Владимир Александрович Мисечко
Битва Света и Тьмы. Ткачиха Судьбы
Первый Всадник: Завоеватель
Из пепла древних пророчеств восстал,
Всадник бледный, в короне золотой.
Несёт он лук, что стрелы смерти слал,
И царство строит, залитое войной.
Не конь под ним – кошмар, что плотью стал,
С глазами-углями, гривой из огня.
Он – Завоеватель, чья воля – лишь металл,
И жажда власти, что не знает дня.
Он едет впереди, предвестник бед,
За ним – голод, мор и братоубийство.
Он сеет страх, где был когда-то свет,
И мир глотает в хаосе и нищете.
Его победа – крик, его закон – лишь боль,
Он – первый шаг к концу, к последней битве.
И в сердце каждого, кто видит взор его,
Растёт лишь ужас, что не знает молитвы.
Он едет дальше, всадник без лица,
И мир дрожит, предчувствуя паденье.
Завоеватель, посланник Творца,
Исполнит волю, принесёт забвенье.
***
Второй Всадник: Багряный Клинок Раздора
Из пепла старых империй, из тёмных глубин души,
Явился всадник багряный, чья поступь мир крушит.
Не смерть он сеет, как брат его, бледный и худой,
Но раздор и ненависть, что правят под луной.
Конь его, словно пламя, пылает багрянцом,
И грива, словно зарево, горит над горизонтом.
В руке его – клинок, что выкован изо лжи,
И каждая царапина – семя новой вражды.
Он шепчет в уши людям слова, полные злобы,
Раздувает искры гнева, гася ростки свободы.
Брат на брата восстанет, отец забудет сына,
И мир, что был един, расколется на былины.
Он видит лишь разделение, он слышит только крик,
И в этом хаосе находит свой дьявольский пик.
Он правит не силой, но страхом и обманом,
И царство его – руины, залитые багрянцем.
Бегите от него, молитесь о прощении,
Ищите свет в сердцах, отриньте искушение.
Ибо там, где правит Раздор, нет места для любви,
Лишь вечная война, что льётся в багряной крови.
Но помните, даже в самой темной ночи,
Есть искра надежды, что может мир спасти.
Боритесь с Раздором, храните веру в добро,
Иначе багряный клинок погубит всё до одного.
***
Третий Всадник: Голод
Пыль багровая, как кровь запекшаяся,
Взметнулась в небо, солнце заслоня.
И конь вороной, как ночь беззвёздная,
Под всадником, чье имя – Нищета.
В руке его весы, не золотые,
А костяные, хрупкие, как жизнь.
И взвешивает он зерно гнилое,
И меру смерти каждому вершит.
«Пшеница – динарий! Ячмень – три динария! –
Кричит он хрипло, голос, словно стон.
И матери, безумные от ярости,
Грызут кору деревьев под луной.
Река иссохла, словно высосана,
И скот лежит, раздувшийся, в пыли.
И дети, с животами впалыми,
Глядят на небо, помощи моля.
Не меч и пламя, не война кровавая,
А тихий ужас, медленный распад.
Голод – вот кара, что нас настигает,
За жадность нашу, за греховный ад.
И там, где раньше нивы колосились,
Теперь лишь кости белые лежат.
И ветер воет, словно души взвыли,
О том, что больше не вернуть назад.
Так скачет всадник безжалостный,
По выжженной, истерзанной земле.
И имя его – Голод, вечно властный,
Над теми, кто забыл о доброте.
***
Четвертый Всадник: Бледный Конь
И вот явился конь, как полотно,
Где лунный свет смешался с пеплом тленья.
Бледнее смерти, он глядел в окно
Миров, где жизнь теряла вдохновенье.
Всадник восседал, чье имя – Смерть сама,
И Ад, как тень, крался за ним по пятам.
Не меч в руке, не пламя, не чума,
А пустота, что пожирает храм.
Он ехал медленно, не торопясь ничуть,
Ведь время – прах, пред вечностью его.
И там, где конь его прокладывал свой путь,
Вздыхала скорбь, не знавшая покоя.
Четверть земли отдали в его власть,
Мечом и голодом, болезнями и зверем.
Он сеял страх, чтоб души в нем пропасть
Могли найти, и больше не поверить.
Не ждите милости от бледного коня,
Он не придет спасать, он забрать готов.
И в тишине, когда угаснет день,
Услышите вы поступь его подков.
И если в сердце вашем страх живёт,
И вера слаба, как осенний мрак.
То бледный всадник вас легко найдёт,
И в вечный ад вас унесет, как призрак.
***
Вервольф
В ночи, когда луна полна,
И тени пляшут у окна.
Пробуждается зверь внутри,
В ком кровь людская не спит.
Он человек, но лишь на вид,
В душе его огонь горит.
Звериный гнев, звериный страх,
И лунный свет в его глазах.
Как только полночь настает,
Он плоть свою преобразует.
Когти рвут, клыки растут,
И волчий вой летит вокруг.
Он бродит в чаще, одинок,
Среди деревьев и дорог.
И жертвы чуют его след,
Их страх – его ночной обед.
Но с первыми лучами дня,
Зверь отступает от огня.
И человек опять встаёт,
Не помня, что творил в ночи.
Но в сердце навсегда живёт,
Звериный зов, что не пройдёт.
И ждет он снова той поры,
Когда луна взойдет в ночи.
***
Мара: Дыхание Зимы и Шёпот Забвения
В ледяном царстве, где вечный мрак царит,
Где стонут ветры, а снег вьюгой кружит,
Живет богиня, чье имя – тихий стон,
Мара, властительница снов и похорон.
Она приходит в час, когда гаснет свет,
Когда усталый мир погружается в бред.
Её дыхание – иней на стекле,
Её прикосновение – холод на земле.
Одета в саван из лунного серебра,
В глазах её – бездонная, немая тьма.
В руках её – серп, что косит жизни нить,
И веретено, что прядёт судьбы канву, чтоб скрыть.
Не смерть она, но грань меж бытиём,
И сном глубоким, что зовётся небытиём.
Она – забвение, тишина и покой,
И шёпот ветра над замёрзшей рекой.
Боятся Мары, но и чтят ее приход,
Ведь после ночи новый день придёт.
Она – очищение, избавление от пут,
И шёпот: «Все пройдет, все забудут».
Когда зима сковывает землю льдом,
Когда душа тоскует о тепле и о былом.
Помни о Маре, о властительнице сна,
О той, что дарит отдых, когда жизнь трудна.
Не бойся мрака, не страшись её лица,
Ведь в каждом угасании – зерно творца.
И после долгой ночи, полной снов и грёз,
Вновь засияет солнце, и мир опять воскрес.
Так пусть же Мара, богиня тишины,
Придёт к тебе во сне, когда ты одинок и слаб.
И пусть её дыхание, словно зимний бриз,
Унесёт печали, и подарит новый лист.
***
Новоходоносор: Песнь о Глине и Звездах
В землях меж Тигром и Евфратом, где солнце плавит глину в золото,
Восстал из праха, словно демон, царь Новоходоносор, волей богов ведом.
Не сын он крови царской, нет, он вылеплен из глины,
Дыханием Иштар оживлён, для дел великих призван.
Глаза его – два уголька, в них отражается пламя печей,
В них жажда власти, что сжигает, и страх, что в сердце вечен.
Он видел сон, кошмарный сон, о дереве, что к звёздам тянется,
И срублен было в одночасье, и царство в прах обращается.
И понял царь, что сон тот – знамение, что боги испытывают его,
Что должен он воздвигнуть город, что затмит сияние звёзд само.
И повелел он строить Вавилон, величие его, чтоб мир узрел,
Сады висячие, как чудо, и башню, что пронзит предел.
Он гнал народы в рабство, кровь лилась рекой,
Но город рос, как зверь голодный, питаясь болью людской.
Иштар шептала ему в уши: «Ты избран, Новоходоносор,
Твоя судьба – владеть мирами, и страх вселять в каждый взор».
Но чем выше башня поднималась, чем ярче город сиял,
Тем больше душу царя терзала тень сомнений и печаль.
