Влада Ольховская
Черная Гончая
6
Сходить с ума – так себе опыт. Если можно избежать, лучше и не начинать. Но мне никто выбора не давал.
Я вот даже с ума не могу сойти как нормальные люди! То, что происходило со мной, нельзя было назвать ни галлюцинациями, ни провалами в памяти… Потому что, вообще-то, вода на моей коже была реальна. И пепел. И исчезнувшие синяки. Это все по-настоящему! Но этого же не может быть ни при каких обстоятельствах. Вот такой вот тупичок.
Я уже пыталась игнорировать это и просто дождаться, пока все пройдет само собой, а что в итоге? Правильно, я поплавала в дереве. На этот раз обошлось, но я не представляю, к чему приведет меня следующий приступ. Нужно что-то делать.
Тут надо еще отметить, «что-то делать» – это вообще моя главная жизненная философия.
Когда происходит какая-нибудь фигня, всегда есть три возможных выхода.
Первый – не делать ничего. Сдаваться на милость судьбы и ждать, пока само как-нибудь рассосется. Иногда это прокатывает, и проблема действительно решается сама собой, но нужно большое везение. А я ж невезучая – это факт. Поэтому меня дорогое мироздание редко спасает, меня оно скорее накроет медным тазиком.
Второй выход – просить о помощи. Я бы не отказалась, но у меня с этим никогда особо не складывалось. У кого? Моя семья никогда не была по-настоящему дружной. Потом мама и папа решили маршировать своими путями, в которые я плохо вписывалась. Теперь отец вечно занят, а у матери – Шатун. Звучит как диагноз, и не зря. Не то чтобы я совсем им не доверяла, я ж вон пыталась недавно маме рассказать, что со мной творится нечто странное. А закончилось все как обычно: ты там, Яна, хоть умирай, но чтоб отчима не тревожила! Просьба о помощи, обращенная к психологу, чуть не умножила мои проблемы.
Так что третий путь мне милее – разбирайся сама. Я верю, что всегда можно что-то сделать.
Собственно, поэтому я не склонна к самоубийствам и прочей чухне, что бы мне там ни приписали. В любой ситуации можно спросить себя: что теперь делать? Если ответа нет, это еще не значит, что капец. Это значит, что нужно дать себе паузу, выспаться, поесть и задать вопрос снова. Сработает.
Вот и этой ночью, когда я спешно устраняла последствия «заплыва», чтобы никто ни о чем не узнал, мне казалось, что дело – труба. Меня не поймут, сама я не справлюсь, и осталось только плакать над своей судьбой… Я и поплакала чуток, не вижу причин отказывать себе в этом. А потом снова начала думать.
Понять меня не сможет никто, это очевидно. Я бы и сама себя не поняла, если бы не столкнулась с этим лично. У меня не так уж много исходных данных: я то и дело оказываюсь там, где не могу быть. Условно назовем это другим миром, хотя я сомневаюсь, что все так пафосно. Но некое особое пространство существует, и это больше, чем сон, раз я возвращаюсь оттуда с «сувенирами».
Дальше. В период бодрствования я от этого тоже не сильно застрахована. После того случая с часами, изменившими ход, ничего странного со мной больше не происходило, но теперь уже и не расслабишься. Я прекрасно знаю, что это может случиться в любой момент. Не знаю только, что – «это».
Но есть и зацепка: в странном мире была не только я. Это больше, чем фантазия, там есть некие правила! Если бы я только смогла узнать их… Может, тогда и все остальное станет ясно?
Например, почему меня туда периодически утягивает! Я сильно сомневаюсь, что это типичная побочка падения с лестницы.
Сама я не разберусь, надо спрашивать у тех, кто в теме. Я пока видела там трех людей, двое из которых для меня полнейшая загадка. Остается только Сергей Речин. Он там был, я знаю! Но теперь он здесь: я уже погуглила, никуда он без вести не пропадал, жив-здоров, снимается дальше. С ним мне и нужно поговорить.
Вопрос в том, как это сделать. Он ведь звезда, а я, с точки зрения таких, как он, – никто. Не богатая, не знаменитая, да и не супер красивая. Я ведь помню, как меня назвал Шатун! Короче, если бы моя мотивация была чуть послабее, я бы сразу отказалась от этой затеи. Однако на кону была моя жизнь, как бы драматично это ни звучало. Поэтому я должна была поговорить с Сергеем и узнать, как он контролирует свои походы в тот мир – и что это вообще за место.
Узнать, где он сейчас находится, было несложно: он во всех соцсетях об этом трубил. Работа такая. Сергей был занят в съемках фильма, он целыми днями торчал на стадионе, я знала, где это. Не знала только, кто меня туда пустит. В итоге решила поступить так, как велит нам Голливуд: превратить свои недостатки в преимущества… Или что-то типа того.
Фанаток, желавших повидаться с «Тем Самым», у съемочной площадки всегда собиралось немало. Их встречала охрана, безразличная и к девичьим слезам, и к угрозам. Прокрасться мимо них было невозможно, поэтому я с серьезной физиономией направилась прямиком к главному входу.
Не без подготовки, конечно. Это был тот редкий случай, когда я надела короткую юбку, открывая миру мои искалеченные ноги. Ужасное слово – искалеченные! Но зачем искать другое, красивое, если это подходит? Утка останется уткой, как ты ее ни назови. О том, что ноги мои выглядят пугающе, знают многие, но все реагируют по-разному. Короткая юбка появилась у меня стараниями матушки, которая решила, что мне нужно преодолевать свои страхи, чтобы стать «полноценным человеком». Да уж, гулять, замечая, как в тебя тыкают пальцем, – это обалденно вдохновляет. Так что юбку я запихала в дальний угол шкафа, уверенная, что она мне не пригодится. А вот поди ж ты – как сложилось!
Но одной юбки было бы недостаточно, поэтому я прихватила с собой костыли. Не мои, кстати. Они появились в доме еще до моего переезда – когда Тимур сломал ногу. Нога с тех пор успешно срослась, костыли стали не нужны, но Шатун на редкость жадный, поэтому подвал его дома забит всякой фигней под соусом «а вдруг когда-нибудь пригодится».
Мне-то костыли не нужны. Ноги у меня страшненькие, походка тоже внушает опасения, но хожу я уверенно и не нуждаюсь даже в тросточке… если, конечно, не нужно давить на жалость.
Так что теперь я подковыляла к охране на костылях и жалостным голосом пролепетала:
– Здравствуйте… Я на встречу с Сергеем Речиным…
– На какую еще встречу? – нахмурился охранник.
Прием не самый дружелюбный, но это уже много, если учитывать, что предыдущих искательниц внимания Того Самого без слов вышвыривали вон.
– Встречу, которую я выиграла… В соцсетях был конкурс для инвалидов, чтобы встретиться с Сережей… Победила я…
Тоже вранье, да. Я ни разу не инвалид. Но правильное впечатление – это уже половина дела. Охранники косились на меня с сомнением. Пускать не хотели, потому что ни о каких победительницах конкурсов их не предупреждали. Но и прогнать не могли: это ж какой скандал будет, если они калеку обидят! За такое и премии лишают, а премия подороже совести будет.
Наконец они рассудили (вполне здраво, кстати), что вреда от меня не будет. Меня пропустили на огороженную территорию, к немалой зависти толпы фанаток. Мимо охраны я проковыляла демонстративно медленно, потом ускорилась, но костыли на всякий случай не выпускала.
Изнутри стадион неожиданно напоминал лабиринт, и я понятия не имела, куда идти. Всюду сновали какие-то люди, не обращавшие на меня внимания. Их логика была проста: раз впустили, значит, надо. Может, я – ценная декорация!
Я уже была готова бродить тут, пока не найду Того Самого, когда ко мне поспешила молоденькая, лет восемнадцати, девушка с бейджиком. Она выглядела такой усталой, будто только что пережила скачки – и она была не жокеем.
– Ты победительница? – спросила она.
Ага. По жизни.
– Я…
– Пошли. У Сергея как раз перерыв, он тебя в гримерке ждет.
А вот это уже офигеть, ребята. Такого поворота я не ожидала. Похоже, Речину сообщили о том, кто к нему пришел. Но почему он принял меня? Почему не велел выпроводить куда подальше? Должен был!
Неужели он знает, кто я такая на самом деле?..
Гримерки для артистов обустроили в комнатах, где обычно переодеваются спортсмены. Там сейчас было сразу несколько столиков для грима, но ждал меня только Сергей Речин. Он сидел на лавке и читал сценарий, но, когда меня привели, прервался, кивнул ассистентке. Она ушла, оставив нас наедине.
Пока я соображала, как начать разговор, заговорил Речин.
– Хвалю, – бросил он.
Сергей рассматривал меня без симпатии, но и без неприязни. Так обычно смотрят на неведомую зверюшку, какую-нибудь обезьянку, привезенную с Мадагаскара. Это лучше, чем та стыдливая жалость, с которой на меня пялятся обычно, но тоже так себе.
– За что? – машинально спросила я.
– За твой план. Ловко ты все провернула. Ко мне многие пытаются пробраться, креатив только так прет! Но ты реально обвела их вокруг пальца, поздравляю. За это тебе приз – поговорим пару минут. Ну и ты попросишь автограф – вы все его просите.
Он был другим. Выражение лица, взгляд, этот скучающий голос коронованного принца… Совсем не то, что я видела в том мире! Ну и конечно, теперь он смотрел на меня без узнавания, как и положено смотреть на незнакомку (да еще и хитрющую). Там же он говорил о том, что я его спасла. Почему он не узнает меня сейчас, хотя должен бы? Или там был не он?
Нет, все-таки он. Внешность уж больно специфическая. Тогда к чему этот цирк? Он артист, он наверняка может изобразить, что мы впервые встретились. Вопрос в том, ради чего. Мы ведь наедине, от кого он прячется?
Как бы то ни было, я не собиралась принимать его снисходительный тон и смотреть на него влюбленными глазами. Я ему не фанатка, я даже имя его узнала только потому, что он каким-то образом обосновался у меня в голове!
– Сказала бы я тебе, куда засунуть твой автограф, да не до того сейчас!
– Ого, ничего себе наезды! – поразился он.
– Я здесь не как твоя фанатка. Я пришла поговорить о том, что случилось в заброшенном городе.
– Каком еще заброшенном городе?
– Там, где появились эти белые существа, и я их спугнула, вспоминай давай!
Теперь он должен был подыграть мне – а точнее, перестать притворяться. Мне казалось, что я упомянула нечто вроде тайного кода, пароля, связывающего нас. Но Речин продолжал пялиться на меня, как баран на новые ворота.
Тут одно из двух. Или ему по каким-то причинам ни в коем случае нельзя говорить о том мире, или он реально не въезжает, о чем я. Вот честно, было больше похоже на второе. Не такой уж он крутой актер, чтобы настолько идеально изобразить непонимание.
Мне нужно было включать задний ход, а я просто не могла. Сергей Речин был моей единственной зацепкой, единственным шансом узнать правила игры! Если он мне не поможет, что же остается? Просто принять безумие? Ждать, пока я погибну в одном из своих снов?
– Но ты должен что-то знать!
– Слушай, киса, ты правда ненормальная? – насторожился он. – Или все еще пытаешься меня впечатлить? Я на такое не ведусь.
– Да какие впечатления? Я тону просто!
– А я тут при чем?
– Ты был там!
– Был где?
– В заброшенном городе! В доме! Ты дрался с ними!
Ему было не смешно и не весело. Я пугала его, как пугают людей откровенные психи.
– Тебе пора идти, а мне – работать, – заявил он.
– Да послушай же ты меня…
– Нечего тут слушать. Или ты уходишь сама, или я вызываю охрану. На этот раз тебя не пожалеют.
Все вышло из-под контроля, и мне хотелось разреветься, но это мою репутацию не укрепило бы. Наверно, нужно было извиниться перед ним и сделать вид, что все это розыгрыш… А я просто не могла. Я слишком боялась того, что будет со мной дальше.
Я не знала, какой выход из этой ситуации будет правильным и есть ли он вообще. Но придумывать мне ничего не пришлось – все решилось за меня.
Сначала из коридора просто донесся шум – удивленные голоса и что-то еще, то, что я сразу и не смогла разобрать. Потом зазвучали крики, испуганные, звук падения тяжелых предметов, а среди всего этого – глухое рычание… и выстрел, точно был выстрел!
– Это еще что такое? – удивился Сергей. – Тоже твоя работа?
– Совсем уже? Я не мировой генерал зла, что я могу сделать?
– Ладно, сиди здесь…
Нас обоих этот шум застал врасплох, и оба мы были напуганы, но я – куда больше Сергея. А он явно был не из тех, кто впадает в истерику, ему нужно было знать, что происходит. Не ожидала такого от телезвезды!
Он направился к двери, но и я не осталась на месте, просто держалась чуть позади. Это дало мне возможность выглянуть в коридор одновременно с Сергеем.
А там царил хаос. И не просто хаос, а полный трындец! Десять баллов из десяти по моей личной шкале бардака. Люди, которых в съемочной бригаде было немало, в панике бежали прочь, спотыкались, падали, обрушивая все на своем пути. Их это уже не волновало, цель у них осталась одна: спастись.
Нам бы тоже следовало бежать, но мы бы не успели. Те, кто погнал вперед толпу, уже были близко, и это были не люди…
Когда я впервые услышала рычание, мне почему-то показалось, что там, за дверью, мы увидим белых уродцев. Они пришли, они хотят доказать, что на самом деле Сергей врет, ему все известно! Однако грозившая нам опасность была более привычной, хотя лучше ее это не делало.
Сюда прорвались бродячие собаки. И много! Я всегда знала, что они есть в городе, но никогда не видела их в таком количестве. По коридору носилась целая стая, обезумевшая, озверевшая, готовая броситься на любого, кто окажется на их пути. Можно было сколько угодно повторять, что их не может быть в центре города, они же на самом деле были!
И они увидели нас. Крупная псина, похожая на овчарку, на секунду замерла напротив двери, а потом ринулась в нашу сторону. И было видно, что лает она не просто так… Иногда говорят, что, если собака громко лает, она не укусит. Ага, десять раз! Я видела, что эта собака порвет горло первому, кто окажется у нее на пути.
Мы бы испытали это на себе, если бы Сергей не успел захлопнуть дверь. С реакцией у него точно все в порядке! У него на подготовку было от силы секунды две, но он справился – я слышала, как щелкнул замок.
Меня это чуть успокоило, Сергея – нет.
– В душевую! – скомандовал он. – Быстро!
– Что?.. Зачем?
– Потому что долго эта дверь не протянет!
Тут он был прав. Дверь в раздевалку была старой, сделанной из тонкого листа фанеры.
Раньше это никого не смущало, у двери была нехитрая роль: спрятать от посторонних глаз голых людей. Фанеры для этого достаточно. Но теперь на нее с той стороны одно за другим налетали массивные собачьи тела, да еще и со звериной яростью, которую сложно представить, не увидев. Сергей прав, скоро они будут внутри. Если интрига и есть, то только в том, что поддастся первым: защелка или фанера.
Так что мы рванули в душевую, причем с одинаковой скоростью, изображать калеку и дальше не было смысла. Дверь душевой была покрепче, но вряд ли архитекторы планировали, что кто-то тут будет спасаться, просто так получилось. Зато эти заразы не предусмотрели никакого замка!
Вот казалось бы: как?! Как можно делать душевую без замка? Оказалось – очень даже можно. Душевая была общая, и кто-то решил, что спортсменам замок не положен, потому что нефиг тут! Но нам это жизнь не упрощало… нам это ее сокращало.
Все то, о чем я думала так долго, Сергей выразил словом, начинающимся на букву «ж». И нет, это была не «жизнь».
– Скажи мне, что это все-таки твои псины и ты можешь их остановить! – взмолился он.
– Я тебе кто, заклинательница псов? Это не мои собаки, они меня съедят вместе с тобой…
Ну-ка открой дверь!
– С ума сошла?!
– Делай!
Если бы я блеяла, как раньше, он бы явно спорил. Но я на него рявкнула – и потому что очень жить хотелось, и потому что злилась на него. Сработало. Ошарашенный, Сергей открыл дверь, выпуская меня обратно в переодевалку.
У собаченек все шло замечательно: со стороны двери летели щепки. Но и я не собиралась задерживаться. Я схватила один из брошенных мной костылей и рванула в сторону душевой.
Как оказалось, вовремя: фанера все-таки пала, и псины с рычанием бросились ко мне.
Для Сергея это стало проверкой на вшивость. Он прекрасно видел, что прямо у меня за спиной – возможная смерть. Человек не может бежать быстрее собаки, и на моей стороне было только преимущество раннего старта. Да и то спасительное расстояние неумолимо сокращалось!
Если бы он хотел гарантировать себе спасение, он мог бы закрыть дверь прямо сейчас. Это не подпустило бы к нему собак – и даже дало бы шанс, что они уйдут, сожрав меня. А я бы ничего не изменила!
Но он поступил иначе. Он не просто дождался меня, а перехватил за руку, втянул внутрь и только потом закрыл дверь. Помогать мне и дальше он не мог: дверь нужно было держать, потому что собаченьки еще не потеряли надежду мною пообедать! Так что Сергей держал дверь, но и я без дела не сидела. Не зря же я рисковала! Я поспешила установить костыль так, что он вполне сносно заменил замок, удерживая дверь закрытой. Ничего больше не подошло бы для этого так идеально: на костыле была резиновая насадка, не позволявшая ему скользить по плитке. Так что, как бы ни старались псины, добраться до нас они не могли.
Мы с Сергеем в изнеможении опустились на пол, опираясь спиной о стену.
– Звездец, а не день, – резюмировал Сергей.
– Не то слово.
– Так что у тебя там за фантазии на мой счет?
– Да не важно уже.
Это и правда казалось неважным. Он не знает, что происходит. Он мне не поможет. Мне придется делать то, что я умею лучше всего: спасать себя самой.
7
Собачки в этот день так никем и не закусили – хоть за это спасибо! Правда, покусали пару человек, но не критично. До нас с Сергеем вообще не добрались. Это мне ожидание показалось вечностью. По факту же, прошло минут двадцать, прежде чем к стадиону съехались спасатели.
Пожарные отогнали собак водой, полицейские рвались кого-нибудь пристрелить, да не сложилось: стая разбежалась так же неожиданно, как и появилась.
Когда нас нашли, медики сразу же окружили Сергея и стали усиленно за него волноваться. Какое-никакое, а достояние нации! Меня же бегло осмотрели, убедились, что я не умру в ближайшие пятнадцать минут, и вышвырнули через черный ход. Я даже попрощаться не успела!
Хотя… не нужно мне с ним прощаться. Когда пройдет шок, он вспомнит, что я ему говорила, снова хамить захочет. Лучше уж без слов!
В общем, впечатлений я хлебнула, а проблему никак не решила. Хорошо еще, что мне удалось скрыть случившееся от родителей. Им я сказала, что после сеанса отправилась на прогулку. Они поверили, потому что им это было не слишком важно.
Я не собиралась сдаваться. Я просто пока не решила, как дальше буду справляться с накатывающим на меня безумием, и взяла паузу, решив разобраться с проблемами поменьше.
Первой из них была психологиня. Я уже наловчилась говорить на ее языке и предугадывать ее реакцию. Я посвятила ей еще пару сеансов, чтобы она почувствовала свою значимость в моей судьбе – такие тетки это любят. Но под конец я убедила ее, что она меня спасла и меня можно возвращать в прежнюю жизнь.
Так что с понедельника мне было дозволено вернуться в школу. Так себе радость, зато Шатун больше за мной не следит. Можно было бы сказать, что все наладилось, если бы не одно большое, громадное прям «но»: я ждала следующего сна.
Не с нетерпением ждала, понятное дело. Но я чувствовала, что это не конец, и это бесило. Я ведь не знала, когда и как меня снова поволочет туда! Каждую ночь я готовилась к худшему – и просто дрыхла.
А потом, вдруг, когда все шло как обычно и не было совершенно никаких причин для беспокойства, меня снова накрыло.
Я даже, кажется, научилась чувствовать, как это происходит… Похоже на засыпание, но не совсем оно. Сознание начинает отключаться, а потом неожиданно, встрепенувшись, снова работает по полной. Ты открываешь глаза – и вокруг немножко апокалипсис.
Я не сразу сообразила, где вообще нахожусь, но это как раз нормально. Во-первых, вокруг было темно – ни звезд тебе, ни белой Луны, и непонятно, как я вообще умудряюсь что-то видеть. Во-вторых, место было не самое знакомое: я обнаружила, что лежу на кладбище автомобилей.
Создавалось впечатление, что они все когда-то пришли сюда умирать добровольно. Машины были очень старыми, проржавевшими насквозь, вряд ли способными сдвинуться с места. Они были здесь годами, они успели врасти в безжизненную черную землю. Некоторые стояли по одной, другие же были навалены грудами. И среди всего этого не было никаких следов человека: ни тебе забора, ни хоть какого-то домика. Территория техники! Хотя на технику эти остовы как раз не тянули. Мне они казались существами – живыми и мертвыми одновременно, пялящимися на меня осколками фар. В воздухе пахло машинным маслом и дымом. Кажется, где-то рокотала гроза – но далеко, не здесь.
Нельзя сказать, что я ожидала этого, но я не была выбита из колеи, как раньше. Понятно уже, что так просто меня не отпустят… Страх в моей душе обрел новую форму: настороженности. Я понимала, что я в опасности, но готова была сражаться за свою жизнь до последнего!
На сей раз я услышала человеческие голоса почти сразу, как только освоилась. Они были близко – и звучали на повышенных тонах, кто-то ссорился. Осторожно, чтобы не выдать себя раньше срока, я прокралась мимо железных скелетов машин и взглянула вперед через выбитые окна.
Людей здесь было много – группа из пятнадцати-двадцати человек. Они не жили на кладбище автомобилей, но устроились здесь на ночлег. Они собрались возле трех костров, уставшие и какие-то несчастные. Многие молчали, зато некоторые не сдерживались. Я сумела узнать и голоса, и тех, кто говорил.
Ссорились Риза, Далия и какая-то молодая женщина, которую я еще не видела. Точнее, женщина и Риза выступали единым фронтом против Далии, а она выслушивала их с опущенной головой. Остальные люди молча наблюдали за ними… И Сергей Речин был среди них.
Вот ведь гад! Он так убедительно делал вид, что понятия не имеет о странном разрушенном мире, что я поверила ему! По-настоящему поверила! А он вот – сидит с другими людьми, я его теперь уже ни с кем не перепутаю.
Как это вообще понимать? Может, это было связано с ним с самого начала? Меня втянули в какое-то идиотское реалити-шоу и намеренно сделали так, чтобы я не отличала правду от вымысла? Да ну, слишком сложно… Да и потом, Речин не выглядел здесь главным, он был таким же наблюдателем, как остальные.
– Ты не можешь так себя вести! – отчитывала Далию незнакомая женщина. – Сто раз уже это проходили! Переговоры – это всего лишь ловушка, в которую попадаются только откровенные дуры!
– А вдруг это все-таки шанс? – робко спросила Далия. – Возможность жить тут мирно! Мы должны говорить друг с другом!
– Друг с другом – это с кем? – вмешалась Риза.
– Люди с людьми…
– Так они не люди, поймешь ты это своей тупой башкой или нет? У них все по-другому, так что или прими общие правила, или проваливай на все четыре стороны!
Тут Далия наконец не выдержала. Проваливать она предпочла на одну сторону, потому что на четыре – проблематично. Вряд ли она была готова к каким-то глобальным переменам, она просто разрыдалась, как школьница, которую отчитала учительница. Скоро она скрылась за рядами машин, но остальных это не заботило. Незнакомка присоединилась к группе людей постарше, а вот Риза устроилась рядом с Сергеем. Похоже, эти двое прекрасно знали друг друга!
– Не слишком ли ты с ней сурова? – спросил он.
– Не слишком. В этом месте нужно лишаться иллюзий побыстрее! А она опасна для всех.
– Чем же?
– Она может поддаться на их уговоры, – пояснила Риза. – Поверить, что мирный путь возможен, повестись на награду, которую они предлагают. Но награды не будет даже для предателей.
– Так объясни ей это мирно.
– Слишком долго. Таких надо воспитывать! И даже это может оказаться бесполезным. Далия – не воин, она вряд ли долго тут протянет.
– То же самое ты, помнится, говорила про меня, – усмехнулся Сергей.
Риза не стала отпираться:
– Да, ты оказался неожиданно живучим. Но кто мог ожидать такого от актеришки?
– Вот и зря. Я, между прочим, выжил как раз потому, что актеришка. Слушай, я умею драться, ездить верхом, кататься на коньках и ориентироваться только потому, что стал актером. Я везде, где снимался, был и каскадером, и основным исполнителем.
– Так тебе ж мало лет было!
– Тем ценнее то, что я сам умел исполнять трюки. Понимаешь ли, я для родителей скорее бизнес-проект, чем сын, – невесело улыбнулся Сергей. – Они сразу решили, что будут из меня делать «что-то путное». Сколько себя помню, у меня никогда не было свободного времени. С занятий танцами мчался на борьбу, с борьбы – в музыкалку.
– Да на кой?
Вот и меня мучил тот же вопрос.
– Чем больше умеешь, тем меньше у тебя конкурентов.
– А тебя это не доставало? – поинтересовалась Риза. – Я б не выдержала, протест какой объявила, что ли!
– Я тоже пытался. Но у нас в семье была четко проработанная система наказаний.
– Это какая же?
– Мог по заднице получить. Мог без еды целый день просидеть, если спортивных тренировок не было. Всякое случалось! А потом я уже привык. С такой подготовкой даже легче было, у меня ж выходной хорошо если раз в два месяца случался!
– Жесть… Зачем такой график?
– Потому что нужно делать деньги, – ответил он таким тоном, будто не было в мире ничего естественнее. – За каждый новый проект платят, ну и за трюки тоже платят. А что я там чувствую… какая разница? Я еще лет в десять научился ничего не чувствовать. Так что ноу проблем.
– Но все лучше, чем здесь!
– Это как посмотреть… Здесь я хоть знаю, за что сражаюсь, – за свою жизнь. А там я просто делал, что говорили, и все… Да меня самого и не было толком!
Никогда бы не подумала… Вот никогда. Когда мы говорили, Речин показался мне уверенным в себе. Даже слишком! Сам себе и солнце, и луна, а все остальные – жалкие людишки. Да и вообще, когда у человека миллионы подписчиков в соцсетях и уйма денег на счету, тебе и в голову не придет, что он может быть несчастен!
Может, в этом как раз и подвох?
Риза была заинтригована, она хотела знать больше. А уж я – тем более! Мне нужно было, чтобы она задала вопрос, сама я не решалась выйти. Если я сейчас выпрусь, все внимание переключится на меня, а я так не хочу. Понятно, что мне придется встретиться с Сергеем лицом к лицу, сказать ему, что я все знаю, но не прямо сейчас.
Однако доверительная беседа все равно оборвалась и без меня, Риза заметила спешащую к ним Далию.
– Ты смотри, вернулась, – хмыкнула она. – Только чего это она веселится?
Далия и правда выглядела подозрительно взбодрившейся. Это было странно… Первое – кладбище автомобилей и весь этот мир веселью не способствуют. Второе – Далия явно не тот человек, который легко радуется. А тут – сияет просто! Я знала куда меньше остальных, но и я могла понять, что это не к добру.
Риза поднялась навстречу Далии и спросила:
– Что у тебя уже случилось?
– Я все сделала!
Очень, очень настораживающие слова во многих ситуациях.
– Что ты сделала?
– То, что вы считали невозможным! Я договорилась с ними! Все оказалось именно так, как я ожидала!
Лицо Ризы в этот момент нужно было видеть, потому что описать его выражение словами почти нереально. Там были злость и страх, неверие и шок, отчаяние и желание дать кому-то по башке – все сразу! Но сейчас для этого не было времени, Риза даже не смотрела в сторону Далии, она повернулась к остальным:
– Уходим, быстро! Сейчас здесь будут тени!
Мне это ни о чем не говорило, а вот остальным не нужно было объяснять. Люди, до этого мирно сидевшие у костра, вставали, бросали все и бежали. Мне страшно было даже подумать, сколько нужно было пережить, чтобы выработалась такая привычка.
Бежать не собиралась только Далия. Она стояла все на том же месте и беспомощно разводила руками.
– Ну, ребята, ну, куда вы… Вы же их совсем не знаете! Они не такие, как вам казалось! Они никому не навредят, они сказали, что здесь можно жить мирно! Я им верю, только поэтому я привела их к вам, чтобы вы тоже убедились!
С ней не спорили, чтобы не терять время, а времени все равно оказалось недостаточно. Тут оно не шло назад, как в кабинете психологини, а стремительно летело вперед. Убежать далеко не получилось: я увидела те самые тени, о которых говорила Риза.
Точнее, я увидела что-то. Не знаю, что. «Тени» – пожалуй, самое точное название для них. Они были быстрыми и размытыми, толком их разглядеть не удавалось. Самое большее, что я смогла разобрать – что они очень похожи на людей. При этом у каждой тени обязательно было отличие, не позволяющее перепутать ее с человеком даже на уровне силуэта: слишком короткие руки, ненормально вытянутая голова, четыре ноги вместо двух…
Эти существа были не просто странными. Они были опасными. В них, в отличие от белых уродцев, которых я видела раньше, чувствовался разум. Они набрасывались на людей, но не убивали их, а утаскивали куда-то. Только Далию не трогали – она, растерянная, испуганная, была не нужна ни своим, ни чужим. Так всегда бывает с предателями.
Я же сначала просто наблюдала, потому что по-другому не получалась. Я не знала, что мне делать, что вообще делают в такой ситуации! Но потом я опомнилась, поняла, что нужно держаться с людьми. Когда напали собаки, я ведь тоже не готовилась, однако справилась. Если мы с Сергеем объединимся, у нас опять что-то получится!
Проверить это я так и не успела, как не успела и добраться до людей. Я подалась вперед – и заметила груду ржавых автомобилей, падающих мне на голову. Но меня не накрыло ими, нет…
Меня бесцеремонно вышвырнуло в мой собственный мир.
