Влада Ольховская
Призрак Тилацина
После исчезновения Арсении прошло три года, Настя перестала ждать, озлобилась – хотя и старательно доказывала, что это не так. Ее не покидало чувство, что сестра не пропала, а бросила ее. Благодаря этому Настя могла не тосковать, а злиться. Тоже не слишком радостно, но все-таки легче… Она спасалась гневом, пока в ее жизнь не вторгся Нью-Йорк.
Арсению она узнала мгновенно. Ей не нужны были никакие документы и тесты ДНК, на лицо сестры Настя смотрела как в зеркало. Ей показалось, что Арсению не просто убили, на нее обрушились какие-то неведомые, почти мистические силы. Теперь они обнаружили Настю – и наверняка заберут ее… Она бросила своего американского покровителя, ничего ему не объясняя, первым доступным рейсом вернулась в Москву и с тех пор не выходила из квартиры, заказывая все необходимое с доставкой.
– Тот, кто сделал это со Стешей, настоящий псих, – прошептала Настя. – Этот мужчина наверняка захочет продлить месть, добравшись и до меня, если он узнает, как я была дорога Стеше…
– Так, стоп! – нахмурился Ян. – Какой еще мужчина? И почему вы решили, что это месть?
– Не знаю я, какой мужчина… Но ведь такое жестокое убийство с выставлением напоказ – это наверняка месть! И способен на нее только мужчина!
– Да почему же?
– Потому что Стешу заставили родить ребенка! – выкрикнула Настя, сжимая кулаки. Продолжила она чуть спокойней. – Это была не просто статуя, этот живот… Это живот только что родившей женщины. Выставка существует два года, Стеша пропала три года назад… Получается, кто-то держал ее в плену достаточно долго, изнасиловал, заставил ее родить ребенка, а потом убил! Это типично мужское поведение!
– Типично, – не сдержался Ян. – Сам так постоянно делаю, очень удобно.
– Вы находите это смешным?!
– Я нахожу это бредовым. Насколько мне известно, организаторы выставки настаивают на том, что живот был воспроизведен искусственно, из тканей другого донора.
– Они врут! Они врут обо всем… У Арсении никого не было, потому что она всегда к мужчинам относилась снисходительно, она понимала, что умнее их – и они понимали, их это бесило!
– Она вам такое сказала?
– Я не могла не знать! И она была чайлдфри. С учетом этого, разве можно придумать более страшную месть, чем то, что с ней случилось?
– Хорошо, я не буду с этим спорить, – сдался Ян. – Кого именно вы подозреваете?
– Да кого угодно! Стеша меня всегда берегла, я знаю только часть ее работы… Это мог быть кто-то из тех, кого она разоблачила, их родственников – или родственников женщин, которых она разоблачила! Какая разница, если это было сделано? Я боюсь, что этот человек придет за мной… Мне нужна защита полиции!
– Вам хоть раз угрожали? Вы замечали слежку за собой?
– Как я могу что-то заметить, если я не выхожу из квартиры? – возмутилась Настя. – Но это же невозможно… невозможно так жить!
– Так попробуйте выйти.
– Я не хочу, чтобы меня превратили в статую!
– Не думаю, что это такой уж вероятный вариант.
Ян услышал все, что нужно. Ему еще предстояло изучить материалы, которые соберет Кирилл, однако уже сейчас было ясно: доверять Насте не стоит. Она была травмирована, она потеряла сестру, от которой зависела психологически… Понятно, почему ей всюду маньяки и заговоры мерещатся. Ян же серьезно сомневался, что кто-то действительно устроил Арсении насильную беременность. Скорее всего, несчастной девушке просто не повезло – не в том месте, не в то время… Он подозревал, что Александра тоже так считает, по их разговору это чувствовалось. Так что они оба могли лишь немного помочь австралийской полиции – и не более того.
Настя не хотела его отпускать, а он не мог остаться. Из-за этого Ян задержался у нее, думал вообще сразу отправиться домой, но поймал себя на мысли, что туда ему не хочется. За стеной все равно будет тихо, а в его квартире – пусто. По сравнению с этим даже бесконечные отчеты не казались такой уж большой проблемой.
Так что он вернулся в отделение, планируя провести там еще пару часов, и почти сразу столкнулся с Костюченко. Уже это было странно: проштрафившегося сотрудника планировали отстранить хотя бы на время. То, что Костюченко бодро насвистывал что-то, играясь со смартфоном, настораживало еще больше. Он не выглядел как человек, который рисковал распрощаться с карьерой за халатность.
– Трудоголизм не дает сидеть дома даже при отстранении? – холодно поинтересовался Ян.
– Каком еще отстранении? – ухмыльнулся Костюченко. – Ко мне вопросов нет!
– Да неужели?
– Ну а что? Уже подтвердили, что я предлагал задержанному вызвать врача, он всякий раз отказывался. Да, я виноват в том, что не заметил пулевое отверстие… Но откуда мне было знать, что такое возможно? Холмогорцев сказал мне, что это Элла ударила его! С чего бы мне не верить?
– Ты сейчас серьезно?
Взгляд Яна новичок все-таки не выдержал, отвернулся, однако говорить продолжил вполне уверенно:
– Очень даже! Так и было. Есть свидетельства. Я сделал все, что от меня зависело, а небольшие ошибки… Я ведь тоже человек! Мне жаль, что этот бедолага останется покалеченным на всю жизнь. Но, если уж говорить совсем честно, виноват в этом только он сам.
Глава 4
Близкие раскаты грома, и ливень, и темнота, и даже недавние страхи – все в один миг стало неважным. Александра понимала, что промокла до нитки через секунду после того, как покинула машину. Но от этого становилось чуть легче: холод дождя и тугие удары воды по коже доказывали, что происходящее реально, что ей не чудится.
А причины усомниться в собственном рассудке у нее были: прямо перед ней стоял Андрей. Которого здесь никак быть не могло. А он словно не понимал этого и исчезать не собирался, он оставался перед ней, такой же вымокший под ночным ливнем, как она, неизменно спокойный, будто и не понимающий нереальности произошедшего.
Умнее всех себя сейчас вел Гайя, который наблюдал за ними из теплого и сухого салона автомобиля, явно размышляя о том, почему люди делают таким сложным то, что должно быть просто.
– Ты как сюда попал? – наконец сумела произнести Александра.
На стоящего перед ней мужчину она смотрела, не моргая, хотя дождь заливал глаза. Как будто Андрей мог исчезнуть так же легко, как появился. Правильнее всего, может, было бы коснуться его, чтобы убедиться в его присутствии, а у нее почему-то не получалось.
– Получил визу, купил билет на самолет, забронировал отель, – обыденно пояснил Андрей. – Узнал, где остановилась ты – твой брат способствовал.
– Но я же не там…
– Уже очевидно. Я прикинул, где ты можешь быть, поехал по твоему домашнему адресу, ну а найти тебя в единственной машине на всю улицу не так уж сложно. Так что «как» в этой ситуации не настолько сложно, как почему-то вообразили вы с Яном. Ты главное не спрашивай меня, зачем, потому что этого я и сам не понимаю. Ни одной причины вроде как нет.
Конечно, причин нет… Андрей все еще злился за нее – и за их последний разговор, который прошел не слишком хорошо, и за неожиданный вылет без обратного билета. Кому-то другому он показался бы равнодушным, но Александра слишком хорошо знала его. Предел есть даже у его терпения…
И ведь он имел право злиться! Она признавала это, потому и не сомневалась: если она все-таки вернется в Россию, ей придется долго извиняться, чтобы все было как прежде. Ну а увидеть Андрея здесь она точно не ожидала.
Зато, когда это случилось, Александра вдруг поняла: все правильно. То, что он стоял перед ней здесь и сейчас… это и был тот самый знак, которого она так давно ждала. Будто все минувшие дни ее сомнения заставляли чаши весов оставаться в равновесии, а теперь появился аргумент, который намного важнее остальных, и баланс оказался нарушен. Одно решение с легкостью перевесило другое, а когда оно было принято, все остальное показалось ясным и понятным, как ровная, стелющаяся до самого горизонта дорога.
Однако объяснять это, тщательно подыскивая слова, не хотелось – слишком долго, трудно, и процесс портит результат. Поэтому Александра, словно избавившись от морока, подалась вперед, сокращая и без того незначительное расстояние между ними, прижалась, почувствовала живое тепло на губах – даже через холод дождя. Андрей, не ожидавший такого порыва, сначала чуть равновесие не потерял, но сориентировался быстро, ответил на поцелуй, и Александра почувствовала, как он расслабляется. Тоже, видно, больше разговоров не желал…
Отстраняться не хотелось, но пришлось – когда перестало хватать воздуха.
– Ты хоть представляешь, насколько сильно я тебя люблю? – обреченно поинтересовалась Александра.
– О, отлично, одна причина лететь в эту даль появилась, – усмехнулся Андрей. – Одной и хватит. А теперь давай я уведу тебя из-под дождя, твой отель ближе…
– Зачем нам отель? У меня есть ключи от дома.
Андрей окинул ее внимательным взглядом:
– Ты уверена?
– Абсолютно.
Она и правда была уверена. Принятое решение все меняло, давало свободу, которой Александре давно не хватало. Когда она приехала на эту улицу, коттедж представал грозным стражем прошлого, перед которым она все-таки виновата. А теперь это был просто дом, в котором можно укрыться от дождя вместе с близким человеком.
Вины перед Эриком больше не было. Александра не сомневалась: он бы понял. Он бы хотел этого…
Она жестом велела Гайе выбираться из машины. Пес покосился на нее с нескрываемой укоризной, словно намекая: не мешало бы кое-кому сначала дождь выключить, а потом уже приличных животных беспокоить. Но из автомобиля динго все-таки вылез, и все трое поспешили к дому через густую зелень сада.
Александра больше не искала призраков прошлого. Она вспоминала, как включается электричество, где сложена теплая одежда, есть ли в доме новые полотенца. Ее мысли были заняты лишь этим, когда она наконец укрылась от дождя на крыльце и вставила ключ в замочную скважину.
Ключ не повернулся.
Это заставило Александру вернуться в настоящий момент. Она еще не поняла толком, что произошло и почему, а инстинкты уже насторожились – совсем по-звериному, предупреждая о беде, которой вроде как не могло быть. Она больше не пыталась справиться с замком, она напряженно разглядывала дверь.
– Что-то не так? – спросил Андрей, явно заметивший перемену в своей спутнице.
Александра коротко кивнула, не глядя на него. Она уже видела, что не ошиблась. Замок был поцарапан: вскрывали умело, но без лишней осторожности. Кто бы ни проник в дом, он не собирался делать это тайной. Замок не был сломан, его просто не заперли.
Александра перевела взгляд на Гайю, пытаясь понять, как на все реагирует пес, чует ли посторонних. Динго напрягся, но, похоже, из-за реакции хозяйки. На дверь он смотрел спокойно… Это пока не было причиной расслабиться. Ливень шел уже давно, он мог смыть запахи, заглушить звуки, сбить динго с толку. Поэтому Александра достала из-за пояса пистолет, порадовавшись, что в Австралии носить с собой оружие гораздо проще, чем в России.
Она протянула Андрею телефон с уже открытым контактом своего начальника.
– Вот сюда на английском введи адрес, ты его знаешь, и слова «Взлом, срочно», – велела Александра.
Андрей не ответил, да и спрашивать он больше ни о чем не собирался. Он взял у нее телефон и сделал то, что нужно. В такие моменты Александре казалось, что и он вырос в семье полицейских, где знают, когда эмоции лучше приглушить и просто действовать. А может, детство в семье преступника тоже учит подобному?
Ей хотелось заставить Андрея вернуться в машину и ждать там, а она не стала. Во-первых, он, скорее всего, отказался бы оставить ее одну, его смирение далеко не безгранично. Во-вторых, здесь есть пистолет и есть Гайя, это куда лучшая защита, чем легко бьющиеся стекла машины. Поэтому Александра только сказала:
– Держись за мной и ничего не говори, если нет угрозы.
Ей не нужно было подтверждение, она не сомневалась, что Андрей все выполнит. Может, и следовало ждать полицию здесь, а она не могла. Александра знала, что в ее отсутствие за домом Эрика следили. Неделю назад тут точно был один из его коллег. Значит, вломились недавно… Может, этой ночью? Может, грабители еще внутри? Она готова была задержать их – хотела этого! Да и потом, даже если преступники уже убрались, Александре все равно важно было первой попасть в коттедж – до того, как приедет полиция и все затопчет.
Как она и предполагала, преступники не собирались скрывать то, что сделали. В темноте пустого дома царил хаос: все дверцы были распахнуты, все полки – выдвинуты, и на полу застыл белый ковер из разбросанных бумаг. Александра пока не обращала на это внимания, не думала о том, что удастся восстановить, а что разрушено навсегда. Она прислушивалась, то и дело поглядывая на Гайю.
Пес не отходил от нее ни на шаг, а вот убегать вперед не собирался. Похоже, он никого не почуял, он просто охранял своих людей от всего, что может попасться на их пути. Да и Александра не замечала ни намека на постороннее присутствие.
Втроем они осмотрели весь коттедж – и везде находили лишь разруху. Как будто ураган пронесся – но только внутри, не тронув ни сад, ни соседние дома. От этого должно было стать больно, а почему-то становилось легче. Сама Александра вряд ли решилась бы так бесцеремонно перечеркнуть свое прошлое, даже если оно потеряло над ней власть. Но кто-то все сделал за нее, и теперь этот выпотрошенный дом мало чем напоминал место, где она когда-то была счастлива с другим человеком.
Лишь убедившись, что они в коттедже одни, Александра включила свет. Дождь снаружи затихал, гроза, глухо порыкивая, перебиралась куда-то к австралийским пустошам. Вдалеке уже слышался звук полицейских сирен.
– Есть смысл спрашивать, что это было? – спросил Андрей.
– Слушай, нервы у тебя все-таки крепкие…
– У меня их слишком много скопилось за время твоего отсутствия, теперь будут сжигаться в привычном режиме.
– Ну, я такого режима точно не ожидала, – вздохнула Александра. – Дом стоял пустым несколько лет – и ничего! А тут чуть ли не вчера ограбили.
– С чего ты взяла, что вчера?
– Посмотри на пыль. Ее в Австралии чуть больше, чем дофига, и обычно это бесит, а сейчас полезно.
Знакомые Александры присматривали за домом, но никто не собирался тут убирать. Чтобы слой пыли за время отсутствия хозяйки не поднялся до крыши, в коттедж периодически заглядывала уборщица – однако происходило это не чаще, чем раз в полгода.
Теперь пыль, оставшаяся в углах, давала неплохую картину того, кто тут был и когда. На сдвинутой мебели и перевернутых предметах пыль вообще осесть не успела. В нынешний сезон это означало, что обыск провели не больше суток назад.
Именно обыск, Александра не сомневалась в этом. Понятно, что под конец все обставили как ограбление. Она уже знала, что исчез телевизор, наверняка еще какой-нибудь техники не окажется на своих местах… Но все это так, для отвода глаз.
По-настоящему ценных вещей в доме не хранилось, перед отъездом Александра арендовала для них банковскую ячейку. Компьютеры она тоже вывезла, их разместили в участке. Ну а та техника, которую в итоге утащили, стоила не так уж много. Закон рынка: любые приборы быстро обновляются, а значит, старые версии стремительно теряют цену. Опытные домушники знают об этом, они тщательно собирают информацию о том, куда планируют вломиться. А неопытные не вскрыли бы замок так ловко, тут они, конечно, промахнулись. У них еще был шанс сойти за каких-нибудь наркоманов, которые тащат что угодно, но для такого следовало вскрыть дверь ломом или разбить окно.
Андрей думал о том же – и это приятно поражало.
– Что они могли искать у тебя? И кто – они? – спросил он.
– Не знаю и не знаю. Второе прям вообще не знаю. Над первым пытаюсь думать, но… Как-то без вариантов.
Александра уезжала в Россию не в спешке. Она закрыла все дела, которые вела до этого, да и дома мало что хранила. Все, чем она занималась, за прошедшие годы потеряло важность. Нового же она сюда не приносила – и не могла принести, она сама впервые вошла в этот дом.
Когда прибыла полиция, Александре пришлось отвлечься, давать объяснения, представлять коллегам Андрея. Ее успокаивали и обещали поддержку, но она уже видела, что никто не будет расследовать это дело всерьез. Страховка покроет ущерб с лихвой, ничего серьезного не пропало… К чему беспокоиться?
А не беспокоиться не получалось. Когда допрос был окончен, Александра вернулась к Андрею, дожидавшемуся ее вместе с Гайей в гостиной.
– Очень внимательно обыскивали, – сообщил он. – Причем во всех комнатах.
– Что-то мелкое искали, раз даже книги переворошили, – поморщилась Александра. Мысль о том, что не так давно в ее вещах рылись посторонние, отзывалась в душе бессмысленной злостью. – И не нашли, раз свалили только после того, как обыскали вообще все, включая канализацию. Да и не могли найти!
– Ты уверена?
– Ну да… С такой тщательностью обычно ищут какой-нибудь маленький листок бумаги. А у меня из ценных листков бумаги только деньги! Хотя…
Сама она ничем толковым не занималась, все ее визиты на работу были связаны в основном с оправданием ее долгого отсутствия. Но кто сказал, что преступники искали нечто связанное с ее работой? Даже за то недолгое время, что она провела в Австралии, Александра успела узнать об одном очень непростом деле…
И от этого становилось хуже. Потому что, если с консультанткой, один раз посмотревшей на парочку фотографий, не стали церемониться, что же могли сделать с тем, кто в это дело погрузился с головой?
Гадать Александра не собиралась, она поспешила найти среди контактов нужный номер. Поползли длинные гудки – и это даже вдохновляло: получается, телефон не отключен, не разбит, Эйден ответит в любой момент и посмеется над ее страхами…
Не сложилось. Гудки затянулись, потом сменились переключением на голосовую почту. Александра попробовала снова, но с тем же результатом. Эйден не отвечал.
В памяти всплыло все и сразу. Странности в истории Арсении Курцевой, на которые указывал Эйден. Судьба, постигшая предыдущего следователя, который попытался выяснить, что случилось с пропавшей девушкой. Жуткая статуя без кожи…
Не обращая внимания на экспертов, Александра направилась к детективу, присланному с ними.
– Нам необходимо немедленно отправиться к дому Эйдена Маграта, – сказала она. Спокойно сказала, потому что решение было странным и при лишних эмоциях оно было бы принято за истерику.
– Что? Зачем? – растерялся детектив. – Он здесь вообще при чем?
– При том, что только он рассказывал мне о важном расследовании с тех пор, как я вернулась. И теперь он не снимает трубку.
– Так это же Эйден! С каких пор он трезвый после девяти вечера? Да и потом, насколько я знаю, никаких серьезных расследований он не ведет…
– Ведет по собственной инициативе. Я поеду к нему в любом случае, но будет лучше, если кто-то из полиции отправится со мной.
Им нужно было спешить: возможно, на Эйдена напали прямо сейчас, ему нужна помощь… О том, что все, скорее всего, закончилось еще до того, как неизвестные вломились в ее дом, Александра предпочитала не думать.
Чувствовалось, что полицейский ей не верит и не хочет подыгрывать. Но он прекрасно помнил, в каких она отношениях с руководством, и не решился игнорировать просьбу. В итоге следом за машиной Александры направился автомобиль с патрульными.
Она пыталась дозвониться еще несколько раз – за время пути. Поставила смартфон на автодозвон и все. Она понимала, что это глупо, да и Андрей тоже понимал. Но он не пытался ее остановить и за всю дорогу не сказал ей ни слова.
Эйден жил на окраине города, в старом двухэтажном доме, доставшемся ему от родителей. Александра бывала здесь пару раз, давно, еще вместе с Эриком, но на память она не жаловалась и нужное здание нашла без труда.
Ничего необычного и уж тем более пугающего в доме не было. Калитка оказалась аккуратно закрыта на крючок, свет в окнах не горел. Хотя уже это было подозрительно – Эйден не относился к тем, кто смиренно отправляется в постель в десять вечера.
– Его дома нет, – предположил один из патрульных. – Если мы хотим видеть Эйдена, придется объехать все бордели города, да еще парочку шлюх, принимающих на дому!
– Мы никуда не поедем, – холодно указала Александра, рассматривая темные окна. – Нам нужно попасть внутрь.
– Так нельзя же… Это частная собственность, оснований для взлома нет!
– Давайте для начала попробуем цивилизованный подход.
Она снова набрала номер Эйдена, прислушалась. Мелодии из-за двери она не услышала, но Александра и не надеялась на это по-настоящему, слишком велик был дом. Набранный номер просто стал поводом сказать:
– Его телефон точно внутри, и я не думаю, что Эйден пошел бы куда-то без него.
– Я ничего не слышу, – нахмурился патрульный.
– Значит, у меня лучше слух. Уходить отсюда просто так я не собираюсь, всю ответственность беру на себя.
Александра постучала громко и уверенно, хотя в глубине души уже крепло подозрение: это лишь формальность. Она даже не спугнет того, кто был с Эйденом, все давно закончилось…
Она не стала ждать, просто выстрелила в замок, немало шокировав при этом патрульных. Александра знала, что они ее не тронут, и этого было достаточно. Может, они и возмущались из-за ее поведения, но они не были уверены в том, что делать дальше, а она была, и это на многое влияло.
Александра двинулась в дом первой. Патрульные последовали за ней, она их слышала, но не оборачивалась, она напряженно вглядывалась в пустоту, надеясь непонятно на что…
Зря, конечно. Тело Эйдена не пришлось долго искать – его оставили на виду. Даже света далеких фонарей, кое-как пробиравшегося в дом через окна, хватало, чтобы разглядеть массивный силуэт, будто паривший в пространстве… Веревка, тянувшаяся от шеи покойника к перилам на втором этаже, просматривалась не так хорошо, но и ее можно было разглядеть. На полу валялся обрывок бумаги, исписанный знакомым почерком.
Александра слышала, как один из патрульных бросился звонить в службу спасения, а второй побежал на второй этаж, чтобы перерезать веревку. Неужели они до сих пор сомневались, что он мертв, надеялись его спасти? Это же нелепо, на давнюю смерть указывало все: посеревшее лицо, полувыкатившиеся глаза, покрытые мутной пленкой, засохшая кровь возле частично откушенного языка. Смерть от повешения не бывает простой, Эйден не мог не знать этого… и сотворить с собой такое тоже не мог.
Патрульные уже тихо обсуждали между собой самоубийство. Александра не собиралась ни спорить с ними, ни даже прислушиваться к их доводам, она наклонилась над запиской и быстро сделала фотографию. Читать сейчас не было ни времени, ни сил. От шока голова шла кругом, но Александра не позволила себе поддаться боли.
Да, Эйден мертв. Человек, которого она искренне называла другом, который был одной из последних нитей между ней и Эриком, погиб так глупо, так несправедливо… Он заслуживает слез, и она будет плакать о нем, но потом.
Сейчас нужно было действовать. Эрик не раз повторял, что место преступления быстро исчезает – и остается просто место, вычищенное, обновленное. Самоубийство Эйдена инсценировали очень хорошо. Возможно, полноценного расследования не будет, если все поверят в этот бред… Вроде как не должны – но все же! Поэтому Александре требовалось увидеть и запомнить как можно больше.
До приезда медиков и полиции она обошла весь дом, заглянула во все комнаты. Патрульные не мешали ей, только смотрели хмуро и недоверчиво. К своему стыду, Александра понятия не имела, где находился в это время Андрей. Но он ее не упрекал, он понимал, чем и почему она занята. Он снова возник рядом с ней, когда приехала полиция.
Как и следовало ожидать, Александру задержали и доставили на допрос в участок. Она не пыталась возмущаться, знала, что так будет. Она первой забеспокоилась об Эйдене – хотя для этого вроде как не было оснований. Она вела себя нервно. Она виделась с ним незадолго до его смерти. Вдруг это она его убила? И не важно, что мотива нет. Может, она из этой своей России вернулась уже безумной!
Так что Александра не отказывалась, ей даже хотелось поехать. В таких ситуациях куда проще объяснить все сразу, чем бегать от властей. Да и потом, ей важно было как можно скорее выяснить, что известно полиции, что вообще будет дальше.
Она без сомнений рассказала все, что знала – от неожиданного звонка Эйдена до его просьбы разузнать, чем занималась Арсения Курцева в России. Во время разговора чувство вины вспыхивало снова и снова, гасить его становилось все сложнее. Александра только сейчас в полной мере увидела, насколько очевидной была угроза с самого начала. И если бы она что-нибудь сделала, Эйден, может, остался бы жив… Вот только что она могла? Велеть ему быть осторожным? Это же Эйден, он такие просьбы считал лучшей шуткой!
Он не был беспомощен. Тогда, во время их разговора, Александра ни на миг не заподозрила, что он может погибнуть. Он был силен, хорошо вооружен, опытен… и он отнесся к этому делу с большим вниманием. Куда большим, чем Александра, он не верил, что следователь, разыскивавший Арсению первым, погиб случайно. Так почему же Эйден теперь мертв?
К утру устали все – и следователи, и Александра. Но задерживать ее и дальше не стали, уже это было достижением.
– И что теперь? – спросила она у детектива, которому поручили это дело. – Следующий шаг какой?
– Связаться с родными и организовать похороны, – мрачно отозвался тот.
– Отличный план. А там можно куда-нибудь добавить пункт насчет поиска убийцы?
– Некого искать – умер же убийца… Тут однозначный суицид.
Именно этого Александра боялась больше всего – даже больше попытки обвинить во всем ее. Если бы обвинили ее, дело в любом случае классифицировали бы как убийство и начали расследовать! А теперь… Все шло по тому сценарию, который придумал человек, избавившийся от Эйдена.
Ничто не могло доказать полиции, что он был убит. Рядом с телом нашли записку, написанную его почерком. В ней Эйден признавался, что так и не смог пережить развод с женой. Он пытался глушить боль работой и алкоголем, но ничто ему по-настоящему не помогло, и вот он решился на последний шаг. В своей смерти он просил не винить никого – включая Клио, которую якобы любил до последнего вздоха.
Дверь его дома была заперта изнутри. Деньги и другие ценности остались на своих местах. Ничто не указывало на то, что в доме он находился не один. Для полиции все это означало, что он и правда покончил с собой. Для Александры – что за ним послали профессионала, который знал свое дело.
Она хотела заняться расследованием сразу, изучить фото, вспомнить, что видела в коттедже… И не смогла. Потому что вечно сдерживать боль не получится, чем она сильнее, тем больше напоминает лавину. Когда она срывается, кто способен ее остановить? Да никто – и пробовать не стоит. При сходе лавины не пытаются удержать снег, а ищут способ спасти собственную жизнь.
Это и делала теперь Александра. Она все-таки позволила себе плакать – так, как заслуживал Эйден. Андрей еще не знал всего, но он знал достаточно, чтобы ни в чем ее не упрекать. Рядом с ним, непробиваемо спокойным, слезы давались проще, а боль утихала быстрее. Александра и сама не заметила, как заснула, прижимаясь к нему – будто отключили и все, от нее уже ничего не зависело.
Зато сон помог, стер усталость, вернул ясность мыслей. Ранним утром после прохладного душа Александра снова готова была действовать. Уступив ванную Андрею, она открыла на смартфоне фотографию записки и погрузилась в чтение. О том, что она в номере не одна, Александра вспомнила, лишь когда на стол перед ней опустилась чашка кофе.
– Надо полагать, в самоубийство ты не веришь? – поинтересовался Андрей.
– Ни на миг, нет. Ты только посмотри на эту записку!
– А что с ней не так? Не его почерк?
– Почерк как раз его, – покачала головой Александра. – Это тебе подтвердит любой, кто хоть раз видел его писанину.
– Так в чем проблема?
– В грамотности. Эйден дураком не был, не подумай, но вырос он в дикой глуши… Чтобы ты понимал, он в школе учился по радио.
– Это как? – смутился Андрей.
– Он жил настолько далеко, что там не было смысла за ним автобус посылать, детям из этого региона уроки транслировались в радиоэфире. Ну и можешь представить, к какому уровню образования это привело не самого дисциплинированного пацана. Писал Эйден феерически безграмотно. Тот, кто подделал записку, пытался этому подражать, видишь, ляпнул ошибки тут и тут… Но этого маловато, да и в ошибках он был не последователен. Вот тут, например, это слово написано с ошибкой, а в соседнем абзаце уже верно. Бывает так?
– Обычно нет, если человек не знает, как слово пишется, он не будет знать этого весь текст.
– Вот и я о том, – вздохнула Александра. – В доме было не так много рукописных текстов, и убийце пришлось предположить, как должен писать Эйден. Получилось плохо, хотя почерк, конечно, поражает… Но дело не только в этом. Сам мотив смехотворен!
Она прекрасно помнила, как Эйден радовался долгожданному разводу с женой. Он не был настолько хорошим артистом, да и не нашлось бы у него причин притворяться, он искренне ликовал из-за того, что обставил Клио. Он не был одинок, он сам затеял когда-то развод. Чтобы такой человек внезапно повесился от тоски по жене, которая совсем не против снова с ним сойтись? Ерунда, конечно… Но доказать или опровергнуть такое невозможно, и правильный почерк важнее, чем бредовый мотив.
И уж точно никто не свяжет его смерть с импровизированным расследованием, о котором мало кто знал.
– Думаю, его убила женщина, – задумчиво указала Александра.
– Серьезно? Почему вдруг?
– Тут примерно такая же ситуация, как с ошибками: в его доме было слишком чисто. Эйден мыл посуду только тогда, когда она заканчивалась. Но теперь у него на кухне был удивительный порядок… Полагаю, кто-то пытался скрыть, что до этого там накрыли на двоих. А еще… Ты видел тело?
– Толком не изучил, но осмотрел, – кивнул Андрей. – Следов сопротивления я не заметил.
– Вот именно! В такое время Эйден вряд ли впустил бы в дом незнакомого мужчину – а незнакомую женщину мог по понятным причинам. Он совершенно точно понимал, зачем она пришла, он не был насторожен и драться с ней точно не собирался. А она воспользовалась эффектом неожиданности…
– Не хочу портить твою идеальную версию, но придется. Он же был повешен, а не застрелен или зарезан!
– Эйден вполне мог воспринять удушение как часть эротической игры, – пожала плечами Александра.
– Я бы еще допустил такой вариант, если бы его задушили в кровати. Но его подвесили на лестнице… И это не перемещение тела, все выглядит именно как вертикальное подвешивание. Думаешь, какая-нибудь проститутка смогла бы уговорить его на такую игру? «Пойдем к лестнице, наденем тебе петлю на шею, тебе понравится»?
