Владимир Абрамов
Футбол, деньги и те, кто рядом
– Приезжайте ко мне немедленно, как раз вместе попьем кофе. – Он сообщил адрес нового пятизвездочного отеля. Мы подоспели вовремя: Дик уже спустился вниз и производил check-out. У нас было полчаса времени, и голландец с характерными для него энергетикой и импульсивностью принялся рассказывать нам о своих проблемах со здоровьем и мучительно длительных перелетах на родину, которые он переносил слишком болезненно.
– Так переходи к нам, – из уст Константина это прозвучало скорее, как шутка.
– О, – воскликнул Дик, рассмеявшись, – с удовольствием, друг мой, готов сразу же по завершению Чемпионата, – словно Костя делал ему официальное предложение. – Я скажу больше, – добавил тренер без улыбки. – Много денег мне не надо. Здесь мне платят полтора миллиона долларов в год. В России меня вполне устроит подобная сумма.
Константин, слушая Адвоката и заметно волнуясь, деловито кивал головой. Выслушав его, он сказал:
– Мы как раз сейчас решаем, кто возглавит нашу сборную. У меня есть полномочия от федерации вести предварительные переговоры с возможными кандидатами. Вы в их числе.
– А кто будет гарантом по оплате контракта? – Дик сразу делал упор на главном… – Сомневаюсь, чтобы ваша федерация располагала упомянутой суммой. В Корее тоже у КФА ситуация схожая. Здесь гарантом исполнения обязательств по контракту является сам президент «Хендай». Он и платит мне без задержек день в день.
– У нас этим будет заниматься Абрамович, – уверенно произнес Константин.
– Ну что ж, считайте, что моим предварительным согласием вы заручились, – сказал, Дик, словно фамилия Абрамовича мгновенно возымела на него магическое действие.
Костя, не скрывая радости, посмотрел на меня, но заметив в моих глазах скепсис, осторожно поинтересовался:
– А если вдруг окажется российский клуб, а не сборная?
– Можно попробовать, – уверенно произнес Дик с предельно серьезным выражением лица.
Он принялся на беглом английском объяснять нам, часто поправляя сам себя, требуемые им особенности и условия контракта, детализируя пункт за пунктом и бросая вопросительные взгляды то на меня, то на Константина. Он говорил быстро и энергично, не притрагиваясь к своему кофе. Посмотрев на меня, он обратил внимание, что я поглядываю на его чашку и, пододвинув ее ко мне поближе, сказал:
– Пей и мой, если хочешь!
Когда основные вехи наших дальнейших действий были им определены, он обратился к Константину:
– А где тот парень, твой партнер, уже забыл, как его зовут. – Он расставил руки, как делают у нас, когда хотят показать, что человек очень полный.
– Не совсем понял, сказал Костя озадаченно. – Ааа, – протянул он, – Наверное, Влад Светиков?
– Да-да, Влад, – громко засмеялся Дик. – Он был для меня таким забавным!
– Влад тоже, как и ты, тяжело переносит длительные перелеты.
Дик снова засмеялся и, посмотрев на часы, вскочил:
– Все, ребята, мне пора в аэропорт, – и стал на ходу надевать короткое черное пальто.
В его поведении была какая-то суетность, и он никак не ассоциировался с западным европейцем, скорее, напоминал простого рязанского мужика, подобно герою актера Бориса Щукина из кинофильма «Ленин в Октябре».
Он посеменил своей быстрой походкой к черному такси, на борту которого золотом было написано «De luxe». Передав свой объемный саквояж таксисту и, развернувшись к нам, вдруг сказал:
– Мой друг, всего сразу не скажешь, лучше прилетай ко мне в гости сразу после Нового года. Поговорим обо всем спокойно.
Мы проводили взглядом такси, быстро растворившееся в потоке машин, и вернулись к столику.
– Слушай, который сейчас час в Москве, – спросил Костя, сдерживая зевоту.
– Четыре часа ночи, – ответил я.
– Значит, в Лондоне только час ночи, – задумчиво произнес Костя. – Ладно, – махнул он рукой. – Лучше вечером позвоню, – и, посмотрев на меня, добавил, – если он Романа Аркадьевича не устроит, не беда, я, как вариант, порекомендую его нашему новому генеральному директору Фурсенко. Он идеально подойдет «Зениту», даже, может быть, лучше, чем сборной. Думаю, Виталий Леонтьевич меня здесь только поддержит.
По приезде в Москву Константин в скором времени узнал от Абрамовича, что в Лондоне тот уже конфиденциально встретился с Гусом Хиддинком, и согласовал его вопрос с Мутко. Таким образом, кто будет следующим главным тренером в нашей стране, наконец сняли с повестки дня.
Сарсания сокрушаться не стал, а, казалось, только обрадовался этой новости и со свойственной ему убедительностью подвел нового президента «Зенита» к мысли, что пришло время договариваться с Диком Адвокатом, чтобы он принял «Зенит» по истечении своего контракта с Южной Кореей, что естественным образом влекло за собой скорое расставание с Петржелой, которому все больше и больше нравилось проводить свободное время в игорных домах северной столицы.
Сергею Александровичу стало ясно, что более профессионального менеджера, чем Сарсания, в российском спорте ему просто не найти, и он, в скором времени став президентом, не мешкая, предложил Константину Сергеевичу перейти из агентов в структуру клуба «Зенит» уже в качестве спортивного директора. Зимой 2006 года в режиме полной секретности Константин неоднократно летал в Бельгию, где провел ряд успешных переговоров с Диком, согласовав с будущим тренером «Зенита» предварительный список футболистов для возможного приобретения клубом.
В январе 2006-го петербургский клуб «Зенит», сменивший своего хозяина, подтвердил желание купить именно корейского полузащитника.
Мое знакомство с новым президентом клуба состоялось тогда, когда мы подписывали в Петербурге контракт на футболиста Хён Ён Мина, полузащитника сборной Южной Кореи. Сергей Александрович, ещё некоторое время назад генеральный директор Лентрансгаза, только начинал работать с клубом вплотную и ещё не успел познакомиться со всеми сотрудниками, поэтому в клубе поначалу царило некоторое беспокойство: что кроется за этим пронизывающим взглядом? Я находился в кабинете генерального директора, когда вдруг открылась дверь и вошел Фурсенко. Он по-деловому сухо поздоровался со всеми, кто был в помещении, и спросил:
– А кто из вас будет Абрамов?
Я несколько взволнованно поднялся со стула.
– Пройдите, пожалуйста, ко мне в кабинет, – сказал Сергей Александрович, и предупредил секретаря, чтобы его не беспокоили некоторое время.
Он сел в кресло и достал из ящика стола книгу.
– Это вы написали? – спросил он, и, не дожидаясь ответа, сказал, – я прочитал, спасибо, – и пожал мне руку. – Благодаря ей порой удается понять особенности характера некоторых наших тренеров, – и назвал их фамилии. – Думаю, это в какой-то степени помогло нам избежать возможных ошибок.
Он передал мне свою визитку и разрешил звонить в случае необходимости. На этом, собственно, и закончилось мое знакомство с президентом «Зенита».
Весной западным журналистам стало известно, что Дик Адвокат согласовал свой контракт с «Зенитом», а в конце мая ко мне в офис приехал Сарсания уже в должности спортивного директора этого клуба и с ходу начал:
– Послушай, ты, помнится, как-то говорил, что президент клуба «Сеул» передавал тебе письмо-гарантию о том, что если будет хорошее предложение из Европы на защитника Ким Донг Джина, клуб готов его отпустить за два миллиона долларов.
– Да, – ответил я, – именно так, но это было почти год назад, в прошлом августе, когда я летал к нему по приглашению вскоре после нашей с тобой поездки туда.
– Покажешь письмо?
Я пробежал глазами папки на полке, нашел нужную и, вынув файл, протянул его Косте. Он, внимательно прочтя его, быстро сказал:
– Ты можешь ему сейчас позвонить и сказать, что «Зенит» готов купить Кима на указанных условиях.
– Да нет проблем. Сейчас в «Сеуле» ровно семь вечера. Наверняка, он еще в офисе.
Я набрал номер.
Господин Хан взял трубку и, узнав меня по голосу, приветливо спросил: «How are you?».
– Я сказал, что, кажется, сумею выполнить его просьбу.
– Это какую? – настороженно спросил он.
Я гордо ответил:
– Я нашел хороший контракт для вашего Ким Донг Джина.
– А какие деньги?
– Вы просили два миллиона?
– Да, было бы здорово, – засмеялся он в трубку.
– «Зенит» готов хоть завтра перевести эту сумму на счет вашего клуба.
– Ты шутишь, – голос президента задрожал.
– Совсем нет, но дело не терпит отлагательств – завтра нам нужен трансферный контракт с вашей подписью и печатью.
– О, нет, завтра не могу, – улетаю в Европу. Сначала в Ниццу, там у меня дочь учится балетному искусству, а затем – в Германию на Чемпионат мира.
– Господин президент, тогда нужно решать сегодня, – встревоженным голосом почти выкрикнул я. – Поймите, «Зенит» уже готов платить, а что будет после Чемпионата, неизвестно, их планы могут измениться!
– Хорошо, – согласился господин Хан. – Ты можешь гарантировать, что платеж точно будет произведен?
– Готов, но только на 99 процентов, – сказал я. Чтобы быть уверенным на все сто, надо перезвонить в Петербург Президенту клуба и подтвердить ему ваше согласие.
– О кей, – сказал господин Хан, – тогда я возвращаюсь в офис и жду от тебя подготовленный проект трансферного контракта.
– Да, – добавил я, спохватившись, подготовьте еще письмо на имя президента клуба «Зенит» с благодарностью за сотрудничество. Оно необходимо для подтверждения факта переговоров и намерения подписать контракт.
Я положил трубку, обернулся к Константину и, встретив его пылающий взгляд, сказал, что Хан пока требует мою личную гарантию перевода суммы контракта, но исключительно единым платежом, без разбивки на транши.
– Давай, разговаривай сам с Сергеем Александровичем, – сказал Костя и набрал номер Фурсенко.
Выслушав меня, президент «Зенита» ответил:
– Владимир, я подтверждаю, что как только Ким Донг Джин пройдет медкомиссию, мы на следующий же день переведем всю сумму на счет корейского клуба. Дик настаивает на приезде этого футболиста и уверяет что он ему необходим.
– В таком случае завтра, а, может быть, и сегодня, часа через три, я направлю вам трансферный контракт, подписанный клубом «Сеул».
– Прекрасно, Владимир, спасибо за работу. Условия и сумму вашей комиссии тогда обсудите с Константином.
Через два часа мы подготовили проект контракта и отправили его факсом в Корею. Буквально через полчаса у нас уже был факсовый ответ с указанными реквизитами, подписями и жирной печатью. Господин Хан перезвонил мне следом и сказал, что оригинал контракта они направят курьерской почтой, и я получу его уже через два, от силы три дня.
– Бывает же такое! – воскликнул я, стоя в окружении сотрудников нашей фирмы. – Мы заработали сразу пятьдесят тысяч долларов – ровно столько, сколько нужно, чтобы выполнить годовой план.
Через три дня Фурсенко позвонил мне в офис и уточнил, получил ли я оригинальные документы, как обещали корейцы.
– Да, – сказал я радостно, – они у меня.
– Ну что же, – удовлетворенным голосом сказал Сергей Александрович, мы сделали с вами хорошую работу и сэкономили для нашего клуба минимум миллион долларов. Дик уверял меня, что стоить игрок будет три, а то и три с половиной миллиона. Так что… все получилось, как нельзя лучше. Завтра я пришлю своего человека за документами, – и, попрощавшись, положил трубку.
Я воспользовался своим правом позвонить Фурсенко только однажды где-то года через два, и то, только потому, что президент клуба «Сеул» просил меня лично довести до его сведения мнение корейских специалистов по поводу Дика Адвоката. Вопрос касался цены на корейских футболистов. Их футбольная общественность и в особенности журналисты по прошествии времени никак не могли взять в толк, как могло случиться, что футбольный клуб «Сеул» получил за Ким Донг Джина два миллиона долларов, тогда как клуб «Хендай» получил за Ли Хо, молодого центрального полузащитника сборной Кореи, целых три. По их мнению, цена за Ли Хо была завышена как минимум в два раза, поскольку этот игрок, в отличие от Кима, который более пяти лет отыграл за сборную и имел только отличные игровые оценки, едва отыграл в высшей лиге один сезон и, чтобы называться тем, за кого его выдавал Дик Адвокат, ему нужно было еще долго работать над собой. За Кима вся Корея была спокойна. Они знали, что это уже большой мастер и себя нигде не скомпрометирует. Все, что просил Хан, я передал тогда Сергею Александровичу. Он выслушал меня с большим вниманием и сказал, что, с мнением корейца можно согласиться, и Ли Хо возможно не так хорош, а поэтому все чаще сидит на скамеечке запасных. Однако воспользоваться предостережением корейца полагаться во всем на мнение Дика в полной мере он не сможет, поскольку тот к тому времени уже привел «Зенит» к чемпионству и сделал клуб обладателем «Кубка УЕФА». А посему ссориться с этим тренером было не в интересах клуба.
Возможно, корейцы питали к Дику не самые теплые чувства, поскольку за время работы в Корее он не отличался сдержанностью и учтивостью, так необходимой в тех краях. Помню, как-то генеральный директор КФА сказал мне в доверительной беседе, что с его точки зрения самыми корыстными, жадными и хитрыми являются вовсе не евреи, как принято считать во всем мире, а именно голландцы.
Причиной нелестных суждений одного из руководителей корейского футбола о патологической жадности голландцев было скорее навеяно образом жизни и мыслей не столько Дика Адвоката, сколько многоуважаемого Гуса Хиддинка. Ему действительно везло, и, если бы не оглушительный успех сборной Кореи на Чемпионате мира 2002 года и выход в полуфинал, не избежать бы Гусу злой критики корейских журналистов, давно заметивших у этого голландца пристрастие к роскоши и красивым женщинам. Этот великий тренер редко проживал на базах, поскольку любил просиживать допоздна в кофейнях пятизвездочных отелей, любуясь разнаряженными дивами, фланирующими в лобби. Однако разговоры журналистов о заоблачных требованиях и круглых суммах контрактов больше касались Дика, и только потому, что он был слишком прямолинейным, а порой даже и грубым с акулами пера. На самом же деле Дик всегда и везде шел лишь по следу Гуса и требовал себе суммы немного ниже, чем Гус. Но слухи о его жадности просачивались в прессу куда чаще, чем о его соотечественнике, и он почти всегда находился в ореоле общественной неприязни.
Эту неприязнь кто-то мог бы даже сравнить с той, что когда-то питал римский народ к своему императору Калигуле, но тому было все нипочем. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись», – любил повторять он. Однажды Сарсания по этому поводу попытался как мог дать мне разъяснения:
– Что же ты хочешь, Николаич, чтобы московские болельщики любили Дика так же, как петербургские? Он же до мозга костей пропитался газпромовским духом. Ты только вспомни те немыслимые для разума нашего народа контракты, которые готовились с моим непосредственным участием в бытность Дика в «Зените». Я и сам порой теряюсь, силясь вспомнить, сколько мы тогда с Фурсенко сделали: Ломбертс, Губачан, Шкртел, Семак, Зырянов, Широков, наконец Ким Донг Джин. Помнишь, что случилось, когда я познакомил Фурсенко с Ринатом Ахметовым, – засмеялся Костя и вскинул руку.
Я кивнул головой и улыбнулся ему в ответ.
– Вот именно, родился крупнейший контракт на Тимощука из «Шахтера» на 20 миллионов долларов!
Я любил наблюдать его по-детски безудержное выражение эмоций.
– А какой я провернул трансфер с покупкой Данни за 30 миллионов евро из московского «Динамо»! продолжал Костя, – это знакомство с португальским агентом Жоржем Мендешем помогло. Именно он меня надоумил. Один к одному, как и в случае с Домингесом получилось, когда я «увёл» его из рук Бердыева за 7 миллионов евро только на основании пункта об отступных. Тут, Николаич, не только документальную повесть можно было бы написать, здесь целый роман-эпопея получился! Денег тогда «Зенитом» была потрачена куча, но почти всё в конце концов окупилось. В этом мне признавался сам Алексей Борисович. Мы завоевали даже супер – кубок, о чем и не мечтали! Тогда нам оставалось всего-то построить лучший в Европе стадион с обогревом трибун и победить в Лиге Чемпионов.
Подожди, придет время и Газпром созреет для последнего броска.
Костя искренне в это верил, и мне казалось, что в его глазах горел свет далекой звезды.
– Красавцы, что и говорить! – засмеялся я, – ничего не остается делать, только руками разводить. Оттого и ненависть такая.
– Здесь скорее не только ненависть, – возразил Костя. – Помнишь тот анекдот про Сталина, когда ему доложили, что у Рокоссовского появилась любовница актриса? Спросили, что делать. «Будем завидовать», – ответил генералиссимус. Вот так, – заключил Костя, – значит, пусть завидуют, коль их доля такая.
Когда пришло время Сергею Фурсенко перебираться в Москву для работы в РФС, то Сарсания оказался в «Динамо». Не все сладко получилось в РФС. У нас в стране после бесславного Евро-2012 Дику решением свыше учинили обструкцию на канале «Россия» в программе «Прямой эфир», пригласив на неё языкастых экспертов. Не обошли вниманием и меня, почему-то посчитав, что я способен внятно и доходчиво объяснить, как, за что и почему президент РФС Фурсенко выплачивал из кармана Газпрома этому, ставшему вдруг нерукопожатным голландцу с профилем и повадками Наполеона целых пять, а то и шесть миллионов евро в год. Однако до начала эфира выяснилось, что входе его подготовки вдруг объявили о своем желании высказаться далекие от футбольных перипетий мэтры «отечественной совести нации» во главе с Владимиром Жириновским и примкнувшие к нему Фетисов с Тарасовой и также «рассудительный» Бубнов. Меня, поначалу за робкое, а потом настойчивое желание попытаться пролить луч света на правду жизни срочно пересадили во второй ряд и, пока патриотично и долго растекалась мыслью по древу Татьяна Тарасова, Бубнов в свойственной ему манере сам рванул микрофон и торопливо и бездоказательно прокричал, что все в РФС, начиная с Фурсенко и кончая Диком – бездарная мафия от футбола. Не дожидаясь, пока на него накинут смирительную рубашку, он спешно покинул студию. А посему Жириновскому и Фетисову досталась роль посредственных обвинителей главы РФС Фурсенко, якобы виноватого во всем и к тому же нечаянно посмевшего замахнуться на идею создания сборной, способной немного немало стать чемпионом мира на Мундиале в Москве. Как мне мыслилось, вся программа должна была быть задумана лишь с целью доходчивого объяснения гражданам вообще и болельщикам в частности, на каком основании и из каких источников платятся такие заоблачные суммы тренерам, ничего не достигшим своими результатами, однако по этой теме никто из выступавших в эфире так и не сказал ни слова. Да и не могли сказать, поскольку были далеки от сути вопроса и не владели пониманием ситуации. А я? Я так и просидел всю передачу на скамейке запасных, наивно полагая, что уж после таких бурных высказываний общественных деятелей о недопустимости разбазаривания огромных сумм на зарплату тренерам, теперь наконец наступят времена вдумчивого и бережного отношения к денежным потокам, русла которых прокладываются в тиши высоких кабинетов. Но, как оказалось, не тут-то было. Все только пошло резко вверх по кривой в графике доходов означенных лиц. Пришли новые люди, и контракты на суммы от пяти миллионов евро стали уже нормой не только у заурядных футболистов, но и у их тренеров, при том, что результаты становились все скромнее и скромнее. Замаячили те же лица, и те же грабли стали набивать шишки уже новым руководителям. Гус Хиддинк оказался теперь в российском супер-клубе «Анжи», где командовал парадом узнаваемый в народе Герман Ткаченко.
Работа Сарсании в «Динамо» была не такой продолжительной, однако и здесь за короткий срок он помог превратить этот клуб возможно и не в лучший, но уж точно в самый красочный по игре клуб страны, смотреть матчи которого стали снова приходить на стадионы десятки тысяч поклонников московского футбола. При нем в «Динамо» появились Самедов, Воронин и Семшов. Пришел, в скором времени сменивший Сергея Силкина, и тренер Миодраг Божевич. Сенсацию вызвал приход в «Динамо» из «Шальке-04». благодаря настойчивым действиям Константина нападающего сборной Германии Кевина Кураньи в качестве свободного агента, хотя этому немецкому футболисту требовалось выплачивать большую зарплату по личному контракту. Вопрос стоял о сумме, превышающей пять миллионов евро в год, но в который раз агентская интуиция Костю не подвела, и он убедил руководство клуба, что такой игрок стоит этих денег. И действительно, сколько впоследствии этот нападающий доставил удовольствия любителям спорта!
Костя всегда хотел оставаться в душе не просто москвичом, а динамовцем, поэтому, уже оставив работу в этом клубе, он активно способствовал приходу туда талантливых футболистов Балаша Джуджака и Кристиана Нобоа, значительно усиливших потенциал бело-голубых.
Костя дорожил своим близким знакомством с Сергеем Степашиным, в то время главой Счетной палаты, и всегда был готов помочь ему во всем, а мнение Константина по вопросам динамики развития российского футбола было осмысленно и значимо. Однако, сразу после закрытия летнего трансферного окна 2012 года, разразившийся скандал в средствах массовой информации по поводу приобретения «Зенитом» сразу двух футболистов Халка и Витцеля из португальских клубов за умопомрачительную общую сумму в 80 миллионов евро заставил Сергея Степашина принародно высказаться. Погрузившись в думу о правомерности и обоснованности трат, он выразил серьезное сомнение в ликвидности данного актива Газпрома. С высоты своего положения в иерархии государственных управленцев звездный генерал обещал досконально разобраться. Правда, дальше слов дело не сдвинулось. Безусловно, это высказывание грешило в устах покровителя «Динамо» проявлением двойных стандартов, принимая во внимание активность его же клуба на трансферном рынке, пусть и не столь агрессивную в сравнении с «Зенитом». Канал РБК пытался пригласить к себе на передачу кого-либо из известных политиков с альтернативным мнением по поводу дорогих приобретений, но все отказались. В конце концов пришлось высказываться мне. Костя увидел мое лицо на экране и, позвонив, сказал без упрека:
– Ну что ж, тебе, Николаич, можно говорить то, что думаешь, – намекая, видимо, на то, что чем меньше блоха, тем сложнее на нее давить.
Я и сам, рассуждая о престиже российского футбола и предвкушая великую эру для питерского клуба, все равно даже не осмеливался предполагать, что через 4 года этот «неликвид», как полагал Степашин, превратится в подобие биткоина на декабрьских торгах 2017 года. Я, проработав на рынке Китая больше десяти лет, хорошо знаю, насколько практичен этот восточный народ, и если уж он изволил раскошелиться только на трансфер «Зениту» за этих, заметно постаревших звезд, 77 миллионов евро, значит, это было не только кому-то нужно, но и выгодно! А рассуждения в народе типа: «Зачем нужно было Екатерине Великой создавать в «Зимнем» свой Эрмитаж, когда народ голодал», в нынешних условиях я для себя не приемлю. Вопрос по сути прост: какие клуб ставит перед собой цели, и если он не боится в открытую признавать, что стремится стать одним из лучших не только в стране, а ещё и владеть кубком Лиги чемпионов, то нужно глубоко залезать в карман и не страшиться риска. Иначе, хочешь – не хочешь, а счет 7:0 не в нашу пользу еще не раз будет сиять убийственным цветом на табло. Проигрывал ли «Спартак» раньше так, как в 2017-м году? Да, было. Результат 5:0, пусть чуть-чуть скромнее, но той же команде, в том же турнире и на том же стадионе в Ливерпуле. Это было ровно 15 лет назад. Так случилось, я оказался на этом матче со своим коллегой Михаилом Сахаровым. Мы сидели, стыдливо опустив глаза, а стадион продолжал скандировать: «We want more, we want more!!!», что означало: «Мы хотим больше!». Наконец через 15 лет их призыв был командой услышан и реализован. В тот день, второго октября, за нашими спинами посапывал во сне, лежа на трех незанятых сиденьях, молодой начинающий комментатор НТВ-плюс Георгий Черданцев, и всякий раз, когда стадион гремел, скандируя свои требования забить русским еще, он, изрядно «уставший», просыпался и орал осипшим голосом ругательства в сторону англо-саксов, вызывая у стюардов в желтых одеждах необъяснимые отрицательные эмоции.
Противостояние Газпрома и Лукойла вполне закономерно, однако, мне кажется, что Газпром давно смирился со своей участью и предназначением, а заодно и с тем, сколько оно ему будет стоить, а Лукойл все ещё оглядывается по сторонам в поисках оправдания, сомневаясь, стоит ли нести непомерные траты.
Жаль, что Константин Сарсания в бытность свою спортивным директором «Динамо» так и не сумел найти общий язык со вторым человеком в иерархии ВТБ Василием Титовым, исполняющим обязанности Председателя совета директоров бело-голубых, из-за чего нередко сам очень огорчался по этому поводу.
– Нет, Николаич, – говорил тихо Костя, – у нас с ним разные цели. Я хочу, чтобы «Динамо» стало чемпионом и точно знаю, что для этого нужно сделать, а ему нужна земля под будущий стадион и другие постройки на прилегающей территории, чтобы покрыть текущие затраты и заработать.
Зато в «Динамо» Константин близко сошелся ещё с одним генералом, президентом клуба Юрием Исаевым, ставшим в скором времени и главой Госкорпорации «АСВ» (Агенство по страхованию вкладов). Собственно, это он, Исаев, и уговорил Костю, который мечтал попробовать себя в качестве тренера, поехать поработать в Воронеж, где Костя когда-то еще в юношах играл за основной состав команды «Факел». Исаев обещал помогать клубу деньгами, чтобы он поднялся из второго дивизиона до высот РФПЛ. Костя загорелся, познакомился и с губернатором воронежской области, который тоже обещал содействовать, но, как говорится, «обещать – не значит жениться».
На первых порах Сарсания со своим клубом довольно легко пробился в ФНЛ, но дальше дело не пошло, поскольку нужны были деньги, и далеко не маленькие, о необходимости которых он неоднократно говорил губернатору при личных встречах. Я был свидетелем их разговоров, поскольку по просьбе президента клуба «Факел» некоторое время работал в Воронеже пиар-директором клуба. Однажды Алексей Васильевич сам приехал на базу, и во время пресс конференции там же, на берегу Дона, я задал ему прямой вопрос: почему бы ему, губернатору и персоне, приближенной к первому лицу государства, не воспользоваться правом обратиться напрямую с просьбой назначить клубу достойного спонсора, хотя бы по примеру того же ЦСКА, когда уважаемый Сергей Иванов легко решал подобные вопросы. Дело было в том, что черноземные области России, где на протяжении многих лет в прошлом формировался образ нашего русского футбола, давно были лишены возможности представлять себя в премьер-лиге лишь только потому, что отсутствовали необходимые средства на содержание команд, на что Гордеев, не смутившись, ответил прямо, что не в его правилах просить что-либо у первого человека страны. Зато его суетливая и самоуверенная помощница подошла к Константину и сказала ему без обиняков: «Он что, сумасшедший, задавать губернатору такие вопросы?». «Нет», – ответил Константин, – «он просто живет, как ему заблагорассудится».
Единственно, на что хватило средств в Воронеже, так это, пожалуй, лишь на ремонт и возрождение полей загородной клубной базы. Обещанной помощи так никто и не оказал, а, значит, и вероятность вывести команду «Факел» из ФНЛ в РПФЛ реальностью не стала, и тщетные усилия только отбирали у Константина здоровье. Придет время, и Гордеев признается Константину, что он далеко не сразу понял, что для качественного футбола нужны действительно большие деньги. Ну что же, пусть хотя бы так. Тульский «Арсенал» тогда еще не играл в РФПЛ, и никто не смел предположить, что когда-либо компания Чемезова со своими финансовыми возможностями придет к ним на помощь.
Продолжая работать в «Факеле» в 2012 году уже в должности Президента клуба, Костя не в состоянии был способствовать финансовому оздоровлению клуба. Тут-то и подвернулась работа в ближнем зарубежье. Футбольный клуб «Атлантас» из Клайпеды был заинтересован в его услугах в качестве главного тренера. Хотя надо заметить, что этот ничем не примечательный литовский клуб денег не имел вовсе. 2 тысячи евро – вот предельный максимум, на что клуб мог сподобиться при выплате зарплаты доморощенным футболистам. А про покупку легионеров и говорить не приходилось. При таких обстоятельствах Костя взял к себе лишь нападающего Андрея Панюкова из «Динамо», и тот 2 года терроризировал ворота соперников «Атлантаса», являясь лучшим голеадором их небольшого государства. Я был рад переходу Кости и надеялся, что наконец он найдет время заняться восстановлением здоровья. На курорте в Паланге, где Константин расположился в уютном отеле, он много гулял, ежедневно ел исключительно свежую рыбу и овощи. Единственное отклонение от здорового образа жизни, которое позволял себе Костя – это были небольшие ароматные голландские сигариллы особого сорта в яркой упаковке, которые он курил после обеда – привычка, унаследованная от Дика Адвоката.
После первого сезона в Литве Сарсания стал необычайно популярной личностью: шутка ли, он чуть было не отобрал у «Жальгириса» право быть перманентным чемпионом, практически догнав литовский супер-клуб, и закончил с «Атлантасом» чемпионат, отстав от именитого клуба всего лишь на одно очко. Если бы не злосчастная ничья, ставшая следствием пропущенного гола на последней минуте игры, то возможно быть бы его клубу чемпионом Литвы. На следующий год, в июле 2014-го, за несколько дней до своей первой игры в Лиге Европы на поле в Клайпеде, Костя позвонил мне и попросил, чтобы я срочно оформил Шенгенскую визу.
– Послушай, – сказал он мне по телефону, – я через три дня привезу в Москву отца из Паланги: там врачи подлечили ему сердце, а на следующий день отправлюсь обратно и возьму тебя с собой. Полетим прямым рейсом, а через неделю вернемся в Москву. Потаскаю тебя по дюнам, а заодно и игру моей команды против Люксембурга посмотришь.
Кстати, ту игру «Атлантас» выиграл со счетом 3:1, и Костя, обезумевший от счастья от того, что его команда прошла в следующий этап соревнований, пригласил меня в лучший рыбный ресторан Паланги отметить победу, а заодно и вручение ему приза «Лучший тренер 2013 года», который ему прислали из Вильнюса буквально незадолго до игры.
В тот вечер мы были втроем. Вместе с нами был и Сергей Викторович Савченков, хорошо известный в Воронеже футболист и тренер, который проработал с Константином много лет.
Помню, на следующий день в команде был объявлен день отдыха, и тогда нас осенило: предпримем – ка мы дальний марш-бросок, и на свой страх и риск попытаемся дойти вдоль берега по дюнам от Паланги до порта Клайпеды. Савченков, несмотря на уговоры, решительно отказался по причине легкой травмы ноги, и мы с Константином вдвоем сразу после завтрака двинулись в путь. Однако все оказалось не так просто, как мы ожидали. Пройдя в ускоренном ритме первые 15 километров где-то часа за три, мы обнаружили, что в кровь натерли ноги о песок и с грустью пришли к выводу, что дойти не сможем, хотя город уже показался за высоким маяком. Пришлось вызывать на помощь ребят из клуба. Около часа они искали нас на машинах. Ладно, что мы устали и хотели пить, мы к тому же еще и обгорели, но это наше неудавшееся путешествие надолго осталось в памяти и стало предметом постоянных шуток наших литовских друзей.
