Владимир Анатольевич Кашин
Финансовый тезаурус
Но наиболее радикальным средством считается резкое сокращение наличного обращения за счет развития разных средств безналичных расчетов (чековый оборот, кредитные карточки и т. Д.). Однако проблема здесь в том, что принудительные меры в этом отношении невозможны, а добровольно население во многих странах на безналичные расчеты переходит не очень охотно – из-за недостаточного доверия к банкам, из налоговых соображений и т. Д.
Во всяком случае, надо сказать, что подделка современных банкнот как правонарушение далеко не встречает такого решительного осуждения населением, как это было в отношении подделки золотых или серебряных монет. Очевидно, народ интуитивно понимает, что в таких ситуациях достаточно мошенничества с обеих сторон, и поставленная перед ним необходимость выбора между двумя видами мошенничества вовсе не радует его нравственное чувство. Следует признать, что на самом деле во многих странах государственная власть столь откровенно пренебрегла своими обязательствами перед народом в денежной сфере, что причины такой реакции народа вполне понятны.
Действительно, в современных условиях государственная власть рассматривает вмешательство в денежную сферу как один из важнейших рычагов проведения своей политики в экономических и социальных вопросах, и злоупотребления, связанные с таким вмешательством, давно уже стали вполне привычным делом и даже получают «глубокое» теоретическое обоснование в трудах официальной экономической науки.
На самом же деле, мир – стар, а мораль – вечна. Что было злом всегда, остается злом и сейчас. Злоупотребление доверием всегда остается злоупотреблением, независимо от того, обманывают ли вас в частном порядке, или при исполнении официальной должности. Государственная власть преследует свой интерес, когда вмешивается в сферу денежного обращения. И этот интерес – получить новый, дополнительный, неконтролируемый парламентом источник дохода. Разумеется, этот новый доход правительство может получить только за счет соответствующего уменьшения доходов населения. При этом среди населения больше всего страдают как раз те слои, которые склонны к накоплению, к инвестированию, и менее те, кто имеет быстрый оборот: спекулянты, брокеры, биржевые дельцы, банкиры и т. Д.
Таким образом, если современные бумажные деньги – это не более чем обыкновенные долговые расписки, то злоупотреблением в равной мере следует считать не только подделку этих «расписок», но и сам выпуск этих «расписок» как необеспеченных долговых обязательств. Конечный результат один и тот же – обман широкой публики, незаконное опустошение ее карманов.
Но если подделкой бумажных ассигнаций занимаются в основном частные лица (хотя известны случаи, когда этим занимались и государства), то выпуск необеспеченных долговых обязательств доступен только государству и крупным финансовым институтам. Среди последних на такой практике иногда попадаются банки и страховые компании, но для них это довольно опасное и непростое занятие (учитывая, что их деятельность строго контролируется государством). Зато само государство ловить некому – особенно, если деятельность его органов не подотчетна в необходимых пределах представителям народа или если эти представители, по некомпетентности или по другим причинам, эти контрольные функции не исполняют.
Поэтому только государство или государственные финансовые учреждения могут спокойно практиковать выпуск необеспеченных долговых обязательств и получать от этого постоянные и растущие доходы. Развивая эту практику, государство и его органы разваливают то, что они обязаны защищать и поддерживать – стабильность денежного обращения, устойчивость национальной валюты.
Итак, поскольку деньги – это товар, то об их подделке можно говорить только как о фальсификации их материальной субстанции (подделка золотых монет или слитков). Если же материальная субстанция остается подлинной, то изготовление денег любыми лицами, как государственными, так и частными, фальшивомонетничеством считаться не может Другое дело что во всякой стране могут быть утверждены свои внутренние стандарты изготовления денег – по чистоте металла, по форме, по образцам чеканки и т. Д., однако эти стандарты никак не могут ограничить права людей принимать в оплату за свои товары денежный товар (золото) и в других формах. Право свободного обмена товара на товар – закон рыночной экономики, и если это право нарушается, нарушается и естественный ход развития производства и обращения товаров.
Подделкой же денежных обязательств, как мы видим, могут заниматься (и занимаются) все субъекты рыночной экономики, но только государство превратило это занятие в официальный и постоянный промысел.
Итак, мы выяснили, что современные бумажные деньги, которыми мы получаем зарплату и которыми рассчитываемся в магазинах – это не деньги, а все лишь их «представители», знаки настоящих денег. На самом деле мы имеем в обращении вместо денег обычные долговые обязательства – долговые обязательства центрального банка или государства
Но долговые обязательства может выпускать любое лицо или предприятие, и если ему достаточно доверяют, то его долговые обязательства также могут служить для взаиморасчетов и обращаться на рынке как деньги. Но случается ли такое? Более чем часто. Люди начинают искать и использовать в своих взаиморасчетах другие платежные средства, когда государство своими действиями подрывает доверие к себе и своим обязательствам.
На чем это доверие держалось и держится? Государство изъяло находившееся в обращении золото и выпустило вместо него свои долговые обязательства. Это было полезной мерой, поскольку облегчало денежный оборот и ускоряло взаиморасчеты. Кроме того, эта мера позволила сосредоточить национальные золотые резервы в одном крупнейшем центральном банке, что укрепило как этот банк, так и банковскую систему в целом (за счет централизации денежной эмиссии и исключения из денежного обращения банкнот частных банков). И действительно, все бы шло хорошо, если бы государство строго придерживалось принципа золотого обеспечения выпускаемых денежных знаков, т. Е. выпускало бы их только в обмен на изымаемое из обращения золото и при гарантии, что у него всегда будет храниться достаточно золота для обратного обмена на него всех выпущенных денежных знаков.
Но государство нарушило затем в одностороннем порядке эту договоренность и стало выпускать не обеспеченные золотом денежные знаки. Казалось бы, что в этом страшного? Ведь у центрального банка и стоящего за ним государства достаточно всякого другого имущества, кроме золота, которое можно представить в качестве обеспечения выпущенных бумажных денег (на банкнотах Госбанка СССР так и писали – «обеспеченны другими активами Госбанка»). Кроме того, у правительства есть право взимать налоги, через которые часть выпущенных дензнаков оно может безвозвратно, без какой-либо компенсации, забирать обратно.
Именно этими аргументами прикрываются государственные чиновники с подачи официальной экономической науки и у нас в стране, и на Западе. На самом же деле такое вторжение государства в денежную сферу является откровенным произволом, грубым нарушением как экономических законов рыночной экономики, так и правил политического консенсуса, обеспечивающих стабильность демократического общества.
Действительно, фактически это действия в обход парламента, являющегося высшей инстанцией в демократическом государстве, устанавливающей как объем расходов исполнительной власти, так и порядок покрытия этих расходов (через утверждение налогов и налоговых ставок). Попытки властей использовать печатный станок для эмиссии денег скрытно от парламента везде квалифицируются как злоупотребление. Не лучше выглядит и практика выколачивания согласия на дополнительную денежную эмиссию у парламента, в котором большинство малокомпетентно в этих вопросах и плохо представляет себе все последствия этой порочной практики (как это имеет место в России). На Западе же такие вещи просто не проходят: там члены парламента по своей квалификации обычно ничуть не уступают правительственным чиновникам и к тому же используют услуги наилучших независимых экспертов.
Вместе с тем замена действенных, истинных денег (золота и другого универсального товара) долговыми обязательствами, кредитными деньгами с точки зрения законов рыночной экономики может быть и вполне допустимой мерой – если, как уже говорилось, этот обмен осуществляется без нарушения закона эквивалентного обмена, т. Е. без попытки облапошить публику, заработать на выпуске избыточных денежных знаков. Условием должно быть лишь честное сохранение в силе первоначального обязательства, а именно гарантии государством обратного обмена своих долговых расписок (банкнот центрального банка или ассигнаций казначейства) точно на то количество золота, которое ранее оно уже получило от своих граждан при первоначальной эмиссии своих ассигнаций.
Никаких особых усилий от государства для этого не нужно – достаточно лишь надежно хранить собранное страной золото и выдавать его гражданам по первому требованию в порядке погашения выданных ранее долговых расписок. Если все пойдет нормально, то необходимость в такой обратной выдаче золота будет чисто номинальной – ведь реально в обращении куда легче и удобнее использовать как раз бумажные деньги, чем звонкую монету.
Что же делает государственная власть на самом деле? Во-первых, вместо хранения золота она начинает его продавать – для финансирования своих дополнительных расходов. А это, по всем рыночным законам, является мошенничеством как минимум дважды – как продажа товара, являющегося залогом выпущенного долгового обязательства, и как незаконное, без ведома владельца, присвоение выручки от продажи заложенного товара.
Во-вторых, государство начинает печатать и выпускать точно такие же долговые расписки уже не для изъятия золота из обращения, но для прямого финансирования своих потребностей (приобретения товаров бюджетными организациями, для выплаты зарплаты чиновникам и т. Д.). Но таким образом нарушается уже экономический закон – закон соответствия между количеством универсального товара – денег (золота) и общей суммой стоимостей оборачивающихся на рынке товаров.
При данном уровне развития производительных сил общества такое соотношение всегда постоянно (оно зависит еще и от скорости оборота денег, но это отдельный вопрос, и он сейчас не рассматривается). В самой общей форме этот закон гласит, что бумажных денег может быть выпущено ровно столько, сколько вытеснено с их помощью из обращения золота.
Если же мы вспомним, что бумажные деньги по существу (а изначально и по форме) представляют собой всего лишь «долговые расписки в приеме определенного количества золота» (обычно в некоторых стандартных количествах, что позднее стало выражаться в смысле «золотого содержания» одной денежной единицы), то для всех станет вполне очевидным, что выпуск даже одной только денежной ассигнации сверх этого первоначального количества будет уже нарушением первоначально заявленного соотношения (разумеется, оно не нарушается, если всякая новая ассигнация выпускается в обращение исключительно на тех же условиях, что и первоначально выпущенные – в обмен на золото и в том же соотношении).
По правилам честной игры государство, выпуская новые дензнаки, должно открыто заявить о снижении их стоимости (т. Е. нового соотношения их увеличенной массы к прежнему количеству золота) и соответственно повышать выражаемые в них цены приобретаемых товаров и услуг (включая соответствующий рост зарплат работникам бюджетных учреждений).
Разумеется, одновременно должны компенсироваться и потери держателей ранее выпущенных дензнаков (в связи с их обесценением): или в виде возврата части золота, или в виде выдачи других товаров (например, обещанных «активов банка»), или в виде соответствующей премии в тех же дензнаках, или в виде установления соответствующей курсовой надбавки к обменному курсу между старыми и новыми деньгами, что возможно в случае, если дополнительные дензнаки выпускаются в новых, отличных от старых, образцах.
Так поступил бы в аналогичной ситуации любой честный заемщик, и, наоборот, если бы он поступил по-другому, кредиторы вправе были бы объявить его банкротом. Но так никогда не поступает государство. По крайней мере, нам о подобных чудесных явлениях пока ничего не известно.
Государство может обмануть народ, но государство не в силах обмануть экономические законы. Чем больше не обеспеченных золотом денежных знаков оно выпускает, тем более они обесцениваются – и к золоту, и ко всем остальным товарам (т. Е. при внешне тех же денежных знаках растут выраженные в этих знаках цены на золото и на все другие товары). Правда, происходит это не сразу, но в конечном счете цены всех товаров вырастают пропорционально доле излишне выпущенных дензнаков – для всех покупателей, и для государства тоже.
И все же государству удается обмануть нас. Каким же образом? За счет того, что, будучи первым покупателем товаров при выпуске излишних денежных знаков, оно покупает эти товары и услуги по старым, неизмененным ценам. В результате на долю всех остальных покупателей приходится (в расчете на весь объем денежной массы в их руках) дополнительно уменьшенное количество товаров, и они вынуждены покупать их по еще более высоким ценам, чем они могли бы быть при равномерном обесценивании всей массы дензнаков. В этом, кстати, причина особенно пагубных последствий вмешательства государства в денежную сферу. Происходит не просто «разводнение» денежной массы, но и подстегивание роста цен даже сверх ожидаемого объективно, исходя из масштабов этого «разводнения». Такой эффект возникает именно за счет злоупотребления государством своим правом «первой руки».
В условиях инфляции тот, кто дольше всех держит деньги в руках, тот и больше всех страдает от роста цен. При этом для них потери могут быть много выше, чем даже действительные темпы инфляции, поскольку «первые в очереди» ухитряются уменьшать для себя инфляцию (естественно, за счет всех последующих), покупая для себя товары еще по старым, неизмененным ценам.
Разумеется, государство никогда не соберется компенсировать те потери, которые понесли первоначальные «покупатели» государственных долговых обязательств – их золото государство давно растратило, а свою обязанность возвратить его – в одностороннем порядке отменило (в форме отказа от золотого стандарта и отмены золотого содержания денежной единицы).
Задача, таким образом, заключается в том, чтобы сейчас заставить государство вести себя в денежной сфере по тем же законам и правилам – всего лишь! – что и все «простые смертные», любые другие рыночные субъекты. Официальная экономическая наука во всех странах, включая и Россию, в один голос заявляет, что это невозможно и вредно. Однако многие свободные от государственной кормушки ученые считают по-другому.
Например, видный представитель так называемой «австрийской экономической школы» Мюррей Н. Ротбард вполне категорично утверждает:
«Когда государство начинает диктовать в денежных делах, оно неизбежно получает в свои руки жизненно важный контроль над экономикой в целом и тем самым закладывает краеугольный камень для перехода к полному социализму. Мы же видим, против сложившихся убеждений, что свободный рынок в денежной сфере (без вмешательства государства) отнюдь не означает хаос, а на самом деле является образцом порядка и эффективности».
Разумеется, официальная экономическая наука против и золотого стандарта, поскольку, как справедливо отмечает тот же М. Ротбард, «только с завершением перехода в большинстве стран к заменителям денег государство получило в свои руки абсолютный контроль над денежной сферой и монопольные права на фальшивомонетничество».
В нормальной рыночной экономике государство может богатеть только по мере роста благосостояния его народа: с увеличением доходов населения можно увеличивать и налоговые изъятия из них в пользу государства. Отсюда и жесткая завязка, которая заставляет государство и его органы заботиться об экономическом росте страны, приросте национального дохода, о защите интересов нации в международном обмене товарами и услугами.
Когда же государство и его аппарат получают возможность беспрепятственно получать средства «левыми» путями – через порчу денег, взятки, продажу госимущества и т. Д., – то, естественно, интерес к поддержке производства, помощи предпринимательству, содействию технологическому прогрессу, науке резко падает. Если такая ситуация сохраняется длительное время, то существенно и, может быть, необратимо страдает конкурентоспособность страны на мировом рынке, условия обмена ее продукции резко ухудшаются, она начинает нести убытки от участия в международной торговле.
Но если это так, то мы должны смириться с тем, что раз мы выпускаем товары, уступающие еще по качеству импортным, то мы и зарабатывать должны только в размерах, достаточных лишь для потребления своих товаров. Тогда то, что многим не по карману импортная одежда, обувь, продукты питания, товары длительного пользования, – это и будет нормально. Ненормально, что некоторым из нас импортные товары оказывается более чем доступны – и самое главное, совсем не тем, кто может производить (и производит) своим трудом товары на уровне импортных. Еще более ненормально то, что многие на свои заработки не в состоянии покупать даже и товары отечественного производства.
Последнее не только ненормально, но и вызывает законный вопрос: как это вообще может быть? Возможны только два ответа. Первый: что есть люди, которые ничего не производят или производят меньше других, но каким-то образом могут претендовать на равное потребление с теми, кто эти товары производит. И второй возможный ответ: что доход производителей кем-то так урезывается, что у них не хватает средств на то, чтобы выкупить все, что они произвели. Из последнего вытекает, что кто-то эти средства присваивает и в результате получает право потреблять товары, которые не производил.
Зная нашу действительность, мы видим, что оба ответа правильные. Во-первых, государство берет налоги, чтобы содержать чиновников. Это – нормальное явление и для других стран. Наше же отличие от других стран состоит в том, что в других странах государству не позволяется устанавливать налоги свыше тех пределов, после которых предприятия разоряются, а их работники не могут заработать себе на жизнь.
Во-вторых, часть доходов производителей присваивает сфера распределения. И это тоже нормально, и тоже присутствует в других странах. Наша же ненормальность в том, что сфера распределения накручивает такие надбавки в свою пользу, что конечном счете цены на продукты потребления вырастают до такой величины, что они становятся недоступными для тех, [кто их произвел.
Но самое интересное, что такого в принципе быть не может. Почему? Потому что источником этих надбавок должны быть «лишние» деньги, им неоткуда взяться в рамках цикла «производство – распределение – потребление».
Если сфера распределения все же захочет получать эти надбавки и установить для себя соответственно более высокую норму прибыли, чем в сфере производства, то это либо уменьшит норму прибыли в производстве (что вызовет отток капиталов в сферу распределения и соответственно сократит объемы производства); либо часть товаров просто не будет продана, и соответственно средства не вернутся в сферу производства – с тем же, что и выше, эффектом.
Таким образом, сфере распределения нечего присваивать, а если она все же и решится на такое присвоение, то, как очевидно, товарный оборот начнет затухать, вплоть до полной остановки производства. Введение возможности использования кредита в эту схему ничего не меняет; кредит позволяет лишь начинать цикл не с продажи товара, а со стадии производства, но тогда часть выручки придется отдать на погашение кредита, и затухание товарного оборота пойдет тем же образом, лишь с некоторой подвижкой во времени.
Проницательный читатель сразу скажет: «Ищите чьи-то уши!» И будет прав: уши действительно видны, да еще и преогромные! И не случайно это уши нашего старого знакомого – государства. Вновь мы поймали государство за малоприглядной ролью. На этот раз – за порчей денег.
Действительно, если правительство считает, что ему не достает налогов, разрешенных к собору парламентом, и оно втихую начинает печатать лишние деньги, то оно сможет увеличить свои расходы и приобретать для себя товары и услуги сверх норм, утвержденных парламентом. Естественно, при этом часть товаров уходит с рынка, и потребители против тех же своих денег имеют уже меньшее количество товаров, и они начинают чувствовать некоторое опустение на своих столах.
Но это – еще только полбеды.
Вторая – и большая – часть беды состоит в том, что, будучи запущенными в оборот, эти лишние деньги имеют обыкновение накапливаться в сфере распределения (в сфере производства они не нужны, поскольку настоящих ресурсов под них нет, и, представляя голый спрос, они еще должны ждать, пока эти ресурсы будут наработаны). Но как накапливаемые денежные средства, они уменьшают объем средств, расходуемых на цели потребления, что задерживает товары в сфере распределения.
Вместе с тем, лишние деньги в конечном счете вызывают рост цен, а в ожидании роста цен у сферы распределения возникают стимулы придерживать товары или повышать на них цены «с запасом», сверх действительных темпов инфляции. Это, в свою очередь, подстегивает рост цен и еще более увеличивает долю средств, задерживаемых в сфере распределения.
В западном мире этому саморазрушительному процессу есть естественное ограничение – международная торговля. Как только местные «распределители»-торговцы зарвутся со своими ценовыми экспериментами и сразу увеличится импорт более дешевых импортных товаров, население будет использовать свои поездки за рубеж для приобретения там товаров. В России поездки за рубеж еще достаточно дороги, чтобы частный привоз товаров мог быстро сбавить цены на внутреннем рынке, тем не менее и у нас эти процессы начинают оказывать свое воздействие.
Таким образом, рост цен у нас создает государство, когда оно бесконечно начинает печатать и запускать в обращение дополнительные денежные знаки. А то, что некоторые из наиболее расторопных наших сограждан (например, «челноки» и мелкие лавочники) этой ситуацией пользуются, и не без выгоды для себя, лишь свидетельствует о наличии у них качеств, отсутствующих у большей части населения.
Можно ли сейчас вернуться к золотым деньгам?
От государственной системы фальсификации денежных знаков уберечься нельзя, хотя уменьшить свои потери по этим причинам можно – научившись правильно управлять своими денежными ресурсами и инвестировать их в надежные и приносящие доход рыночные стоимости (в дальнейшем мы остановимся на этом более подробно). Но нередко приходится сталкиваться и с частной инициативой в этой сфере, т. Е. подделкой наличных денежных знаков разных государств частными лица-ми. Самое надежное, конечно, было бы вернуться к истинным деньгам и восстановить золотой стандарт, но, к сожалению, в индивидуальном порядке решить этот вопрос невозможно. Для этого необходимо, чтобы правительства отказались от практикуемой ими дискриминации золота как денежного товара, разрешили принимать платежи золотом и принимать золото на вклады в банки.
Пока же эта дискриминация сохраняется, и в связи с этим вложения в золото, с точки зрения частного инвестора, страдают двумя серьезными недостатками: во-первых, золото не приносит проценты в случае помещения его на хранение в банк на депозиты; во-вторых, хранение (и охрана) золота связано с довольно высокими расходами для его владельца. С учетом этих обстоятельств золото сейчас обычно оказывается менее выгодным объектом инвестиций, чем государственные или частные долговые обязательства.
Вместе с тем, поскольку золото является довольно популярным биржевым товаром, то операции с куплей-продажей золота могут приносить высокие прибыли – если верно угадать рыночную конъюнктуру. Так, после отмены официальной цены на золото, составлявшей 35—38 долл. США за тройскую унцию (31,1 г), его рыночная цена примерно за пятнадцать лет взметнулась до 840 долл. США за т.у. (1980), и, значит, тот, кто вкладывал деньги в золото в период 1970—1980 гг., здорово выиграл. Правда, вскоре после этого цены на золото стали резко падать – до 280 долл. США за т.у. в 1985 г., но затем положение золота восстановилось и сейчас оно торгуется на уровне 1 200—1 300 долл. США за т.у.
Что же касается более дальней перспективы, то решающей здесь остается позиция банков и властей: как только будет разрешено принимать золото в банковские депозиты (под процент) и выпускать долговые обязательства с золотой оговоркой, привлекательность инвестиций в золото резко возрастет.
Хотя государственные власти во всем мире своей политикой «штрафуют» инвестиции населения в золото, сами они по отношению к золоту занимают совершенно другую позицию. Центральные банки промышленно развитых стран в своих хранилищах стабильно держат примерно треть всех мировых запасов золота (около 35 тыс. т), несмотря на то, что они ежегодно теряют на этом доход примерно в 15 млрд. долл. (который они могли бы получить, вложив соответствующие суммы в самые надежные облигации или векселя, приносящие сейчас порядка 4—6% годовых).
Правда, некоторые страны в этой ситуации решили продать часть своих золотых запасов (Бельгия, Голландия, Португалия), но крупнейшие в мире держатели золота (США, Германия, Швейцария, Франция) от такого искушения стойко воздерживаются. Швейцария, например, которая намного опережает все другие страны по запасам золота на душу населения, сохраняет их в неприкосновенности, хотя только ее затраты на хранение золота составляют более 500 долл. Ежегодно на каждого швейцарского гражданина. Китай, располагающий на сегодня крупнейшими валютными резервами в мире, выражаемыми в долларовых активов, также без особой рекламы начинает переводит эти активы в золото.
США же проводят еще более ловкую политику: даже продавая золото, они постоянно увеличивают его количество в своих хранилищах. Действительно, в 1945 г. Правительству США принадлежало 18 тыс. т золота, а в последующее время США около 10 тыс. т продали другим странам. В результате этого собственный золотой запас США уменьшился до 8,2 тыс. т. – однако в то же время общее количество золота в их хранилищах за это же время увеличилось до 20 тыс. т! Каким же образом? Самым простым путем: продавая золото, американцы не передают его покупателям, а оставляют «на хранение» у себя в США (сейчас в США хранятся золотые запасы примерно 70 стран мира).
Следует подчеркнуть, что для инвестиционных целей, равно как и для спекуляций на биржевом рынке, годится только золото, выпускаемое в стандартизированных формах: в слитках, в пластинах и в монетах современной чеканки (не имеющих нумизматической ценности). Слитки выпускают весом от 350 до 430 тройских унций (примерно 12 кг) и с чистотой металла не ниже 995 пробы. Пластины выпускаются с той же чистотой металла и весом, исчисляемым в унциях или в граммах. Слитки и пластины, обращающиеся в биржевой торговле, должны иметь маркировку одного из сертифицированных золото-плавильных заводов или банков (в основном швейцарских), которые имеют право отливать слитки и пластины со своей маркировкой. Золотые монеты имеют номинал (в долларах, рэндах, фунтах, рублях и т. Д.), но продаются исключительно по весу и содержанию чистого металла (с небольшой надбавкой за чеканку).
Нестандартизованное золото, равно как и золото в изделиях, в ювелирных украшениях и т. Д., предметом инвестирования быть не может и не должно. Достаточно указать, что в ювелирных украшениях работа мастера может составлять до 90% их цены, а эта надбавка к цене чистого металла слишком сильно зависит от вкусов, моды, национальных обычаев и привычек, чтобы служить даже слабой защитой вашим сбережениям.
Нестандартизованное золото не имеет рынка, и поскольку люди продают золотые изделия обычно только в тяжелых обстоятельствах, такие продажи редко обходятся без значительных убытков. Помните, на продаже золотых изделий наживаются только ювелиры – это их бизнес, и вам с ними конкурировать бессмысленно и бесполезно.
В России продажа золота как биржевого товара юридическим и физическим лицам была разрешена в разовом порядке постановлением Совета Министров № 980 от 25 сентября 1993 г. «О продаже золота путем выпуска золотых сертификатов 1993 г.» «Золотые сертификаты» представляли собой долговую расписку правительства, удостоверяющую право ее предъявителя на 10 кг золота 9,9999 пробы, которые он может получить через год после выпуска сертификатов (в сентябре 1994 г.). Поскольку продавался такой «золотой сертификат» по цене золота на Лондонской бирже, пересчитанной в рубли по курсу Центробанка на дату эмиссии, то фактически речь шла об игре на мировой цене золота: если она за предстоящий год повысилась бы, то инвестор потерпел бы соответствующие убытки.
Кроме того, на вложенные инвестором средства ежеквартально начислялся доход, привязанный к процентной ставке Лондонского межбанковского рынка (ЛИБОР) – фактический процент на золотой депозит (правда, привязанный не к весовому количеству золота, а к его цене, выраженной в долларах США). Вместе с тем конечные покупатели золотых сертификатов должны были еще уплатить комиссионные банку, через который первоначально распространялись эти сертификаты Поскольку в установлении размера своих комиссионных или надбавок к продажной цене золотых сертификатов банкам была предоставлена определенная свобода, то окончательный размер дохода для отдельных инвесторов мог существенно различаться.
Особая ценность золотых сертификатов, кроме их доходности, состоит еще и в том, что они могут использоваться в расчетах. Иначе говоря, такие сертификаты могут выступать в расчетах в качестве золотых, т. Е. истинных, денег.
Вместе с тем надежность золотых сертификатов с точки зрения инвестора вовсе не выглядит абсолютной. Во-первых, у сертификатов остается тот же недостаток, что и у золота, которое сейчас является биржевым товаром со всеми вытекающими отсюда последствиями (резкие колебания цены, подверженность спекулятивным воздействиям и т. Д.). Во-вторых, цена сертификатов для конечных инвесторов в конечном счете зависит от банков, которые своими перепродажными операциями и через размер устанавливаемых надбавок могут существенно влиять на уровень конечных доходов, получаемых инвесторами. В-третьих, в расчет следует принимать и налоги, которые в России, например, меняются слишком часто (а избежать их никак нельзя, поскольку все перепродажи сертификатов подлежат регистрации с указанием имен владельцев).