Влад Волков
Песнь кинжала и флейты. Том 2
– Ага, не банда мародёров, а рыцари справедливости, – фыркнула леди фон Блитц.
– Да, мы ничего не возмещаем, не разыскиваем владельцев, ещё не хватало! – соглашался Фламер с кивком и лисьей ухмылкой. – И всё же… – приподнял он с романтичной интонацией глаза к небесам, – в рамках вселенной орки получили своё воздаяние. А сидели бы в Урде, плели верёвки, обжигали глину, делали бы свои костяные поделки мирно, остались бы живы.
– Я пошла в армию, потому что хочу быть полезна своему краю, а не потому что хочу драться. Сначала казалось, что так, но потом понимаешь, что каждое сражение может стать последним, – схватила Кьяра протянутый цветок. – Это многое меняет…
– Но ты сильная. И умелая, видел, как ты машешь мечом. Если будешь верить в себя, то и бой никогда не станет последним, – заявлял ей эльф. – И наряд тебе этот очень идёт, – провёл он бережно пальцами, ощупывая приятную ткань фиолетового рукава.
– Почему вы грабите? – спросила у него аристократка. – Неужели нет другого занятия? С нами в форте служили эльфы всех племён в соседних отрядах. Неужели тебя бы не взяли с такими умениями? Вы могли быть куда более полезны против орков где-то там. Не знаю где, но куда перебрасывают основные армейские силы сейчас для защиты региона.
– В таком случае здесь бесчинствовали бы те банды, которые мы уже истребили. А вы, милые леди, были бы пленницами, – ответил ей белг. – В каком-то смысле мы здесь делаем работу армии и стражи. Гоняем зеленокожих, ведь кто-то должен быть там, куда не переброшены все эти «основные армейские силы».
– И то верно, – вздохнула Кьяра. – Спасибо, что выручили.
– Да пустяки! Такая красавица не должна томиться связанной у орков! – восклицал Фламер. – Когда луна перед волною бросает серебристый взгляд, любимы ей, любимы мною, и звёзды хитрые глядят… – принялся он читать ей стихи, коснувшись бережно прядей, выбившихся из уложенного назад хвоста причёски.
Та смущённо улыбнулась, слушая поэзию о природе, вдыхая овощной букет из бурлящего котелка и, прикрыв глаза, дунув на цветок, что-то себе загадав. Когда пальчики её разжали «опустевший» от пушинок цветок, Фламер поймал его в воздухе, разминая пальцами, и, отрывая по кусочку, бросил стебель одуванчика в суп.
– А ты чего? – поглядела Ди на подошедшего барсука. – Всех тараканов вокруг переловил, чтобы я полежать могла спокойно?
– У-ук! – только и ответил ей тот.
– Иди сюда, полосатая мордаха, есть у меня для тебя сушёная мясная соломка где-то тут, – полезла девушка во внутренний кармашек.
– Хотите, поведаю о лучших видах сыра? Где как готовят, а где даже и пробовать не стоит? Вы ведь много путешествуете, мои знания вам бы весьма пригодились, – маленьким ножичком нарезал Фламер сыр-соломку и угощал Ди с Кьярой. – Чуть южнее, ближе к Таскарии, есть поселения, где готовят на всю компанию большую «лодочку» из теста, запечённую с целым набором сыров, перемешанных с разной зеленью, внутри и в своей сердцевине. А сверху, уже на готовое горячее изделие, натирают ломтики сливочного масла и выливают восемь-двенадцать яиц. Объедение невероятное! Отламываешь бортик, размазываешь яйцо, зачерпываешь сырно-желтковую начинку, м-м-м! – облизывался он, жмурясь и широко улыбаясь.
– Расскажите лучше о вашем золотом клыке, – попросила леди фон Блитц.
– Как-то раз решили укусить орка? – посмеивалась Диана. – Или вырвали себе на спор? А может, наобещали чего-нибудь: мол, «зуб даю», да ничего не вышло?
– О! Желаете послушать историю о том, как я потерял клык в эпичной схватке? – слегка посмеивался Фламер. – Спешу вас расстроить, никакой романтики не было. Ни схватки за любимую, ни сражения с чудищем. Я вырос в цыганском таборе до того, как пошёл юнгой служить на корабль. Мне говорили, что меня подобрали сироткой. Я же считаю, что попросту выкрали младенца, и кто его знает, где мой дом родной. Эти кольца, – громыхнул он украшениями правого уха, – я тоже получил ещё в таборе. Только подумать, сбежал от кочевой жизни, но по итогу к ней и вернулся, – распростёр он руками с сыром и ножом в разные стороны, указывая на степные просторы с холмами, стадами бизонов, низменной зеленью и белыми одуванчиками.
– Но раз зуб выбили, значит, всё-таки с детства была тяга к дракам. И до сих пор вот сражаетесь с орками, – произнесла Ди, подкармливая довольного барсука.
– От натуры не уйдёшь, милые дамы, – говорил им Фламер. – Кем бы мы ни притворялись по жизни, по итогу мы всё равно оказываемся теми, кто мы есть. Главное, не бежать от этого, а принять себя. Принять в себе то, что, быть может, пугает, отталкивает или не нравится. С детства вот был непоседой. Не могу подолгу сидеть на одном месте. Даже работа на прекрасной сыроварне оказалась не для меня. Иногда всё то, о чём мы мечтаете, что себе навоображали, несказанно далеко от ожидаемого идеала и отнюдь не несёт ничего хорошего. Главное, вовремя это осознать и что-то поменять в своей жизни.
– А я бы хотела вернуться в родной маленький домик в Стелланторе, если бы его отстроили заново, – вздохнула Ди. – Тяжело жить, осознавая, что тебе попросту некуда возвращаться.
Нахлынули воспоминания о брате, о соседях, а с ними и все те, кто встречался ей по пути к этим жарким степям: одноглазый Фарис, эльфы-стражники, бедняга Хагор, воздушный маг Маркел с двумя саблями, гог-алхимик со склянкой, чьё имя она успела забыть, старушка с крысами, другая старушка с котятами, пьяница, трактирщик, Нитт Дважды Умершая, бугай, державший детей в клетках, а также сэр Ирви, капитан Хойт, кадеты-сослуживцы, Амора с её отрядом на гигантском крабе… И, конечно же, те, кто был сейчас рядом: Ди вспоминала своё знакомство с Кьярой, первую встречу с Лилу и беготню за барсуком по крышам и тоннелям.
– О! Вы сказали, вам нужны деньги, – полез в карман жилетки и лесной эльф, достав довольно крупный мешочек. – Берите, в степи мне лавок особо не найти, к чему столько таскать.
– Они же краденные, – нахмурилась Ди.
Заметивший всё это Кабал только издал утробный рык, неодобрительно поморщившись, словно деньги эти были не персональными накоплениями зеленоглазого, а общяком всей банды. Однако дальше недовольного, впрочем, всегда весьма хмурого взора и обнажённых клыков его ворчание не двинулось.
– От такого не отказываются, – выхватила мешочек Кьяра. – Он же прав, нам пригодятся. Но вы ведь тоже в город, почему не потратить там?
– Ах, а как красиво и романтично всё было, такой предлог придумал, чтобы отдать, – посмеялся эльф. – Да что там в городе? Ну, кабачок у нас кончился. Но жизнь, она, как караван орков, которых ты бежишь грабить. Никогда не знаешь, что в каком сундуке у них попадётся.
– Как можно жить разбоем, но при этом спасать кому-то жизни, типа нас, – всё не понимала аристократка, спрятав подарок и стараясь особо не греметь монетами.
– А ты всю жизнь думала, что раз грабители или мародёры, то обязательно злодеи и насильники? Говорю же, о, свет очей моих, смотря с какой стороны ты захочешь на это взглянуть, – отвечал Фламер. – В каком-то смысле, мы возмездие степи и пустыни. В каком-то, мы санитары этой полосы. В каком-то – даже стражники правопорядка. Вот у нас нет жалования, нет приказов, мы сами себе начальство, сами завоёвываем пропитание, деньги, иногда одежду или доспехи. Брома вон приодели: ремень, плечи, наручи. Он ещё кастеты хотел или катары на руки, но где ж их гномьего размера-то найдёшь. Тут уж надо что-то посерьёзнее, чем на одуванчиках желания загадывать.
На это Кьяра аж рассмеялась, отвлекая своим голоском читающих книжку. Бром и Стефан вскоре вернулись из рощицы, неплохо пополнив запасы хвороста подобранными ветками. По крайней мере, Ди надеялась, что они не ломали живые деревья, а лишь собрали под ними то, что уже наломал ветер и разные звери.
– Неужели грабежи и мародёрство могут попросту быть чьим-то призванием… – вздохнула Диана, поглаживая барсука.
– Знаю одно: я бы никогда не променял азарт налётов и романтику кочевых путешествий на стены дворцов и брачные узы. Я не оседлый человек, какое-то постоянное ремесло попросту не по мне, если в этом нет должной перчинки. Лучше быть свободным и без монеты в кармане, чем богачом, но узником собственного замка, – проговорил девушкам Фламер.
– Надо же… – дивилась Ди, никогда подобного даже не представляя.
– Мне нужен вызов, испытания, любой спор, – улыбался белг. – Мы вот с ребятами то и дело на медяк о чём-нибудь спорим, делая ставки. Так веселее и интересней.
– Но и опаснее, – дополнила Кьяра. – Ваше веселье – это постоянные сражения. Хорошо ещё есть лекарь при вас, как я поняла, – глянула девушка на монаха.
– Опасность и азарт всегда идут рука об руку, – достал Фламер колоду карт в «Архимага», ловко их перебрасывая из руки в руку. – Я от своего образа жизни отказываться не тороплюсь. По крайней мере, пока здесь орки, – добавил эльф. – Их банды уничтожать я всегда готов за милую душу, нечего разбойничать прямо на границах, где важные тракты проходят. Простых путников, не другие шайки, не торговцев чёрного рынка, обирать я бы не смог. Как можно забирать последнее, глядя в чистые детские глаза, – произносил он, глядя в проникновенный карий взор Кьяры, вновь принявшись читать стихи о природе.
Сырно-овощной суп им обеим понравился и без мяса. Кабал поделился с девушками запасами хлеба. Сам Фламер пожаловался, что в этот раз обошлось без грибов, а так он, неплохо в них разбираясь, предпочёл бы добавить сюда те, которые очень любил. Бром на это проворчал, что грибы хороши, когда в обилии масла обжарены с картошкой, луком и жирным беконом с задницы кабана: мол, настоящая мужская еда, а не какой-то вялый суп с овощами, где даже бульон не впитал в себя ни дичи, ни мяса, ни птицы.
На то глава банды предложил ему сходить на охоту и пострелять здешних кроликов да куропаток. Тот, в свою очередь, предложил это сделать Хриссу, а людоящер отказался под предлогом, что мяса у них хватает, а припасы следует экономить для настоящих сражений, а не битвы против беззащитного степного зверья.
Доев первым, Фламер принялся показывать девчонкам карточные фокусы, демонстрируя ловкость своих рук и отточенные движения пальцев. Доставал у какой-нибудь из них карту из-за уха, предлагал загадать любую и вскоре её отыскивал хитрыми манипуляциями, развлекая тем самым их во время трапезы так, что Лилу больше хлопала и говорила, чем ела. И хотя это растянуло время привала, ни Бром, ни кто другой даже не жаловались.
Цветок пустынь
Дальнейший путь занял несколько дней. Фламер удивлялся, что по пути им не встретилось никаких торговцев, а они уже не так далеко от Бирона. Банда путешественников и на дорогу практически вышла, уже не просто колеся по степи на телегах, и всё равно никого.
Стефан по просьбе Хрисса разложил карту местности поверх плоской поверхности ящика и изучал ориентиры, подтвердив, что едут они верно и к темноте должны добраться до города. Ди вспомнила о мешочке Марьям с цветными стеклянными шариками и предложила Кьяре с Лилу сыграть в «драконье гнездо». Но на дне телеги отыскать достаточного пространства не получилось.
– Между прочим, когда какие-то вещицы заканчиваются, то ящики можно разломать на розжиг, и если деревянный хлам типа масок и идолов не скупают, тоже сгодятся в костёр, – рассказывал им монах. – Обидно было бросать те орочьи повозки, но у нас всякого добра и так хватает, погрузили, что сумели. Даже если б их ящеры не разбежались, мы бы вряд ли смогли с трицератопсами управляться. А вот ещё одного-двух коней нам было бы неплохо купить или «раздобыть», – намекал он на всем понятные действа.
– А вот вас бы не было, мы бы совсем впритык тут всё заставили, а сами сверху на ящики легли, как на кровати! – заявлял Бром позади телеги. – Раздельно, конечно же, с загородочкой, – спешно добавил он. – А козлик мой, навьюченный всяким добром ещё больше, был бы привязан к борту и всё также топал бы позади.
– Почему ты настолько противный?! – не понимала Кьяра, высунувшись к нему и сев у заднего борта. – Если б мы тебе ложку вернули, ты хоть стал подобрее или уже родился таким?!
– В большой семье, деточка, клювом не щёлкают, – отвечал норд. – Каждый должен успеть свой кусок пирога отхватить, иначе проморгаешь. И делиться с тобой никто не станет, кто успел – тот и съел.
– Ага, – подтверждала Лилу.
– Так что и приходится вертеться, делая всё лишь для себя. Будешь о других думать, сам без крошки и без монетки останешься. Думаешь, тебя в этом мире будут жалеть? Пинком под зад и плюнут в спину! Вон, как Фарис с нами поступил. Смылся с деньгами, с артефактами, найти б его да накостылять! – Сверкали магией кулаки Брома. – Рёбрышки все попересчитывать.
– А у гномов, людей и эльфиков одинаково рёбрышек? – интересовалась Лилу.
– У эльфов на два больше, – отвечал ей людоящер, перелистнув страницу. – Но к полуэльфам это не относится, у них людская анатомия по большей части, разве что почки крупнее и уши длинней. Ну и волосы не растут там, где и у тебя пока не должны.
– Это где?! – обомлела девчушка, представляя себя то с бородой, как у мужчин-гномов, то вообще заросшей, как йети или лесной медвежонок.
– В общем, ты у нас без любви, поддержки и опеки рос, ясненько, – проговорила Кьяра, опять повернувшись к едущему позади них норду-чародею. – Лилу, а у тебя скоро братьев и сестёр?
– Братьев много, а сестёр нет! – отозвалась та. – Я у папы с мамой единственная дочка.
– Мир, между прочим, не без добрых людей и эльфов, и всех остальных, – заявляла гному Диана. – Не все вокруг всё делают лишь для себя.
– Ха! Надеяться на других, вот уж дудки-прибаутки! Я лучше буду грабить, чем попрошайничать с жалобным лицом в надежде на милостыню! – заявлял ей Бром.
– А вот зачем это всё? Ну, представь, вы завтра грабите какого-то таскарского короля вместо орочьей банды. У тебя золота отныне просто немерено. Что дальше? – спрашивала его Кьяра. – Дом, слуги, жёны?
– Скажешь тоже! – посмеялся норд. – Кабак, собутыльники, куртизанки! – гордо задрал он кулак вверх. – Ещё не родилась та, у кой хватило бы духу подвести Брома Дерзкого Грома под венец! Хе-хе-хе!
– Это ж какая у вас тогда разница в возрасте будет на свадьбе, если та всё ещё не родилась, – призадумался Стефан, начав там что-то высчитывать в уме. – Совсем старым дедом будешь жениться.
– А ты? На что бы потратил горы золота? – сбила монаха с расчётов Диана. – Вот действительно, представь, что денег стало столько, что не надо больше грабить. Ну, то есть, мешком больше, мешком меньше, у тебя их и так столько, что не счесть. Что тогда? К чему ты стремишься?
– Ах, будь у меня столько денег, я бы почти всё пожертвовал церквям и аббатствам, может, в приюты, да снова бы продолжил заниматься тем, что делаю. Мне не нужны ни хоромы, ни жаренные порося с трюфелем, ни кровать из золота, ни высокий сан с собственным монастырём, – отвечал тот. – Главное, чтобы хватало на жизнь. А жизнь моя сейчас преисполнена путешествий, и меня всё устраивает.
– Ты же всё равно ни черта не помогаешь! – ворчал Бром. – Что ты есть, что тебя нет…
– Я просто могу растеряться в бою и не видеть, что кто-то ранен или не успеть вовремя подбежать, слишком опасно! – пояснял тот с нотками обиды, что его не понимают.
– Ага, бережливый ты наш. Даже в конкурсе на трусость поучаствовать бы побоялся! – фыркнул норд.
– А ты бы прям так всё и пропил? – донимала его Кьяра.
– А что? Я-то как раз по поросям с трюфелями, да! – улыбался Бром. – Я бы закатил знатную пирушку! С дорогими винами, лучшим пивом, изысканной жрачкой! Всех бы позвал, кроме Фариса с Сеймуром, даже Стефана, – косился он на монаха. – Пил и ел бы, кутил с девицами и опять пил и ел. Развлекался бы до упаду! И, упав, продолжил бы развлекаться. Хе-хе! И так пока все эти твои неисчисляемые мешки не кончатся. Жить надо в удовольствие! И в банде налётчиков я его вполне получаю. Так что какой-то там итог, конечная цель, накопление на какие-то вещи… Вот на кой мне конь, если я вон какого козлика поймал! – хватал он своего скакуна за рога.
– Это сайгак, – закатив глаза, проговорила ему Диана.
– Что, мистер волшебный гном даже не купил бы никаких новых книг с интересными заклинаниями?! – изумлялась Лилу.
– Малышка, я и так знаю достаточного всего, что мне требуется, а что-то открываю сам по мере размышлений, тренировок, проб и ошибок. Пропить и прогулять состояние для меня – раз плюнуть. А если денег нет, то жизнь в банде слаще, чем скукота мастерской или даже дворца! Гномы, ращённые в пещерах, вообще к роскоши не приучены, нам это чуждо. А вот запечённый кабан и отличное пиво – это то, как мы любим проводить времечко! Иногда сам процесс в разы важнее результата! – заявлял им норд-волшебник.
– Ух, а я бы хотела себе дворец и прислугу, и вообще роскошную жизнь! – мечтательно вздыхала Ди.
– Чтобы кормили с рук, – положила миндальный орешек Кьяра в губки подружки, – делали массаж, – принялась она разминать той плечи, – обдували в жаркие дни.
– Ну, чего ты смеёшься? – делала Ди жалобное личико, похрустывая миндалём и расслабившись от приятных прикосновений.
– Нет, ну я тоже не против, чтобы этим, как там? Лонганом? Всё время кормили. Хотя надоест же, если видеть его каждый день, как яблоки, – произнесла леди фон Блитц. – А тут вот, в степи, например, яблок нет. Погуляем туда-сюда, соскучимся так, что и те в радость будут.
– Не знаю, – бурчал Бром. – Мне бы вот пиво каждый день ничуть не надоело! Даже если не самое лучшее. Вот там уже спорно, что важнее, девчонки. Процесс или же эффект, – призадумался он. – Когда как. У хорошего пива и процесс, но застолье застольем, тосты и беседы – тостами и беседами, а, не захмелев, всё это всё равно какое-то не то! Результат всё ж на первом месте!
– Как и с едой, – добавила Ди. – Если голоден и надо набить желудок, то даже паршивое что-то сгодится. Хоть нелюбимая каша, хоть залежалое мясо и ушные хрящи… А если именно насладиться чем-то хочется…
– Хоть чай с корицей, да? От сильной жажды, – усерднее массировала Кьяра её плечи и посмеивалась.
– Эй-эй! Ушные хрящи не тронь! Уши горных козлов это чуть ли не самое вкусное после мозгов! – грозил кулаком Бром. – Любимое лакомство, когда они в меду и перце замаринованы! Часами можно обсасывать под пивко и смотреть какой-нибудь мордобой повздоривших гномов или брачные схватки тех же копытных над ущельем. А уж с дикими огурцами как хрустят!
– Как и с книгами, – дополнил их беседу Хрисс, – иногда сама история важнее концовки. Та может быть предсказуемой, очевидной, невероятной, в корне всё меняющей, но удовольствие получать нужно в процессе чтения, а не только после, по его окончании.
– Вон и компания, шатры Ланара и его таскарцев, сейчас что-то купим, что-нибудь продадим, – громко со своей лошади крикнул им, в сторону телеги, Фламер. – Сырно-сырно, сейчас побазарим с ними во всех смыслах слова.
Но чем ближе повозки подъезжали к небольшому палаточному лагерю южных купцов, тем всадникам и всем выглядывающим из телег всё сильнее казалось, что он пуст. Шатры натянуты, каркасы крепки, канаты, не все, но большинство, ведут к своим колышкам. Несколько чанов, тлеющие угли, мешки со специями, свёртки тканей, уйма разных товаров как снаружи, так и видневшихся внутри палаток. Но из их владельцев – попросту никого.
Лошади замедлили ход, а вскоре и совсем остановились. Было даже слышно, как булькает густой гуляш в казане на специальной раскалённой платформе. Небольшие вязанки дров скреплены верёвкой, узлами которой никто будто не успел заняться. На лицо все признаки обжитой стоянки, но словно её обитатели все попрятались, издали завидев приближающихся гостей.
– Есть кто-нибудь? Ланар? Это ж мы, Фламер и прочие. Вроде не ссорились, чтобы вы нас боялись. Вылезайте, мы к вам с миром. С торговлей, я бы даже сказал, – спешился он, дабы осмотреть шатры.
На всякий случай Хрисс выхватил стрелу из колчана за спиной и натянул тетиву своего лука, прикрывая эльфа от внезапной атаки из шатров или откуда угодно: местечко под холмом имело несколько теней и валунов, где можно было укрыться, но всё равно вокруг никого не виднелось.
– Вижу их следы. Но они не ведут прочь от стоянки, просто повсюду здесь натоптано. Ложки, плошки, половник, – докладывал Фламер обо всём, что видел. – Э-эй? Есть тут кто? – заглянул он в главный, самый высокий шатёр белого цвета в красную вертикальную полоску. – Никого…
Затем он заходил в зелёную и сине-жёлтую палатки, но и оттуда выходил с выражением полного непонимания, пожав плечами. Гуляш тем временем даже начал пригорать, так что лесной эльф попросил Брома и альбиноса Кабала подсобить ему здесь со всем.
– Вот, держи, – шепнула Кьяра, передав подруге мешок с монетами, когда они остались в телеге одни.
– Зачем?! – не поняла та.
– Этот белый бугай видел, как мне их вручили, и ящер хвостатый тоже в курсе, рядом лежал. Пусть продолжают думать, что деньги у меня. Мало ли что. Не очень-то я тут всем доверяю. А ты сохранишь, ты вне подозрений, – поясняла леди фон Блитц.
– Ладно, если звенеть при каждом шаге не будут, – не совсем понимала Ди, куда ей убрать мешочек, но всё же удалось разместить, горсть распределив по карманам, чтобы всё уместилось в обтягивающем плотном костюмчике.
– Если они нахрен всё бросили, то эти специи берём с собой. Продать в Бироне таскарские пряности можно очень прилично. Может, теперь даже легенда с послом не понадобится. Если тут одежды остались, так напялим тюрбаны, шемахи, чалму, выдадим себя за торговцев. Лучше лица скрыть, этот нужен… На лицо который. Шеш, во! – улыбался гном, что припомнил.
– Как бы шиш тебе в ответ не показали стражники. Ты где гнома-таскарца-то видел? – обернулся на него лесной эльф.
– Так у меня платок на лице будет! Скажешь, что я твой толстый ребёнок! – гоготал Бром.
– Ага, с пропитым и прокуренным голосом, – недовольно и шумно выдохнул Фламер.
– А вообще, что не так? Допустим, я норд, но я езжу в Таскарию, закупаюсь, а потом все эти вещички вожу по здешним городам. Что? Не бывает такого, что ли? Что мне от них, что им до сюда одна и та же дорога, одинаково обходится, – заявлял гном.
В скором времени уже целой толпой они вылезли и осматривали цветастый лагерь торговцев. Сюда часто приезжали сбывать краденное и не краденное. Как пояснил зеленовласый главарь банды, Ланар был эдаким перекупщиком. Иногда стоянка его служила даже местом для разных сделок помимо прямой торговли с ним и его людьми. Одни товар оставляли, другие собирали, а он присматривал за хорошую сумму. Или же что-то скупал, выставляя здесь, как вот эти красно-жёлтые мешки с пряностями, которые слегка уже разбросал ветер. Гном спешно завязал верёвки потуже, чтобы добро не пропадало.
– Прос-с-сто побросали лагерь, – обыскал все палатки и Хрисс, уже не ставший сидеть на лошади в дозоре.
– Да будто были здесь совсем недавно, – отмечала Кьяра, как оставлены вещи. – И костёр горит, и еда, что готовили, – отметила она подгоревший запах.
– Ничего, Бром всё съест, – заявлял о себе норд в третьем лице. – Люблю поджаристую корочку! Хе!
– И ни трупов, ни крови, что же случилось?! – не понимал Фламер, всё внимательнее осматриваясь.
– С-ставлю, никого и не найдём, – просвистел людоящер, держа лук наготове и всё здесь оглядывая.
– Пари принимаю, – фыркнул Фламер. – Уверен, они где-то спрятались, надо всё разведать вокруг.
– Ай! Ай! Остро-остро! Горячо! Я, кажется, съела искорки! Нет, целый огненный шар! – верещала, прыгая на месте и вертясь, Лилу, откусив копчёной и перчёной колбаски, которых здесь лежало несколько в плетёной корзине подле шатра.
– Кабал, дай ей воды, будь добр, – попросил его людоящер. – Нет, лучше верблюжьего молока, оно жирное, быстро снимает остроту. У нас же оставался ещё бурдюк.
– Таскарские ядрёные колбаски, как в сказке! Это норды очень уважают! – сначала набирал Бром себе батон за батоном, а потом сообразил, что можно просто за жёсткую «косичку» ручки взять сразу всю корзину и отнести к любой телеге.
– Ну, куда ты? – заметила Ди, что барсук, подёргивая носом, отправился поодаль, обнюхав палатки, но заприметив неподалёку цветущий кактус. – Какой огромный, – отметила вслух девушка, неторопливо, но не без интереса шагая следом.
Раскидистый волнистый цветок был диаметром покрупнее зверька. Рыжевато-красные плотные лепестки имели в себе редкий жёлтый рисунок и бледные, едва заметные прожилки. С жёлтой сердцевины вместо приятного, доносился какой-то странный мясной аромат, приманивающий уйму жужжащих мух, а снизу находились плоские толстые листья сначала тёмно-зелёного, а потом и буроватого земляного оттенка.
– Стой! – за её спиной пророкотал Дон Кабал, будто сошедший оползень.
Диана аж вздрогнула и действительно остановилась. Ей показалось, что этот цветок может быть из разновидностей столь любимых ею растений-хищников. Только при таком размере он мог бы здесь хватать не просто тех же мух или жирных кузнечиков с крупными пауками, а всяких сусликов и тушканчиков. Или же хищных птиц, приманенных специфическим запахом.
– Барсук, ты тоже отойди! – повелела она тихо своему спутнику, который аккуратно принюхивался к листьям и лепесткам.
А цветок будто вздрогнул и приподнялся, послав сейсмическую волну с трещиной по земле, заставив барсука в панике отскочить подальше. Под девичьими ногами всё задрожало, как будто снизу поднималось нечто громадное. Образовался сначала холм, а потом со всех сторон синхронно прорезались каменистые глыбы выше самой флейтистки, слегка загнутые вовнутрь.
Ди пыталась сообразить, что это такое, и между какими из них удастся выскочить, но дрожь вокруг трясла её тело, мешая нормально переступать. Чувство опасности нарастало, и находиться на этом месте более не было ни малейшего желания. Всё происходило молниеносно, совершенно не давая ей времени на размышления.
– Фламер! – окликнул Кабал главу банды. – Здесь Захрат!
А сам он помчался на выручку. Резким прыжком, сбивая Ди с ног за мгновение, как чудовищная ловушка захлопнулась, альбинос упал вместе с ней на песчаную землю, крепко прижав к себе. А Диана, приземлившись на его мускулистый торс, оглянувшись, с ужасом смотрела, как «глыбы» стиснулись вместе, чуть не схватив их за ноги, формируя плотный эдакий клюв, покрытый роговыми пластинами.
Вместе с цветком, являвшимся лишь красивой приманкой, из земли вылезало громадное чудовище. Безглазый червь с симметричной многостворчатой пастью, по кольцам жирной туши которого сейчас, спадая вниз, скользили мелкие камешки, песок и выдранные с земли низменные растения.
– Беги и давай не мешайся, – спешно вскочив на ноги вместе с Ди, грубо проговорил ей Кабал, сверкая алыми глазами и готовясь оттолкнуть прочь от себя подальше свободной рукой, пока во второй сжал свою выхваченную из-за спины «сколопендру».
А за его спиной червеобразная туша резко изогнулась и рывком схватила мускулистого громилу, зажав меж створок своего жуткого рта. Остальные тут же подбежали с громкими возгласами. Хрисс пустил стрелу, но та лишь отскочила от костяного клюва, перемалывающего могучую фигуру альбиноса и заглатывая внутрь. Его оружие просто выпало на землю из обессилено разжатой руки.
– Нет! – громко с ужасом взвизгнула Диана, ничем не способная помочь.
– Кабал! Твою ж медь! Кабал! – ошарашено крикнул Бром, заискрившись жёлтой аурой. – Етить-колотить тебя за ногу! – руками сооружал он накопленный разряд, направив его хлёстким ударом молнии в шеи червю.
По степи прокатился ураганный ветер, блеск был такой, что от блика слепило глаза. Но монстр лишь взревел, одёрнувшись от ожога на мутно-розовой, мясного оттенка коже, изогнулся, клацая костяными челюстями створчатого рта, и ринулся прямиком в гущу толпы, надеясь схватить на обед кого-то ещё.
И ведь именно с учётом блика, вызвавшего солнечные зайчики у многих в глазах, все шансы у червя поймать кого-то замешкавшегося вполне были. Но норд не сдвинулся с места, пока остальные ринулись врассыпную, и пустил ещё одну молнию, на этот раз взмывшую по спирали, будто вокруг невидимого столба, поражая монструозную тварь прямо в пасть, где виднелись зазубрины ребристых наростов внутри алого горла.
Червь ринулся в сторону Хрисса столь резким изгибом и рывком, что чешуйчатый лучник не успел даже отскочить прочь, явно не ожидая от гигантской неповоротливой твари такой прыти. Мародёр только успел развернуться, чтобы помчаться подальше, а челюсти уже цепко схватили беднягу за хвост…
Но людоящер, вздрогнув и морщась, насколько позволяла скудная мимика, всё-таки отпрыгнул вперёд, а чудовище, выпрямляясь, держало отброшенный сине-зелёный хвост, спешно заглатывая, как добычу. У лучника теперь ниже спины виднелись окровавленные подтёки, но сам он при этом остался цел, разворачиваясь и прицеливаясь в захрата и не думая в панике отступать далеко.
Стрела за стрелой полетели из лап ловкого людоящера, но лишь, как мелкие занозы, вонзались в тело гиганта без какой-либо его реакции на это. А вот чародейский залп от разъярённого норда уже эффект возымел. Электрическая яркая вспышка болезненно заметалась по челюстям и зобу чудовища.
Червь закачался, вытянувшись под ударами молний, как живой ствол, а снизу широкой волной огня из рук его уже в бок принялась поджаривать Лилу. Девочка-гном испускала жар пламенных потоков на толстую плотную шкуру, заодно поджигая стрелы и делая из них не просто занозы, а эдакие орудия пыток.
Дрыгаясь лишь под стук створок рта, не издавая ни звука – по всей видимости, существо попросту не могло кричать и рычать, – он вместе со своим цветком-украшением начал спешно пятиться обратно в нору. Оттого вновь дрожала земля под ногами, но не так сильно, как когда он пытался из неё вылезти, дабы схватить добычу.
Подземное степное чудище не желало дальше биться с магами. Вращаясь, почерневшая от огня, обожжённая и оттого крайне неприятно пахнущая туша погружалась в раскопанную пещеру. Истерзанное заклинаниями чудище пряталось под слои земли, песка и мелкого щебня, где унеслось вглубь собственных ходов. Пламя и молниеносные раскаты успели прожечь его с разных сторон, что аж плотная кожа, растрескавшись, начала пузыриться и лопаться.
– Чёртов захрат, – притопнул ногой Фламер. – Подземное чудище. В Таскарии раньше водились, а теперь и сюда переползли. Мы такого встречали одного лишь на юге. Прервал нам атаку на имперский караван, перевозящий пленных фоморов. Кабал… как же так…
– Раз и нет! Ты видел? Нет, ну ты видел вообще это всё? – верещал Бром. – Просто схватил его за грудь, смял рёбра, перетряс в месиво, как какую-то газель! Он даже не успел оружием взмахнуть!
