Влад Савин
Под атомным прицелом
Как раз перед Рождеством русские запустили очередной спутник – который вернулся на землю (как утверждают, снова мягкая посадка и в указанном районе) в тот самый день, когда коммунистические войска вошли в Кантон, сданный им без боя, – вернулся, сделав снимки нашей планеты (и конечно, территории Америки – чтобы русские генералы знали точно, куда им бросать свои бомбы). А американский спутник, который должен был стать ответом, потерпел эпичную катастрофу на старте! Говорят, что Господь помогает в делах праведных – тогда отчего Он допускает на небеса аппараты, сделанные руками безбожников-коммунистов? И тот папа, что в Риме сидит, даже поздравил со спутника все народы Земли с Рождеством, но вот наш американский папа Спеллман назвал спутники «опасными игрушками в руках аморальных и безбожных людей», – а наша собственная «вавилонская башня» – ракета фон Брауна – рухнула, погубив множество зрителей, включая женщин и детей! Неужели так Господь даёт нам знак, что теперь русские коммунисты Ему стали угодны больше, чем мы, американцы?! Но почему? В чём мы согрешили перед Ним? О таком просто не хотелось думать!
У Чака Вебера (одноклассника Аманды) папа погиб во Вьетнаме. Чак в тот день был как невменяемый, орал, что вырастет, станет военным и убьет сто, нет, тысячу коммуняк. Все вспоминал, как папа еще до ухода в армию брал его с собой на рыбалку – и что в последнем письме сообщил, что мог бы уже подать рапорт и вернуться, но если останется здесь еще на год, то заработанных денег хватит выкупить дом. Аманде оставалось лишь мысленно просить Господа, чтобы и у Чака случилось чудо (как было у неё с Дэвидом), и чтобы его папа тоже вернулся домой, хоть через несколько месяцев – но живой! В долине Меконга, на границе с Камбоджей, коммунисты сражались между собой с еще большей жестокостью, вырезая деревни и не беря пленных – «да пусть бы поголовно друг друга перебили, белым людям было бы только лучше», прокомментировал Боб. В бывшей Британской Индии (которую Аманда знала лишь по книжке Киплинга и одному из фильмов про Индиану), развалившейся на шесть частей, коммунисты-индусы убивали ни в чем не повинных мусульман, и в соседней Бирме кровь лилась рекой – и потому, «долг Америки, установить там демократию, закон и порядок», успокаивало лишь, что там пока не было американских солдат, но что будет завтра? Будто этого мало, еще и в Европе «Соединенные Штаты обязаны помочь народу Люксембурга встать на путь свободы», да что это за страна такая – Аманда, взяв в библиотеке атлас, едва на карте ее нашла!
– Ну чего ещё… ай!.. Дэвид!.. Больно!
– Ты и правда думала, что я ничего не узнаю про марихуану?!
– Это тебе Кэт разболтала… ай!!
– Я тебя сейчас сам разболтаю, маленькая ты засранка! Сначала марихуана, а затем и что-то покрепче захочется! Ей-богу, коммунисты правильно делают, что за употребление дури… Ты вообще знаешь, что бы с тобой сделали, например, в СССР?
– Арестовали бы и сослали в Сибирь, убирать снег?
– Нет, это было бы для тебя легким наказанием. А расстреляли бы, без всякого суда!
– Да ладно… про такое даже Фаньер не писал… ай!
– Нам парень из разведки лекции читал. Не готовил в шпионы – а просто рассказывал, против кого мы, что на той стороне. Он говорил, что в красной зоне – и в Китае, и в СССР, и в Италии или Польше – за «дурь» расстреливают. После допроса с пытками, где требуют назвать всех, от кого получила и кому продала. И знаешь, это редкий случай, когда я с коммуняками соглашусь! Потому что в китайском квартале Сан-Диего видел – во что превращаются те, кто долго употребляет. Ожившая мумия, или заживо гниющий труп – ты тоже хочешь такой стать?
– Да поняла я, поняла… это вообще один только раз было! Ну, два, считая сегодня!
– Это ровно на один или два больше, чем нужно – так ты точно всё поняла?!
– Да, Дэвид, да пусти ты ухо… больно же! Ну вот, всё ухо красное – как я теперь пойду?
– Ничего, кому-то этот цвет нравится, иди сюда, я тебе и второе ухо сделаю красным – для симметрии…
– Не надо!
И как тут хотя бы забыться? Разве что, на танцах в «Джунглях» под эту новомодную музыку, что наяривает ихняя группа «Племя», как там Стефани её назвала – «рок-эн-ролл», кажется? Ну так нельзя же там зависать в режиме 24/7 – даже Стефани родители такого не позволяют!
Парни уже вовсю пробовали джин и виски – Джек Марли из ее класса однажды даже в школу принес фляжку, и, употребив ее в обеденный перерыв, ввалился пьяным на следующий урок, за что был изгнан с занятий, с отметкой за поведение и уведомлением родителей. Мы же приличная школа, в отличие от Северной, где к такому привыкли! Послушав брата, Аманда при учебных тревогах послушно опускалась на колени – как рабыня перед кровавым идолом (на месте которого она представляла русского диктатора). Зачем Сталину и Советам наш страх и наша кровь – может, они уже и не люди вовсе, – как пишет месье Фаньер? Было же, ещё в годы войны, про нацистские «черные мессы», и что у нацистов, продавших свою душу черному колдовству, под кожей зеленая чешуя – так в комиксах было. И там же про вампиров и оборотней на службе у коммунистов писали, про «тех, кто приходит ночью». И про русских «ночных ведьм» – вроде Люциферы из комиксов месье Фаньера? Неужели это правда – хотя папа, мама и Дэвид говорили, что чудовища и монстры бывают лишь в книжках и кошмарах, но не в реальной жизни?
Чудовищ не бывает? А кем же тогда был «адмирал-маньяк» Тиле, который рубил винтами наших моряков в Атлантике и скармливал их акулам? Именно после того брат Дэвид и загорелся желанием идти служить на Флот. А «разоритель Ватикана»… как его звали… кажется, Достлер? Или «правая рука Гитлера» – Гиммлер, со своим Чёрным орденом Аненербе? Ну и конечно, сам Гитлер и прочие нацистские боссы рангом пониже – да на фоне того, что они творили с евреями и другими народами в Европе, те злодеи-культисты, описанные у Лавкрафта, – просто дети из воскресной школы! А вдруг Лавкрафт писал правду – лишь жалея читателей, преподносил ее сильно приглаженной, как для детей? И неужели правдивы истории, что русские, когда они ещё были нашими друзьями, захватили в Рейхе не только технологии нацистов, но и реликты «наследия великих древних», добытые ранее колдунами из Аненербе для самих нацистов – и они осквернили души русских точно так же, как до того немцев, превратив их в чудовищ в человеческом обличье?! Ну да – ведь русские Гиммлера (главу Черного Ордена) поймали, как раз в тот год, когда случился Шанхай!
– Коммунисты, это подлинно монстры, со стороны духовной, – сказал священник отец Бишоп, – потому что не знают свободы. Изначально они были неким подобием наших пуритан – праздность и красота запретны, все обязаны трудиться на общее благо, в суровой простоте, ставя общее намного выше личного. Но также у них запрещена собственность, ну кроме самых мелких и необходимых вещей, нельзя выбирать и менять место работы, куда тебя «распределили», и даже семьи у них устраивает особый орган «местком». Считается, что все за тебя решают специально обученные люди, ради твоего же и общего блага – ну а тебе следует лишь подчиняться, иначе последует наказание. Правда, при этом у них нет голодных, бездомных и безработных – каждому гарантирован минимум, хотя бы на уровне наших «армий труда» времен Депрессии: кормежка, койка в казарме и место работы. Но также у них нет и никаких чувств к ближнему своему – сострадания, любви – зачем это, когда за тебя все решают, и вопрос нравственности твоих действий не стоит в принципе, ты лишь исполняешь приказы. И конечно, они абсолютно безжалостны к тем, на кого им укажут как на врагов – без разницы, внешних или внутренних. Свобода, это не только благо, но и тяжкая ноша – коммунисты скинули ее со своих плеч, утратив и человечность. И в завершение своего греха, отринув понятие рая, ада, самого Господа нашего и дарованной им нашей бессмертной души – они, внешне оставаясь людьми, внутри стали чудовищами.
То есть, как в самой страшной фантастике, вроде «1984» Оруэлла – почти всю Евразию уже захватили миллионы фанатиков, вооруженных лучше нас, и сейчас они копят силы, собирая свои ракеты и супербомбы на конвейере (как когда-то у нас Форд делал первые авто), чтобы окончательно нас уничтожить, как уже сделали в том романе с Англией? Неужели Кэти права, и нам остались лишь несколько последних спокойных лет, в течение которых можно насладиться прежней жизнью – а дальше настанет тьма, и выживут лишь те, кто предпочтет рабство свободе?
– Включи мозги, подруга! В этом гребаном мире никак не получалось обходиться без войн. И если изобреталось какое-то оружие – то его обязательно применяли. Теперь представь войну, где супербомбы вроде той, что русские взорвали у себя на острове, будут падать сотнями и тысячами, из космоса, не сбиваемые ничем! Ад с его жалкими котлами покажется слабым подобием… а ведь это и есть Армагеддон, конец света, который обещал нам тот, кого распяли почти две тысячи лет назад. О, а что если история любит круглые числа – то есть это случится в двухтысячном? Тогда мы еще успеем прожить свое и умереть… – тут Кэти достала сигарету. – И знаешь, мне совершенно не хочется иметь детей. Вспоминая причитания маман, сколько она в меня вложила, – уж лучше веселиться, не думая ни о чем. Спарки, ну курни, попробуй! Иначе от страха можно с ума сойти!
Страх был разлит повсюду – единственное место, где, казалось, его было меньше (или не было совсем), была городская библиотека. Ее директор, Форрест Сполдинг – с которым был хорошо знаком Роберт Смит – казался Аманде хранителем тайных знаний и древних фолиантов, прямо как тот библиотекарь из Мискатоникского университета[12]. Как-то раз, ещё в десятилетнем возрасте, Аманда, начитавшись рассказов Лавкрафта и Дерлета, набралась смелости и по секрету спросила мистера Сполдинга, а не хранится ли у него случайно где-нибудь здесь тот самый Некрономикон? О, конечно, мистер Лавкрафт лично заявлял, что эта книга – его собственная выдумка, ну вот пусть непосвященные и дальше так думают, для их же блага. Но вы, мистер Сполдинг, – нет, не дайте почитать, я знаю, что это очень опасно – так хоть издали покажите, как этот гримуар хотя бы выглядит… Впрочем, Форрест Сполдинг стал в Де-Мойне личностью почти легендарной и без всякого Некрономикона, сначала сочинив Билль о Правах Библиотеки, а затем сумев отстоять свое собрание книг даже от всесильной Комиссии Маккарти.
– Я видел рейды Палмера и первую «красную панику», когда из библиотеки хотели выкинуть всю «красную» литературу. Я помню, как позже хотели запретить «Майн Кампф», вместо того, чтобы звонить во все колокола и рассказывать, какие адские планы вынашивают Гитлер и нацисты, – быть может, тогда его успели бы остановить. Я помню, как книги русских авторов просили выставлять на самое видное место, и как потом требовали спрятать их подальше. Теперь Конгресс озаботился содержанием комиксов, потому что «они учат наших детей плохому» – вместо того, чтобы бороться с самими пороками нашего общества, той же преступностью и наркоманией, к примеру, в том числе и среди несовершеннолетних – они хотят бороться с их отражением в литературе для подростков. Глупцы не понимают, что любая книга, которая была издана сколько-то значимым тиражом и привлекшая такую же аудиторию, – есть явление в духовной жизни всего человечества! Даже если она проповедует ложные идеи – тем более, ее не следует бездумно уничтожать. Поскольку с идеями не сражаются запретом – если христиан бросали львам на арене Колизея, но это лишь увеличивало популярность их учения и число адептов. Вы считаете какую-то книгу, идеи в ней, ересью – отлично, но, чтобы воспрепятствовать ей, разве не следует понять, отчего эта книга была написана и пользовалась успехом? И даже просто для того, чтобы люди знали, с чем надо бороться – во избежание конфуза, случившегося с одной высоконравственной леди… ах простите, вы же не могли читать эту книгу, в вашем возрасте…
– Мистер Сполдинг! – ответила Аманда, заинтересовавшись. – Если вы имеете в виду то, что происходит наедине между парнем и девушкой, то… У нас в лагере герлскаутов была такая Пэм из Северной школы, на виду строила из себя скромницу, но по вечерам и без взрослых рядом рассказывала всякое… Так что я примерно представляю, что вы имеете в виду!
– Хм… Ну что ж… Название и имя автора в данном случае значения не имеют, действие происходит в прошлом веке, когда нравы были столь высоконравственны, что даже на ножки роялей надевали юбочки во избежание грешных мыслей, ну а яйца, подаваемые на завтрак к столу, деликатно называли «куриными фруктами». Некая юная особа, возраста чуть более старшего, чем вы, воспитывалась в строгих традициях – что «это» для незамужней девушки есть страшный смертный грех. Но никто не решился объяснить ей, что же «это» такое, лишь «даже не думай, не смей»! Тогда еще никто не слышал о суфражизме – и считалось нормой, что женщина не имеет ничего своего, никакой собственности, и даже деньги на карманные расходы ей выдавали родители – а затем муж. Однако и в те времена у юной девушки возникало желание купить себе какие-то безделушки или украшения – и у нее оказалась подруга, которая не была столь же высоконравственной, и предложила способ легко заработать. Для этого надо было всего лишь один, два, три раза в неделю по вечерам приходить на пару часов в один дом, куда ходили джентльмены, желающие развлечений известного рода, и за некие действия получить после плату, ну вы поняли, о чем идет речь, юная леди? И наша героиня согласилась – поскольку то, что ей предлагали делать, никак не ассоциировалось у нее с «этим, запретным».
– Ужасно! – заметила Аманда. – Но все же считаю, что девушка не виновата. А виноваты ее родители, которые не могли ей нормально объяснить. И чем там все закончилось?
– Ну, сначала по всему городу в определенных кругах разнесся слух, что в заведении некоей мадам появилась юная особа, которая делает «это» с восхитительным видом своей полной невинности – а завершилось в стиле водевиля, когда в номер к ней очередным клиентом явился ее отец. Но я хотел сказать иное – вот сегодня желают запретить некую идею, безусловно вредоносную, не будем уточнять какую. Если уничтожить все книги, ее содержащие и описывающие, – то не случится ли завтра, что эта же идея возникнет вновь, и ее уже не узнают, чтобы с ней бороться?
– Я поняла, мистер Сполдинг. Это как в лабораториях сохраняют образцы бацилл чумы или иной опасной болезни – чтобы иметь возможность сделать вакцину.
– Пожалуй, аналогия не совсем точная. Поскольку бациллы чумы, это безусловное зло, а идеи… Не случится ли, что то, что кажется запретным сегодня, завтра станет общепринятым? Как это случилось, например, с учением Христа, или теорией, что Земля вертится вокруг Солнца, а не наоборот. Но о том судить будут лишь наши потомки – наш же долг все сохранить для их суда.
– А вы верите, что этот день, завтра, настанет, мистер Сполдинг? И мы не превратимся в атомный пепел?
– Я хочу в это верить, юная леди. Если завтра на нас упадут русские бомбы – что ж, я уже старый человек и прожил достаточно. Но мне будет гораздо больше жаль, что в пепел обратится весь собранный тут духовный багаж человечества – который выжившим после придется открывать заново. Однако я хочу верить в лучшее – потому что иначе, если не верить, то зачем жить?
Аманду привел в библиотеку отец, еще когда она пошла в первый класс школы. Сам он ходил туда редко, зато Аманда (и Дэвид, как приехал домой в этом году) бывали там по нескольку раз в неделю. Аманда брала в библиотеке фантастику – странный выбор для тринадцатилетней девочки? – но если так хочется заглянуть в завтра, где меня уже не будет, представить тот мир, где людям откроются чудеса, ну как бы человек из эпохи Джорджа Вашингтона попал в наше время, и как бы он смотрел на электричество, автомобили, телевидение…
– И нейлоновые чулки, – сказала Кэтрин, – ну просто жуть, что носили наши предки. Когда даже у миссис Адамс или миссис Линкольн не было нормального нижнего белья!
Кэти тоже ходила в библиотеку – но предпочитала мистику и ужасы, вроде произведений Говарда, Лакрафта, Дерлета и им подобных, издаваемых «Аркхем Хаус». А ещё «тёмную» фантастику, – как у Замятина, Оруэлла, Хаксли, или её последний фаворит – тот самый роман о войне Лиги и Альянса. Аманда совсем недавно и сама была не прочь пощекотать себе нервишки чем-то подобным, но в последнее время ей казалось, что сама реальность становится страшнее всех этих фантазий. Это же не с культистами Ктулху, а с коммунистами призывают бороться такие важные люди, как Гувер и Маккарти? Интересно, если этот самый Ктулху проснётся и вылезет из своего подводного города Р’льеха – а коммунисты выставят против него свой «полярный ужас», с атомными торпедами по сто мегатонн – кто кого одолеет? Вот только как вообще понять, что перед тобой коммунист? Наш, американский, или засланный русский шпион. Не растут же у него из головы рога и не горит во лбу красная звезда… и не будут же они при знакомстве сами тебе представляться, как тот злодей, с которым в комиксах сражается Капитан Америка, прямо сказал Красотке Бетти: «Zdarova, я – Айвэн Фукс, и я – коммунист»! Но даже в нашем городе по улицам наши защитники ходят, из Легиона или «христоносцев», вместе с полицией, ловят коммунистов – хоть бы, если поймают, сначала показали всем, как эти коммунисты выглядят! А пока же, дочитав наконец последнюю часть трилогии Азимова про «Основание», Аманда искала в журналах «Новинки Сай-Фай и Фэнтези», – канадское издание, но печатающее и переводы с других языков, – что-нибудь «про светлое будущее». Где обнаружила очень понравившийся ей роман про далекое будущее – автор «I. Efremov», наверное, поляк или еще какой-либо эмигрант – и была сильно удивлена, когда уже в январском номере (нового, 1956 года) «Новинок» вышла статья под названием «Красное Будущее», целиком посвященная этому роману, где было сказано, что написан он русским автором из СССР! И ещё, что этот роман снискал большую популярность не только в самом Союзе и Красном Блоке, но и в Свободной Европе, поскольку его публикация удачно совпала с началом космической эры. Эй, а с самого начала вы это сказать не могли?! То есть это вот так коммунисты видят наше будущее?!
В Советском Союзе, как и в любой другой стране, где правят коммунисты, нет свободы. Никто не может подняться выше чернорабочего, добиться уважения – если не состоит в их Партии. Это считалось прописной истиной – много раз повторяемой везде: в книгах, газетах. И в школе, на уроках истории, Аманда слышала то же самое. Значит, этот Ефремов тоже коммунист – странно было бы, если коммунистическая диктатура, где за каждое неправильное слово арестовывали и ссылали в Сибирь, дозволяла не члену своей Партии писать книги? Но этот роман – ну совершенно не похоже, что он был написан рабом! И как он попал в канадский журнал из-за «железного занавеса», где тотальная цензура? Странно, но Аманда почему-то легко приняла, что эта книга могла быть написана коммунистом или кем-то подобным – слишком уж отличался её стиль от всего того, что она читала ранее. Слишком «холодно-рациональными» (но от этого не менее интересными!) показались ей характеры и поступки героев, и их разговоры, насыщенные непривычными читателю, но привычными им самим понятиями, – даже сильнее, чем в «Основании», верилось, что это и правда люди очень далёкой от нас эпохи. Верилось, что это и правда люди из Эпохи Великого Кольца – очень далекого будущего. И разумный аскетизм у них есть, и жизнь для них (на Земле, и в Космосе) – это не череда захватывающих приключений ради славы и богатства, как у того же Индианы, – а тяжелый и упорный труд на благо всего человечества. И правда, есть в них что-то от наших пуритан! А один из героев (величайший ученый своего времени, кстати!) там вообще – негр! И это, когда Стеф говорит, что даже у нас в Дрейке чернокожих студентов можно по пальцам одной руки пересчитать, а на Юге с этим делом вообще полнейший мрак! А ещё у этого Ефремова японка есть. И выходцев из других народов – «каждой твари по паре». Нет, ну точно, коммунист писал – это же их заповедь, «нету рас – есть лишь класс», потому-то русские у себя в Евразии так легко и сходятся, хоть с азиатами, хоть с неграми, хоть с арабами, да хоть с теми же немцами (хотя вот совсем недавно же насмерть с ними воевали!) – плевать, какого ты цвета, – ты, главное, заповеди Ленина – Сталина и приказы партийцев исправно исполняй и всё будет ОК, а иначе… Прям как раньше в истории деление было – ты кому молишься, Христу или Аллаху? И ходили друг на друга в крестовые походы и конкисту. Только евреям вечно не везло – огребали с обеих сторон. Так и сейчас – ты за красный блок или за свободный мир? А ведь и правда, Эпоха Разделенного Мира у нас на дворе. А у этих там, в Эпоху Великого Кольца, людей с английскими или американскими именами почти нет, зато местные историки с археологами раскапывают руины древних мегаполисов (как сегодня Трою или Аркаим), с бомбоубежищами и хранилищами реликтов времен разделенного мира – это что же, там в прошлом всех англосаксов поголовно уничтожили – ну, кроме той малой горстки, что всё-таки приняла коммунизм?!
– Мистер Сполдинг, а есть ли у вас еще что-нибудь этого автора?
– К сожалению, нет, юная леди. Если вам интересна русская литература, могу предложить вам Чехова, Толстого, Достоевского, Тургенева.
– Я слышала, что эти авторы очень скучны. Что-то вроде «я существо боящееся, или могу просто встать и врезать». Хотя Тургенев – это не по нему был итальянский фильм, что показывали в прошлом году? Маме понравилось, а папу не впечатлило – «подражание Маргарет Митчелл», его слова.
– Положим, Тургенев написал свой роман задолго до «Унесенных ветром». Итальянский – да, такие сегодня порядки, под запретом современные русские авторы, дозволены лишь Чехов с Толстым. И сняты с проката русские фильмы – но итальянские допускаются. «Накануне» снимали в СССР, при участии Италии. А главную роль там играла Лючия Смоленцева, итальянка, но советская национальная героиня, и насколько мне известно, гражданка СССР. Если же вы, юная леди, хотите взглянуть одним глазком на жизнь «на той стороне», то могу предложить вам вот это.
– Журнал мод? Мама говорит, что мне пока еще рано.
– Журнал советских мод. Издание на английском, и заметьте, адрес редакции указан не Москва, а Люксембург, – полагаю, что так сделано специально, чтобы не скомпрометировать читательниц из «свободного мира» в глазах таких ревнителей, как наш сенатор Маккарти.
– Но как же… у них же там «железный занавес»!
– Когда-то русский царь Пётр, образно выражаясь, «прорубил окно из России в Европу». Видимо, мистер Сталин действует схожим образом, оставляя в своем «железном занавесе» нужные ему лазейки. Люксембург – самая известная из них. Полагаю, что и заинтересовавший вас роман про Андромеду попал в Канаду именно оттуда. А этот журнал мод мне прислали уже из Лондона, куда он поступил в знак уважения к визиту британской королевы в СССР. И я осмелился предложить его вам, поскольку в нем есть не только то, что носят русские леди, но и просто фотографии, сделанные на улицах русских городов. Может быть, вам это будет интересно?
– Сначала советский фантастический роман, а теперь и советский журнал мод… – невольно улыбнулась Аманда. – Знаете, мистер Сполдинг, мне почему-то кажется, что и Некрономикон у вас всё-таки есть…
Быстро пролистав страницы с платьями – хотя и отметив, что они выглядят вполне прилично, совсем не похоже на уродливую униформу vatnik, как утверждает месье Фаньер! – Аманда нашла те самые кадры и стала изучать их, будто наблюдая за жизнью иной планеты.
Красная площадь – где всесильный Вождь Сталин с трибуны каждодневно следит за прохождением перед ним своих железных легионов, растоптавших Европу? На фото – обычное место для гуляния. На фоне той же стены, башен, Мавзолея!
Повсюду должны висеть портреты Вождя и стоять его статуи. Но это попало в кадр лишь в одном случае!
Город должен быть похож на казарму, армейский плац с полной одинаковостью и дисциплиной. Все должны быть чем-то заняты, или идти куда-то сугубо по делу – со строгими лицами, одетые в единую униформу. Но на фото были кварталы, утопающие в зелени, дворы, где дети играли на оборудованных площадках – и веселые люди, в красивой одежде, совершенно не похожие на марширующих солдат. И нигде не было видно признаков концлагеря – стен с колючей проволокой, разделяющей кварталы и сектора, вооруженных патрулей НКВД с собаками (или даже медведями, как писал Фаньер) на поводках, проверяющих документы у прохожих, черных броневиков с пулеметами, непрерывно ездивших по улицам. И фотографии были не только Москвы, но и других городов СССР (и даже иных стран коммунистического лагеря). Ложь, постановка, фальшь – но зачем?
– Есть такая вещь, как пропаганда, – ответил на вопрос Аманды мистер Сполдинг, – во все времена люди всегда старались изобразить своего недруга последним негодяем и грешником, ну а себя – самым честным праведником. Не берусь опровергать то, что пишут в газетах про жизнь за «железным занавесом», как и то, насколько показанное на фото в этом модном журнале соответствует истине, лишь замечу, что если в обыденной жизни нежелательно прибегать к явной лжи, иначе на вас могут подать в суд за клевету, а то и вызвать на дуэль (а в менее цивилизованных обществах могут и просто убить на месте), то в высокой политике таких ограничений нет. Вот только последствия могут оказаться непредвиденными – как в той сказке про мальчика, что кричал «Волки-волки!». Я помню, как у нас ещё в годы Первой Великой Войны даже священники в своих проповедях изображали исчадиями ада всех немцев, не только солдат, но и весь народ. А серьезные газеты перепечатывали статьи про то, как в Германии из трупов своих же убитых делают колбасу – что, как позже выяснилось, было английской пропагандой[13], ну а «месье фаньеры» изощрялись, как проклятые боши кровь юных француженок из кубков пьют и младенцев на завтрак кушают – вам это ничего не напоминает? Потом это нам, американцам, сильно навредило, потому что, когда из Европы и России валом пошел поток новостей о массовых казнях в концлагерях, и всех остальных, уже реальных злодеяниях нацистов – многие наши обыватели лишь смеялись и шутили, мол «опять нам тут про немцев байки и страшилки рассказывают»![14] И только когда сначала Атлантика покраснела от крови наших моряков, а затем пал Ватикан – только тогда до всех окончательно дошло, что представляет из себя Гитлер со своими присными…
А что если… спросить о том самого Сталина? Аманда сама поначалу испугалась этой мысли – пришедшей ей в голову после воспоминания о недавнем случае, попавшем в газеты, включая «Регистр» и «Трибюн», – как президент Эйзенхауэр ответил на письмо малышки Мелани из Сан-Франциско, «отчего мой папа во Вьетнаме». Дэвид язвительно сказал тогда, что «Айк умно придумал, это даст ему дополнительные голоса – да и вообще, может, никакой Мелани там не живет, а это устроили нанятые люди». Но у русских Вождь не переизбирается, ему не надо кем-то казаться перед публикой – когда любое его слово это закон, а недовольных тотчас хватает НКВД и отправляет в Гулаг. Значит, у Сталина нет привычки отвечать на письма маленьких людей – да и вряд ли ему передадут такое письмо, скорее уж просто посмеются и выкинут в корзину! А вот в этом журнале на последней странице прямо написано, мелким шрифтом, «пишите по этому адресу, если вам есть что сказать». Так отчего бы не попытаться – хуже ведь не будет?
Меня зовут Аманда Смит. Мне тринадцать лет. Я живу на Гринвуд-драйв, 4351, в городе Де Мойн, Айова, США. Мой папа, Роберт Смит, раньше был простым фермером, сейчас он продает таким же фермерам сельскохозяйственные машины, моя мама, Джулия Смит, работает медсестрой. Еще у меня есть брат Дэвид, он раньше служил на Флоте, а сейчас ищет работу и собирается поступать в колледж. И собака Чаффи, она очень добрая и смешная. Я учусь в школе Калланана и люблю читать книги, особенно фантастику, часто сижу в нашей городской библиотеке…
Обидно будет, если она ошиблась. И русские, это не люди, а подобие роботов, с функциями вместо чувств, и с номерами вместо имен, как в книге Гернсбека про изобретателя Ральфа… хотя даже там, в предельно технократичном мире, люди оставались людьми, чем там кончается, «один предназначен для одной». А советские, на фото из журнала, выглядят куда более живыми!
Пожалуйста, ответьте мне! Даже если на нас завтра упадут ваши бомбы и мы все превратимся в атомный пепел – я хочу знать, за что?
Аманда вложила письмо в конверт. Тщательно переписала адрес из блокнота (скопированный с последней страницы журнала). Заклеила конверт и спрятала между страниц учебника математики. Завтра она его отправит – и если письмо дойдет… может, она и не узнает, вряд ли ей ответят – но если это ее слово будет хоть маленькой пылинкой на чаше весов тех, кто будет принимать решение сбрасывать Бомбы, значит она сделала это не зря!
«Герцогство между двух миров» (Воспоминания Шарлотты Нассау, бывшей великой герцогини Люксембургской). Люксембург, 1974. Перевод (с сокращениями): Москва: Мысль, 1976. (альт-ист.)
Мы всегда были маленькой страной, жители которой мечтают лишь о мирной и спокойной жизни. Однако Господь расположил нас так, что через нашу территорию постоянно прокатывались все европейские войны. И любые гарантии нашей независимости и нейтралитета от великих держав – существовали ровно до тех пор, пока кто-то из гарантов сам не оказывался агрессором!
Но мы восставали из пепла – крохотный островок свободы, реликт давних времен, когда вся Европа была скопищем таких же крохотных владений – герцогств, княжеств – «правитель которых иногда мог, не выходя из своего дворца, оценить запах с кухни соседнего правителя» – преувеличение, конечно, но от истины не слишком далеко. Всего сотню лет назад так было и в Германии – которая в этом веке дважды жестоко растоптала нашу свободу: в 1914 и в 1940 годах. Однако же Люксембург в последнюю войну оказал нацистам большее сопротивление, чем Дания, при том что у нас не было армии как таковой, а лишь жандармерия и ополченцы Добровольческого корпуса; однако же они успели взорвать несколько мостов, ненадолго задержав германское продвижение, – что позволило мне, моей семье и правительству эвакуироваться во Францию (хотя моему сыну Жану пришлось прорываться с угрозой для жизни, направив свой автомобиль на немецких солдат). Немцы понесли потери больше, чем при захвате Дании, – но, к чести германской стороны, после наши солдаты были отпущены по домам, а не отправлены в концлагеря. Поскольку Люксембург стал считаться частью Рейха, даже не провинцией, а амтом (округом) провинции Мозельланд! Однако же, благодаря этому, наша страна (в отличие от французов, голландцев, бельгийцев, датчан) не запятнала себя членством в Еврорейхе, не имела марионеточного правительства, не заключала с нацистами никаких формальных договоров.
