Влада Ольховская
Три цветка Индонезии
У Индонезии три национальных цветка.
Нежные лепестки лунной орхидеи поражают красотой, благородной, чуть потусторонней.
Белый жасмин пленяет нежным ароматом.
А за ними притаился редкий кроваво-красный цветок: раффлезия. Цветок-хищник, цветок-паразит. Лишенный листьев, стеблей и самой связи с землей. Выпивающий жизнь из других растений. Обманывающий и своего носителя, и насекомых, которых он привлекает. Раффлезия скрывается в стебле другого растения до последнего, а потом появляется из коры – и безжалостно разрастается, становясь одним из самых крупных цветков на планете.
Орхидея пахнет южной ночью, жасмин пахнет соблазном, раффлезия пахнет только смертью.
Пролог
Осень, 2021
Когда она впервые попала в этот подвал, она бросалась на дверь с такой силой, что случайно вырвала себе два ногтя и сломала палец. Ничего больше она не добилась: дверь была сделана из добротного дерева и запиралась на несколько замков. С внутренней стороны остались только глубокие царапины, перепачканные кровью – сомнительное достижение, за которое никак не стоило платить такую высокую цену. Поэтому от яростных атак Алиса решила отказаться.
Она и в лучшие времена вряд ли сумела бы вырваться из этой клетки. Но в лучшие времена она поборолась бы за свою свободу! Алиса не была обучена драться, как, скажем, Александра Эйлер. Но за собой она следила, по праву гордилась своей спортивной подготовкой, она бы не сдалась без боя. Это было тогда, раньше, еще до февраля, до того дня, когда она узнала, что теперь ей предстоит заботиться о двоих.
И вот в августе, когда все случилось, она стала другой. До родов оставалось больше двух месяцев, но Алиса уже изменилась, двигаться стало куда тяжелее, чем раньше. Любая мысль о драке неизменно утыкалась в страшные картины выкидыша, подброшенные ее воображением. Она приучила себя быть спокойной.
В машину к Жене она и вовсе села добровольно. С чего бы ей заподозрить неладное? Это когда-то давно она поступила глупо, согласившись прокатиться с первым встречным. Теперь она знала его, собиралась за него замуж, любила его – Алиса завела привычку повторять это себе каждое утро.
Она была даже рада, что Женя предложил эту загородную поездку. Алиса беспокоилась за него из-за нелепого расследования, которое он попытался устроить. Настолько беспокоилась, что даже подумывала обратиться за помощью к Яну Эйлеру. Но того, к счастью, не было в городе, и Алиса решила, что это судьба подает ей знак: не нужно возвращаться к прошлому, все решится само собой.
Оно и решилось: Женечка, до недавних пор нервный и раздражительный, наконец успокоился, снова стал улыбаться ей, как раньше. Он предложил поехать за город, на дачу его друга, провести несколько дней наедине – только он, она и природа.
Алиса без сомнений согласилась. Во-первых, им с Женей и правда было полезно побыть наедине и решить все накопившиеся проблемы. Алису напрягал тот факт, что ее начал пугать отец ее ребенка. Во-вторых, в городе все еще было неспокойно из-за этой ситуации с вирусом. Летом стало чуть легче, и все же… Сейчас чем дальше от людей – тем лучше. Поэтому Алиса предупредила своего врача, что какое-то время не будет появляться на консультациях, отправила письмо начальнику, собрала сумку и покинула город.
Их долгое путешествие на машине, пожалуй, и стало той чертой, за которой осталась счастливая жизнь. Само путешествие прошло отлично – Женя был бесконечно мил с ней, смеялся, шутил, останавливал автомобиль по первому требованию и без сомнений оставлял Алису одну. Кто догадался бы на ее месте, как все обернется? Уже потом, оказавшись в заточении на долгие дни, она вспоминала эти часы, силилась найти момент, когда она проглядела предупреждение, – и не могла. Женя безупречно играл свою роль до конца.
В дом, роскошный, затерянный на лесном участке, она входила с улыбкой. А потом была лестница, открытая дверь в подвал – и резкий толчок в спину.
– Извини, любимая, но какое-то время тебе предстоит пожить здесь.
Он снова изменился – вернулся этот лихорадочный взгляд, дрожали руки, на лбу проступила испарина. Нечто подобное происходило с Женей уже давно, с тех пор как он влез в расследование, а теперь стало хуже. До Алисы лишь сейчас дошло, что он всю дорогу притворялся, а вот это – его настоящее лицо. Получается, глупо думать, что он снова стал таким – он таким и был, просто обманул ее. Не первый раз уже.
– Жень, ты меня пугаешь, – напряженно произнесла Алиса, все еще стараясь улыбаться. Она подозревала, что со стороны ее улыбка смотрится совсем уж жалкой. – Дай мне выйти, пошутил – и хватит.
– Но я не шутил.
– Женя!
– Так нужно, – указал он. – Сейчас ты этого не поймешь, возможно, даже возненавидишь меня. Но потом, когда все станет ясно… Я защищаю тебя. И нашего ребенка тоже.
– От кого?
– Это тебе тоже знать опасно.
– Ага, мне опасно знать все, что доказывает – ты не двинулся кукухой. Потому что нет таких доказательств! – не выдержала Алиса. – Мне нужно домой, а тебе – к врачу! Пусти!
– Я уже сказал, нет.
– Я закричу!
– Кричи, – позволил Женя. – Соседи далеко, сегодня будний день, тут нет никого. Тебя никто не услышит.
Она не собиралась с этим мириться. Алиса рванулась вперед, к дверному проходу, который закрывал собой Женя. Но вырваться на свободу, конечно же, не получилось: она стала слишком медленной и неповоротливой, Женя без труда удержал ее.
– Прекрати дергаться, – велел он куда строже. – Ребенок может пострадать.
– Это и твой ребенок тоже!
– Да, и я не хочу, чтобы ему было плохо. Но все может произойти случайно, а врач сейчас очень далеко, Алиса!
Даже сквозь ярость эти слова обожгли, заставили признать, что Женя прав. Силой она не вырвется – потому что нет у нее достаточной силы. Глаза уже щипали слезы, и Алиса не представляла, сколько сможет их сдерживать.
– Зачем ты делаешь это? – прошептала она.
Но ответ снова ничего не прояснил:
– Потому что так надо. Прости.
Вот тогда Женя и запер ее здесь. Подвал в этом доме был совсем не похож на угрюмое подземелье. Скорее, это была полноценная комната отдыха, большая – с диваном, телевизором, книжной полкой, с сауной и собственным душем. Но роскошная клетка все равно остается клеткой, в которой Алисе совсем не хотелось жить.
Только вот что она могла? Ее телефон остался в сумке, сумка – в машине. Женя сказал, что сам отнесет это в дом, и она приняла его слова за заботу. А он все продумал… интересно, когда? И зачем?
Не важно, с этим будут разбираться следователи. Жалеть несостоявшегося супруга Алиса не собиралась, она признавала, что свою жизнь придется строить по-новому, но сначала нужно выбраться отсюда.
Остаток дня она потратила на осмотр своей темницы, надеясь найти хоть что-то – запасной выход, городской телефон, окошко, через которое она сможет выбраться наружу. Бесполезно, Женя никогда не был дураком. Наверняка он и сам изучил этот проклятый подвал, прежде чем привезти сюда Алису.
Женя приходил к ней, приносил еду, пытался говорить. Она не обращала на него внимания, как на назойливое насекомое. Он наконец сообразил, что ничего не добьется, и на ночь оставил Алису в покое.
Вот тогда она и сорвалась, сдали нервы. Она понимала, что нужно держаться, вести себя разумно и даже мудро, она ведь будущая мать! Но в этот год вместилось слишком много такого, чего она в своей жизни видеть никогда не мечтала. Алисе было страшно, одиноко и обидно. Ей почему-то показалось, что если стараться достаточно усердно, все обязательно получится.
Не вышло. Жизнь – не сценарий голливудского фильма, на одном энтузиазме далеко не уедешь. Схватка с дверью была выиграна, по большому счету, дверью. Алиса в итоге сжалась в комок на полу, прижимая к груди поврежденную руку. Такой ее и нашел утром Женя – заплаканной, среди высохших кровавых разводов.
Он испугался за нее, искренне, это было видно. Но… все равно не выпустил. Он мягко упрекал ее, отвел за стол, перебинтовал руку и кое-как закрепил импровизированной шиной палец. Алиса подозревала, что неправильно и это ей еще аукнется, однако сопротивляться и что-то исправлять не было сил. Она равнодушно наблюдала, как он замывает кровь на полу и двери. Алиса чувствовала себя вымотанной и приговоренной.
Силы вернулись через пару дней, но боль в заживающих пальцах намекнула, что биться головой о безжалостное дерево – сомнительная затея. Алиса напомнила себе, что физически она, может, и стала слабее, но разум все еще на ее стороне. Тот, который позволил ей допустить немало ошибок – но который обеспечил все ее победы. Ей нужно было думать, анализировать ситуацию и через это, возможно, спастись.
Она так и не поняла, что произошло с Женей. Алиса могла лишь отметить, что не было в его перевоплощении ничего внезапного, неладное творилось с ним уже давно, и она даже замечала это, просто отказывалась воспринимать ситуацию всерьез. Ей казалось: если он попадет в настоящую беду, он поделится с ней, обязательно! А получилось вот как…
Она пыталась его разговорить. Женя ведь по-прежнему заходил к ней, приносил еду, но из подвала никогда не выпускал. Алиса сделала вид, что смирилась, она больше не устраивала драки, она выполняла все его распоряжения. В награду она получала общество Жени и долгие разговоры с ним, которые делали ее одиночество не таким угнетающим.
– Это ведь из-за того дела, да? – осторожно допытывалась она. – Из-за той страшной истории?
– Да, – он всегда отводил взгляд, когда она говорила об этом.
– Расскажи мне.
– Не нужно тебе это знать.
– Почему? Думаешь, станет хуже? Так я ведь никому не расскажу!
– Я понимаю, прозвучит странно, но… Есть знание, которое несет угрозу. Плохо уже то, что знаю я, поэтому мы и оказались в такой ситуации. Но я все исправлю! Ты потерпи чуть-чуть, умоляю…
Он действительно вел какую-то битву – и проигрывал. Это несложно было заметить. С каждым днем Женя выглядел все хуже, он определенно мало спал и забывал поесть, он похудел, он казался больным. Изоляция, в которой оказалась Алиса, уже была опасна. Но изоляция с человеком, который постепенно теряет рассудок, оказалась совсем уж угнетающей.
Смирившись с тем, что она не узнает всю правду, Алиса попробовала сыграть на отцовских чувствах. Женя не сомневался, что ребенок от него, и ребенка этого он, несомненно, любил. Алиса пыталась доказать, что ей нельзя проводить последние месяцы беременности в таких условиях – и уж тем более рожать прямо на полу!
Вот только Женя и тут не поддался.
– Вся беременность проходила хорошо, ты сама сказала, что нет оснований беспокоиться.
– Это было до того, как меня замуровали! Женя, да очнись же ты! Куда я рожу, тебе в ладошки? Мне нужна медицинская помощь!
– Время еще есть, я все решу…
– Не надо ничего решать, надо меня выпустить! Я даже в полицию не пойду, обещаю. Ты можешь заниматься, чем хочешь, но дай мне уйти!
– Это слишком опасно.
– Ты забыл, кто я? Мне помогут – Денис, Ян…
– Эйлера только в этой истории не хватало, – поморщился Женя. – Слушай, ну ты же так прекрасно себя вела… Дальше продолжай, а? Просто живи здесь и ни о чем не беспокойся, с остальным разберусь я.
Но чем больше времени проходило, тем сложнее Алисе было не беспокоиться. Дни пролетали незаметно, она давно потеряла им счет. Единственное окошко в подвале было закрыто мутным стеклом и укреплено металлической решеткой. Алиса не могла выглянуть наружу, она даже не представляла, еще лето сейчас или уже осень.
Она долго не теряла надежду – сколько могла. Но она надеялась не на то, что Женя образумится или действительно разберется со своими проблемами. Она надеялась на Яна. Он должен найти ее – и своего ребенка! Теперь, после бесконечно долгого заточения и очевидно нарастающего безумия Жильцова, она предпочитала думать, что ребенок, которого она носит, не имеет к этому человеку никакого отношения. Ян ведь следователь, он уже понял, что она не уехала, а пропала, он придет – и вот тогда Женечку самого от этой двери отскребать придется!
Однако время неумолимо продолжило идти вперед, а Ян Эйлер так и не пришел за ней. Алиса не знала, почему. Ей не хотелось гадать. Страх уже не покидал ее, держал ледяной хваткой. Время родов приближалось, и она боялась даже думать о том, что сделает с ней и новорожденным младенцем этот псих. У Алисы больше не было сил вести с Женей мирные беседы и притворяться, будто все в порядке. Когда он спускался в подвал, она без сомнений выкрикивала все, что думает, пару раз даже пыталась сбежать. Но Женя без труда удерживал ее и смотрел как на неразумного ребенка, который пытается ложкой выковырять себе глаз и страшно обижается, когда взрослые его останавливают.
На Алису все чаще накатывала апатия, выматывающая, беспросветная. Ей казалось, что там, за стенами ее каменной клетки, наступил апокалипсис, вот что скрывает от нее Женечка. И не существует больше ни Яна, ни Александры, ни мамы, ни всех ее друзей. Осталась только она – и человек, которого она никогда не любила, сколько бы ни приучала себя его любить. Но ведь сначала казалось, что это отличный план! Кто же знал, что все закончится концом света?
Алиса была уверена, что если ее не спасли сразу, то уже и не спасут, Женин чудовищный, разрушительный план удался по всем пунктам. А потом что-то все же изменилось.
Это произошло не ночью даже, когда обычно случается все самое страшное, а днем – день и ночь крошечное мутное окошко различать позволяло. Алиса обессиленно лежала на диване, сосредоточившись на движении младенца в ее теле. Вот тогда сверху донесся жуткий грохот, от которого она вздрогнула, вскочила на ноги так резко, что закружилась голова. Алиса не знала, как это понимать, она замерла, прислушиваясь – хотя прислушиваться было не нужно. Там, прямо у нее над головой, стало громко.
Там были люди! Всю бесконечность ее заточения Женя оставался единственным, кто делил с ней крышу над головой. Алиса частенько слышала его шаги, иногда – отзвуки его голоса, но никогда – ответы. То есть, он или говорил по телефону, или окончательно спятил и беседовал сам с собой.
Но не теперь, нет. Теперь там громыхали шаги и звучали уверенные мужские голоса. Голоса тех, кто приказывает, а не заискивает. Алиса обрадовалась – в эти первые минуты, когда она поняла, что в дом ворвалась большая группа мужчин. Ей почему-то показалось, что это может быть только полиция, других вариантов нет. Ян все-таки отыскал ее, теперь все будет хорошо!
Но хорошо не было, ни для кого. Очень скоро вслед за голосами зазвучали крики – всего один голос, в котором она с трудом узнала Женин. Казалось бы: за столько месяцев совместной жизни могла бы хорошо его изучить и узнавать за секунду. Вот только его голос слишком сильно изменился под влиянием боли и не страха даже, а чистого звериного ужаса. Что бы ни происходило сейчас наверху, это было больше, чем нападением – это было пыткой. Мужчины оставались спокойны, их голоса звучали ровно. Женя кричал все громче, все отчаянней.
Алиса сорвалась с места, забилась в угол, замерла там, дрожащая, обеими руками закрывающая живот. Она понимала, что это ее не спасет, подвал можно обыскать за пару минут. Она просто не представляла, что еще можно сделать.
Наконец крики оборвались, а голоса – нет. Они звучали чуть громче, не испуганно, а возбужденно… Как будто им понравилась пытка – или без «как будто»? Алиса боялась даже думать о том, что сейчас сделают с ней. А сопротивляться она не сможет – раз даже Женя не смог… Этих людей он боялся с самого начала? Из-за них запер ее, увез на край света? Но как же это глупо, как нелепо… В городе они еще могли позвать на помощь, а здесь – уже нет. Получается, он сам вырыл им яму, вот только затихшие крики намекали, что обвинять в этом уже некого.
Поэтому свою судьбу Алиса ждала без мыслей, без надежд, в испуганной безысходности. А мужчины наверху не торопились, они зачем-то расхаживали по дому, переговаривались, смеялись даже. Они ни в чем не раскаивались, они были хозяевами положения.
Первым до нее добрался не один из незнакомцев, а дым – черно-серый, едкий, пробирающийся сквозь щели под дверью и решетку вентиляции.
Они подожгли дом?..
Они подожгли дом!
Сомневаться в этом долго не получилось, дыма становилось все больше, Алиса уже чувствовала нарастающий жар. Еще минуту назад ей казалось, что ее ни в коем случае не должны обнаружить, а теперь выяснилось, что сгореть заживо – тоже сомнительная перспектива. Алиса сама покинула убежище, она снова стучала кулаками по двери – пусть и не так отчаянно, как раньше.
Дышать становилось все сложнее, она кашляла, глаза застилали слезы – она не знала, от дыма они, от страха или от всего сразу. Живот кольнула резкая острая боль, но Алиса не могла сейчас отвлекаться на это.
– Помогите! – крикнула она. – Я здесь, выпустите меня! Я в плену, я не знаю человека, который живет в этом доме, я беременна!
Она не сомневалась, что наверху сейчас ревело пламя – слишком уж быстро нарастал жар, от легкого огонька такого не будет. Алиса не представляла, смогут ли ее услышать, захотят ли прийти на помощь…
Ее все-таки услышали, но на помощь это похоже не было. Дверь распахнулась так резко, что Алису просто отшвырнуло в сторону. Она, ослабшая, задыхающаяся, не сумела удержаться на ногах, повалилась в клубы черного дыма, и он, как змея, набросился на нее, выжигая глаза, забирая остатки воздуха. Кашель вырывал из нее выдох – а сделать вдох уже не получалось. Мир вокруг нее стремительно темнел, звуки становились глухими, словно Алисе заткнули уши.
Она не видела мужчин, теперь стоявших над ней, но сумела различить их слова.
– Это еще что такое? Что она здесь делает?
– Какая разница? Добивай сучку!
– Но она же беременна…
– Добивай, я сказал!
Это было последним, что услышала Алиса. Дым, в отличие от нападавших, не сомневался, он уверенно брал свое – и он утащил ее в пустоту.
Глава 1
Декабрь, 2021
Карниз, очерченный золотым сиянием фонарей, казался занесенным над ними лезвием. Забавно даже: дом совсем невысокий, а карниз далекий такой. Должно быть, потому что с первого взгляда понятно: тот, кто оттуда упадет, в живых точно не останется. Всего один шаг – и человек с именем, мечтами и десятками связей с миром превратится в кровь и тело на асфальте.
Мысли были неприятными, от них становилось холоднее, чем от декабрьского ветра, и Александра невольно поежилась. А вот Андрей, стоявший рядом с ней, остался совершенно спокоен. Он смотрел на далекую крышу задумчиво, без страха – это Александра боялась за двоих.
– Значит, оттуда? – только и спросил он.
– Да.
– Совсем этого не помню… Я ведь старался! Но от того дня, знаешь, как будто отдельные картинки остались, и крыши среди них точно нет.
Дом очень изменился за этот год. Когда Александра была здесь последний раз, еще шли строительные работы, жильцов выселили, за опустевшими подъездами никто не следил. Это и позволило Андрею, едва державшемуся на ногах от дикой смеси алкоголя и наркотиков, добраться до крыши.
Теперь же реконструкцию завершили, дом был похож на покрытый глазурью пряник – аккуратный, цвета топленого молока, с белыми прямоугольниками оконных рам. Там сейчас уютно горел свет, мерцали на окнах новогодние гирлянды, там кипела жизнь, и о трагедии, которая могла произойти год назад, никто даже не подозревал.
Ничего ведь не случилось… А если бы и случилось, жильцы не придали бы этому значения. Мир циничен и сосредоточен на собственной жизни, весть о несчастном самоубийце вызвала бы раздражение, а не жалость. Псих какой-то, придумал тоже – с приличного дома прыгать! Шел бы на мост, в самом деле…
Сосредоточившись на этих мыслях, Александра даже не заметила, как Андрей подошел ближе и обнял ее за плечи. От неожиданного прикосновения она вздрогнула и с опаской покосилась на своего спутника.
– Ты как?
– Определенно лучше, чем ты, – тихо рассмеялся Андрей. – Саша, прекращай. Я не совсем понимаю, почему ты скорбишь, когда я рядом с тобой иду, и это даже настораживает.
– Я просто не хочу, чтобы ты вспоминал то время… тяжелое.
Год назад, когда она обнаружила Андрея стоящим на краю крыши, она и сама сочла его неудачником и избалованным мажором. Но теперь-то она знала, что загнало его туда… и знала, какую цену ему в итоге пришлось заплатить. Как забыть, если она каждый день видела шрамы от пулевых ранений, оставшиеся на его коже?
Но если ее это печалило, то Андрей казался удивленным – и не более.
– Как странно ты произносишь «счастливое время».
– Ты собирался прыгать с крыши.
– Я встретил тебя. Видишь? Нужно уметь правильно расставлять акценты!
– Тогда зачем ты захотел прийти сюда? – растерялась Александра.
Это ведь была его идея – найти тот дом, в котором они год назад познакомились. Гуляли они каждый вечер, если погода не становилась совсем уж отвратительной. Для них это пока было самым безопасным способом покинуть дом и провести время вместе. С традиционными свиданиями было сложнее – со всеми мерами предосторожности и рестораны, и кинотеатры, и любые другие места все равно увеличивали риск подхватить вирус.
А для Андрея это сейчас могло стать если не смертным приговором, то большей угрозой, чем для всех остальных. Стараниями собственного папочки он и так получил серьезные проблемы с легкими. Ему пришлось еще две недели провести в больнице, где его все-таки поставили на ноги, реабилитацию он проходил уже дома. Но и Андрей, медик по образованию, и его лечащие врачи признавали, что его легкие пока ослаблены, да и иммунитет не в лучшем состоянии.
Сам Андрей относился к этому философски и считал, что риск не так уж велик. Но Александру размер риска не интересовал – до тех пор, пока он был. Слишком уж хорошо она помнила свой страх, когда чуть не потеряла Андрея сначала весной, а потом и летом. Спасибо, на один год хватило! Поэтому он мог посмеиваться сколько угодно, но ее заботу ценил и лишний раз из дома не выходил. Он и на работу начал приезжать только в конце ноября, да и то потому, что достаточно окреп, чтобы изнывать от скуки.
А вот от вечерних прогулок Александра отказываться не хотела, они ей нравились. Ее работа не стала спокойней, проблемы появлялись постоянно, но справляться с ними было легче, зная, что вечером будет эта особенная зимняя тишина, радостно бегающий по снегу Гайя и один из немногих людей, которых она по-настоящему любила, рядом с ней.
Обычно их прогулки проходили в парках и скверах, и вот сегодня Андрей предложил найти этот дом.
– Я хотел прийти сюда, чтобы проверить, что я почувствую, – невозмутимо пояснил Андрей. – Как оказалось, ничего особенного.
– Тебе не страшно? Что ты мог упасть…
– В меня потом еще стреляли, похищали, чуть не отравили… Короче, год был насыщенный, по второму кругу бояться лень. Саш, мне нужно было убедиться, что для меня эта история закончилась – и вот теперь я убедился.
Как и ее брат, Андрей знал, что она предпочитает свое полное имя. Сашей и он, и Ян звали ее, когда волновались или хотели успокоить. Значит, сейчас она выглядела как человек, который нуждается в спасении… Это рассмешило Александру, отогнало остатки неприятных воспоминаний, заставило податься вперед, чтобы легко и быстро поцеловать своего спутника, чувствуя, как тают снежинки на его губах.
– Никак не привыкну к твоим сменам настроения, – покачал головой Андрей, когда она отстранилась.
– А и не надо ни к чему привыкать, иначе мне придется искать новый способ держать тебя в тонусе. Не замерз?
– Александра, мне не семь лет, – укоризненно посмотрел на нее он.
– Это хорошо, потому что тогда меня было бы за что судить, – подмигнула ему Александра. – Пройдемся еще? Мне надо отвлечься.
Гайя терпеливо дожидался их в стороне, не выпуская из пасти мячик. Именно из-за него когда-то завертелась вся эта история, он привел Александру к нужному дому. Но теперь пес, напрочь лишенный человеческой сентиментальности, видел перед собой лишь чужой тесный двор, в котором особо не побегаешь. Он был рад, когда хозяйка и ее ручной человек наконец-то отвлеклись от бессмысленного разглядывания крыши и двинулись дальше.
Год назад зима морозила город ледяным дождем, словно предрекая грядущие беды. В этом году декабрь оказался снежным, крупные пушистые хлопья падали на землю, раскрашенные новогодними огнями. Загруженные улицы остались в стороне, среди деревьев было тихо и спокойно.
Жаль только, что это спокойствие нельзя было забрать себе, нагрести в душу вместе с чистым снегом, избавиться с его помощью от тревог. Потому что они, тревоги, отступать не спешили, слишком уж плодородная почва досталась им за эти недели.
Андрей, конечно же, заметил ее состояние – он всегда замечал. Он наловчился разгадывать ее настроение так же хорошо, как Ян, а порой даже лучше. Он дал ей недолгую паузу, надеясь, что она заговорит сама. Когда этого все-таки не случилось, он спросил:
– Как дела у Алисы? Она… она справляется?
– Я не знаю, – честно ответила Александра. С ним она всегда могла быть честной, эту привилегию она научилась ценить еще с первым мужем, Эриком. – Она говорит, что да, и на первый взгляд кажется, что у нее все хорошо.
– А на самом деле?
– Вот это «на самом деле» меня и тревожит.
Алиса ей сразу понравилась, в день знакомства. Александра прекрасно понимала, что симпатия эта не взаимна. Она, пожалуй, представала перед Алисой странным существом, призраком, выбравшимся из могилы, чтобы отнять у нее любимого мужчину. Александра же была немного старше, намного опытнее и отлично разбиралась в людях, поэтому она сразу правильно оценила любовницу брата.
Алиса была умна от природы, честолюбива, немного упряма, а в глубине души – добра и даже беззащитна. Яна она действительно любила, ради него она пошла бы на многое. Они стали бы крепкой семьей, если бы все сложилось… Но что уже рассуждать? На их пути изначально стали две крупные проблемы.
Первой из них была стая гарпий, представленная матерью Алисы и невнятным роем ее подружек. Они оказались блюстительницами морали, которую сами же и определяли по ходу дела. Они давили на Алису, а она, пусть и умная, уверенностью в себе не отличалась. Они продолжали клевать ее, пока не нашли уязвимое место, и все испортили.
Второй причиной, увы, стал Ян – а точнее, то, что он Алису не любил. Она ему нравилась, и он был недостаточно склонен к самоанализу, чтобы философствовать: любовь это, не любовь? Жизнь сама определила, что не любовь, потом подбросила Яну змею в мешке – словно в наказание за то, что не связал свое будущее с милой покладистой Алисой.
Вот только Алисе это помочь не могло. Она наляпала собственных ошибок, сделала ситуацию настолько запутанной, что обратная дорога затерялась среди бесконечных узлов и непонятных переплетений очень разных судеб. В какой-то момент Алиса связалась с сомнительным журналистом Евгением Жильцовым, неправдоподобно быстро забеременела от него, собралась замуж. Яну это было неприятно, однако жизнь уже пересекла его дорогу с дорогой той самой змеюки, и Алису он отпустил. Финал должен был оказаться если не счастливым, то хотя бы безопасным – банальным и предсказуемым.
Но не сложилось даже тут. В августе Алиса пропала вместе со своим будущим мужем. Благодаря Нине Эйлер об этом стало известно довольно быстро, Алису искали лучшие силы полиции – и не нашли. И она, и Жильцов словно сквозь землю провалились.
Во время поисков стали всплывать неприятные подробности. Выяснилось, что Евгений Жильцов уже много лет следил за Яном. С Алисой он тоже пересекся не случайно, как думала она. Приглашая ее в свою машину, Жильцов прекрасно знал, кто она такая, как ее зовут и с кем она встречается.
Сложно сказать, планировал ли он изначально привязывать Алису к себе настолько сильно. Но они стали парой, начали жить вместе… а слежку за Яном журналист не прекратил. В какой-то момент он даже начал доставлять следователю неприятности, но быстро получил по зубам и унялся. В ту пору Александре казалось, что это была разовая пакость исподтишка, связанная с ревностью и соперничеством. Но вот выяснилось, что ревность и соперничество – это скорее сопутствующие обстоятельства, а не корень проблемы.
Определить, почему Жильцов занимался этим, не удалось до сих пор. Собирался он в спешке, вот и оставил часть бумаг в своем кабинете. Но часть – это не все. По брошенным им записям можно было убедиться, что он очень много времени, сил и денег отдал слежке за Яном. Однако пока оставалось неясным, почему он это делал. Появился намек, что его одержимость может быть как-то связана с Михаилом Эйлером, отцом близнецов, и такая перспектива Александру совсем не радовала. Хотя что тут вообще может радовать?
В любом случае, поиски Алисы были куда важнее, чем темные делишки Жильцова. Ян полностью сосредоточился на этом, он почти не спал и редко бывал дома. Не важно, любил он Алису или нет, она была ему дорога, и он ни за что бы ее не бросил.
Однако рвения и благих намерений оказалось недостаточно, Алису он так и не нашел. Она нашлась сама.
Об этом близнецам сообщил Денис – их друг детства и босс Алисы. Приметы пропавшей женщины были разосланы по всей стране, именно это принесло результат. Алиса обнаружилась в провинциальной больнице – живая, пусть и не совсем здоровая.
Ее нашли полицейские и пожарные, прибывшие на вызов в коттеджный поселок, расположенный в шести часах езды от Москвы. Позже выяснилось, что дом, в котором она была, арендовал приятель Жильцова – так ведь всех приятелей вездесущего журналиста и светского тусовщика не отследишь! Жильцов дураком не был, он специально организовал все так, чтобы этот дом невозможно было связать с ним.
Пожарные прибыли туда, потому что столб черного дыма поднимался к небу и отлично просматривался даже из соседних деревень, не говоря уже о самом поселке. Ну а полицию привлекла сработавшая в доме сигнализация. Тогда дежурным казалось, что вызов ложный, все знали, что дом пустует. Но, приехав на место трагедии, благодушно расслабленное настроение они мигом растеряли.
Алису вытащили из пылающего дома живой и даже не обгоревшей, хотя и надышавшейся дыма. А вот Жильцова было не спасти – его труп обнаружили в самом сердце пламени. Позже эксперты по обугленным, разваливающимся на части останкам определили, что перед смертью журналиста пытали, потом облили бензином, еще живого, и подожгли.
На бензин там вообще не скупились, неизвестным не нужен был просто пожар. Они использовали пламя, чтобы замести следы, и план оказался удручающе удачным. Следствию до сих пор не удалось установить, кто это сделал, даже намеков не было.
Чего нападавшие не ожидали, так это того, что в доме будет кто-то еще. Они и вовсе могли не обнаружить Алису, не похоже, что они собирались обыскивать весь дом. Но она выдала себя сама, когда подвал начал заполнять дым. Винить ее за это было сложно: если бы дверь не открыли, она задохнулась бы раньше, чем сгорела.
