Влад Поляков
Конфедерат. Ветер с юга. Рождение нации
Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону
Серия «Коллекция. Военная фантастика»
Иллюстрация на обложке Бориса Аджиева
© Влад Поляков, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
* * *
Конфедерат
Здесь за деньги снимают боль,
Выкупают любовь и стыд,
И на каждого будет роль —
Кто слезами, кто кровью умыт.
Здесь на каждого свой туман,
Злые грезы и просто рай.
Каждый верит своим богам,
А по сути бежит на край.
Здесь из веры куют гроши,
Здесь заплеванных душ приют,
Что из окон идут в тиши,
Кто в последний, кто в первый путь.
Здесь сжигают себя дотла,
Чтоб хоть миг, но побыть огнем.
И влюбляются в зеркала,
Чтоб исчезнуть в них ясным днем.
Здесь в бессмысленном ищут суть.
Здесь истоки покрыты мхом.
Здесь так сложно найти свой путь
И так просто упасть на дно.
Маврик. Здесь и сейчас
Пролог
Неизвестно где
Сны бывают разные. Иногда они фантасмагоричны, тогда сразу понятно, что ты спишь. Порой сновидения попахивают откровенным бредом, от которого хочется или ржать, как лошадь, или откровенно плеваться. Иногда они приятные и сложнозапоминаемые. Зато иногда их почти не отличить от реальности. Бывает, вскинешься посреди ночи и долго таращишься в полумрак, пытаясь осознать, что это был всего лишь сон.
Вот так и в этот раз…
* * *
– Мы тебя достанем, сраный «снежок»! – истерический визг раздается почти сразу. – Ты отсюда не уйдешь, сейчас я звоню по телефону, и «праведники» выбьют все дерьмо из твоей белой задницы. Я тебе лично собачий хрен в жопу вставлю! И сучку сейчас твою пристрелю!
– Ты ж ей вставить грозился? – отвечаю, сам прикидывая, откуда именно раздается голос. Точнее то, за какой именно из мусорных куч расположился говорливый ушлепок. – Или предпочитаешь трахать мертвую, а на живую не встает?
Брань в ответ, только вот английский бедноват на выражения, а чтобы сплести из обычных слов нечто унизительное … Помилуй боги, так для этого умение надобно и хоть немного мозга. А он у этих недоделков только спинной, по моему глубокому убеждению.
Три выстрела подряд, каждый раз сдвигая прицел чуть в сторону. И сдавленное бульканье, едва различимое на расстоянии. Попал … Что тут сказать, бандюк не понял простую истину – если ты укрылся от взгляда врага, это еще не значит, что укрытие защитит тебя от его пули. А бытовой мусор, он свойствами брони не обладает.
Четыре в минус, остался последний. Значит … Подозрительный звук с тыла. Поворачиваюсь, и прежде чем мозг успевает осознать переданную глазами информацию, тело уже действует. Выстрел, еще … И рывок вперед, на сокращение дистанции, потому как барабан уже во второй раз опустел.
Трое … На шум приперлись трое. Те же банданы. Значит, «праведники», та же самая банда. Неудивительно, если это их территория. Просто занесло на звуки выстрелов, проверить, что да как. И двоих я снял или наглухо, или просто ранил – это не суть. Главное, что иного варианта не было. Промедлил бы чуток – меня бы изрешетили с трех стволов. Тут бандиты пустыми не ходят, все при оружии.
У последнего стоящего на ногах негра глаза стали … как у героев японских мультиков: большие, круглые, удивленные. Вот-вот наружу погулять выйдут. Но ударил я стволом в шею. Тычком, дробя в кашу кадык. Пустой револьвер падает вниз. Времени на перезарядку нет. И сразу подхватить пистолет! Даже не успеваю понять, какой именно марки. Рука на автомате сдвигает флажок предохранителя, на всякий случай передергиваю затвор … ну да, патрона в стволе не было! Два выстрела, по одному на брата, для добивания подранков. Оба были еще живы и опасны …
Удар. В спину, как будто кувалдой. С трудом удерживаюсь на ногах, пытаюсь развернуться, но второй удар … Бросает на землю, в голове все мутится, приходит боль. БОЛЬ! Медленно текут секунды. И чувствую, как сердце, вместо того чтобы гнать кровь по телу, еще и выплескивает ее под давлением наружу.
Подстрелили … Глупо. Сквозь туман вижу, как из-за укрытия выходит тот самый, последний из первоначальной пятерки. И идет в сторону девушки, которая только сейчас начала выходить из состояния шока. Кричит что-то непонятное, никак не складывающееся в слова … Нет, это только я ничего не понимаю.
Снова понимаю … Просит, чтобы ее не трогали! Глупая … Таких как ты как раз и трогают. Чтобы НЕ трогали, надо уметь стрелять в тех, кто захочет сделать что-то плохое. Она же этого не умеет. Слабая … Не ее вина. Мысли опять путаются.
Уметь стрелять. Я вот умею … И в руке пистолет. Только рука никак не хочет работать. Почему? Ранен … Но если мысли еще ворочаются в голове, то не убит! Древние что-то там говорили … Разум двигает материю! А я материя или разум? Наверное, все же разум, потому что материи больно. Мне уже нет …
Плевать! Зато могу стрелять, рука снова двигается. Медленно, с огромными усилиями поднимаю руку, прицеливаюсь … Сложно разглядеть мушку. Навожу по линии ствола, хорошо хоть расстояние позволяет. Нажать на спуск. Отдача выбивает пистолет из руки, рука снова падает. Но я попал … Попал! Из головы негра в бандане выплескивается что-то не то красное, не то серое. Не вижу. Устал … Как же все глупо. Был бы шанс снова … начать снова. И отомстить! Кому? Кто допустил, чтобы такая глупая и нелепая ситуация вообще могла возникнуть … Неважно. Главное – месть. Спать … Темнота.
* * *
Сон, всего лишь сон. Но зато какой реальный! Такого еще со мной не случалось. А сейчас… Здравствуй, незнакомый потолок! Именно эта фраза чуть было не вырвалась, когда я с большим трудом разлепил глаза и увидел его. Его – это тот самый потолок. Причем не то что незнакомый, но еще и абсолютно чужеродный. Ни тебе потолочной плитки, ни обоев, ни даже простецкой побелки. Дерево, причем явно выполненное «под старину». Не совсем, конечно, но века эдак девятнадцатого, как я понимаю своим отнюдь не увлеченным антиквариатом разумом.
Смотрю в потолок и пытаюсь пошевелиться. Хотя бы немного, но пока не получается. Равно как и вытолкнуть из глотки хотя бы нечленораздельный возглас, не говоря уже о паре-тройке слов. Без толку!
И волна паники… Тяжелой, накрывающей с головой. Потому как оказаться в беспомощном состоянии – это хуже всего, даже сколько угодно мучительной смерти. Ведь смерть – это конец, а подобное состояние сравнимо разве что с бесконечным ужасом.
Слава всем богам, что паника оказалась напрасной. Сказать я по-прежнему ничего не мог, но зато почувствовал сначала руки, потом ноги, а затем и остальное тело. Мало того, даже удалось пошевелиться. Пока стали действовать всего лишь пальцы рук, но и это было воспринято как позитив. Да и само тело, оно… словно бы просто затекло и сейчас возвращалось к норме. Ага, вот и мурашки побежали, и заныли все до единой мышцы. Выходит, и впрямь просто как-то неудачно во сне повернулся или еще что, вот тело и занемело. Так что отставить панику! Полежу еще немного, все пройдет. После чего встану и хотя бы пойму, где нахожусь.
Начинаю осторожно двигать руками и ногами, прямо на глазах возвращающимися в нормальное состояние. Чуток приподнимаюсь, автоматически бросаю взгляд на окружающее и…
Нет, это что-то откровенно непонятное! Такое впечатление, что я попал в гости к абсолютно повернутым на прошлом реконструкторам. Ухитрившимся не только обставить комнаты в стиле примерно середины XIX века, но еще и меня за каким-то чертом переодеть в штаны на завязках и что-то вроде рубахи той же эпохи.
Возникает вполне правомерный вопрос: «Кому за такое безобразие морду бить?» Благо это я делать не просто умею, но и обладаю неслабым таким опытом, да еще довольно постоянным. Ага, постоянным. Несмотря на то что мне уже под тридцатник. Жизнь просто вокруг слишком беспокойная. Вот только недавно во время командировки в США пришлось…
Проклятье! Накативший приступ дикой головной боли заставил обхватить голову руками и стиснуть зубы. Лишь бы не заорать. Невместно как-то, чай, не девушка и не маменькин сынок! Но как же больно, с-сука!
Боль стучала в виски тяжелыми молотами, буравила череп изнутри и словно бы пыталась распилить голову тупой пилой. Но вместе с тем боль сносила невидимые преграды, заставляя меня… вспомнить. Вспомнить все, что случилось совсем-совсем недавно. То самое, что еще недавно считал неотличимым от реальности сном. В той самой Америке, куда меня на свою беду и занесло…
Россия, США, май 2016 года
Детройт – сейчас это просто руины некогда примечательного и мощного флагмана автомобильной и прочей промышленности Америки. Честно признаюсь, что никакой особой да и вообще симпатии к американцам сроду не испытывал, но видеть то, до чего можно довести некогда процветающий город, было печально. Заодно с печалью было четкое понимание, что это лишь начало… начало конца. Следом за Детройтом отправятся и другие города, причем не из маленьких, а вполне себе солидные. Многие города, в некоторых из коих уже чувствуется затхлый ветер разложения, а в других его миазмы может различить только понимающий причины творящегося человек. Самое же тревожащее – это то, что бацилла упадка и развала не ограничивается этой страной, она уже давно перескочила в другие места, в том числе и мои родные. Невидимая, никакими врачами не диагностируемая, потому как к медицине отношения не имеет.
Да… Тоскливо, печально, но вместе с тем понимаю, что для «раскрытия глаз» на это безобразие нормальным людям нужно очень чувствительно приложить по голове. Пусть в переносном смысле слова, но от всей души! К примеру, тот самый новогодний беспредел в одном германском городе с полной, тотальной импотенцией полиции и вообще власть имущих. Хотя нет, импотенция – это когда хочется, да не можется. Здесь же скорее извращенный мазохизм или склонность к саморазрушению. Мда, печаль и ужас.
Впрочем, возвращаясь к Детройту и моим причинам появления здесь. Одна из серьезных организаций, занимающаяся, помимо прочего, еще и стратегическим планированием, всерьез занялась моделированием перспективы дальнейшего развития американских городов в ближайшее десятилетие. Особенно их беспокоил тот самый упадок.
При чем здесь я? Аналитика – этим словом все сказано. Я составлял довольно неплохие аналитические прогнозы, не обращая внимания на то, как именно будут звучать выводы, не кастрируя их в угоду всяческих толерастий и политических конъюнктур. Многих это откровенно бесило, однако меньшая часть по достоинству оценивала и соответственно платила. На жизнь хватало… хорошую жизнь.
И вот последовал тот самый заказ. Особо сильного отторжения клиент в лице корпорации не вызывал, тема была из тех, в которых я ориентировался, задаток… тоже порадовал количеством нулей. Можно было начинать.
Я и начал. За неделю был составлен набросок аналитической записки, после чего и отправлен на известный электронный адрес. Звонок тому человеку, который контачил со мной. Подтверждение о получении наброска. Все было как всегда… до определенного момента. Уже на следующий день мне позвонили и уже знакомый голос, говорящий по-русски с небольшим акцентом, сообщил, что набросок произвел впечатление, но требуется кое-что еще. «Еще» заключалось в том, чтобы побывать на местах и, возможно, внести определенные коррективы.
Это было что-то новое. Естественно, я поинтересовался, какая, к ангельской матери, разница, руководствуюсь я документами и видео, в том числе самым что ни на есть свежим с «ютуба», или сам топаю по улочкам американских городов? Тем паче что не испытываю никакого желания к дальним перелетам вообще и в США в частности?
Представитель заказчика сперва вилял, не желая отвечать по существу, но потом все-таки сдался, со вздохом проговорив следующее:
– Ваша аналитическая записка, ее черновик, логически обоснована и дает подробное представление о дальнейшем развитии городов США… Знаете, после прочитанного ни о каком развитии говорить не приходится. Анализ пророчит упадок и деградацию. Но указанные причины… Это, знаете ли…
– Такова истина, – хмыкнул я, ничуть не удивившись словам говорившего со мной. Как-никак реакцию среднестатистического американца на изложенное в аналитической записке предсказать было несложно. – Я предлагаю именно анализ, а не взгляд через розовые очки гуманизма и наркотические грезы толерантности. И он ясно показывает, что все города США, в которых цветное население превалирует над белым, либо уже в полной жопе, либо идут в нее верной дорогой, никуда не сворачивая. Как наиболее яркий пример мной приведен Детройт. Приложена компьютерная программа, моделирующая дальнейшее развитие ситуации в тех или иных условиях. Достаточно лишь задать определенные параметры и…
– О, я не ставлю под сомнение ваш профессионализм, мистер Доронин! – в голосе послышались виноватые нотки. – Ваши прогнозы оказываются верными с достаточно высокой вероятностью, не уступающей, а местами и превосходящей конкурентов…
Ну все, замолола молотилка! Поморщившись, я поспешил прервать поток словесной шелухи, которую извергал голос с той стороны трубки.
– Свои плюсы и минусы я и так знаю. В чем проблема-то?
– Политика, мистер Доронин. Председатель совета директоров корпорации, решивший поручить работу именно вам, вынужден считаться с пожеланиями крупных акционеров, обладающих правом голоса…
– Пока еще не понял суть проблемы, из-за которой я должен отрывать задницу от дивана, лишать себя приятного общества друзей и девушек и лететь в плохо переносимое мной место… В вашу страну. А хотите разорвать контракт… Да на здоровье! Платите неустойку и идите целоваться взасос с акционерами, озабоченными излишней толерантностью. Да хоть групповую черно-бело-желтую камасутру устраивайте!
Из динамика мобильника донеслось сдавленное хрюканье, больше всего похожее на пресекаемый волевыми усилиями смех. Никак американец с еще не до конца атрофированным чувством юмора попался? Надо же.
– Простите, мистер Доронин… У меня богатая фантазия.
– Я так и понял. И даже где-то рад, что среди жителей вашей страны еще не полностью вымерли те, кто способен смеяться над толерантными потугами.
– Вы русский, вам не понять… – тяжелый вздох, длинная пауза. – У нас даже за произнесенное «негр» вместо «афроамериканец» можно во многих местах получить много проблем. Мне повезло, что мистер Ричардс, глава корпорации, родом из Джорджии. Вы понимаете меня?
– Конечно. Рад, что кровь плантаторов еще не совсем растворилась. Думаю, что предки вашего босса участвовали в войне Севера и Юга на ПРАВИЛЬНОЙ стороне. Правильной и ни в одном месте не толерантной.
Теперь уже не скрытый смешок. И чувствую, что этот самый до сего момента безликий представитель заказчика начинает лично для меня приобретать определенную индивидуальность.
– Сторона была именно той, на которую вы намекнули. Но акционеры… Иногда их не выбирают, они приходят сами. Деньги, мистер Доронин, они правят моей страной. И кое-кто хочет убедиться, что ваши выводы не выстроены на эмоциях, а факты и доказательства не подогнаны.
– Даже интересно, как они собираются это проверять!
– Вы использовали Детройт как самый яркий пример из всех городов.
– Из всех в США, – ухмыльнулся я поневоле. Ведь было ясно, что глумливая гримаса, отражающаяся сейчас на моем лице, собеседнику не видна. Не по скайпу же общаемся. – Есть, в качестве наглядных примеров, еще города в ЮАР, а особенно наглядные прелести распада можно наблюдать в Родезии.
– Родезии?
– Сейчас эта страна называется Зимбабве. Переименовали после того, как там не осталось белых. Имя Сесиля Родса, по сути основателя страны, там с некоторых пор не в чести.
Молчание. Гробовое… Ясно было, что у моего собеседника присутствовали определенные пробелы в образовании. Ничего удивительного, ведь американская система получения знаний в настоящее время глубоко ущербна. Крайне узкая специализация и соответственно отсутствие широкого кругозора. Выхолощенные или искаженные представления о мире вокруг. Все как и планировалось теми, кто эту программу создавал, но со стороны то смех, то отвращение вызывает. А иногда и легкое сочувствие. Все же когда-то там жили пусть и не самые лучшие, но вполне вменяемые люди. Вот только именно что «жили», сейчас их число падает в геометрической прогрессии. Как и во многих других местах. Печаль…
Собеседник еще не до конца отмер, поэтому я решил продолжить разговор сам.
– Однако я полагаю, что подробное изучение городов Зимбабве не входит в интересы особо любопытных акционеров корпорации. Хотя я бы с удовольствием отправил их набираться опыта, в командировку. Да еще вне центра тамошней столицы. Их бы там либо просто съели, либо разрезали на кусочки, перед этим воздав должное такому несомненно полезному взгляду на жизнь, где преобладают гуманизм и толерантность.
Я откровенно глумился, спору нет. Только не над собеседником, а над теми, кто, понимаешь ли, сомневался в моих аналитических способностях, причем не приводя разумных аргументов.
Только в ответ мне было сказано нечто куда менее экстремальное, но все же вызывающее невольное уважение к тому, кто это придумал.
– Именно поэтому, мистер Доронин, мой босс, мистер Ричардс, и желает, чтобы вы лично посетили Детройт. Не один, а в сопровождении одного или двух доверенных представителей тех самых акционеров, которые выразили сомнение. Покажите им факты, удостоверяющие сделанные вами выводы. Пусть увидят… И заткнут свои языки в обосранные задницы! Мы вам заплатим большие премиальные.
А что… Это может быть действительно интересным. Немного подумав, я согласился. Дальше все развивалось стремительно. Уже на следующий день мне прямо на дом доставили билет с открытой датой. Первый класс, что и неудивительно, учитывая заинтересованность корпорации в моих услугах. И настоятельная просьба не затягивать с вылетом.
Ладно, если меня просят, да еще и вежливо, грех не уважить. Тем более учитывая тот факт, что за возможность постебаться над больными «толерастией личности» в терминальной фазе еще и хорошо заплатят. Помимо уже оговоренного в контракте.
Перелет был… обычным. То есть, как и в других случаях полета, у меня было редкое в своей отвратительности настроение. Вовсе не по причине плохого самочувствия в воздухе, как можно было бы подумать. О нет, физически я чувствовал себя просто превосходно. Бесило другое – то, что во время перелета от меня ни черта не зависело и, случись что, шансов уцелеть просто не было.
Впрочем, все прошло без осложнений, даже разносящие напитки и закуски стюардессы были и красивые, и в моем вкусе. Не то чтобы я собирался кого-то из них соблазнять, но пара-тройка комплиментов и милые улыбки в ответ – это довольно приятно и помогает скрасить проведенное в воздухе время.
И сразу по приземлении началось! Меня встретили, заселили в гостиницу, но честно предупредили, что отдохнуть удастся лишь несколько часов. Затем возвращение в аэропорт и посадка уже на один из принадлежащих корпорации самолетов. Компанию же мне будут составлять двое из тех, кому я и должен буду показать факты. Те самые, на которые я ссылался в своей аналитической записке.
Беспокойство? Ага, прямо щаз! В гостиничном номере я просто отсыпался. В воздухе этого у меня сроду не получалось. Максимум – легкая дрема, да и то постоянно прерываемая бунтующим против нахождения в воздухе подсознанием. Зато на мягкой кровати в люксовом номере – совсем другое дело.
Гр-р! Ненавижу просыпаться от будильника. Но еще больше раздражает, когда из объятий сна тебя грубо вырывают стуком в дверь. Причем будит тебя не очаровательная горничная с третьим-пятым номером бюста, а азиатская, скорее всего китайская, морда, заявляющая, что я должен уже через пятнадцать минут быть на выходе из отеля, где меня ждет автомобиль. С трудом удержавшись от комментария, что я вообще-то никому ничего не должен, а уж ему и подавно, ограничился лишь тем, что кивнул в знак понимания и закрыл дверь.
Собраться – дело нехитрое. Особенно если лишним да и вообще сколь-либо объемным багажом не обременен. Спуститься по лестнице, игнорируя лифт, выйти на улицу… Хм, некисло! Не говорю про обычное такси, его я увидеть и не ожидал, но авто представительского класса – это серьезно. Хотя, учитывая оплаченный люкс в гостинице, удивляться тут нечему. Мелочь, а все равно приятно, показывает отношение к специалисту. Ведь именно из таких вот мелочей и складывается общее впечатление.
Вот только я уверен, что помимо плюсов, я и минусов нахлебаюсь. В частности, от того или тех, кого придется сопровождать в поездке по Детройту. Постебаться над ним или ними – это одно. Зато выдерживать общество подобных персонажей – совсем другое. Э-эх! Ну да попала собака в колесо – пищи, но беги.
Дорога до аэропорта ничем не запомнилась. Обычная поездка, а глазеть на улицы Вашингтона – это не по мне. Чего интересного там можно увидеть? Да ровным счетом ничего. Муравейник да и только, никакой индивидуальности у этого города нет и явно уже не появится. Как и у почти всех городов в этой звездно-полосатой, смертельно больной уже несколько десятков лет, но никак не сдыхающей стране. Стране, продляющей свою агонию за счет переманивания элиты из европейских стран и впрыскивающей все новые и новые порции отравы – помимо уже бегущей по жилам – из Африки и Азии. Причем, что самое забавное, большинство власть имущих знало об этом, но… продолжали. Зачем, почему? Наверное, живя по принципу «После нас – хоть потоп!». Заветы мадам Помпадур, всесильной фаворитки одного из многочисленных французских Людовиков, живут и здравствуют. Только в гораздо более циничной и извращенной манере.
Невесело улыбаясь, я поднялся по трапу небольшого самолета, рассчитанного максимум на десяток пассажиров, зато быстрого, надежного и очень комфортабельного внутри. Оказавшись же в салоне, увидел наконец тех, кто будет составлять компанию в экскурсии по Детройту. Что тут сказать… Хотя на самом деле сказать можно было многое.
Двое. Мужчина лет сорока и девушка лет двадцати пяти. Если первый вполне соответствовал моим представлениям о высокопоставленном сотруднике влиятельной корпорации, то девица… Дело даже не в возрасте, ведь ум и целеустремленность порой позволяют в сжатые сроки подняться по той или иной иерархической лестнице. Тут иное. Мозг аналитика всегда анализирует: обстановку, разговоры, людей вокруг. Это происходит само собой. Зачастую бывает сложнее понять всю логическую цепочку, заставившую тебя сделать вывод, чем получить нужный результат.
Сейчас же я четко ощущал – эта девушка не представляет из себя ничего особенного как личность. Да вообще ничего не представляет. Мужчина хоть тоже не производил впечатления, но был все-таки несколько более сформировавшимся, осознающим свое место в мире и цели. А эта… Однако первым делом следовало представиться.
– Имею честь представиться, Виктор Доронин.
– Джон Гиббс, – тусклым, невыразительным голосом отозвался мужчина. – Личный помощник члена совета директоров корпорации Алена Раваля.
Взгляд в сторону девушки, но та лишь одарила меня пренебрежительным взглядом, после чего поправила упавшую на лоб прядь русых волос. Хм, однако!
– Мисс Сара Дженкинс, заместитель главы пресс-службы, – представил спутницу Гиббс, желая сгладить неловкую ситуацию. – Мисс Дженкинс имеет большие заслуги в поддержании благоприятного имиджа корпорации. Ей мы обязаны связями с несколькими телеканалами…
Так-так! Прозвучавшие затем названия были мне частью неизвестны, частью же были известны слишком хорошо. Те еще гадюшники, защищающие права всех, с кем в одном помещении-то находиться западло, не говоря о том, что прикасаться к таким можно, лишь пиная под зад или в другие места: педики, нарики, прочие меньшинства, страстно желающие, чтобы их образ жизни был перенят большинством, причем в приказном порядке на законодательном уровне. Политкорректность, ети ее! Та самая, которая требует суровых и немедленных кар для тех, кто не стесняется назвать мужиков, долбящихся в жопу, педиками и просто извращенцами; обдолбанных наркоманов в периодически обоссанных во время ловли кайфа портках – выродками, недостойными находиться в приличном обществе; даунов и прочих умственно отсталых – не «альтернативно одаренными», а всего лишь генетическим браком.
Все с тобой понятно, Сара Дженкинс. Равно как и то, зачем именно тебя направили в мое общество. Чистые эмоции апологетки политкорректности и более серьезный взгляд Гоббса. Что ж, надо отдать должное автору идеи, хоть он и попытался доставить мне дополнительных хлопот. А пока… немного пошалим.
Короткий кивок в сторону мужчины, затем несколько шагов по направлению к девушке. Взять ее за руку и обозначить легкий поцелуй.
– Приятно видеть на борту красивую девушку, мисс…
Эх как она дернулась. Чуть было до потолка не подскочила и почти сразу вырвала свою руку.
– Это… Это! Русский дикарь! – взвизгнула девица. – Были бы вы гражданином США, я бы подала на вас в суд!
Чуть приподнятая бровь, легкая снисходительная улыбка… Они заставили ее захлопнуться, но взгляд… Была бы василиском, быть бы мне каменной статуей.
– Забавно, – произнес я, обращаясь «в пространство». – Если ведешь себя как джентльмен в «дикарской России», то это воспринимается с пониманием и даже одобрением. Если же в «передовой и прогрессивной» Америке, то сразу обвинят в варварстве и грубости. Еще и судом испугать пытаются… Нет уж, мисс, пугать у вас плохо получается. Попробуйте для начала дикобраза голой попкой испугать, вдруг да получится.
Легкая провокация и бурная реакция на оную доставили мне искреннее удовольствие. Равно как и то, что на протяжении всего перелета мисс Дженкинс показательно меня игнорировала. Я же тем временем вполне плодотворно пообщался с Гоббсом. Тот, по крайней мере, вдумчиво читал ту самую аналитическую записку. Не соглашался с ней, равно как и его начальник – это да. Но все же читал, приводил какие-никакие аргументы в ее опровержение. Считал, что наш вояж по различным районам Детройта поможет именно его точке зрения, а не моей.
Что же до мисс Сары… Она ничего из аналитики не читала. Ей было достаточно выводов, которые «борчиху» за права меньшинств и как бы «угнетаемых» категорически не устраивали. И распечатала уста девица лишь один раз, после одного из моих высказываний, впрочем, всего лишь иными словами пересказывающего маленький кусочек аналитической записки.
– Понимаете ли, Джон, уникальность Детройта состоит в том, что доля белого населения – куда я без сомнений включаю и его латинский подвид в лице мексиканцев и жителей стран Южной Америки – снижалась год от года, причем катастрофическими темпами. А вот доля преступности и разрухи повышалась. Возьмем за точку отсчета тридцатые годы. Белое население более девяноста процентов, число ограблений на сто тысяч лишь немногим более сотни, число убийств – всего четыре.
Начало семидесятых – эпоха бесноватого Мартина Лютера Кинга, «черных пантер» и прочей швали, на словах борющихся за равные права, а на деле мечтающих о превосходстве над белой расой и только об этом. Доля белых – немногим более половины. Число ограблений на сотню тысяч населения – полторы тысячи. Число убийств – более трех десятков.
Наконец, переходим к началу разгула политкорректности, то есть к девяностым годам. Доля белых колеблется между двадцатью и десятью процентами, причем неуклонно снижается. Официальное число ограблений несколько снижается. Это, как свидетельствуют определенные данные, происходит лишь потому, что по-крупному грабить особо уже и некого – люди с деньгами покидают город, – а мелкие и не регистрируют особо. Да и вообще, многие районы становятся зонами, куда полиция опасается даже заходить малым числом и без средств усиления. Зато убийства не спрятать, их по-любому приходится регистрировать. Их число – под шесть десятков на сотню тысяч за год. И это лишь уголовная статистика, без добавления экономики, о которой отдельный разговор. Исходя из этого…
– Гнусный расист!
О, какие люди, какие голоса… Интересно даже. Может ли она сказать что-то помимо клише? Проверим, может быть, голос разума все же способен просочиться через стену откровенной глупости человеческой.
– Это не я, мисс Дженкинс, это цифры с сайта вашего же американского правительства. Также советую посмотреть падение уровня доходов города и сравнить его с изменением процентного состава населения. А насчет расизма… – говоря, я одновременно серфил по Интернету, выискивая нужные фоторепортажи с улиц города Из числа тех, которые не были включены в переданную заказчику аналитику, как особо «сочные и забористые». – Смотрите и наслаждайтесь, мисс Сара, – с этими словами я повернул планшет экраном к девице и начал листать фотографии, комментируя по ходу:
– Для начала позвольте вам продемонстрировать фото с «Ночи дьявола», как негры называют ночь перед Хэллоуином. Если нормальные люди, отмечающие сей праздник, в это время устраивают довольно красочную атмосферу, пусть на вкус некоторых и мрачноватую, то эти «с пальмы упавшие» развлекаются, поджигая и разрушая автомобили, магазины, отдельные здания и даже целые районы. И так из года в год. Вот это фото, сделанные участниками сего маразма «в процессе». Эти же показывают то, во что превращаются части города после этих «милых и невинных» развлечений.
– Кон…
– Молчать и слушать, мисс. Потом выступите, если будет что-то помимо дурных воплей о «расизме» и «правах меньшинств», – рявкнул я на Сару, зная, что таких фифочек можно заткнуть только жестким прессингом. – Вот фото множества зданий, причем расположенных вовсе не на окраинах города. Выбитые стекла, проломы в стенах, прочие свидетельства разрухи. И это сделали вовсе не те, кого вы любите величать «расистами» и «неполиткорректными ретроградами». Просто выходцы из Африки гадят даже там, где живут. Не верите? Вот вам фото тех же домов с указанными датами «до» и «после». Очередные беспорядки из-за их внутренних разборок и вуаля! Стоит же городским властям восстановить тот или иной район – спустя максимум пару лет он вновь превращается в место, где хорошо разве что снимать фильмы в жанре «постапокалипсис», но никак не жить. И еще один хит сезона! Минутку внимания и попрошу сохранять тишину в зрительном зале.
Та-ак. Быстренько ищем еще одну интересную подборочку. Ту самую, после которой дамочка вряд ли сможет столь рьяно бросаться в меня терминами вроде «расист» и что-то в этом роде. Быстрее, пока это создание не отмерло и не разразилось воплями… Хочется поставить жирную такую точку в не то чтобы разговоре. Скорее уж полном моральном и психологическом изничтожении оппонента. Есть, нашел!
