Влада Одинцова
Измена. Малыш от предателя
Глава 1
– Вот это покажите, пожалуйста, – прошу продавца, указывая на черное портмоне с красной строчкой.
Знаю, что у меня совсем немного денег на подарок мужу. Совсем недавно мы купили новую машину, и наши запасы иссякли. Но я все равно умудрилась немножко отложить, чтобы порадовать Рому на нашу годовщину.
Моя подруга Оля шутит, что раз уж свадьба оловянная, то и дарить надо подарки из олова. Предложила мне подарить ему брелок в его новую машину. Я только посмеялась с ней и отмахнулась.
Рома у меня молодец. Он изо всех сил старается, чтобы наша семья ни в чем не нуждалась. Работает много, все силы у него уходят на то, чтобы мы ездили дважды в год отдыхать, а еще и умудрялись посещать разные концерты, ходить в рестораны. Это он меня так отвлекает от гнетущих мыслей о том, что у нас до сих пор нет деток.
Я не теряю надежды. Очень хочу подарить мужу сына, потому что он заслуживает того, чтобы подержать на руках своего наследника.
Так что рассматриваю кожаное портмоне, заглядывая в каждый кармашек. Брендированная вещица должна быть качественной, раз уж она столько стоит.
– Запакуйте в подарочную упаковку, пожалуйста, – прошу консультанта.
Она называет мне сумму, и я иду на кассу оплачивать покупку. А пока жду, чтобы портмоне запаковали, рассматриваю висящие тут нежные шелковые шарфы.
Как же хочется такой же, просто сил нет. Но пока что я не могу его купить. Зато теперь точно буду откладывать себе на такой подарок.
А, может, Роме подскажу, и он купит мне на какой-то праздник. Через полтора месяца Новый год, так что повод будет.
Телефон в кармане пальто звонит уже третий раз. Прошлые два я проигнорировала. Звонили с работы, а у меня сейчас законный обеденный перерыв. Пусть думают, что я в метро, где связь не работает.
Но третий звонок игнорировать невозможно.
Тяжело вздохнув, провожу пальцем по экрану и прикладываю трубку к уху.
– Да, Свет? – обращаюсь к секретарю директора фирмы, в которой работаю бухгалтером.
– Тонь, ты где?
– На обеде. Уехала в центр.
– Шеф тебя ищет. Прямо требует.
– Ну так у меня еще сорок минут обеда.
– Тонь, он требует, ты слышишь меня? Бросай свой обед и пулей в офис. Если ищет, значит, срочное что-то. Ты же знаешь, какое сейчас положение.
– Хорошо, – вздыхаю. – Уже еду. Но мне надо минут двадцать.
– Поторопись, – бросает Света и кладет трубку.
Теперь я вся как на иголках.
Сверлю взглядом неторопливые руки консультанта, которая заворачивает подарок, и мысленно подгоняю ее.
Что там такого могло случиться срочного?
А про положение фирмы я знаю. Она на грани банкротства. Но главбух и финдиректор вроде придумали, как выйти из ситуации. Так что ситуация не должна быть настолько критичной.
И почему он ищет меня, а не главбуха, интересно?
Заворачивание подарка занимает минут десять. После этого я практически вырываю у консультанта праздничную коробку и, благодаря на лету, практически выбегаю из магазина.
Быстро по ступенькам на первый этаж, потом через дорогу, за угол. Несусь по улице, стараясь огибать неторопливо шагающих людей. Уже вижу знак метро, как мне загорается красный, и я не успеваю перебежать дорогу.
Торможу и дрожащими руками засовываю подарок в сумку. Застегиваю ее и, подняв голову, поправляю тонкую шапку. Холодный ветер поднимает волосы и бросает их мне в лицо. Несколько волосин приклеиваются к блеску на губах, и приходится аккуратно снимать их.
Поворачиваю голову в сторону, чтобы волосы летели назад, а не мне на лицо, и застываю.
Нахмурившись, присматриваюсь.
На другой стороне улицы стоит машина, точь-в точь как наша с Ромой. Новенькая, лоснится своими блестящими боками.
Когда мы ее выбирали в автосалоне, еще обсудили, что темно-синий – это редкий цвет для такой марки. Это была одна из причин, почему мы купили именно ее. Я сказала тогда, что буду узнавать Рому, когда он будет ездить по городу.
Внутри вспыхивает восторгом. И тут же полетает мысль, что Рома мог бы домчать меня до работы быстрее, чем метро, которое еще надо ждать.
– Девушка, вы идете? – спрашивает какой-то мужик и легонько толкает меня в спину.
– О, да, простите, – бормочу.
Бросив взгляд на зеленый сигнал светофора, тороплюсь на другую сторону улицы.
У меня не получается перебежать, потому что на переходе слишком много людей.
Наконец я оказываюсь на тротуаре и, вырвавшись из толпы, тороплюсь к машине. Останавливаюсь возле нее и заглядываю в салон. Там никого нет. Только на пассажирском сиденье лежит красная тряпица, похожая на тонкий шарф с кисточками. Почти такой же, какой я недавно видела в магазине.
Может, не наша машина?
Отхожу и проверяю номер. Наша. Я специально выучила комбинацию из букв и цифр, чтобы ни с кем не спутать.
Бросаю взгляд по сторонам с растерянной улыбкой.
Где-то рядом должен быть мой муж, раз здесь стоит его машина.
Топчусь возле авто пару минут, но дольше ждать я уже не могу. Мне надо возвращаться в офис. Вечером обсужу с Ромой, что он здесь делал, и чей это шарф.
Разворачиваюсь и тороплюсь в сторону метро.
Но, как только сворачиваю на маленькую улочку, чтобы срезать дорогу, застываю.
Вот он – мой муж.
Только он… не один.
И рядом с ним не коллега.
Не член его семьи.
Не подруга.
У меня не возникает сомнений, с кем он.
Потому что Рома, обняв красивую блондинку за плечи, пальцами второй руки сжимает ее подбородок и… целует. Жадно. Порывисто. Так, будто всю жизнь ждал этого поцелуя.
А я… стою посреди тротуара с опущенными плечами и не могу выдавить из себя ни звука.
Люди обтекают меня с двух сторон. Кто-то слегка толкает, кто-то материт. Но я их не слышу из-за грохота крови в ушах. Она долбит так сильно, что кажется, будто голова сейчас взорвется.
Не могу поверить, что это мой муж целует постороннюю девушку.
И я уже знаю, чей шарф лежит на его сиденье…
– Тоня? – слышу его голос будто сквозь толщу воды. Он слегка отталкивает от себя девушку, и его глаза становятся просто огромными. – А ты что здесь делаешь?
Глава 2
Внутри меня все обрывается. Внутренности скручивает в тугой узел, который не дает дышать.
Девушка, стоящая рядом с Ромой, переводит взгляд с меня на него, и обратно.
– Ромочка, кто это? – спрашивает.
– Лиза, помолчи, – бросает грубовато и делает шаг ко мне. Пытается схватить за руку, но я отдергиваю ее и пячусь назад.
– Не трогай меня, – цежу, пытаясь унять внутреннюю истерику.
Она затапливает меня с головой. Бурлит и кипит во мне, рвется на поверхность. Я боюсь даже рот раскрыть, чтобы не устроить сцену прямо посреди улицы.
– Тоня, давай дома поговорим, – говорит Роман, хмуро глядя в мое лицо.
– Мы не будем говорить, – выдавливаю из себя и втягиваю губы. Качаю головой. – Больше не будем говорить. Только скажи, ты спал с ней?
– Тоня…
– Спал или нет?! – выкрикиваю, и несколько человек, проходя мимо, оборачиваются на нас.
Рома сжимает челюсти. И по тому, как раздуваются его ноздри, вижу, что он в ярости.
– Не устраивай цирк, – цедит со злостью.
– Цирк? Это сейчас тебя волнует больше всего?! Да ты шел по улице и целовался с какой-то… девкой!
– Эй, дамочка, полегче! – встревает эта клуша, которую лобызал мой муж.
– Закрой рот! – шиплю и тычу в ее сторону пальцем.
– Рома, что происходит? – пищит девица.
– Лиза, помолчи! – рявкает он на нее. – Тоня, ты какого черта вообще среди дня делаешь в центре?
– За тобой слежу! – не удерживаюсь от сарказма, а потом вспоминаю, зачем на самом деле приехала в центр. Выдергиваю из сумки подарок и буквально швыряю им в мужа. – С годовщиной, черт подери! – выкрикиваю и, не глядя на сладкую парочку, несусь к метро.
Слезы застилают глаза.
Все, я достигла предела, когда мне плевать, как я выгляжу, и кто видит мою истерику.
Размазываю черную тушь по щекам. Бегу, не разбирая дороги. Натыкаюсь на людей, извиняюсь, снова бегу.
В какой-то момент кто-то хватает меня за локти и резко дергает в сторону.
– Дура, что ли?! – рявкает мужской голос над ухом. – Не видишь, дорогу раскопали?! Сейчас поломалась бы вся!
Моргаю и смотрю на яму, от которой меня оттянули. Перевожу взгляд на мужчину, который смотрит на меня с легким прищуром.
– Вы в порядке? – спрашивает он.
– Спа… спасибо, – заикаясь, отвечаю я и, высвободившись из его хватки, спешу к метро.
Это происшествие возле ямы немного привело меня в чувство. Теперь я аккуратно спускаюсь по ступенькам.
На эскалаторе хочется сесть и выть в голос. Но я изо всех сил держусь.
Не знаю, как надолго еще хватит моей выдержки, потому что истерика буквально дребезжит во мне. Пальцы подрагивают, а кислород никак не желает проникать в легкие. Поэтому я просто хватаю воздух приоткрытым ртом и пытаюсь не сдохнуть.
Не могу поверить, что он так поступил!
Мой Ромочка! Мой любимый! Единственный!
Тот, кто преследовал меня с моего шестнадцатилетия, пока я не согласилась выйти за него! Он так настойчиво добивался, что устоять просто не было шансов.
Помню, как папа даже наставил на него свою охотничью двустволку, но Романа это не остановило. Он лазил ко мне в окно на третий этаж. Подстерегал под подъездом. Провожал сначала в школу, а потом и в университет.
Мы почти семнадцать лет вместе, десять из них женаты. Как раз завтра у нашей семьи первая круглая дата.
Но теперь своим поступком Рома перечеркнул все…
Как будто эти годы теперь совершенно не имеют значения. Словно они были прожиты зря. Как черновик. Его замарали ручкой, и теперь Рома решил взять чистый лист и начать все заново.
А что делать мне?! Что я, черт побери, должна делать?!
Как представлю, что все, что мы строили эти годы, было насмарку… мне становится плохо. Даже подташнивает.
Сглотнув ком в горле, достаю из сумки бутылочку с водой и делаю несколько жадных глотков.
Когда выхожу на платформу, на меня косятся люди. Понимаю, что выгляжу наверняка как панда с размазанной тушью под глазами. Но мне плевать, кто и что обо мне подумает. Сейчас у меня есть проблема посерьезнее.
Измена мужа…
В голове не укладывается. Как будто я смотрю фильм, и все это происходит не со мной. Потому что до сих пор не могу примерить на себя это положение. Будто в моей реальности для такого просто нет места. А все это происходит в другой, какой-то параллельной вселенной.
Как же хочется проснуться и осознать, что это был всего лишь сон. Кошмар, который никогда не осуществится наяву. Потому что мой любимый мужчина, который делал мне массаж ног, целовал в макушку и приносил чай во время простуды, никогда бы так не поступил.
– Девушка, вы заходите? – грубовато подталкивают меня ко входу в подъехавший поезд.
– Простите, – бросаю еле слышно и тороплюсь в вагон.
Прижавшись лбом к двери на противоположной от входа стороне, смотрю на то, как мимо пролетает темный тоннель.
Не представляю себе, как заявлюсь сейчас на работу в таком виде. Слезы до сих пор текут, и я не могу остановить этот поток. Они просто катятся, прочерчивая широкие и наверняка черные дорожки по щекам.
– Вот. Возьмите, – слышу голос слева и поворачиваю голову. Сталкиваюсь со взглядом молодой девушки, которая протягивает мне пачку салфеток.
– Спасибо, – отзываюсь хрипло.
– У вас тушь… – она показывает на щеки на своем лице.
Я молча киваю и начинаю стирать слезы со щек. Потом достаю зеркальце и принимаюсь усердно тереть кожу, чтобы убрать хотя бы серо-черные подтеки. То, что я плакала, ничем не замаскировать.
До своей станции мне удается немного успокоиться. Я еще раз прикладываюсь к бутылке с водой и наконец дотираю все пятна от туши.
Выйдя из метро, тороплюсь наверх, потому что до конца моего перерыва осталось не больше пяти минут. К счастью, офис, в котором я работаю, находится в двух шагах от станции подземки.
Когда влетаю в здание, секретарь босса торопится мне навстречу.
– Бегом к боссу, – рычит Света. – Он уже злится.
– А что случилось-то? – спрашиваю, сбрасывая пальто.
– Откуда я знаю? – дергает плечами она и забирает мою одежду. – Давай повешу. Бегом к нему.
Я тороплюсь мимо кабинетов по коридору. По дороге чуть не сношу кулер. Перед самым входом в кабинет начальника останавливаюсь. Делаю глубокий вдох и стучу.
– Заходи! – раздается с той стороны.
Я сразу открываю дверь и попадаю в, как всегда, захламленную бумагами и папками комнату начальника.
– Борис Евгеньевич, Света сказала, что вы меня искали.
– Искал, – хмурится начальник, глядя на меня. – Что с лицом? Плакала?
– Все нормально, – отмахиваюсь.
– Что, тебе уже сообщили, что ли? Ничто в этом офисе не утаишь. Бабский коллектив, что с него взять?
– Что сказали? – теперь хмурюсь и я.
– Что ты попала под сокращение.
Когда смысл сказанного долетает до меня, мое лицо вытягивается, и я покачиваюсь. Приходится даже ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть.
Под сокращение? В день, когда я узнала об измене мужа?..
Тошнота опять подкатывает к горлу так резко, что я понимаю, в этот раз встречи с унитазом не избежать.
Глава 3
– Тонь! – наверное, в сотый раз стучит в дверь Света. – Тонь, выходи уже, а? Блин, ну чего ты так побиваешься? У тебя ж Ромка есть! У Евгеньевича не было выбора. Или тебя уволить, или Маринку. А она мать-одиночка. Там по закону не положено. Тонь!
– Да иду я, – отвечаю хрипло.
Убеждаюсь, что меня не будет снова тошнить, и, закрыв крышку унитаза, смываю за собой.
Поправляю одежду и выхожу из кабинки. Света стоит в центре туалета и смотрит на меня с таким скорбным видом, что мне опять становится тяжело дышать.
Судорожно втягиваю в себя воздух и тащусь к умывальникам, чтобы прополоскать рот и умыться.
Все сегодняшние проблемы наваливаются на мои плечи бетонной плитой, и я никак не могу их расправить. Как будто меня то и дело гнет к земле.
– Евгеньевич сказал, что, если захочешь, можно даже не отрабатывать. Он в документах поставит, будто ты отработала, как положено. Но на деле говорит, можешь передать свои дела Маринке и быть свободна. Тебе даже заплатят за это время.
– Как щедро, – хриплю сорванным горлом.
– Тонь, а у тебя что-то еще случилось? Ты пришла уже зареванная.
Вздыхаю и окунаю лицо в воду, которую набрала в ладони.
Прав наш начальник. Бабский коллектив, в котором ни одна тайна не удержится. Так что я не намерена рассказывать Свете о своих бедах.
Мне вообще поделиться толком не с кем. С сестрой у меня отношения так себе. Видимся раз в год, когда она к родителям приезжает со своей семьей. Лина рано выпорхнула из гнезда, а я была поздним ребенком, так что у нас с ней толком и не было времени выстроить нормальные сестринские отношения.
Маме я тоже не расскажу, чтобы не беспокоить ее с ее больным сердцем.
А больше некому. Всех подруг мне в свое время заменил Рома.
А теперь что? Теперь не с кем даже собственную беду пережить.
Снова судорожно втягиваю в себя воздух. Как же хочется себя пожалеть! Если больше некому, то хотя бы самой сделать это. Но если начну, боюсь, скачусь в очередной приступ истерики. А на работе я не могу себе этого позволить.
– Тонь, – напоминает о себе Света.
– Ой, Свет, – вздыхаю. – Не хочу говорить.
– Так если выговориться, легче же станет, – не унимается секретарь начальника.
А я так и вижу в отражении, как ее глаза горят любопытством. Если я и правда сейчас расскажу ей, то она незамедлительно растрезвонит это по всему офису.
– Марина на месте? – спрашиваю, чтобы перевести тему.
– Ну… да, – отвечает с сомнением.
– Пойду ей передавать дела. Воспользуюсь щедростью Бориса Евгеньевича и не буду отрабатывать до официального сокращения.
Остаток дня до вечера я занимаюсь тем, что передаю своей коллеге все свои дела. Их немало, так что мы даже кофе не пьем, чтобы не отвлекаться.
Когда вечером я ухожу, ни с кем даже не прощаюсь. Не хочу сочувствующих взглядов и обещаний встречаться на корпоративах. Я видела, как люди увольнялись. Никто потом не звал их на праздники фирмы. Так что все эти расшаркивания ни к чему.
Я только договорилась с Борисом Евгеньевичем, что через две недели подъеду подписать документы и получить расчет.
Домой я еду с тяжелым сердцем. Внутри меня как будто образовался вакуум, который теперь ничем не заполнить. Словно мне вырвали сердце, опустошили его и, оставив только тонкую оболочку, обратно поместили в грудную клетку.
Теперь мой главный орган гулко бьется, качая кровь. Ровно столько, чтобы мне хватило этого ради выживания.
В квартире тихо и пусто. Темно, как сейчас у меня на душе.
Но не это вгоняет меня в ноющую тоску, разрывающую остатки сердца. А то, что здесь ничего не изменилось. Те же запахи, те же звуки. На стене все так же висят наши с Ромой фотографии, в рамке – моя вышивка. Ромина куртка на вешалке.
Подавшись вперед, утыкаюсь носом в ткань и вдыхаю аромат моего мужа. Слезы неконтролируемо вырываются из глаз и опять чертят горячие дорожки по щекам.
В голове не укладывается, что теперь это моя страшная реальность.
За несколько часов моя жизнь так кардинально изменилась. Я думала, такое в принципе невозможно, но вот она – моя новая действительность. И я теперь другая. А наша с Ромой квартира все такая же.
Его квартира…
Только сейчас до меня доходит весь ужас моего положения.
Меня уволили.
Все сбережения мы потратили на машину, которая оформлена на Рому.
Квартира принадлежит ему.
Последние деньги я отдала за подарок мужу на годовщину.
У меня ничего нет. В самом прямом и ужасающем смысле. Ни денег, ни жилья.
Бухгалтер, черт побери. Человек, который умеет считать деньги. Но, похоже, только чужие. Потому что свои я, не моргнув глазом, отдала на покупку машины.
Падаю на сидушку под вешалкой и захожусь рыданиями.
Это отвратительно – осознавать свое настолько жалкое положение.
Мне некуда идти, не с кем поговорить. Я одинока в городе, переполненном людьми. А единственный человек, которому я могла рассказать все, предал меня!
Обняв себя за плечи и согнувшись, вою, заливая слезами подол юбки. Они крупными каплями скатываются по моему лицу и падают, тут же впитываясь в ткань.
Что я буду делать? Куда пойду? Как вообще буду жить?
Мне надо найти работу. Срочно. Только вот пока я пройду по собеседованиям, пока кто-то меня выберет, может пройти не одна неделя. А у меня нет столько времени!
Ну сколько я получу за расчет? Копейки. Их не хватит снять себе жилье.
К родителям я не могу пойти. Мама точно разволнуется, а у нее только недавно был инфаркт.
Чувствую себя запертой в клетке. Ситуация совершенно безвыходная.
Вздрагиваю от щелчка замка двери, и, подняв голову, смотрю на то, как Рома заходит в квартиру с большим букетом роз. Не таким, конечно, каким хвастаются девушки в соцсетях, но тоже немаленьким.
Он запирает квартиру и, обернувшись, застывает, глядя на меня.
– Ты уже дома, – произносит тихо.
– Рома, ты спал с ней? – задаю самый интересующий меня вопрос и, затаив дыхание, жду ответ.
