Влада Ольховская
Минская мистика 2. Вечное Пламя
Глава 1. Внезапно, лесовик
«Лешие всегда относились к сильнейшим видам нечисти. Это было неочевидно лишь потому, что они не тянулись ни к золоту, ни к человеческим жертвоприношениям. Несомненно, некоторые подвиды склонны к агрессии. При этом все ученые сходятся во мнении, что белорусские лесовики дружелюбны и совершенно не опасны».
Из выступления Боровского Д.В., профессора магического лесоведения, на конференции «Нормы безопасности при общении с хтонической нечистью», Гомель, 2014
Кто-то устроил охоту в тоннеле метро.
Это был настолько невероятный сценарий, что поначалу Рада даже не подумала о нем. Когда поезд затормозил так резко, что не все пассажиры устояли на ногах, она испугалась скорее этого неожиданного движения, чем того, что вагон вдруг остановился в темном тоннеле. Было такое ощущение, что поезд во что-то врезался: скрежет тормозов, потом как будто толчок…
Но так ведь быть не может, потому что это минское метро – маленькое, красивое и уютное. Здесь просто не случаются катастрофы, которые порой бывают в мегаполисах. Невозможно и все. Должно быть, это какая-то техническая неполадка, все скоро решится и они поедут дальше! Они ведь даже не на окраине, не подумаешь, что произошла поломка новых тоннелей. С чего бы? Столько времени не ломались, а тут – пожалуйста! Даже это звучало нелепо, а поезд и вовсе остановился в самом центре Минска, между станциями «Немига» и «Фрунзенская». Это сердце метро, чуть ли не точка отсчета, здесь ничего по-настоящему ужасного случиться просто не может.
Так что Рада не собиралась паниковать, она помогала немногочисленным упавшим пассажирам подняться на ноги. Пока она занималась этим, из динамиков донесся голос машиниста – куда менее четкий и звонкий, чем любое из записанных сообщений.
– Уважаемые пассажиры, пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Произошла аварийная остановка, скоро причина будет устранена и поезд продолжит движение. Оставайтесь на своих местах и не пытайтесь открыть двери вагона. Если кто-то получил травмы во время остановки, сообщите об этом по прямой связи.
Машинист молодец, на самом-то деле. В его голосе не было и тени страха, он производил впечатление человека, у которого все под контролем. Поэтому Рада ему поверила, да и все остальные тоже. Нужно только подождать, минуту-другую, и все исправится само собой!
Через пару минут действительно наступили перемены – но к худшему.
Под землей погас свет. Весь без исключения. И лампы в вагонах, и аварийные огни, обычно освещавшие тоннель. Люди, оказавшиеся в ловушке, погрузились в абсолютную темноту.
Такая темнота – страшная штука. Она не просто отнимает зрение, она лишает ориентации в пространстве. Она пугает на самом примитивном, подсознательном уровне, потому что берет начало из тех времен, когда человек был маленьким и слабым, он прятался от всех бед мира в недрах пещеры и очень надеялся, что ему повезет дожить до завтрашнего дня.
Но ведь те времена остались в далеком прошлом! Современный человек контролировал мир куда лучше и повсюду приносил с собой привычный, такой нужный свет. Так что же произошло здесь?
Машинист ответить на этот вопрос уже не мог: нет электричества – нет и связи с ним. Пассажиры вынуждены были спасаться, как получится. Они поспешно разрушили сплошную пелену тьмы огоньками мобильных телефонов, вспыхнувшими один за другим. Кто-то уже звонил в милицию, кто-то – в «Скорую», кто-то – родным, ну а кто-то просто включил фонарик.
Люди были напуганы, однако панике не поддались, тут Рада даже гордилась минчанами. Им не нравилось то, что произошло, но они предпочли ворчать и ругаться на руководство метрополитена, а не бросаться на окна и двери. Они по-прежнему не сомневались, что ничего страшного с ними не случится, только не в самый обычный будний день, не в знакомом, безопасном городе. Так же просто не бывает!
Рада тоже не отказалась бы от их уверенности. Однако она еще до того, как тьму разрезали бледные огоньки, почувствовала: рядом не только люди. И от этого постороннего присутствия, древнего, как недра земли, мороз шел по коже.
Рада Василькевич, в отличие от остальных пассажиров, прекрасно знала, что нечисть существует. Как не знать той, кто работает толмачом – проводником для нечисти в мире людей? В основном Рада следила за иноземцами, прибывающими в Минск, однако и за местными магическими существами наблюдать доводилось. Правда, она не рассказывала об этом всем подряд, ведь толмачам полагалось хранить тайны мира, существующего параллельно человеческому.
В выборе профессии она не сомневалась никогда. Во-первых, это было интересно. Во-вторых, толмачом работала ее мама, ныне возглавившая минское отделение. Ну а в-третьих, Рада происходила из древнего рода ведьм, и, хотя к нынешнему поколению ее семья растеряла все колдовские способности, сохранение традиций оставалось вопросом чести.
По крайней мере, раньше считалось, что способностей ни у кого в ее роду больше нет. Слишком давно они не занимались магией, слишком часто заключали браки с самыми обычными людьми. Рада не назвала бы себя исключением – до недавних пор.
Однако пару месяцев назад она оказалась втянутой в пугающую историю. Раде и Пилигриму, самому молодому сотруднику Минской Градстражи, милиции для нелюдей, удалось разоблачить заговор асилков. Титаны этих земель пытались вырваться из заточения, и остановить их, как ни странно, получилось лишь у двух очень молодых людей.
Тогда Рада побывала в скрытом пространстве и даже на время стала частью магического ритуала. Это не должно было повлиять на нее, после случившегося ее осмотрели сильные ведьмы и заверили ее маму, что все в порядке.
Однако сама Рада себя прежней не чувствовала. При этом она не могла сказать, что именно в ней изменилось – такой вот парадокс. Она не получила никаких могущественных магических способностей и колдовать была по-прежнему не способна.
Просто иногда на нее накатывало предчувствие, такое сильное, что оно накрывало ледяной волной. И ведь оно оказывалось верным! Она знала, в какой день пойдет дождь, когда из-за угла вылетит на огромной скорости машина, определяла, кто скоро заболеет. Сначала Рада просто отмахивалась от этого, считая совпадениями. Потом поняла: для совпадений эти ее «угадайки» случаются слишком уж часто.
Она не осмелилась никому ничего рассказать. Боялась, что мать отправит ее на долгое обследование, запретит работать толмачом. А почему она не призналась Пилигриму – Рада и сама толком объяснить не могла. Она просто решила справляться самостоятельно.
Она не один час просидела в библиотеке толмачей, прежде чем пришла к выводу, что обрела ведьминскую интуицию. Это была слабая магическая способность, порой просыпающаяся в потомках колдунов. Ничего страшного, почти как предчувствие, только надежней. Опасности не несет, а если так, можно никому ничего не рассказывать!
Это ведь не делало ее колдуньей и ничего для нее по-настоящему не меняло… до сегодняшнего дня.
В темном вагоне люди шутили, пытаясь подбодрить друг друга, ждали, но по-настоящему не боялись. Никто, кроме Рады. Она как раз страх чувствовала – ледяной, будто покалывающий кожу тысячами невидимых иголочек. Тот, от которого сердце испуганно сжимается, как будто прячется в груди.
Рада знала: снаружи кто-то есть. Там, в темноте, за стенами вагона. На грандиозной глубине, в тоннеле метро. Он остановил поезд… И сделал это не просто так.
Люди, не сговариваясь, собирались в центре вагона. Так им было спокойней: вместе, как будто никакая угроза не настигнет всех сразу. Рада же на время выключила собственный телефон, чтобы за ней не наблюдали. Она осторожно, как к краю бездонного обрыва, подобралась к окну.
За стеклом стелилась черная, будто глубоководная тьма. Увидеть что-то просто так было невозможно, однако Рада чувствовала: оно там. Оно было там с самого начала. Девушка прильнула вплотную к стеклу и снова включила фонарик.
Она увидела сразу. Ее выдержки хватило на секунду, потом Рада резко закрыла маленькую лампочку на телефоне рукой, чтобы не выдать себя. Но этой секунды оказалось достаточно, чтобы запомнить зрелище, которое она раньше не считала возможным.
В тоннеле метро вились древесные корни. Они не просто проросли сквозь стены – что тоже было бы дико, но еще сошло бы за несчастный случай или чей-то недосмотр. Однако корни не оставляли сомнений в магической природе происходящего: они нарастали друг на друга, стремительно расползались в стороны, они старались пробить и стены тоннеля, и поезд. Пока они действовали не слишком решительно, скорее, разведку проводили. Однако их уже накопилось очень много, и окна они уничтожат без особого труда…
Рада не знала, что будет тогда. Она и представлять не хотела. Естественно, она распознала, какой представитель нечисти напал на них – тут и вариантов не было! Однако подвох заключался в том, что нечистые этого вида так себя не ведут.
Не оказываются под землей. Не останавливают поезда. Не нападают на людей! Но кому доказывать, что так не бывает, если все уже произошло?
Рада прекрасно знала, что не справится одна, она и пытаться не собиралась. Она сжалась на сидении под окном, надеясь, что ее тут не видно. Облегчение сейчас приносило лишь то, что даже в недрах тоннеля не пропала мобильная связь.
Хотелось позвонить маме, спросить, что делать, перекинуть всю ответственность на нее, но Рада так не могла. Она ведь была не маленькой девочкой, а толмачом рядом с людьми – единственной, кто способен оценить уровень угрозы! Поэтому она заставила себя поступить правильно и набрала номер Дмитрия Усачева.
Далеко не у каждого толмача был личный номер главы Минской Градстражи, но тут Раде повезло: Дмитрий Максимович дружил с их семьей много лет, именно он не так давно и познакомил ее с Пилигримом. Она старалась не злоупотреблять этим преимуществом, однако в такой чудовищной ситуации, как сейчас, иначе нельзя.
Усачев ответил не сразу. Она очень боялась, что не ответит вообще, что он на совещании, занят, решил, что она просто так звонит… Что ей тогда делать, как быть вообще?!
Однако по-настоящему испугаться Рада толком не успела: в трубке все же прозвучал голос Усачева, пусть и раздраженный. Но что раздраженный – это не так страшно. Дмитрий Усачев относился к древнему роду огнедышащих цмоков, а цмоки порой и сами не способны объяснить, почему бесятся.
– Рада, сейчас не лучшее время… – начал он, однако Рада почти сразу его перебила:
– Только не отключайтесь и послушайте меня! Я в метро, мы остановились в тоннеле…
Теперь настал его черед перебивать:
– Ты в том самом поезде?! Что ты там делаешь? Что ты затеяла опять?
– Я ничего не затеяла, я на работу ехала! – возмутилась Рада. – Вы уже знаете, что происходит?
– В том-то и дело, что нет! Нам сообщили об остановке поезда, а наши ведьмы засекли там необъяснимую магическую активность. Но пока никому не удалось определить, что именно происходит.
– Тут лесовик, Дмитрий Максимович! И он, кажется, хочет уничтожить весь поезд!
– Лесовик, ты уверена? Может быть, какой-нибудь заезжий бесноватый леший?
Сомнения Усачева были вполне понятны: белорусские лесовики считались одним из самых мирных подвидов лешего. Они были некрупными, спокойными и предпочитали глухие леса. Если они и оказывались рядом с людьми, то чаще всего просто пережидали, пока те пройдут мимо.
В Минской области осталось совсем мало лесовиков, в столице их не было вообще – уже лет тридцать! Да и потом, даже если бы были, такой силы Рада от них не ожидала. Однако разобраться со странностями можно было позже, когда люди окажутся в безопасности.
– Да, я уверена. Он управляет сосновыми корнями. Обычные лешие предпочитают дубовые.
– Как ты умудрилась рассмотреть?
– Ну, дубовые корни я бы не узнала, но сосновые – они специфические… О чем мы вообще говорим? – опомнилась Рада. – Важно другое: он сильный, очень большой и очень злой.
– Я тебя понял. Оставайся внутри, не дергайся сама и по возможности успокой людей. Я еще до нашего разговора направил туда патруль. Теперь предупрежу ребят, с чем они имеют дело. Все будет хорошо. Сначала выведем вас, потом узнаем, какая белка натаскала этому лесовику в ухо столько желудей, что он с крышей распрощался!
Его послушать – так все уже под контролем, остались чистые формальности. Хотя Усачев и не стал бы начальником градстражи, если бы не умел говорить убедительно. Что он должен был делать, вопить от ужаса или слезно прощаться? Ему нужно было, чтобы Рада не боялась.
Однако не бояться в такой ситуации не получалось. Закончив разговор, Рада подошла ближе к остальным пассажирам – просто потому, что так было легче. Но подключиться к их разговору она не могла, она даже не слушала толком, о чем они там болтают.
Потому что она слышала кое-что другое. Мягкий скрежет, с которым дерево скользит по металлу. Царапающие звуки – кто-то у самого окна, скребется, будто впустить просит… Глухой гул, напоминающий отзвук могучего удара. Шепот земли, падающей на крышу вагона.
Но никогда – голос. Это тоже было странно. Любые подвиды лешего оставались разумными, лесовик – не исключение. Разве не полагалось ему вести переговоры? Или хотя бы объяснить, зачем он это устроил? Нет, он молчал, будто не было ничего естественней нападения на людей в центре города. Должно быть, он действительно сошел с ума! Это делало его еще опасней.
Другие пассажиры тоже замечали странные звуки, но толковали по-своему. Какой-то пузатый мужичок со знанием дела рассказывал, что это гул рельсов, отключенных от электричества. Стоящий рядом парень нашел в интернете информацию, что причиной обесточивания метро может стать прорыв канализации. Дама, одетая слишком тепло для августовского дня, причитала про террористов, которых должна была остановить милиция, но не остановила, потому что никого она на самом деле не бережет, милиция эта!
Они подбирали объяснения из привычного, понятного им мира. Через страх или мнимую уверенность – не важно, главное, они возвращали себе контроль над ситуацией. Им было невдомек, что их спасают лишь последние сомнения лесовика. Этот тип, похоже, настолько огромный, что может весь поезд за пару минут смять!
Или мог бы – да не успел. Очень скоро снаружи послышался какой-то шум: новые удары, быстрые, сильные, треск ломающихся древесных корней, хриплое шипение. Похоже, патруль наконец добрался до поезда! Полноценную атаку на лешего градстражи устроить не могли, только не в таких обстоятельствах, однако отпугнуть сумели.
Лучшим доказательством этого стал вернувшийся в вагоны свет – пусть и приглушенный, но такой желанный после долгой темноты! Из динамиков зазвучал уже знакомый голос машиниста:
– Уважаемые пассажиры, было принято решение о немедленной эвакуации. Сохраняйте спокойствие. Сейчас для вас откроют двери между вагонами и сопроводят к выходу. Строго соблюдайте инструкции персонала. Вы находитесь в зоне повышенного риска. Не спешите, но и не отставайте друг от друга. Мы остановились недалеко от станции метро «Фрунзенская». Там вас уже ожидают спасатели, все будет хорошо!
Да уж, неприятно… Рада не сомневалась: вывод гражданских из укрытия наверняка стал последним вариантом для градстражи. Если патрульные пошли на такое, рельсы сильно повреждены. Насколько могущественным способен быть один безумный лесовик?..
Раде хотелось спешить – как и всем остальным пассажирам. Человеку не место под землей, это не его стихия. К вынужденному спуску жители больших городов попросту привыкают, подавляя в себе первородный страх. Но когда становится опасно, хочется как можно скорее попасть наверх, к солнцу, к небу!
Поэтому пассажиры двигались быстро, однако бежать не пытались – и на том спасибо. Рада же заставила себя задержаться, оказаться в конце колонны. Было сложно, однако она справилась, сумела напомнить себе, что она тут не жертва обстоятельств, а толмач при исполнении.
За такой короткий срок Усачев не сумел бы направить сюда много патрульных, так что им понадобится любая возможная помощь.
Они были одеты в форму сотрудников метрополитена и обычной городской милиции, но все равно легко узнавались. Нет, Рада не определила бы, к какому виду нечисти они относятся. Однако она слишком давно общалась с градстражами и научилась с полувзгляда распознавать их выправку, их хищную, не свойственную обычным людям настороженность.
Когда она подошла ближе, им полагалось насторожиться, принять ее за обычную девушку, желающую порыдать у них на плече. Однако их, видимо, предупредили заранее, кто оказался в этом вагоне.
– Рада Василькевич? – уточнил один из патрульных.
– Она самая, – подтвердила Рада. – Где он?
Тоннель, по которому эвакуировались люди, был освещен очень слабо. Возможно, градстражи смогли бы обеспечить лучшее освещение, но не стали. Им было не нужно, чтобы люди успели разглядеть или даже снять на видео истинный масштаб разрушения.
А масштаб этот поражал! Лесовик, совершенно не таясь, искорежил рельсы так, что поезд по ним и не прошел бы, хвала машинисту за то, что хоть остановиться успел. Крыши вагонов погнуты, на некоторых окнах – трещины… А вот корней нигде нет, они словно в воздухе растворились.
Рада с готовностью поверила бы, что все закончилось, обошлось, если бы все та же ведьмина интуиция не шептала: лесовик по-прежнему рядом.
– Отпугнули, – мрачно отозвался градстраж. – Но это ненадолго. Дмитрий Максимович сказал, чтобы вы шли вместе со всеми и не занимались самодеятельностью.
– Вместе со всеми – включая вас?
– Нам велено остаться здесь и прикрывать отступление.
Такой расклад Раде совсем не нравился, она помнила, насколько лесовик огромный. Однако она оказалась не в том положении, чтобы спорить, а ее попытки проинструктировать градстражей смотрелись бы смешно.
Так что она уныло поплелась в конце колонны отступающих пассажиров. Ощущения были странные: смесь страха, изумления и злости. Она боялась лесовика – и злилась на него. Что он вообще задумал, зачем пошел на такое? И себе жизнь сломал, и людей перепугал, и поставил под угрозу гармоничные отношения между мирами! Чтоб на такое решиться, нужна очень серьезная причина. Разве он не должен ее объяснить, а не метаться тут, как взбесившийся пень?
В воздухе пахло сосновой хвоей, но люди этого, кажется, не замечали.
Эвакуация проходила спокойно, поезд, к счастью, действительно оказался близко к станции. Не настолько близко, чтобы в тоннель долетал ее свет, но достаточно, чтобы пассажиры могли добраться сами, без использования дополнительных средств. Рада подозревала, что те, кто начал путь из первого вагона и шагал быстрее всех, уже поднимаются на платформу. Скоро и толмачу предстояло к ним присоединиться, лесовик ведь остался за спиной, между ним и людьми – градстражи, все если не хорошо, то движется к лучшему!
А Рада вдруг остановилась, как вкопанная, потому что откуда-то из темноты донеслось:
– Помогите…
Ее реакция наверняка удивила бы окружающих, если бы на Раду хоть кто-то смотрел в этот момент. Однако она двигалась в конце колонны, и люди, шагавшие перед ней, даже не обернулись. Они, похоже, ничего не услышали.
Вопрос еще и в том, услышала ли она! Рада точно помнила, что шла последней. Откуда в тоннеле тихий детский голос? Может, лесовик играет с ней? В принципе, его вид такое умеет… Только вот зачем? Раньше он нападал нагло и уверенно, Рада определенно не представляла для него угрозы. Зачем действовать хитростью, если можно обвить девушку корнями и утащить в темноту?
Должно быть, ей просто послышалось – или эхо принесло сюда слова, произнесенные где-то впереди. Да, наверняка так и было! Рада готовилась продолжить путь, когда детский голос прозвучал снова, громче и четче:
– Помогите мне!
Никакое это не эхо. Рада не знала, как это объяснить, но где-то рядом потерялся ребенок. Так ли это странно? Люди были напуганы, эвакуация проходила непонятно как… Ребенок вполне мог отстать!
Рада настороженно огляделась по сторонам, однако ее мир пока был ограничен скудными огнями.
– Где ты? – позвала она.
– Я здесь…
«Здесь» – это сомнительное указание. Ты где ни находись – всё здесь будет. Гораздо большее значение для Рады имело направление, с которого прилетал голос.
Хотелось позвать на помощь градстражей, однако они остались слишком далеко – не услышат. Привлекать к такому гражданских она и вовсе не имела права, пришлось разбираться самой. Рада прислушалась к ведьминской интуиции, пытаясь понять, что же советует та.
Интуиция, как ни странно, велела идти на голос. На первый взгляд в этом не было смысла. Даже если ее не заманивает в ловушку лесовик, разве она не должна спасать в первую очередь себя? Разве не это задача интуиции – беречь свою владелицу?
Но то ли ведьминская интуиция работала иначе, то ли уже знала: Рада никогда себя не простит, если оставит беззащитного ребенка одного в тоннеле. Поэтому толмач тяжело вздохнула, включила фонарик и направилась к источнику звука.
Ребенок на проверку оказался совсем не маленьким – но все равно ребенком. От толпы отстала девочка лет тринадцати-четырнадцати, невысокая, худенькая, дрожащая то ли от холода, то ли от страха. Сгодился бы любой вариант: на ней было лишь легкое белое платьице, подходящее для августовского солнца, но никак не для подземелья!
Все, что творилось в тоннеле, явно давалось девочке нелегко. Лицо в свете фонарика выглядело бледным, губы чуть ли не посинели, под глазами просматривались темные круги. В остальном же в ней не было ничего зловещего или пугающего, обычный человек, просто маленький. Волосы длиннющие: светло-русые, легкими волнами опускаются на плечи, потом – ниже талии. Глаза во мраке кажутся черными, но это из-за расширенных зрачков, на самом деле радужка, похоже, темно-каряя.
Девочка забилась в какую-то техническую нишу, к самой стене, будто надеялась раствориться в пространстве.
– Ты как тут оказалась? – поразилась Рада.
– П-пот-теряла… – с трудом произнесла девочка.
– Ладно, не продолжай, и так понятно…
Ситуация и правда казалась очевидной. У девочки не было с собой ни сумки, ни смартфона, ей нечем было подсветить себе путь. Похоже, она отстала от толпы – или выбежала первой и потерялась. Возможно, она даже успела заметить отступающего лешего, и это привело ее в ужас. Бывают люди, которые в моменты опасности действуют, а бывают те, кто просто застывает на месте, ожидая спасения. Это природа, изменить ее не так-то просто!
Рада улыбнулась девочке, протянула руку, и та с готовностью приняла помощь. Незнакомка обеими руками вцепилась в руку толмача, будто опасаясь, что спасительница передумает.
– Все в порядке, мы недалеко от выхода! – подбодрила ее Рада. Она поймала себя на мысли, что поступает совсем как Усачев: говорит почти правду, потому что так нужно. – Как тебя зовут?
– Н-настя…
– А меня – Рада. Не бойся, Настя, все почти закончилось!
Вот это Рада как раз считала правдой. Ну, задержались немножко, отстали от колонны, которую едва видно. Они все равно на безопасной территории, все движется к финалу!
Однако оказалось, что она поторопилась с выводами. Едва они отошли от стены, как послышался скрежет камней и треск древесины. Настя испуганно пискнула и прижалась к своей спутнице, Рада резко повела в воздухе рукой, державшей фонарик, пытаясь получше изучить свое окружение.
Гадать, что же происходит, не пришлось: лесовик вернулся. Он затаился где-то в земле, напуганный градстражами, да и к большой колонне людей решил не приставать. Но теперь он увидел двух девушек и понял, что они ему точно противостоять не смогут. Он не навалился на них всей своей тушей – уже хорошо. Но из земли вырывались его корни, пробивавшие бетонные стены, ловушка должна была вот-вот захлопнуться.
– Бежим! – крикнула Рада. – Просто беги, не смотри по сторонам!
Однако Настя, вместо того чтобы подчиниться, вдруг отпустила ее руку:
– Ты беги, я тебя только задержу…
Не вовремя же она дурочку включить решила! Рада не собиралась с ней спорить, она просто схватила девочку за руку и потащила за собой. Бегала Настя действительно плохо: дергалась, часто спотыкалась, да и ноги у нее были короче, чем у нее спутницы. Только вот в разрушающемся тоннеле это все не имело значения, Рада никого бы там не бросила, а тем более – ребенка!
Она никак не смогла бы объяснить Насте, что здесь происходит – в пределах привычной реальности. Девочке, должно быть, казалось, что на них стая монстров напала! Любые слова были бы лишними, особенно при том, что воздух наполнился землей и пылью, дышать становилось все сложнее, глаза давно слезились. Если они и могли спастись, то только движением.
Корни рвались к ним со всех сторон. Рада понятия не имела, что хочет сделать лесовик: убить их или просто поймать. Его намерения могли оказаться не такими уж важными: даже если пытается поймать, не рассчитает силу – и убьет! Поэтому попадаться им нельзя ни в коем случае.
Жаль, что не все в мире определяется желаниями. Расстояние, отделявшее их от спасительной станции, оказалось не слишком большим, но все равно решающим… В какой-то момент Настя упала, а Рада не успела ее поднять, корни добрались до них слишком быстро.
Сдаться она все равно не могла, как и спастись в одиночестве, бросив свою маленькую спутницу. Раде просто пришлось действовать иначе.
Недавнее столкновение с асилками многому ее научило. Тогда она была беспомощна, у нее не было ни единого способа защитить себя. Если бы ее не спас Пилигрим, она бы погибла! Однако он не мог оберегать ее вечно, он ведь ей не нянька. Поэтому Рада сразу же попросила у матери хоть какое-то средство защиты: ведьмино зелье, например, или ядовитый отвар, или какой-нибудь заговоренный кинжал… Да что угодно!
Мама ей сразу не ответила, но уже на следующий день принесла коробочку, в которой лежал простой серебряный крест. Легко помещавшийся на ладони, однако слишком большой, чтобы носить на шее. Да он для этого и не предназначался: в нем даже отверстия для цепочки не было.
– Просто крестик, серьезно? – обиделась тогда Рада.
– Это от отца Георгия, я попросила. Намоленный, для такого специально. Просто носи с собой. Я надеюсь, что он тебе никогда не пригодится, но мне так будет спокойней!
Рада тоже надеялась, что не пригодится, да и не разделяла она мамину уверенность в том, что обычный серебряный крестик, пусть и подаренный другом семьи, чем-то поможет. Но сейчас на сомнения не осталось времени, корни подбирались все ближе. Рада трясущимися руками нашла в сумке крест, чуть не уронила от волнения, удержала в последний момент.
Когда корни рванулись к ней, она просто прижала крестик к тому, который оказался ближе. Она не знала, что еще делать. Хотелось расплакаться, но то, что у нее за спиной по-прежнему оставалась трясущаяся от ужаса Настя, придавало сил.
Ее нехитрого решения оказалось достаточно: под маленьким безобидным крестиком деревянные корни вспыхнули серебристо-голубым пламенем. Огонь разгорался стремительно, сжигая дерево, как бикфордов шнур. Раде на руку брызнуло что-то густое и горячее, резко запахло сосновой смолой. Откуда-то из недр тоннеля донесся протяжный вой, оставшиеся корни отступили. Лесовик точно не был убит и вряд ли серьезно ранен, но свой урок он усвоил.
Рада замерла на полу, пытаясь отдышаться, Настя тихо плакала у нее за спиной. Толмач не представляла, сколько ведьмам придется работать с памятью этой девочки, чтобы вернуть ее к нормальной жизни.
Здесь их обеих и нашли градстражи, которых, конечно же, привлекло сражение. Обеих девушек подняли на руки и просто пронесли по тоннелю туда, где уже ждали свет и тепло.
Станцию «Фрунзенская» заблокировали для пассажиров, здесь сейчас было шумно. Работали спасатели и медики, готовились к штурму тоннеля градстражи. Настю направили к остальным эвакуированным людям, Раду же отвели к небольшой палатке, установленной прямо на платформе.
Там уже дожидалась мама. В том, что Усачев ей позвонит, Рада не сомневалась ни секунды, потому и не сделала этого сама. Да и тревожить не желала – хотя, конечно же, понимала, что без тревоги не обойдется.
Только здесь Рада обнаружила, как сильно ей на самом деле хочется плакать. Странно так… В тоннеле она не то что сдерживала слезы, их просто не было, даже в моменты самой большой опасности. А здесь, когда никакой угрозы не осталось, когда мама снова была рядом – будто прорвало! Рада прижалась к Ирине, спрятала лицо у нее на плече и дала волю слезам, и ей было все равно, кто это видит, что там себе думает Усачев.
Ирина не пыталась ее отчитывать и не упрекала за то, что дочь отстала от колонны. Она гладила Раду по волосам и шептала слова успокоения на ухо. От этого стало легче: страх будто отпустил, ослабил хватку, вернулись силы и ясность мыслей.
Вот тогда Рада обнаружила, что мама увела ее в дальний угол палатки. В центре же стоял столик, на котором были разложены карты, схема метро и какие-то кристаллы. Над всем этим склонились Усачев и другие начальники градстражи, напряженно что-то обсуждавшие.
Ну а у входа в палатку уже маячил Пилигрим. Рада понятия не имела, когда он пришел и как много увидел, зато понимала, почему он здесь. Ему не полагалось входить на территорию руководства, он должен был держаться подальше, а он все равно стоял и ждал, пока ей станет лучше.
Ирина тоже заметила его, она улыбнулась:
– Заходи, Петр, рада тебя видеть.
Пилигрим опасливо покосился на начальство, однако дожидаться, пока ему что-нибудь запретят, не стал. Он подошел к Раде и тихо спросил:
– Как ты?
Он не выглядел обеспокоенным. Со стороны наверняка казалось, что это просто вежливый вопрос, из тех, на которые честный ответ и не нужен. Однако Рада слишком хорошо знала градстража, чтобы обижаться. Он показал ровно столько, сколько мог… достаточно.
– Бывало и лучше, – признала она. – Но он до меня не добрался… Уже известно, кто это такой и что ему нужно?
Ответить Пилигрим не успел – его опередил Усачев:
– Да ни черта не известно!
– Дима, цензура, – укоризненно посмотрела на него Ирина.
– Во-первых, черти – тоже нечисть. Во-вторых, детишки выдержат, раз уж умудряются влезть везде и всюду! Мы не только не знаем, кто он такой, мы его еще и не поймали. Из тоннеля он удрал, похоже, направился к парку, отсюда недалеко.
Ирина заметно помрачнела:
– Это очень плохо…
– Сам знаю! А ты говоришь – цензура!
Рада не стала уточнять, что здесь такого уж плохого, она и так понимала. Лесовик отличался необычайной силой, он уже натворил бед в метро. А в старом парке он станет намного могущественней, там он может как затаиться на любой срок, так и устроить грандиозное нападение на людей.
