Владимир Александрович Жуков
Тайна старого грота
\В большой кожаный чемодан, где находилась Викина одежда, он положил шампунь и крем для загара. Вспомнил, как два дня назад, когда неожиданно разладился их совместный вылет на юг, пакуя чемодан, спросил, зачем ей столько платьев, юбок, блузок. Уж не думает ли демонстрировать их в салоне мод на подиуме в роли манекенщицы? Жена находчиво ответила: "с тобой я всегда хочу быть красивой". "Ты дорога мне в любом наряде и, особенно в костюме Евы", – пошутил он тогда, и нежно прикоснулся губами к ее щеке. "Какой же ты ненасытный", – кокетливо обиделась она, слабо обороняясь от его ласковых губ и рук.
Эта трогательная сцена и момент прощания в аэропорту Внуково, когда жена, пройдя через накопитель, помахала ему трепетной рукой, и сейчас стояли перед его глазами. В память врезались мельчайшие подробности, словно мозг старался сохранить их навсегда.
В спортивную сумку, со своими вещами Алекс положил по бутылке водки и шампанского, коробочку с духами "Фиджи", золотой перстенек с изумрудом и коробку шоколадных конфет "Ассорти". Жена, он не сомневался, обрадуется этим подаркам.
Взглянул на безмолвный телефон. Поднял трубку, набрал код – результат оказался неутешительным. Электронные часы на руке показывали 21.30. В душе Алекса нарастала тревога.
"Бухточка Синее Око, странные голоса"… – в его сознании отчетливо всплыли обрывки этих фраз, произнесенные Викой и потом ее любимое восклицание: "Все это так таинственно и интересно!"
Он знал, что после этого заключения жену невозможно удержать на месте. Эта фраза для нее была сигналом к действию. Только сейчас понял, что не может изменить ситуацию. Синее Око. Мужские голоса? Что бы это значило? – Алекс терялся в догадках в предчувствии надвигающейся опасности. – И почему вдруг Вика?"
Состояние неопределенности и тягостного ожидания действовало на него угнетающе. Мозг неотступно сверлила одна мысль: почему я не улетел вместе с ней? Черт меня дернул остаться на торги, хотя и удачные". Алекс прошелся по богато обставленной комнате – их пока тесноватому, временному жилищу. Под ногами мягко пружинил ковер, подаренный отцом в день свадьбы. Корецкий включил телевизор, но опереточно-водевильная, а на другом канале зловеще-траурная музыка, раздражали, и он нажал на кнопку выключателя.
Распечатал пачку сигарет "Конгресс". Закурил, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, стоящую у телефона. Громко зазвонил телефон, и он стремительно поднял трубку.
– Ваш абонент не отвечает, – произнес все тот же сухой женский голос. Телефонистка явно намеревалась снять заказ, но он опередил.
– Будьте добры, соедините с дежурным администратором пансионата "Бирюза", – попросил он заискивающе и назвал номер телефона. Соединили на редкость быстро. Алекс даже не успел обдумать вопросы. Когда на другом конце провода послышалось привычное: "Алло, слушаю вас", он, волнуясь, спросил:
– Пожалуйста, подскажите, где сейчас находится проживающая в вашем пансионате Виктория Андреевна Корецкая?
– А кто ее спрашивает? – с явным любопытством поинтересовалась женщина, судя по голосу, пожилого возраста.
– Из Москвы, ее муж, Алекс.
– Примерно в девять часов вечера она вышла из пансионата и еще не возвращалась, – сообщила администратор.
– Может, вы проглядели? – слабо надеясь на утвердительный ответ, допытывался он.
– Нет, милок. Как вас по имени то, запамятовала?
– Алекс, – напомнил Корецкий.
– Ну и имя, как у соседского бульдога. Господи, прости, что скажешь, – вздохнула женщина. – Так вот, мимо меня мышь не проскользнет. Я уже десятый годок вахту несу. Ни замечаний, ни претензий, одни благодарности и грамоты от начальства и профкома.
– Меня не интересует ваша биография, – грубо оборвал ее Корецкий, обидевшийся за сравнение с бульдогом. – Передайте, пожалуйста, Вике: как только она появится, пусть позвонит мужу.
– Какому еще мужу?
– Я у нее один, – оскорбился Алекс. То ли по умыслу, то ли случайно, но женщина в долгу не осталась.
– А что ты, милок, всполошился, – отпарировала она. – Никуда ваша Вика не денется. Некоторые женщины по двое-трое суток на ночлег не появляются. А потом их на черных "Волгах", "Меrcedes", джипах к самому подъезду доставляют с букетами роз. Ха-ха…
– Вы думайте, что говорите, я ее муж! – вспылил Алекс.
– Настоящие мужья жен одних на курорт не отправляют, – еще больнее укорила она его и бросила трубку. С неприятным осадком на сердце Корецкому оставалось ждать Викиного звонка.
Он слышал, как возвратились из театра родители. Спустя несколько минут мать вошла в его комнату. Увидела мрачного сына с сигаретой в руке у телефона.
– Фу, накурено. Дымишь как паровоз, – она с недовольным выражением лица небрежно разогнала пухлой рукой дым. Поглядела на роскошную люстру и упрекнула:
– От табака хрусталь портится. Молчит твоя дражайшая?
Сын огорченно кивнул головой.
– Говорила я тебе: не женись на слишком красивой. С Эльзой никаких бы проблем не знал, был бы здоров и сыт, – оживилась она. – Намыкаешься ты с ней. Уехала, и ни слуху, ни духу. До тебя ли ей, когда рядом богатые мужики табуном ходят?
– Мама, оставь меня, пожалуйста, – рассердился он. – Опять ты за свое. Пойми ты, наконец, что Вика моя законная жена, я ничего не собираюсь менять, смирись с этой мыслью. К рыжей Эльзе я совершенно равнодушен.
– Конечно, ты у нас взрослый, мудрый. Советы родителей тебе ни к чему, – обиделась мать и вышла в соседнюю комнату.
Алекс понимал, что враждебность к его жене может когда-то обернуться большим скандалом, поэтому надо ускорить поиск подходящего жилья. Время тянулось мучительно медленно. С каждой минутой он чувствовал, как угасает надежда на Викин звонок из Крыма.
Старинные, доставшиеся от деда часы, пробили полночь, надо было срочно действовать. Если бы жена возвратилась в пансионат даже час назад, она бы обязательно позвонила. Но телефон молчит. Значит, с ней что-то случилось.
Звонить администратору, чтобы выслушивать ее обидные намеки и нотации у Корецкого не было желания. "А что если напрямую обратиться в милицию, ведь номер ее везде одинаков, – подумал он. – Это, пожалуй, лучший вариант в моей ситуации. Только воспримут ли они мою тревогу всерьез? Ведь от столицы полторы тысячи километров".
С волнением набрал на диске код, а затем номер милиции. Вслушался в трубку. Пришли отдаленные гудки, а затем отзыв:
– Старший оперуполномоченный угрозыска капитан Белозерцев слушает. Алло?
Корецкий растерялся, но быстро собрался с мыслями.
– Товарищ капитан, будьте добры, выслушайте меня. Звоню вам из Москвы по поводу странной ситуации. Два дня назад в пансионате "Бирюза" поселилась моя жена Виктория Андреевна Корецкая, восемнадцати лет от роду. Сегодня вечером она ушла на ночные купания и до сего часа не возвратилась в свой номер. За ней прежде такое не водилось.
– Ну, обычное дело, – успокоил Василий.
– Тревожное, иначе бы я к вам за тысячи верст не обратился. Дело в том, что она мне по телефону сообщила о мужских голосах, услышанных накануне в бухте Синее Око, где жена купалась прошлой ночью.
– Вас это тревожит? Ведь это могли быть рыбаки, возможно, браконьеры. Непонятны мотивы вашей тревоги?
– Интуиция подсказывает, что-то случилось? У Вики особое чутье на криминальные происшествия. Я умоляю вас, срочно проверьте бухту Синее Око. Я уверен, она там. Все затраты я оплачу. Завтра же прилечу самолетом.
Белозерцев записал координаты Алекса Корецкого: адрес, номер телефона. За пультом управления оперативной связи городского отдела милиции он оказался в силу обстоятельств, поскольку дежурный по УВД майор Крупин и его помощник сержант Столетов в этот момент находились в подвальном помещении изолятора временного содержания (ИВС) для отправления арестованных в следственный изолятор (СИЗО) республиканского УВД. Василий Белозерцев вместе со следователем Владимиром Щегловым, отдыхавшим в комнате дежурной части, пребывали в суточном наряде.
Алексу Корецкому повезло, что трубку поднял Белозерцев, не оставлявший без внимания ни один сигнал. Хотя ложных сообщений поступало немало – юнцы "резвились", но он научился их различать. "Вряд ли ради розыгрыша человек станет звонить нам из Москвы, – подумал он. – Может, ревность обуяла, но в таких случаях милицию обычно не впутывают. Чудной все-таки этот Алекс. Может, возомнил себя экстрасенсом?"
Капитан позвонил в пансионат «Бирюза» и удостоверился, что там вторые сутки проживает москвичка Виктория Корецкая, которая в данный момент отсутствовала. Это усилило его подозрения о причине беспокойства москвича.
О нестандартной ситуации Василий доложил следователю.
– Может среди ночи всполошился, запаниковал ревнивец, заподозривший молодую жену в измене. Не перевелись еще горячие Отелло? – предположил Щеглов. – Вот и решил в качестве пугало и надзора использовать милицию. Дешево и сердито. Есть такие ушлые шутники.
– Паникера я бы определил по запальчивости и тембру голоса, – возразил Белозерцев. – Алекс говорил четко, логично без истерики, присущей ревнивцам. В меру сдерживал чувство тревоги. Ты же знаешь, что я скептически отношусь к гипотезам о телепатии, телепортации, прочим мистическим причудам, но в данном случае его беспокойство считаю мотивированным. Его тревога за судьбу Виктории передалась и мне. Наверняка, сработала интуиция.
– Она, что же тебя ни разу не подводила?
– Подводила, но в редких случаях, – признался Василий. – Лучше ошибиться, среагировать на ложный сигнал, чем потом испытывать угрызения совести за то, что имел шанс спасти человека, но упустил его.
– А в моей практике это первый случай, когда человек, находящийся за полутора тысяч километров, сообщает о всего лишь возможном злодеянии. Может у него проблемы с психикой, страдает манией страха и преследования? – произнес следователь. – По сути, нет ни состава, ни признаков преступления, а всего лишь предположение. Другое дело, если бы позвонил очевидец, свидетель или потерпевший, но таковых нет. Не отвлекает ли москвич таким способом нас от реально совершаемого в данный момент преступления? Мы, сломя голову, помчимся к бухте Синее Око, а в городе кто-то совершит убийство, ограбление или кражу? Такие прецеденты нередки. Если мы по каждому вызову срываться с места, то не останется сил и времени для раскрытия уже совершенных преступлений. А за низкий процент раскрываемости начальство снимет стружку по полной программе.
– На мой взгляд, куда важнее предотвратить преступление, спасти человека от насилия, чем после его гибели заниматься расследованием, – напомнил Белозерцев о значимости профилактики. А твои аргументы не безупречны. Будь Корецкий пылким ревнивцем, то не отпустил бы жену на курорт, где под знойным южным солнцем завязываются мимолетные романы и закипают страсти…
– Вдруг она сбежала и не одна, а с любовником? – выдал очередную версию Щеглов.
– Исключено. Во-первых, вряд ли Алекс знал, куда сбежала? Если бы и знал, то стал бы по этому поводу беспокоить милицию, – парировал Белозерцев. – Во-вторых, я навел справки у администратора пансионата «Бирюза». Она сообщила, что у Виктории семейная путевка на двоих.
– Сдаюсь, убедил, – поднял руки следователь и усмехнулся. – А вот тот факт, что бухта Синее Око находится на чужой для нас территории сельского района, а не Керчи, опровергнуть не можешь. Предлагаю озадачить наших коллег из РОВД, пусть они поломают голову над ситуацией.
– Володя, я тебя не узнаю, где твоя прежняя удаль? – упрекнул оперативник.
– С удалью все в порядке, а ты в азарте сыщика забыл, что у водителя жесткий лимит горючего и мы не имеем права на холостые пробеги, – напомнил Щеглов о дефиците ГСМ.
– Жизнь, здоровье человека дороже, – возразил Василий. – На объяснения и согласования и другими формальности с РОВД уйдет уйма времени, а у нас на счету каждая секунда.
– Твоей одержимости можно позавидовать, – заметил следователь. – Значит, поступим рационально. Чтобы не распылять силы, ты с водителем отправляйся к бухте Синее Око, а я, пока нет Крупина, останусь на вахте. Если обнаружишь что-то серьезное, то сообщи по радиостанции, я буду на связи.
– По коням! – войдя в фойе, скомандовал Белозерцев милиционеру-водителю Виктору Зинчуку. Так в переносном смысле, «конем» он называл милицейский темно-зеленого цвета УАЗ. Сержант лихо выехал из города на дорогу, ведущую на побережье Азовского моря. Место за пультом дежурной части занял Щеглов.
Вскоре из внутреннего двора городского отдела милиции выкатил автозак с закрытым металлическим фургоном, в котором находились подследственные. Их периодически и непременно в ночное время доставляли на железнодорожный вокзал и в специальном вагоне под охраной конвоя отправляли в следственный изолятор (СИЗО). Несколько минут спустя, в дежурную часть вошли Крупин и Столетов. Следователь уступил им место за пультом. Сообщил майору о подозрениях Корецкого и выезде по его сигналу Белозерцева на место предполагаемого преступления.
4. В бухте Синее Око
Они отыскали самый короткий путь к бухте. Свет фар выхватывал из темноты каменисто-глинистую полузабытую дорогу. Зинчук остановил машину почти на краю склона. Внизу шумело море. В отдалении проплыли огоньки то ли рыбацкого сейнера, то ли большой яхты.
– Дальше дороги нет, – пояснил водитель, хотя Белозерцев и без него знал, что если попытаться проехать кромкой берега по бездорожью, это займет много времени.
– Тогда поглядим, какие из нас скалолазы, – сказал Василий и, подсвечивая себе фонариком под ноги, стал спускаться вниз, в бухту. Цепляясь за выступы камней и ветки кустарника, они вскоре достигли цели.
– Виктор, я обследую прибрежные камни, а ты поищи в гроте, – велел капитан и принялся шарить лучом фонарика по валунам, о которые разбивались набегающие с залива волны.
Минут через пятнадцать он услышал голос сержанта:
– Товарищ капитан, нашел. Бог ты мой, что с ней сделали…
Белозерцев, спотыкаясь о мокрые камни, поспешил на желтый глаз фонаря, горевшего в темной полости грота. На каменном выступе у самой стены лежало обнаженное тело девушки. Вены ее рук на сгибе локтей были перерезаны. Алой струйкой в воду стекала кровь. Глаза потерпевшей были закрыты, запекшиеся губы искусаны. Василий взял ее вялую руку на запястье, едва почувствовал слабый пульс.
– Виктор, живо наверх, в машину. Срочно вызови "Скорую помощь" и сообщи в городской отдел. Неси аптечку, дорога каждая секунда.
Зинчук стремглав сорвался с места, а Белозерцев лихорадочно искал какую-нибудь ткань, чтобы перевязать незнакомке порезанные руки.
"Где же ее одежда, вещи?" – подумал он и наткнулся глазами на зеленую резиновую шапочку. Надкусил ее край зубами, разорвал на узкие полоски и, словно жгутом, стянул на глубоких порезах вены. То, что они были глубокими, Василий понял сразу, так как кровь не успевала свернуться. Капитан взглянул на потерпевшую, стараясь уловить признаки жизни. Ее мертвенно-бледное лицо с каштановыми прядями волос было очень красиво. "Может, поэтому и рука насильника не поднялась, чтобы его изуродовать, – подумал Белозерцев. – Не исключено, что кто-то помешал осуществить злодейский замысел до конца. Только бы она выжила. Слишком много, наверное, потеряла крови".
Белозерцев впервые оказался в такой ситуации. Он сомневался: надо ли применить искусственное дыхание, или оно может только навредить пострадавшей. По синякам и ссадинам на теле девушки было видно, что она отчаянно сопротивлялась, но силы оказались неравны. Он держал в руке ее запястье, ощущая угасающий пульс. "А этот Алекс оказался прав, – мелькнула мысль. – Он либо действительно предчувствовал, либо точно знал, что его жене грозит опасность. Если так, то он должен знать, от кого исходила угроза".
– "Скорая" выехала. Из отдела прибудут Щеглов с кинологом и экспертом-криминалистом, – доложил возвратившийся водитель. – Работниками ГАИ перекрыты все выезды из города.
Сержант подал Белозерцеву аптечку. Вдвоем они плотно перебинтовали руки потерпевшей. Она находилась в бессознательном состоянии. После некоторого колебания Василий применил искусственное дыхание, но все было тщетным. "Почему преступник, а может и не один, не удосужился надежно спрятать свою жертву, – подумал капитан. – Либо ему помешали, либо был уверен, что не оставил никаких следов и следствие до него никогда не доберется. Каковы мотивы преступления? Ради одного лишь наслаждения? Вряд ли, хотя устоять перед соблазном преступнику, конечно, было нелегко: слишком великолепна и очаровательна потерпевшая.
Это предположение предстоит подтвердить или опровергнуть судмедэкспертизе. Только бы врачи спасли ей жизнь. Впрочем, если преступник хотел удовлетворить свою страсть, для этого не обязательно было совершать насилие. Вечером у гостиницы свои услуги предлагают проститутки. Здесь что-то не так. По-видимому, у неизвестного были серьезные причины, вынудившие напасть на женщину. Похоже на то, что он ее выследил".
Белозерцев с тревогой всматривался в темноту:
"Где же "скорая", черт ее подери. Жизнь человека на волоске". Он обрадовался, когда послышался гул машины, взвизгнули тормоза. И тут с огорчением вздохнул – к ним, освещая камни фонарем, спускались следователь Щеглов, эксперт-криминалист Будченко, и кинолог Дудко с овчаркой Пальмой.
В поиске предметов и вещей, тщательно осмотрели место преступления. За валуном отыскали пакет с платьем, полотенцем, наручными часами и ювелирными изделиями. С помощью фотовспышки эксперт-криминалист сделал несколько снимков.
– Если она сопротивлялась, а это так, – сказал он. – То единственным средством защиты для нее были зубы, ногти пальцев. Она могла укусить насильника, либо поцарапать. Поэтому нужна проба крови, запекшейся у нее на губах и под ногтями.
Пальма взяла след, но он оборвался у кромки берега. Это наводило на мысль, что преступник воспользовался каким-то плавательным средством.
Наконец прибыла "Скорая помощь". Врач, толстый мужчина в очках со стетоскопом на груди поверх белого халата, встретив укоризненный взгляд Белозерцева, посетовал на "чертовы дороги". Он обследовал девушку, попытался прощупать пульс.
– Как она? – спросил Щеглов. Врач сокрушенно покачал головой. Незнакомку подняли наверх и бережно погрузили в салон и машина, освещая фарами дорогу, уехала в направлении сверкающего огнями приморского города.
Под одним из камней Василию удалось отыскать пакет с надписью "Маrlborо". Будченко тщательно осмотрел его, пытаясь обнаружить отпечатки пальцев, но, увы, безуспешно. В пакете находились женские наручные часы "Чайка", махровое полотенце, платье из красно-белой ткани, трусики и бюстгальтер, белые босоножки.
Принадлежность этих вещей потерпевшей не вызывала сомнений. Улик, которые бы навели на след преступника, обнаружить не удалось. Белозерцев понял, что с этим таинственным делом придется изрядно повозиться. Лишь на следующее утро после повторного осмотра места преступления криминалисту с помощью магнита удалось извлечь маленький скол лезвия.
5. Версии Белозерцева
Виктория, которую опознали работники пансионата "Бирюза", умерла на рассвете, не приходя в сознание. Об этом в семь часов утра майору Крупину сообщил заведующий реанимационным отделением, пояснив в оправдание, что она потеряла слишком много крови. Если бы на час– полтора хватились раньше, был бы шанс на спасение. Донорская кровь, стимулятор сердца, другие экстренные средства воздействия оказались бессильными – жизнь ушла из охладевшего девичьего тела. Медэкспертиза показала, что против Корецкой был применен баллончик с газом, ее изнасиловали.
Эта печальная весть, которую Белозерцев больше всего не хотел услышать, огорчила его – и не только, как профессионала, расследующего дело, а просто как человека. Смерть была укором ему, Щеглову, другим сотрудникам, не сумевшим предотвратить это преступление. Оперативными данными о его подготовке ни уголовный розыск, ни следствие не располагали. И хотя в любом случае можно было найти оправдание, ссылаясь на слабую техническую оснащенность милиции, недостаток сил, горькое ощущение вины не оставляло капитана.
"Что кроется за этим преступлением? – размышлял Василий, лишь полчаса назад прибывший вместе с Щегловым из пансионата "Бирюза" в свой кабинет. – Наивно было бы предполагать, что оно совершено ради одной сексуальной прихоти. Чтобы ее удовлетворить, в городе хватает проституток, не скрывающих свой промысел. Достаточно вечером побродить у отелей, в сквере у драмтеатра А. С. Пушкина, либо у дома отдыха рыбаков. Там экстравагантные юные создания и их тридцати и сорокалетние соперницы поджидают клиентов. А поблизости шныряют сутенеры, содержатели притонов и других злачных мест.
У сотрудников уголовного розыска до них руки не доходят, а ведь именно здесь – самая благодатная среда для преступлений, для растления личности. Набор для этого весьма эффективный – алкоголь, наркотики, токсичные препараты. Давно созрела пора создать милицию или полицию нравов по западному образцу, иначе рецидивы сексуальной революции, порнография, проституция при нищете медицины и угрозе СПИДа отравят генофонд, захлестнут общество, деморализуют его".
Белозерцев явно увлекся в своих рассуждениях. С ним это происходило нередко, когда он стремился осмыслить какое-либо криминальное явление, докопаться до его глубоких корней. Что толку, что сверху срубают сорняки: ведь через некоторое время они вновь прорастают. Так и с преступностью. Два-три десятка человек упрячут за решетку, а на смену им поднимается молодая поросль, еще более изощренная и циничная – и борьба продолжается. Бесконечная карусель. А надо смотреть в корень и устранять социальные причины преступности.
Понимают ли это политики, государственные мужи, которым вверены судьбы людей? Редко. В этом Белозерцев убеждался, когда попадал на совещания, где за рост преступности распекали милицию. Он часто удерживался от реплик, но даже те, что звучали, надолго портили его отношения с начальством. А разве можно молчать, когда тринадцати и четырнадцатилетние девочки торгуют своим телом? И в этом милиция виновата?
Будь в городе другая атмосфера, может, и не пришлось бы Виктории Корецкой так рано расстаться с жизнью. Его угнетало сознание беспомощности, невозможности что-либо изменить, переиначить в случившейся трагедии. Информация работников ГАИ о том, что подозрительных водителей и пассажиров при выезде из города не обнаружено, не принесла утешения. На положительный результат трудно было рассчитывать. В ориентировке значилось, что на лице и руках неизвестного могут быть свежие царапины от ногтей. Вот и все приметы. Ни возраст, ни внешность, ни какие-либо другие отличительные черты и манеры не были известны.
С такими данными обнаружение подозреваемого было равнозначно поиску иглы в стогу сена. Осмотр номера в пансионате "Бирюза" не прояснил ситуацию. Комнату опечатали до приезда Алекса. Инспекторам ГАИ, другим сотрудникам милиции, задействованным в блокировании города по плану "Перехват" оставалось надеяться на профессиональную интуицию и удачу, либо на случайность, малейшую оплошность подозреваемого. Шанс на такой исход дела был мизерный.
Белозерцев, по натуре прагматик, отдавал предпочтение принципу кропотливой, настойчивой проработки множества версий. После полудня ему позвонил руководитель оперативно-следственной группы по данному уголовному делу майор Щеглов
– Зайди ко мне, Василий, – пригласил следователь. – Из Москвы прилетел муж Виктории. Он находится у меня, надо переговорить. Сообща наметим план действий.
Белозерцев спустился с третьего этажа на второй, где размещалось следственное отделение. Вошел в кабинет. Во главе Т-образного стола сидел Щеглов, а сбоку, в профиль к двери – высокий молодой мужчина. Капитан заметил, как судорожно вцепились его побелевшие от напряжения пальцы в ручку кожаного коричневого "дипломата". Глаза мужчины были красны то ли от бессонницы, то ли от скупых слез. Щеглов представил Белозерцева, а потом незнакомца:
– Алексей Матвеевич Корецкий.
– Алекс, – поправил тот неуверенно и пояснил. – Так называла меня жена. Ах, Вика, почему ты не послушалась… Я ведь тебя просил.
Он уронил голову, едва сдерживая рыдания. Они не торопили его, сочувственно глядя на убитого горем человека. На вид ему было лет двадцать шесть – двадцать восемь. Модно, аккуратно одет в светлый костюм и желтую сорочку с узким галстуком. Его праздничная одежда резко контрастировала с душевным состоянием.
– Простите, – виновато выдавил из себя Алекс. – Это так больно, невыносимо. Я, я … только я виноват, что отпустил ее одну. До конца дней своих не прощу себе это.
Плечи Корецкого мелко вздрагивали, и эта дрожь, словно электротоком, пронзило его сильное тело.
– Успокойтесь, Алекс. Горю теперь не поможешь, – Щеглов подал ему сигарету и щелкнул зажигалкой. – А вот найти убийцу мы обязаны, во что бы то ни стало.
– Да, да, – согласился москвич, сделав глубокую затяжку, стараясь дымом подавить спазм в горле.
Щеглов предложил сигарету и Белозерцеву, но тот воздержался, памятуя о том, что дал себе слово курить в редких случаях – ито из оперативных соображений. Следователь закурил сам и пододвинул ближе к Корецкому черную керамическую пепельницу. Выдержал паузу, дал Алексу возможность немного успокоиться, включил японский диктофон и попросил:
– Расскажите мне о погибшей, о ее знакомых. Может, в последние дни ее что-то серьезно беспокоило? Я понимаю, воспоминания для вас мучительны, но это необходимо следствию. Малейшая, на первый взгляд, пустяковая деталь может оказаться существенной.
– Она была очаровательна и недостатка в поклонниках не испытывала, – начал он.
– То, что она красива, бесспорно, – польстил Алексу Владимир и пожалел, потому что тот сбился на эмоции.– Что он с ней сделал, сволочь. Я видел Вику два часа назад в морге. Она словно заснула, но не докричаться теперь до нее. Ее родители не перенесут этого удара. Не сберег… и все из-за этих проклятых торгов. Никому не ведомо, где потеряешь, а где обретешь. Никакие деньги, валюта не стоят жизни моей Вики.
Алекс сжал ладонями виски, словно голова у него раскалывалась от боли. Чтобы вынудить его отвечать по существу, майор решил прибегнуть к жестким вопросам.
– Где вы познакомились с женой? – спросил он.
– Это произошло полгода назад на презентации биржи. Она пришла с двумя подругами по экономическому факультету. Их интересовали проблемы становления рыночной экономики. Там и познакомились. Я уговорил их остаться на неофициальную часть презентации. С того времени стал часто встречаться с Викой, консультировал ее: у меня ведь специальность "экономика и бухгалтерский учет".
– Она была свободна? – подал голос Белозерцев.
– Не совсем. Накануне у нее произошла размолвка с однокурсником, настойчиво ухаживающим за ней. Его зовут … Денис Алтухов.
– Похоже, он не смирился с тем, что она его оставила?
– Нет, конечно, нет, – отозвался на вопрос москвич. – Я могу понять его состояние, душевные муки. Но дело в том, что не мы женщин выбираем, а они нас. Вика выбрала меня. Искренне благодарен ей за счастье, которое она мне подарила. Горько сознавать, что это уже никогда, никогда не повторится. Я не услышу ее голос, не почувствую нежный взгляд… Как все в этом мире хрупко и жестоко…
Корецкий надолго замолчал, и только следующий вопрос следователя вернул его из забытья:
– Вы не ответили, как отреагировал Алтухов?
– У нас по этому поводу состоялся мужской разговор, – ответил Алекс. – Правда, обошлось без крови. Но я знаю, что Алтухов вместе с дружками собирался меня проучить. Я был готов драться за Вику, но ей удалось отговорить Дениса от этой акции, и скандал не состоялся. Он бы мне, конечно, навредил, ведь репутация в бизнесе многое значит. Не дай Бог, еще попадет в прессу и считай, что делу – труба.
– А не мог соперник из чувства ревности, мести надругаться над Викой и лишить ее жизни, чтобы никому не досталась? – предположил Щеглов. Корецкий неопределенно пожал плечами.
– Ты, Василий, – майор обратился к Белозерцеву, – на всякий случай сделай запрос. Узнай, где находился Денис Алтухов накануне и в ночь совершения убийства. Нельзя исключить и этот вариант. Верно, ведь говорят: чужая душа – потемки.
– Вика кроме учебы ничем не занималась? – поинтересовался Белозерцев и, заметив, что Корецкий превратно его понял, пояснил. – Например, бизнесом, фарцовкой. На стипендию ведь не проживешь. А девушке надо модно одеться, в кафе, театр сходить.
– Я считал не этичным у нее об этом спрашивать, – ответил Алекс. – От ошибок молодости никто не застрахован. После того, как нас свела судьба, Вика материальных трудностей не испытывала. Я не понимаю мужчин, которые не могут обеспечить материальное благополучие семьи и невольно подталкивают жен на панель.
– Не всем ведь быть бизнесменами, банкирами и братвой, – возразил Белозерцев. – Некому будет добывать сырье, выпускать продукцию, и биржи долго жить прикажут.
– Каждому свое, от судьбы не уйдешь, – философски произнес Корецкий. Слово вернуло его к реальности и, словно осколком льда, кольнуло сердце: "А ведь я не ушел от своей судьбы. Вика, Вика, солнышко мое, где сейчас обитает твоя нежная душа?"
– Где вы остановились?
– В пансионате "Бирюза". У нас семейная путевка.
– Когда вы в последний раз разговаривали с женой?
– Вчера. Примерно в 18 часов.
– Утром в присутствии понятых и с санкции прокурора мы осмотрели номер, в котором поселилась Корецкая, – сообщил ему следователь. – Попытались выяснить мотивы преступления. Понимаете, момент весьма деликатный, рытье в чужих вещах мало кому доставляет удовольствие. Могли что-нибудь проглядеть. Так что вы все тщательно проверьте. Если вдруг найдете вещь или предметы, в принадлежности которых сомневаетесь, информируйте нас. Сколь долго вы намерены пробыть в городе?
Этот вопрос застал Корецкого врасплох. По тому, как он озадаченно поглядел на офицеров, нетрудно было понять, что все его мысли поглощены трагедией. Маска скорби тенью наползла на его лицо.
– Срочно надо отправить Вику домой, – прошептал он. – Попрощаться с ней и предать земле.
– Да, мы вам поможем отправить тело, – сказал Владимир.
Алекса покоробило это бесполое слово "тело", словно речь шла о предмете. Его милая, славная, ласковая женушка, которую он бережно обнимал и целовал два дня назад, превратилась в тело, холодное и неподвижное. И никакой колдун или экстрасенс не способен ее оживить и поднять.
– После похорон я вернусь и не уеду отсюда, пока не найду убийцу, – с лихорадочным блеском в глазах твердо произнес Корецкий. – Кровь Вики требует мщения. Насильник не уйдет от возмездия. Если этого не сможете сделать вы, сделаю я. Это мой долг.
