя воспоминания привратника, добавляя нужные штрихи и стирая малейшие зачатки подозрительности.
– Ах да, как я мог запамятовать, – удивился тот неожиданно появившемуся из глубин подсознания воспоминанию. – Проходи, брат мой, и помолись за ту заблудшую душу, дабы костер очистил ее от тяжкого груза грехов земных.
Услышав эти слова, Безликий не удержался и оставил любителю молитв прощальный «подарок», внедрив в подсознание ложное воспоминание о том, что его сменщик – скрывающийся от Ордена еретик, уничтожить которого является главной целью в жизни привратника. Сомнительно, что до пересменка кто-либо опытный тщательно прозондирует мыслесферу «борца за чистоту веры».
Зал экзорцизмов нашелся без труда. Даже если предположить, что Безликим не было бы считано местоположение этого места из сознания святош, для нахождения этого зала достаточно было как следует принюхаться и идти на специфический аромат паленого мяса. Не открывая дверь, маг расширил свое восприятие и удостоверился, что его не ожидает неприятных сюрпризов. Все шло как по маслу, зайдя внутрь, он обнаружил прикованную к столбу свою ученицу и стоящих по бокам двух стражей. «Как же это они так оплошали с охраной?» – пронеслась в его сознании мысль, пока он шел по направлению к своей цели.
Стражи сохраняли полное спокойствие, видимо считая, что если кто зашел в зал, то так оно и надо. Слишком привыкли, что чужие здесь появляются лишь в виде беспомощных жертв для аутодафе. Рисковать, используя магию, не стоило, члены Ордена тоже не профаны в магических науках, но для отправки стражей прямиком в небесную канцелярию сгодился и банальный пистолет с глушителем. Два кашляющих щелчка – и на пол мягко осели два безжизненных тела с аккуратными отверстиями посредине лба. Безликому они чем-то напомнили марионеток, у которых безумный кукловод обрезал управляющие нити.
Он приблизился к единственному человеку, к которому испытывал чувство, хоть как-то похожее на любовь – к своей ученице. Судя по всему, она находилась в бессознательном состоянии, раз не реагировала ни на шум шагов, ни даже на выстрелы. Безликий нежно приподнял ее упавшую на грудь голову… Мастерски наведенная иллюзия рассеялась, к столбу было приковано безжизненное тело! Его ученица была давно и безнадежно мертва, она просто не могла выжить с горлом, перерезанным от уха до уха.
По залу пошла мелкая рябь, открывая то, что было ранее скрыто за завесой, поставленной членами Ордена. По всему периметру стояли монахи-оккультисты высоких степеней посвящения. Ловушку готовили специально для него, и Безликий сам сунул голову в петлю.
– Сдавайся, Безликий! Тебе все равно не выбраться отсюда! – издевательски захохотал старик в рясе, в котором маг узнал одного из настоятелей.
Сдаться своим врагам… О такой глупости маг не мог подумать даже с большого перепоя. Лучше погибнуть в бою, чем подохнуть на костре под елейные проповеди святош, так любящих сжигать своих жертв под аккомпанемент сахариновой морали проповедей. Он ударил всей силой, что смог собрать, и зал охватила липкая и затягивающая паутина безумия и потаенных кошмаров.
Юнец, только недавно вышедший из ученичества, вдруг вспомнил о давней тяге к суициду, за несколько лет до этого столь успешно вылеченной, и недрогнувшей рукой вонзил стилет себе в сердце. Убеленный сединами монах, считавший себя устойчивым ко всем страхам и фобиям, вдруг закружился на месте в безумном танце, его пальцы рвали и калечили собственное тело в попытках содрать что-то невидимое и несуществующее. Он вспомнил детский страх перед пауками, ему казалось, что по нему бегут десятки противных многолапых существ, проникая под кожу и стремясь добраться до сердца. Каждый из попавших под ментальный удар Безликого сталкивался с персональным страхом, и преодолеть это могли далеко не все…
Лучшего момента для отступления и быть не могло. Не мешкая ни секунды, маг рванулся к выходу из зала, но жемчужно-серый экран, перекрывший дверь, отбросил его на несколько метров и заставил проехаться спиной по не слишком чистому полу. Вскочив на ноги, Безликий заметил, что настоятели Ордена сумели отразить посланную им волну безумия и теперь старались освободить от ее губительного действия тех, кого еще можно было спасти. С десяток орденцев уже отправились в мир иной, не выдержав столкновения с собственным подсознанием. Это было лишь первым этапом боя, число жертв магии Безликого продолжало расти.
«И все равно не прорваться!» – мелькнула мысль. Настоятели оказались слишком сильны, теперь действительно оставалось только захватить с собой побольше врагов, как сделали это в невообразимо далекие времена те, кто были первыми и истинными хозяевами этого места…
Хотя Безликий не знал о случившемся в далеком прошлом, он ухватился за пришедшую из непонятного источника возможность, как за путеводную нить, позволяющую захватить с собой побольше своих врагов. Он не знал, да и не мог знать, что именно было на этом месте до монастыря. Ставя все на последнюю карту и надеясь на приход в его руки джокера, маг всю оставшуюся силу влил в заклятие, целью которого было проникнуть вглубь памяти тех камней, что лежали в основании монастыря. Ведь даже мертвый камень может помнить, особенно если его омыть щедрыми потоками крови и проклятиями защитников, стоявших до последнего.
В сознании Безликого, что в этот момент проникало вглубь времен, возникли картины, когда на эти земли только начинала приходить новая вера. Древние боги и их жрецы вначале не обращали внимания на религию, чьи адепты находили себе паству лишь среди рабов – слишком ничтожными казались их раболепные повадки и проповеди смирения и всепрощения. Но льстивые намеки проповедников проникли в уши правителей, ведь управлять покорным людским стадом не в пример легче, чем гордым и свободолюбивым народом. И спустя пару десятков лет правители отвернулись от своих исконных богов, предав память предков во имя власти не только над телами, но и над душами подданных. «Огнем и мечом, бичом и псалмом я выжгу память о себе на ваших спинах!» – вот тот девиз, что могли написать на своих знаменах распространяющие веру в нового бога.
Обращение в новую веру было насильственным, остававшихся верными старым богам уничтожали. Вместе со сторонниками веры предков уничтожали и все культурное наследие, особенно книги. Новым властителям душ хотелось оставить по себе память просветителей, проливших светоч истинной веры темным язычникам, а не могильщиков древней и не в пример более могучей культуры.
Место же, где сейчас высилась громада монастыря, было тогда одной из последних крепостей защитников древних святынь. Она пала, но взяла с победителей кровавую плату за триумф. Верховный волхв погиб последним, прямо у подножия статуй богов, которым присягнул на верность. Прошли века, но камни древнего святилища помнили кровь защитников и торжествующие вопли победителей. Ненависть же – самое стойкое чувство, которое не умирает никогда. Огонь ненависти тушится лишь кровью обидчиков!
Маг впитывал образы, посланные ему из глубины веков, не обращая внимания ни на обступивших его монахов, ни на сотворенную ими магию, что должна была спутать его по рукам и ногам – святоши все же собрались заполучить редкостную добычу для «очистительного» костра. О да! Костер хорошо очищает… Кости от кожи и мяса, но не более того.
Безликий ощутил, что у него есть шанс не только выжить, но и отомстить за смерть ученицы. Вот только и плату придется внести высокую… Очень высокую. Возможно, другому магу на его месте стало бы страшно пожертвовать собственным телом и перейти в иное, совершенно незнакомое доселе состояние, но Безликий и так не всегда отчетливо понимал, в каком мире находится – реальном или сотканном из паутины снов и кошмарных видений.
Издевательский смех настоятеля Ордена внезапно прекратился при виде того, как монахи, окружившие Безликого, вдруг отшатнулись с жалобными визгами. Превратившаяся в кислоту кровь мага, прорвав жилы, смертельным дождем пролилась на их лица. Крики скоро стихли, ведь, согласитесь, сложно кричать, когда голосовые связки уже разъедены кислотой. Избежавшие кислотной купели отхлынули в разные стороны, только бы оказаться подальше от чернокнижника, сумевшего достойно ответить и в столь безвыходной ситуации. Загремели выстрелы из пистолетов, в тело мага ударили несколько энергетических пульсаров, но толку в этом было уже немного.
Сознание Безликого уже почти покинуло тело, втягиваясь в стены монастыря, перемешиваясь с каменными плитами, бывшими когда-то частью языческого храма. Теперь его душа жила в самом здании, но как много времени потребуется, дабы вновь осознать себя и привести разум в прежнее состояние, сказать не смог бы никто. Лишь в одном маг был абсолютно уверен – он отомстит, и это будет не стандартное убийство врагов. Он придумает что-то особенное, но потом, потом. Разум его едва уловимыми нитями пронизывал весь монастырь, и по крайней мере несколько лет он вынужден будет вести борьбу за сохранение своей личности, рассеянной по древней каменной громаде.
Последним усилием маг заставил уже почти не подчиняющееся тело повернуть голову в сторону орденской верхушки.
– Смерть – это только начало, – были последние слова Безликого перед тем, как его бывшая оболочка разорвалась на куски подобно противопехотной мине, калеча и убивая всех еще оставшихся в зале экзорцизмов.
Глава 2. Проклятый монастырь
Целый день с неба льет этот проклятый дождь, превращая грунтовую дорогу в очень достоверное подобие болота. Колеса моего внедорожника то и дело прокручиваются вхолостую, взметая во все стороны потоки жидкой грязи. Понесла же нелегкая в другой город к знакомой на день рождения, а главная трасса, как назло, оказалась перекрыта. Добираться же по окольным дорогам удовольствие ниже среднего, особенно в такую паскудную погоду. Того и гляди завязнешь всеми колесами в какой-нибудь особо глубокой луже, и можешь не надеяться на освобождение собственными силами.
И по какой, спрашивается, надобности я вылез из дома в такую погоду, что подвигло меня на это неразумное действие? Добро бы день рождения хорошего друга, а то так… Хотя о чем я, вот она причина этой затеи, сидит на соседнем сиденье, ноготки подпиливает в ожидании встречи со своей лучшей подружкой. Знакомьтесь, мадемуазель Люси, редкостная стерва, обладающая тем не менее прелестной фигурой и не лишенная мозгов, что в наши времена является большой редкостью.
Накаркал себе на голову мешок неприятностей! Оба левых колеса соскользнули аккурат в грязевую ванну, вольготно раскинувшуюся посреди дороги. После нескольких попыток выбраться я понял, что машина засела крепко, и если я не хочу заночевать здесь, то надо вызывать эвакуатор. Надеюсь, что хоть этот грязеустойчивый монстр сможет добраться досюда без проблем и приключений. Достав из кармана мобильник, я бросил взгляд на экран и увидел самую неприятную в данной ситуации картину – мы находились вне зоны действия сети.
– Люсьен, хватит когти полировать, и так можешь ими при желании насильникам глотки резать, – отвлек я подружку от ну очень важного занятия. – Попробуй со своей трубки позвонить, а то мой оператор тут не ловит.
Она неохотно потянулась к сумочке, но вытащив оттуда свой изящный аппаратик последней модели, тут же зашвырнула его обратно. Это нехитрое действие сопровождалось изощренными комментариями по адресу качества связи и качества мозгов обслуживающего персонала.
– Так что делать будем? – пихнула она меня локтем в бок.
Хороший вопрос, особенно в нашем положении. Топать пешочком до ближайшего населенного пункта не слишком воодушевляет, да еще по такой грязище. А что делать? Хотя… Буквально в сотне метров от нас за пеленой дождя тускло светились огни в каком-то большом здании явно старой постройки.
– Люси, а посмотри-ка во-о-н туда, – ткнул я пальцем в направлении светящихся огней. – Конечно, в сумерках толком не видно, но хочется надеяться, что это гостиница или на крайний случай загородная вилла очередного богатенького буратины.
– Это вряд ли, – саркастически фыркнула моя стервозная пассия. – Ну посуди сам, разве поблизости от коттеджа всяких Финансистов Олигарховичей могут быть проблемы со связью? Скорее уж там нечто вроде музея старины далекой или действительно захудалый отельчик. Пошли уж, не в машине же ночевать.
Оно так, но и путь по колено в размокшей глине под непрерывно льющимися с неба потоками воды тоже не показался приятной прогулкой. К тому времени, как мы подошли к воротам непонятного строения, даже мои джинсы превратились в грязную и промокшую насквозь тряпку, что уж говорить об элегантном платье Люсьен. Нет, если уж началось форменное невезение, то оно так и будет целый день продолжаться. Это была не гостиница и даже не музей, перед нами равнодушной громадой возвышался монастырь. Только вида хмырей в рясах мне и не хватало для окончательно испорченного настроения. А куда денешься? Все равно придется идти туда, хотя бы для того, чтобы сделать пару звонков.
Одно хорошо. От ворот и до самого входа в монастырь дорога была выложена из плит, хоть тут не пришлось грязь месить. Над массивной, окованной железными полосами дверью висел колокольчик, судя по всему, выполнявший тут функции звонка. Озлобленная всем на свете Люсьен тут же начала злобно трезвонить, заставляя меня прикрыть уши от поднятой ею невыразимой какофонии.
– Вымерли они там все, что ли? – зашипела она после нескольких минут безрезультатного трезвона. – Да не должны, свет в окнах горит.
– Если дверь не открывают, значит, это кому-нибудь нужно.
Произнеся эти слова, я от души пнул вышеупомянутый объект. Объект протестующе скрипнул и соизволил немного приоткрыться. Распахнув оказавшуюся незапертой дверь и пропустив Люсьен вперед, я перешагнул порог монастыря. Если бы я знал, куда приведет меня этот шаг, оказавший столь огромное влияние в самом ближайшем будущем… Впрочем, оглядываясь назад, с уверенностью могу сказать, что даже зная все наперед, я бы все равно вновь вошел в эту дверь, резко изменившую мою жизнь.
* * *
Внутри монастыря было тихо и как-то безжизненно, в воздухе словно витал аромат запустения. Первой не выдержала моя подружка и громко закричала в сложенные рупором ладони:
– Э-э-й! Хозяева! Есть кто дома или подохли все?
С минуту не было слышно ни малейшей реакции на столь эмоциональное высказывание, но потом где-то наверху, на втором этаже раздался тихий шорох. Затем стали слышны тихие, осторожные шаги спускающегося по лестнице, словно он сильно опасался то ли нас, то ли вообще непонятно кого. Странно все это, если хозяева этого места так напуганы (или осторожны, это пока неясно), то какого же они тогда входную дверь не закрывают? Ответа на этот вопрос у меня не было, но на всякий случай я проверил, хорошо ли выходит из подмышечной кобуры мой старый, но надежный пистолет Стечкина.
Тут Люси вцепилась мне в руку и прошептала, одновременно пристально смотря на появившуюся перед нами фигуру в рясе:
– Ты посмотри как следует на выражение его глаз. Это взгляд отчаявшегося человека, который уже ни во что не верит… А для монаха это очень странно.
Это она верно подметила, такой психологический надлом у этой категории людей встречается довольно редко. Что же должно было случиться в этом месте? А, к черту, не мое это дело, да и вся эта святая шатия-братия никогда не вызывала у меня других эмоций, кроме отрицательных.
– Зачем вы здесь? – голос монаха оказался тусклым и безжизненным.
– Машина у нас сломалась, а мобильные телефоны вне зоны действия сети. Увидели свет в окнах, вот и заглянули на огонек. Надеюсь, что телефон в вашем заведении имеется? – Монах кивнул и показал на небольшой столик со стоящим на нем аппаратом. – Если вам интересно, то имя моей подруги Люси, меня же можете называть Эш.
Конечно, это было не имя, а всего лишь прозвище, правда на протяжении нескольких последних лет употреблявшееся значительно чаще имени. Эш – сокращенное от Ashes, то есть Пепел. Прозвище намертво прилипло ко мне по двум причинам: наиболее часто используемая мной и любимая присказка «пепел к пеплу, прах к праху»; вторым же фактором стал мой сероватый, мертвенный цвет кожи, больше всего напоминающий пепел прогоревшего костра. Так что когда ко мне обращались по имени, иногда я даже некоторое время не понимал, к кому именно обращаются.
Но монаху наши имена явно были по барабану, ему хватало и собственных проблем. Он лишь кивнул, показывая, что услышал и принял к сведению все сказанное. Я бодрым шагом направился к телефону, от всей души желая дозвониться до службы эвакуации и смыться из столь неприятного мне места как можно скорее. Сняв трубку, я услышал длинный гудок и ободряюще подмигнул Люсьен, дескать, все нормально, агрегат жив и годен к работе. Ага, щ-щаз-з, размечтался! На том конце провода сняли трубку, и заспанный голос мрачно прогундосил на всю комнату:
– Фирма «Безенчук и Ко» рада приветствовать вас. Какой товар заказывать будем? У нас не гроб, а огур-рчик!
– Проспись, урод! – рявкнул я и повесил трубку.
Ну это надо же, попасть вместо службы эвакуации транспорта в бюро ритуальных услуг, да еще один в один слизанное из «Двенадцати стульев». Расскажу приятелям, так они со смеху под стол закатятся. Дурдом на прогулке! Еще раз возмущенно фыркнув, я снова набрал нужный номер, тщательно следя за каждой набираемой цифрой.
– Добрый вечер, туристическое агентство «Харон» к вашим услугам, – раздался певучий женский голосок. – Билет в один конец в любой загробный мир по вашему усмотрению, для постоянных клиентов у нас предусмотрены значительные скидки.
– Извините, – с трудом сдерживаясь от переполнявших меня не слишком добрых чувств, перебил я сей рекламный проспект, – но я вообще-то не к вам звоню.
– У нас ошибок не бывает, – назидательно сообщил голос, и из трубки понеслись короткие гудки.
Я в полном офигении от случившегося обвел взглядом комнату. У Люси в глазах светились те же самые чувства, то есть недоумение вперемешку с раздражением, а вот реакция монаха заслуживала пристального внимания. Тот факт, что мне не только не удалось дозвониться до нужного места, но и всякий раз на другом конце провода оказывались люди, тем или иным образом связанные со смертью, не вызвал у него ни малейшего удивления.
Неестественная реакция, согласитесь. Значит, он в той или иной степени в курсе того театра абсурда, что неожиданно обрушился на наши головы. «Господь велел делиться», – как говорила амеба, разделяясь на две равные половинки. Вот пусть и служитель культа последует примеру микроорганизма и расколется по поводу странного поведения телефона.
– Ну что, монах, излагай, почему в вашем молельном заведении у телефона крыша уехала?
В ответ не прозвучало ни единого слова, объект расспросов стоял и тупо смотрел в потолок, словно на нем был выбиты величайшие откровения небес на все случаи жизни. Пришлось взять его за шиворот и аккуратненько припечатать к стенке для оживления беседы. Старая, как мир, тактика подействовала и на этот раз, вызвав у подопытного значительное желание поговорить.
– Вы уверены, что действительно хотите знать это? – безнадежно тоскливо поинтересовался он. – Что ж, надеюсь, вы не пожалеете.
– Говори, говори, – подбодрил я его. – Да только постарайся, чтобы мы поверили твоим словам, а то…
В подтверждение своих слов я продемонстрировал ему «стечкин», снятый с предохранителя и готовый проделать несколько незапланированных дырок для лучшей вентиляции внутренних органов.
– Обещаю, что вам придется мне поверить, – тяжко вздохнул он. – И не только поверить, но и убедиться собственными глазами. Для начала попробуйте выйти отсюда, хотя бы через ту дверь, в которую вы вошли.
Похоже, мой собеседник окончательно сбрендил. Невелика проблема – выйти на улицу и вернуться. Подойдя к входной двери, я аккуратно потянул на себя дверную ручку, и ничего не произошло. Дверь была закрыта. «Так, шуточки продолжаются», – подумал я и пару раз выстрелил в дверной замок. Вот тут меня действительно проняло до глубины души: пули просто вошли в дверь и исчезли, как будто это была не дверь, а голографическое изображение. Но голограмма не обладает материальностью, а моя рука отчетливо ощущала дверь, целую и невредимую, нисколько не поврежденную пулями. Сзади раздался испуганный взвизг моей подружки. Обернувшись, я увидел, что ее трясет так, словно она по ошибке засунула пальцы в электрическую розетку.
– Эш, п-посмот-три на н-н-адпись над д-дверью, – ее зубы лязгали почище кастаньет, хоть прямо сейчас в испанский народный ансамбль записывай.
Да, просьбу, высказанную таким голосом, желательно исполнить. Заставить Люсьен заикаться от страха могло только что-то ну очень существенное. Переведя взгляд в рекомендованное место, я понял, что причина действительно уважительная – над дверью красовалась мерцающая тусклым светом надпись: «Вошедшим сюда выхода нет». Словно убедившись в том, что все здесь присутствующие приняли написанное к сведению, чья-то невидимая рука стерла мерцающие буквы, словно мел с доски в лекционной аудитории.
* * *
Мистика, однако! Похоже, нас угораздило попасть в дом с привидениями, настроенными самым недружелюбным образом. Конечно, я и раньше был уверен, что наш мир гораздо более сложен, чем может показаться, и оккультная составляющая просто должна присутствовать в нем. Ведь нет дыма без огня. Все многочисленные мифы и легенды должны были иметь под собой сколь-либо прочный фундамент, да и способности вроде телекинеза, иногда появляющиеся у отдельных людей, тоже не из пустого места нарисовались. Я и сам увлекаюсь оккультизмом, видел кое-что не вписывающееся в сугубо материальные представления о мире, но не в таких явных и угрожающих формах.
Да, повидал я многое, гораздо больше того, что могло бы присниться обычному человеку. И тут, да и в других, порой весьма экзотических краях. Поневоле на ум пришел виденный мной как-то плакат: «Поступив к нам на работу, вы сможете побывать в разных странах, увидеть множество достопримечательностей, познакомиться с массой разных людей». Одно маленькое уточнение – с большей частью знакомство учинялось через прицел снайперской винтовки.
