Влада Ольховская
Платонова пещера
Но нет, они снова решили вести себя как редкие, вселенского масштаба идиоты. Андрей поспешно вернулся за руль, и автобус двинулся с места. Александр и Марина тем временем продолжили возиться с аптечкой. Они помогали оборванке так, будто она действительно была обычной девушкой, потерявшейся в лесу. Откуда такое доверие? В здешних деревнях все друг друга знают, а приезжие быстро привлекают внимание, как этот молодой москвич. Оборванку же все они видели впервые. Это нормально? Нет, и почему никого это не беспокоит?
Ольга собрала все сумки возле себя, перевязала их шарфом, чтобы никто уже их не открыл без ее ведома. Она не могла пока ничего изменить, ей оставалось принять волю большинства и надеяться, что они правы, а она – нет. Деревня близко, а там каждый будет сам за себя.
Вот только как бы чего не вышло…
* * *
Раны на ногах у девушки были серьезными, здоровой кожи почти не осталось. Александр видел, что это не результат пыток, она сама нанесла их, хотя вряд ли намеренно: похоже, она просто бежала через лес, не разбирая дороги, а все остальное за нее сделали острые обломки веток. Вот только чего нужно было так испугаться, чтобы даже боли не чувствовать? Большинство юных девушек, которых знал Александр, при таких травмах и шагу не ступили бы.
Что бы ни напугало незнакомку, оно не отпускало ее до сих пор. Девушка дрожала, чувствовалось, что лишь усилием воли она заставляет себя не шарахаться от каждого прикосновения. При этом Александр не видел на ней ран, кроме тех, что она получила в лесу.
Зато он заметил кое-что другое: маркерные линии. Темные и ровные, они расчерчивали почти все ее тело. Из-за того, что незнакомка прикрывалась голубой тряпкой и шалью, рассмотреть узор не получалось, однако Александр чувствовал, что это важно.
Он не знал, как это понимать. Он слышал, как Ольга болтала о секте, но сам он об этих сплетнях ничего не знал. Зато Александр внимательно наблюдал за местными криминальными новостями – он ведь директор школы, он должен был знать, что творится рядом с детьми!
Так вот, в этом районе не происходило ничего. Пьяные драки и аварии случались, как и везде, но не более того. Это были тихие места, без преступных синдикатов и зловещих религиозных сообществ. Александр приезжал сюда за миром и покоем, он вырос в этих краях, но ни о какой тайной угрозе не слышал.
– Как вас зовут? – спросил он, пока Марина промывала и обрабатывала раны на ногах незнакомки.
Этой девушке нужно было в больницу, и срочно. Серьезных травм он не видел, но она потеряла немало крови, порезы были забиты землей. При таких условиях получить инфекцию – просто вопрос времени.
Андрей, водитель, тоже понимал это, он больше не отвлекался от дороги.
– Агата, – тихо отозвалась девушка.
– Агата, как вы попали сюда?
– Это… долгая история.
– У нас есть время, – указал Александр.
– Да, но сначала мне самой нужно разобраться, что произошло.
– Вы не помните?
– Я все помню, – возразила она. – Я просто… Я не знаю, как связать то, что я помню, с тем, что творится сейчас.
Она не лгала ему, Александр видел это. Она действительно запуталась, страх не давал ей прийти в себя и мыслить здраво. Когда она бежала через лес, все ее силы были сосредоточены на самосохранении, она думала только о том, чтобы двигаться.
Теперь же, когда гонка со смертью завершилась, ей нужно было принять все случившееся. А в ее ситуации, с этими линиями, наготой, порезами на коже… Просто не будет. Александр не хотел бы сейчас оказаться на ее месте.
С ней нужно было разговаривать, как с одним из тех первоклашек, что поначалу от каждой тени шарахаются, и Александр это умел.
– Вы знаете, где вы?
– В автобусе.
– Я не про автобус.
– Про дорогу, – кивнула она. – Но этого я не знаю. Точно не там, где должна быть!
– А где вы должны быть?
– В Москве. Да… до того, как все это началось, я была в Москве.
Александр вопросительно посмотрел на москвича, сидящего в автобусе: может, он узнает ее? Может, они вместе приехали?
Но Константин продолжал коситься на незнакомку злобными глазками, лишенными даже тени узнавания. Конечно, этого и следовало ожидать, Москва – это отдельная страна, ее жители просто не могут знать друг друга.
Марина кое-как перебинтовала ноги их внезапной попутчицы, Александр помог Агате перебраться с пола на кресло. Она все еще была белее снега, да и боль не отступила – скорее, они растревожили раны. Но девушка держалась достойно, не жаловалась, да и на сумасшедшую, которую так опасалась увидеть в ней Ольга, она не походила.
Автобус двигался медленно, словно издеваясь, однако в их ситуации и это было много. Они подбирались к деревне, к дороге, на которой будут другие машины, к месту, где точно есть связь. Еще чуть-чуть – и все будет хорошо.
Александр верил в это, но недолго. Когда он выпрямился, чтобы вернуться на свое место, его взгляд упал на мутное заднее стекло автобуса. Оттуда хорошо просматривалась ровная в этом участке леса полоса дороги, оставшаяся за ними.
Там, где обычно целыми днями не было легковых машин, теперь появился грязный внедорожник, стремительно приближавшийся к автобусу.
* * *
Это была та сама машина. Внедорожник, который Агата видела возле дома своих похитителей – она не сомневалась в этом. Ее надежды на то, что ее уход никто не заметил и ее след потерялся в лесу, рассыпались, как карточный домик.
Внедорожник не просто появился на дороге, он преследовал автобус, это было очевидно всем. Похитители точно знали, что она внутри. Сначала это поразило Агату: как они могли найти ее? Неужели они видели, как она вошла в автобус? Но тогда почему они не схватили ее сразу?
Впрочем, теперь, когда боль от открытых ран утихла под повязками и Агата оказалась в окружении других людей, страх отступил, и думать стало легче. Сосредоточившись на собственных вопросах, она без труда поняла, как ее отследили.
Они заметили ее уход не сразу, это факт, иначе ее перехватили бы еще в лесу. Но потом побег все-таки обнаружили – то ли хирург приехал, то ли они решили заглянуть в подвал. На земле перед домом остались ее следы, понять, куда она направилась, было несложно. В лесу они, возможно, отстали, но там им помогла свежая кровь. Алый след привел их к грунтовой дороге, они увидели следы шин на том месте, где остановился автобус.
Дальше все ясно – они наверняка знали, по какому маршруту ездит здешний автобус, вряд ли вариантов много. Они вернулись к своему дому и продолжили преследование уже на машине. Несмотря на всю фору, что невольно получила Агата, догнать медлительный, похожий на металлическую черепаху «пазик» на мощном джипе было несложно.
И вот машина оказалась на той же дороге, теперь всего в метре от автобуса, и ее заметили все – и водитель, и пассажиры.
– Это еще что такое? – нахмурился водитель, немолодой, но и не старый еще мужчина, крепкий, с темным деревенским загаром.
Агата прекрасно помнила, что он открыл дверь не сразу. Его можно было понять: он ехал не один, он вез пассажиров, и ему не хотелось рисковать их жизнями, связываясь с голой, окровавленной девицей. Поэтому он вполне мог передумать сейчас.
– Не открывайте! – взмолилась она. – Они… они убьют меня!
Это она знала наверняка. Агата по-прежнему не представляла, что это за люди и почему они выбрали именно ее. Но в том, что в живых ее не оставят, она не сомневалась.
– Кто это такие? – спросил мужчина средних лет, помогавший ей, когда она вошла в салон. Несмотря на поездку в душном автобусе по этому глухому маршруту, он путешествовал в строгом костюме, спину держал прямо, уверенно, совсем как военный.
– Я не знаю! – нервно отозвалась Агата.
Страх вернулся с новой силой. До этого ей было жарко в раскаленном солнцем автобусе, но теперь ее словно ледяной водой облили. Ужас, пронзительный, инстинктивный, колол ее кожу сотнями игл, сознание, уже отошедшее от шока, безжалостно рисовало ее будущее – то будущее, что ждало ее в лесной хижине.
– Но ты знаешь, что мы не должны останавливаться? – хмыкнула худая женщина, нависавшая, как коршун, над тремя большими клетчатыми сумками. – Замечательно! Андрюша, ты кого подобрал? Мы преступницу на борт взяли!
– Помолчи! – прикрикнул на нее водитель. На своих пассажиров он сейчас не смотрел, его взгляд метался от дороги к зеркалу заднего вида и обратно.
– Так кто вы такая? – спросил мужчина в костюме.
– Никто! То есть, я… Я Агата, работаю графическим дизайнером, не преступница и миллионов у меня нет! Я для вас не опасна!
– Но они, похоже, опасны, – мужчина в костюме кивнул на дорогу. – Кто это?
– Тоже не знаю! Послушайте… Я меньше часа назад проснулась черт знает где, голая, на операционном столе! Меня уже расчертили на убой и, похоже, хотели разобрать на органы! Я не думаю, что им вообще важно, кто я такая, меня не ради этого выбрали!
– Что за бред? – возмутился тучный молодой человек, сидевший в центре левого ряда. Голос у него был высокий, почти женский. – Такого просто не может быть!
В чем-то он был прав. Если бы Агате такое рассказали недавно… да еще вчера, когда она сидела в своем офисе, она бы лишь посмеялась. Может, в Москве такие истории и возможны. Но кто станет увозить ее в эту глушь, зачем? Почему именно ее?
Легко быть скептиком, когда это не касается тебя. Но вот она здесь, замотанная бинтами, расчерченная маркерными линиями для вскрытия заживо, и сомневаться, реальность это, розыгрыш или страшный сон, уже не приходится.
– Они убьют меня… – только и смогла произнести Агата.
– То есть, они настолько опасны?! – взвился на ноги молодой человек. – Нет, прекратите эту гонку сейчас же, надо остановиться и во всем разобраться!
– Не останавливайтесь! – взмолилась Агата. Она ничего не знала о своих похитителях, но чувствовала: вести мирные переговоры они не будут.
– Почему нет? – допытывался тучный юноша. Его лицо покраснело до свекольного оттенка от жары и волнения, взгляд метался из стороны в сторону. Он готов был смотреть куда угодно, только не на Агату, а значит, он принял решение. – Может, ты что-то украла у них? Убила кого-то? По-моему, на тебе было больше крови, чем из твоих царапин могло натечь! Почему они преследуют тебя?
– Я вам все сказала!
– В эту фигню я верить не собираюсь!
– Хватит! – вмешался мужчина в строгом костюме. – Посмотри на ее кожу, это будущие линии разреза!
– Ой, я вас умоляю! – закатил глаза молодой человек. – Что, она сама не могла намалевать их? Это лишь доказывает, что она сумасшедшая!
– Нам всем нужно успокоиться…
Но успокоиться не получилось. Водитель джипа понял, что намеков в автобусе не понимают. Он подъехал ближе, почти вплотную, и тишину леса разрезал высокий сигнал гудка; указание остановиться стало очевидным.
– Они совсем близко! – охнула молодая женщина, которая перебинтовывала ноги Агаты.
– Отойди от окна, – велел мужчина в костюме. – Андрей, не останавливайтесь.
– Я и не собирался, – мрачно откликнулся водитель. – Вот только это ненадолго. Как дорога станет шире, им станет побоку, хочу я останавливаться или нет.
В этом он, конечно же, был прав. Внедорожник был больше обычной легковой машины – и немногим меньше автобуса. Если бы он заблокировал дорогу, проехать мимо него им бы не удалось. Сейчас их спасало лишь то, что он не мог пойти на обгон. Узкую дорогу со всех сторон окружали вековые деревья и бурелом, джипу просто некуда было свернуть, и он вынужден был плестись за автобусом.
Но долго ли это продлится? Ему не нужно даже, чтобы дорога становилась шире, достаточно широкой лужайки, чтобы он прорвался вперед. Водитель автобуса, напряженно сжимавший руль обеими руками, понимал это.
– Мы должны остановиться! – упорствовал молодой человек.
– Мы и так едем слишком быстро, мы все рискуем! – подключилась обладательница клетчатых сумок. В одиночку она, похоже, возмущаться не решилась бы, но в лице тучного юноши она уже нашла союзника. – Мы попадем в аварию! Или разозлим тех, кто в машине, они решат, что мы помогаем воровке! Как бы чего не вышло…
– Я не воровка! – указала Агата. – Послушайте… они убьют меня, это точно, вы же сами понимаете!
Они понимали, да, но понимали они и то, что женщина с сумками права. Они все рискуют.
– Давайте успокоимся, – предложил мужчина в костюме. – Я понимаю, ситуация сложная, но нужно оставаться людьми! Мы…
Договорить он не успел: автобус, и без того подпрыгивавший на дороге, резко дернулся. Агата, ослабшая от потери крови и лесного побега, не упала лишь потому, что сидела в кресле. Мужчина в костюме на ногах удержался, тучный юноша – нет. Он повалился под сидение, и скоро с той стороны послышалась громкая ругань, относившаяся в основном к Агате и водителю.
Но в том, что случилось с автобусом, виноваты были не они. Это подтвердилось очень скоро, когда джип снова рванулся вперед и снова протаранил автобус, вызвав толчок посильнее предыдущего.
Пока их лишь предупреждали, это чувствовалось. Но водитель внедорожника быстро терял терпение, и вряд ли у них было много времени на раздумья. Его поведение подтверждало и кое-что другое: если бы Агата была преступницей, которую преследуют полицейские, они бы себя так не вели. Люди в джипе не пытались выйти на связь или что-то объяснить, они сразу перешли к угрозам.
А значит, судьба Агаты стала очевидной для всех, кто находился в автобусе.
Вот только помогать ей они не спешили. С надеждой глядя на каждого из них, Агата не находила поддержки. Мужчина в костюме сочувствовал ей, но он сейчас ни в чем не был уверен. Водитель автобуса, обычный честный работяга, в жизни не представлял, что окажется в такой дикой ситуации, ему хотелось, чтобы все это побыстрее закончилось. Женщина с сумками и тучный юноша еще сильнее хотели вышвырнуть ее вон и забыть навсегда.
Последний при падении разбил нос о кресло и теперь, размазывая кровь по лицу, смотрел на Агату с нескрываемой ненавистью. Будто это она толкнула его! Рослая молодая девушка ничего не говорила, она забилась на заднее сидение, сжалась и нервно кусала ногти. Похоже, она надеялась, что все решится без ее участия.
– Андрей, останавливай! – потребовала женщина с сумками. – Все же ясно!
– Ты замолчишь сегодня? – отмахнулся водитель.
– А чего ей молчать? – вступился тучный юноша. – Мы – пассажиры, вы – на работе! Ваша обязанность – защищать нас, а не играть в спасателя!
– Сам разберусь, – ответил водитель, но уверенности в его голосе не было.
– Давайте не будем пороть горячку, – примирительно сказал мужчина в костюме. – Это важное решение. Вы что, хотите, чтобы Агату убили?
– Да никто ее не убьет!
– Убьют! – указала Агата.
– Да конечно! Сразу же не убили.
– Они и сейчас сразу не убьют! Вы что, не понимаете?..
Договорить она не смогла, потому что сообразила наконец: все они прекрасно понимают. И женщина с сумками, и тучный юноша, и нервная девица, обкусывавшая себе ногти до крови, знали, что ее убьют.
Однако всем было ясно, что это вряд ли произойдет прямо здесь, на дороге. Скорее всего, Агату заставят сесть в джип и увезут. Пассажиры не увидят, что с ней будет дальше. Они смогут убедить себя, что она осталась жива, что люди во внедорожнике были правы, что она – всего лишь сумасшедшая, которой не нужно помогать.
Этот самообман освободит их совесть от ответственности за убийство. Они продолжат путь в свою уютную деревню в полной уверенности, что ни в чем не виноваты. Даже героями себя почувствуют, когда расскажут полиции о случившемся – если вообще расскажут. Вот только для Агаты это уже ничего не изменит.
– Это преступники, – уверенно заявил мужчина в костюме. – Они уже и не скрывают. А мы – свидетели. Вы что, серьезно думаете, что если мы сейчас остановим автобус и позволим им войти, они просто заберут Агату? А где гарантия, что нас всех не перестреляют на месте? Мы ведь увидим их лица!
Новый удар по автобусу словно подтвердил его слова. Те, кто преследовал их сейчас по лесной дороге, отступать не собирались.
Это смутило остальных пассажиров, но ненадолго. Тучный юноша радостно ухмыльнулся, демонстрируя залитые кровью зубы.
– Я знаю, что нужно делать!
– Да неужели? – язвительно поинтересовался мужчина в костюме. Он прекрасно понимал, что противник в этом споре у него всего один. Без поддержки этого молодчика женщина с сумками притихла бы. – И что же?
– Мы скоро до мостика доедем, того, узкого! Там они к нам не подъедут и рядом не станут!
Остановимся на этом мостике, выбросим им девицу и поедем дальше. Они не будут преследовать нас, если она окажется у них! Это точно!
Это было не точно, но вполне вероятно. Похитители прекрасно знали, что в деревню им соваться нельзя, там будет слишком много свидетелей, всех не перебьешь. Да, они могли оставить автобус в покое, получив то, что им нужно.
Такое решение наверняка казалось выгодным пассажирам, но не Агате.
– Послушайте я… Я…
Она не знала, что сказать, подходящих слов просто не было. Да она сама не могла избавиться от сомнений!
Ей очень хотелось жить, но… не любой ценой. Если пассажиры могли закрыть глаза на убийство, которое произошло бы где-то далеко, то она – нет. Она понимала, что ставит под угрозу жизни этих людей.
Да, она ни в чем не виновата и ничего не сделала, чтобы заслужить такую участь. Но и эти люди – тоже! Они уже были добры к ней, впустили ее в автобус, перебинтовали ее раны. Получается, что за их доброту она собиралась подвести их под удар?
Ей нужно было остановить все это, нужно было выйти, принять свою судьбу – несправедливую, но почему-то выпавшую ей. И все же Агата не могла поступить правильно, как бы ни старалась. Инстинкт самосохранения побеждал все доводы совести. Там, за пределами душного салона, ее ждала смерть, вот и все, что имело для нее значение.
Ударов по автобусу больше не было, и пассажиры даже успели успокоиться. Почти. Спокойствие это долго не продлилось, потому что прогремел выстрел, и заднее стекло автобуса разлетелось вдребезги.
Стреляли в верхнюю часть окна, поэтому никто не пострадал, но все пассажиры инстинктивно прижались к креслам или полу. Это снова было предупреждение, но, похоже, последнее.
Теперь, когда стекло было разбито, даже рев старого мотора не мог заглушить голос, доносившийся из джипа:
– Отдайте девку! Забудьте, что она вам говорит, она знает, за что ее преследуют! Она сама нарвалась! Отдайте ее – и забудем об этом!
Это, конечно, было ложью, которую Агата не спешила опровергать. Она смотрела на залитое кровью лицо тучного юноши, на бледно-зеленую от страха и злости женщину с сумками, на рыдающую девушку и растерявшегося мужчину в костюме. Не важно, какие они люди – плохие, хорошие, добрые, ненавидящие. Не ей их судить и не ей приговаривать. Сквозь отчаянные мольбы инстинктов Агата вдруг четко поняла: есть вещи пострашнее смерти. Например, ответственность за массовое убийство.
Она не была к этому готова. Ей оказалось проще убедить себя, что похитители, может, и пощадят ее, чем обречь на гибель всех этих людей.
Не решаясь подняться на ноги, чтобы не попасть под пулю, она переползла по проходу между сидениями поближе к водителю и тихо сказала:
– Остановите автобус. Я выйду…
* * *
Андрей в жизни к такому не готовился, он и в пьяном бреду не мог предположить, что однажды ему придется выбирать между жизнью и смертью. Чужой жизнью и смертью! От этого, как ни странно, становилось только хуже. Своей судьбой распоряжаться было проще, чем будущим молоденькой девчонки.
Выбор ведь по-прежнему был только за ним. То, что сказала Агата, для него ровным счетом ничего не значило. Она хочет выйти? Пусть хочет дальше. Только он мог остановить автобус, открыть двери и позволить людям из джипа забрать ее.
И вроде правильно Олька с этим городским толстяком говорят: нужно ее отдать. Андрей впустил ее самовольно и никакой ответственности за ее жизнь не несет, в отличие от жизней пассажиров. Хорошо им, они уже умудрились отстраниться от убийства! Они не при делах, все идет своим чередом; Андрей так не мог. Да и потом, ситуация оставалась неопределенной не только для Агаты, для других пассажиров тоже.
Что если ее преследователи не захотят оставлять свидетелей?
Что если сейчас они гонятся вовсе не за ней, а за всем автобусом? Как можно верить их словам после того, что они уже сделали?
Что если его, водителя, осудят как соучастника убийства? Ольге и москвичу легко говорить, они не при делах, а ему отвечать! Не только перед полицией, перед людьми тоже, и перед своей совестью… и перед Богом. Андрею это было важно, взгляд сам собой возвращался к маленьким картонным иконкам, закрепленным слева от руля и успевшим выцвести от солнца – долго они с ним путешествовали! А по-настоящему важными стали лишь сегодня.
Поэтому Андрей продолжал вести автобус вперед, хоть и знал, что этим он только провоцирует преследователей.
– Андрей, ты с ума сошел? – завизжала Ольга. – Останавливай немедленно! Она же согласна, чего ты медлишь?!
К ней тут же подключился толстяк, пускавший кровавые пузыри носом:
– Я требую, чтобы вы остановили автобус! Или я подам на вас в суд!
В суд он подаст… Малец не понимал, что для Андрея это не было угрозой, только не сейчас.
Возмутилась даже Агата:
– Правда, остановите! Неизвестно, куда они попадут, если выстрелят еще раз! Я… я готова…
Андрей чувствовал: ни к чему она не готова. Ее, бледную от потери крови, трясло, как осиновый лист. Но держалась она достойно, и водителю все меньше хотелось выполнить ее просьбу.
Впрочем, не все в автобусе были настроены так решительно.
– Вы с ума сошли? – нахмурился Александр, директор школы. – Это же преступление!
– Я лучше преступление совершу, чем на тот свет отправлюсь! – огрызнулась Ольга.
– Да что вы его слушаете, какое это преступление? – вклинился москвич. – Это самый разумный поступок!
– Только не для людей! – указал Александр. – Почему вы решили, что этим спасете свои шкуры?
– А чем еще? – беспомощно спросила Агата. – Если я выйду, у вас хотя бы шанс будет!
– Ничего у нас не будет!
Но даже он не рисковал сейчас выпрямиться в полный рост. Они прятались между сидениями, зная, что в любой момент может прогреметь новый выстрел. Марина тихо плакала. Москвич, измазанный кровью, казался ненастоящим, двухмерным, нарисованным на грязной стене автобуса – словно карикатура на человека. Ольга по-прежнему цеплялась за свои сумки, как будто на них кто-то покушался. Агата прижималась к полу, совсем близко от водителя. Может, ей и хотелось настаивать, но на это не хватило даже ее смелости.
На них не было той ответственности, которую чувствовал сейчас Андрей. Она давила на него мертвым грузом и с каждой секундой становилась все тяжелее. Он знал эту дорогу, как свои пять пальцев, помнил, что совсем скоро они доберутся до моста, упомянутого москвичом, а дальше дорога станет шире и ровнее. Джип легко их обгонит, они не уйдут.
Что тогда остается? Призрачная возможность спасти несколько жизней отказом от одной? Пять минут в звании героя – и клеймо убийцы до самой смерти?
Андрею было плохо, душевная пытка превращалась в физическую. Сердце колотилось в груди, оно будто захлебывалось, не справляясь с такой нагрузкой, и становилось трудно дышать. Водителю было жарко, пот уже пропитал рубашку насквозь. Руки колотились, как в одном из тех припадков, что он видел у своего брата, и скрыть это Андрей мог лишь одним способом: изо всех сил сжимая руль.
Время уходило. Безопасная часть дороги заканчивалась через несколько минут, преследователи могли снова открыть огонь. Но, оборачиваясь, Андрей видел отчаянные, испуганные глаза Агаты. Он не знал, что делать.
Первой не выдержала Ольга.
– Ты с ума сошел! – крикнула она.
Наконец оставив свои драгоценные сумки, она бросилась вперед. Сначала Андрей решил, что она хочет напасть на Агату, но нет, их неожиданная пассажирка ее не интересовала. Ольга попыталась прорваться к водителю – то ли руль в сторону повернуть, то ли в глаза вцепиться, он не брался сказать. Но ей не удалось добраться даже до защитной стенки, закрывавшей спину Андрея.
Александр перехватил ее в движении и силой усадил на кресло.
– Ты куда собралась, дура? – рявкнул обычно спокойный и невозмутимый директор школы.
– Как надо сделаю! Все хотят, чтобы автобус остановился, даже она! – прошипела Ольга. Но бросаться на сильного, нестарого мужчину она не решилась.
– Я не то чтобы хочу, но готова сдаться, – криво усмехнулась Агата.
– Да просто в окно прыгай! – взвизгнул москвич. – Какая тебе разница, как умирать?!
– Вы совсем озверели, – поразился Александр.
– Может, и правда так лучше будет? – наконец подала голос Марина. – Я имею в виду, не в окно прыгнуть, а сдаться… Если они выстрелят еще – мамочки! Я же от страха умру… Мы тут все умрем! А так – она одна…
Ну вот, теперь даже Марина, добродушная и миролюбивая, сделала свой выбор. Она, Ольга, москвич, Агата – все они проголосовали. Александр тоже в своем решении не сомневался, но он оказался в меньшинстве. Андрей и сам хотел бы почувствовать такую же уверенность, да не получалось.
Для Агаты финал все равно предопределен. Неважно, высадят ее здесь или перехватят на дороге вместе с остальными. Поэтому нет такого варианта, как «просто ехать дальше». Нужно или высаживать ее, принимая условия преследователей, или… делать что-то еще.
Вот только что, что?
Над лесом громовым раскатом пролетел новый выстрел, и Ольга взвыла:
– Останови!
– Не смей, – тут же велел Александр. – Потому что иначе я…
Никто так и не узнал, чем собирался угрожать школьный директор. Его голос резко оборвался, и, обернувшись, Андрей увидел, что Александр лежит в проходе неподвижно, а вокруг его головы расплывается алое пятно.
На этот раз их преследователи были не при чем. Андрей хоть и не видел, что там произошло, догадался без труда: ему достаточно было взглянуть на москвича, все еще державшего в руках небольшой, но тяжелый кейс с фотоаппаратом. Похоже, он сумел подобраться к Александру сзади. Директор школы его, конечно же, видел, но такого не ожидал – и поплатился за это.
– Что вы творите?! – Агата бросилась к упавшему. – Чем вы лучше их?!
– Да нормально с ним все будет! – отмахнулся москвич. – А ты не мельтеши, сейчас побегаешь! Кстати, отличная идея: вышла из автобуса – и дуй в лес! Чтобы они оставили нас в покое и погнались за тобой!
Освобожденная Ольга коршуном налетела на Агату, схватила ту за плечи длинными худыми пальцами.
– Теперь не рыпайся! – с необъяснимым торжеством приказала она. – Хватит, и так столько из-за тебя случилось! Андрей, мать твою, останавливай!
– Надо, наверно… – нерешительно пробормотала Марина.
– Останавливай, отец, – вторил москвич. – Пора заканчивать!
Агата больше ничего не говорила, она замерла, глядя на своего последнего защитника. Даже если Александр серьезно не пострадал, в ближайшее время он точно не очнется. Зато москвич и Ольга были настроены решительно, Андрей чувствовал: еще чуть-чуть, и они примутся за него. Если Марина ни в чем не была уверена и до сих пор рыдала, то у этих двоих глаза горели шальным, животным даже пламенем.
А значит, выжидать и дальше водитель не мог. Настало время действовать.
* * *
Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Костя никак не мог вспомнить, где слышал эту фразу, кто ее сказал, да это и не было важно сейчас. Она снова и снова крутилась у него в голове, доказывая, что он прав.
Можно оставаться бесхребетными, прикрываясь красивыми словами о ценности человеческой жизни. А можно пойти на решительные меры и спасти всех – даже тех, кто этого не заслуживает. Костя прекрасно знал, что когда этот маразматик в костюме очнется, он будет недоволен. Начнет верещать, что не нужно было отдавать девку, и все такое. Но какая разница? Костя не собирался с ним больше встречаться, да и потом, победителей не судят.
Убедившись, что мужчина в костюме потерял сознание и больше болтать не станет, Костя обвел победным взглядом окружающих. Да тут больше угроз нет, только бабы и он! Водитель, примитивный потный мужик, все равно от баранки не отойдет. Тетка с сумками была на его стороне с самого начала, честь ей и хвала. Крупная заплаканная телка вообще не способна принимать самостоятельные решения, это Костя уже понял. Она будет слушать того, кто говорит громче. А Агата… она сама сказала, что готова выйти. Пусть теперь отвечает за свои слова!
– Глуши мотор, – велел Костя водителю. После этого он повернулся к рыдающей девице: – Платок дай.
– Чего?..
– У тебя, вон, из сумки бумажные платки торчат, дай сюда!
Размениваться на вежливость Костя не собирался. Он спасал этих людей, кто здесь главный, если не он? А у главного всегда преимущества. Он чувствовал себя хирургом, сохраняющим жизнь, все остальные превращались в его ассистентов, обязанных подчиняться каждому его слову без неуместных «пожалуйста» и «будьте любезны».
Он давно хотел примерить эту роль. Кто бы мог подумать, что шанс появится так неожиданно…
Он забрал у рыдающей девицы платки, достал из сумки селфи-палку и примотал к ней несколько бумажных салфеток. Этот импровизированный белый флаг Костя поднес к заднему окну и несколько раз осторожно махнул, показывая, что они сдаются. Подниматься он все равно не рисковал – будет несправедливо, если он, единственный, кто здраво соображает, станет жертвой шальной пули!
Ответа со стороны преследователей не последовало, но они больше не стреляли, и это уже говорило о многом.
Автобус приближался к тому самому мосту, где Костя предлагал оставить Агату с самого начала. Похоже, все сложилось идеально, оставалось подождать совсем чуть-чуть, и они будут свободны!
Он верил в это – пока водитель не решил повести себя как полный идиот. Эта деревенщина даже теперь отказывалась следовать гласу рассудка: вместо того, чтобы остановиться, он набрал скорость. Автобус, раскаленное ржавое ведро, каким-то чудом, совсем неуместным сейчас, сумел разогнаться. Это и в иных обстоятельствах было бы рискованно на такой дороге, а теперь еще и провоцировало преследователей.
От неожиданности Костя не удержался на ногах, от нового падения его спасло только удачно подвернувшееся под руку кресло, но пульсирующая боль в разбитом лице, только-только успокоившаяся, вернулась. Душный и грязный салон трясло так, что пассажиры не рисковали двинуться с места. Гонка началась неожиданно, в самый неподходящий момент, и даже джип остался позади – его водитель, скорее всего, заметил белый флаг и начал тормозить.
А теперь все пропало! Из-за этого наивного, тупого трюка, который все равно ни к чему не приведет, преступники не станут их щадить. Они догонят их за рекой, обязательно догонят, и тогда никто не останется в живых.
– Ты что творишь?! – крикнул Костя. От возмущения получилось как-то высоко и жалко.
