Владимир Александрович Сединкин
Крановщик
Последний гигантский контейнер подцепленный манипулятором крана встал на своё место закончив собираемую с утра Томиловым головоломку. Тут же роботы-грузчики шустро бросились закреплять его, а смешные роботы-контролёры с головой больше туловища – проверять надёжность креплений набрасываемых на замки их собратьями. Уже ночью космический дальнобой отправится с грузом во внутренние миры.
– Рабочий день закончен, Генрих Александрович! – раздался из головной гарнитуры висевшей на шее Томилова голос его непосредственного начальника – мастера участка Дьячкова. – Молодец! Как всегда отработали на все сто процентов. До понедельника. Хороших вам выходных!
Пётр Леонидович был ровно вдвое младше Томилова и прилетев работать на Паустовский после окончания вуза сначала робел перед взрослыми мужиками которыми его поставили командовать. Работа в космопорте дело ответственное, не зря её особо курирует Комитет. Кого попало сюда не брали. Особенно смущался Петя перед Томиловым который был «полным ветераном» оттужившим в армии двадцать семь лет и не где-нибудь, а в егерях, имел кучу наград и личную благодарность от одного из светлейших князей. Но ничего, за четыре года совместной работы попривык, правда некоторое благоговение всё равно к секунд-поручику испытывал – пытался угодить, ставил ему только дневные смены, интересовался о здоровье, будто Томилов был не пятидесятилетним крепким мужиком, о возрасте которого только и напоминала седина в чёрных как смоль волосах, а старой развалиной.
Генрих Александрович не возмущался, знал в чём дело. Дьячков родом из дворянской офицерской семьи, а сам в армию не попал из-за здоровья, что-то у него там с сердцем было, но уважение к военным, настоящим военным, было впитано им с молоком матери.
Покинув территорию космопорта названного в честь легендарного лётчика-истребителя И.Н. Кожедуба, секунд-поручик отправился пешком домой. Ну и что, что идти надо было через весь город? Пенсионерам полезно прогуляться по свежему воздуху, к тому же в последнее время стали побаливать колени и вместо того чтобы обратиться к врачам Томилов решил дать им больше нагрузки.
Идти и правда было далеко, но мужчина не торопился, дома его никто не ждал. Да собственно и дома у секунд-поручика никакого не было. Так трёхкомнатная квартира в тридцатиэтажке. Нет, он конечно мог купить себе особнячок, и участок земли ему был положен и льгот с привилегиями целый мешок, заслужил, но он обменял всё это на кругленький счёт в банке в имперских кредитах. Тот ждал своего часа дабы быть наследованным его дочерью Ириной. Правда сама она об этом ещё не знала. Пенсии и зарплаты крановщика Генриху Александровичу более чем хватало так как жизнь он вёл скромную, даже тут он умудрялся откладывать. К тому же в квартире ему нравилось – соседи нет, да и напоминали о себе, а в доме будет гробовая тишина которую он терпеть не мог.
– Свет! – приказал искусственному интеллекту Томилов оказавшись внутри квартиры.
Сняв верхнюю одежду, он мельком глянул на себя в зеркало и решил, что бороду всё-таки надо сбрить к чертям. Она и правда его старила. Неудивительно, что Дьячков беспокоится о его здоровье. Приказав ИИ приготовить кофе, секунд-поручик в недоумении уставился на засохшую гипоцирту в кадке в углу прихожей. И что он только с этим комнатным растением не делал и как только не ухаживал за ним, всё равно, оно расти не хотело. То ли гипоцирта слишком вредная то ли он сам.
На стене справа висело несколько рамочек с наградными грамотами из космопорта. «Лучшему крановщику», «Победителю соревнования крановщиков» и так далее и тому подобное. Почему Томилов пошёл управлять краном? Ну, во-первых, это его профессия до армии, а во-вторых, была такая игра в древности, там на чёрно-белом экранчике надо было уложить друг в друга кусочки различной формы. Жутко ему нравилась в детстве. Крановщик в космопорте помещавший контейнеры внутрь космических дальнобоев по сути делал тоже самое.
Пилик-пилик! Пилик-пилик! – уже снятый с руки и покоящийся на полочке книжного шкафа в гостиной личный коммуникатор заставил выскочить Томилова из ванны. Номер был ему не известен и даже код ни о чём не говорил.
– Томилов, слушаю вас.
На том конце связи сначала подозрительно помолчали, словно сомневаясь говорить ли или набираясь решимости, а затем женский голос произнёс:
– Генрих Александрович, это Люба Лапина. Подруга вашей покойной супруги Ядвиги. Помните лет двадцать назад мы все вместе с детьми летали в зоопарк на Пржевальский?
– Да конечно помню, – кивнул секунд-поручик, вызывая в памяти образ полной, милой женщины с румянцем на щеках и двоих её детей-близнецов. – Что стряслось?
Ответ ещё получен не был, но сердце Томилова галопом застучало в грудную клетку.
