Владимир Александрович Мисечко
Полная чаша счастья
В полях срывая ярко-красные цветы.
Но пробил час и всё остановилось,
Лишь только миг и пустота.
Возможно, всё это мне приснилось
И в мире не угасла красота.
Боясь прибиться к чужим порогам,
Хоть останавливался у дверей стократ.
Брожу теперь один я по дорогам,
Лишь ветер мне товарищ и собрат.
Молил у Бога я прощенья,
Чтоб научил меня Он жить.
И своё, закончив обученье,
Верой стал Ему служить.
***
Остались недосказанными слова
В мгновенье ока свет погас,
Все разом потушили свечи.
И голос в темноте угас,
Когда рука легла на плечи.
В души людей закрался страх,
Когда поставили вдруг точку.
А сердце превратилось в прах
И чьи-то зубы впились в глотку.
Взорвалось солнце в тот же миг
И выжгло всё вокруг живое.
Мы больше не услышим крик,
Сгорело вмиг село родное.
Остались недосказанными слова
И голос разума затих в пучине.
Кому теперь нужны права,
Ведь невозможна жизнь в пустыне.
Теперь здесь правит бог чужой,
Изрыгая огонь из глотки-жерла.
Тьма поглотила шар Земной,
Дыханьем поднимая, тучи пепла.
***
Совет домашнего пса бомжу
Ответил пёс, взглянув уныло,
«Мне тоже достаётся жизнь сполна.
Возьми дружок ты лучше мыло,
Да откажись быстрей от стакана».
«Твой мрак развеется, как дымка,
И в сердце вновь придёт любовь.
Ведь наша жизнь вовсе не картинка,
Поймёшь дружок ты скоро вновь».
В подъезде бомж уныло вспоминал,
Прикрыв глаза, улёгшись на газеты.
И никогда в мечтах не представлял,
Какой-то пёс буде давать ему советы.
***
Мы часто восхищаемся грозой
Мы часто наслаждаемся покоем,
Где нет покоя вовсе никогда.
Для всех людей являемся изгоем
И думаем, что это навсегда.
Нас бьют без дела и за дело
И гонят прочь со своего двора.
Когда своё мы истязаем тело,
То верим, что нам уже пора.
Пора уйти в тот райский сад,
Где друг друга любят и лелеют.
Но за грехи грозит нам только ад,
Где души человеческие тлеют.
Мы часто восхищаемся грозой,
Не замечая под ногами смрад.
А утром умываемся слезой,
Зная, что никому уже не рад.
Конец четвёртого сборника
