Владимир Блецко
Сказка Про Лесного
Часть вторая
I.
Мы там, где всё всегда темно;
Где всё ужасно, дико, сыро;
Где столько страха, что вино
Бродить не может, а оно
Везде бы и всегда бродило!
Здесь в сумраке горят глаза
За каждым выступом и камнем,
И много можно рассказать,
Как дрожь нас учит под кровать
Забиться, только мы не станем!
* * * * *
палаты Надууша
Огромный зал, огромный стол.
Сидит один и всё вкушает,
Что есть, наш досточтимый Тролль!
Великий Царь!! Ла-Гном Король!!!
Тут входит кто-то и вещает:
– Велик и стлашен цаль Ла-Гном!
– Молчать!!! Ну, сколько можно, Идол?
Раз не умеешь славить зло,
Хоть научись слова с умом
В речах расставить!
Где ты видел,
Чтоб «Царь» произносили «цаль»?
Насмешка, прямо, в самом деле!
– Но что мне делать, госудаль?
– Вот он опять! Всегда беда
С тобой! А хочешь от безделья
Тебя я выкрашу в цвета
Лазури чистой синей-синей?
Здесь любят чистые цвета…
Ты помнишь моего кота,
Который был мне всех любимей?
– Конечно, Ваше Пле… Палдон!
Вы, Ваша милость, не селчайте!
– Как «чай не сел пить»… Чушь ведь?
– Что?
– Не «Ваша милость»!! Зло! Я – ЗЛО!!!
Ты понимаешь? Зло – я!
– Дайте,
Я повтолю (ведь я – шпион).
Вы – «Ваша Злобность»! Плавда! Хайте
Тепель меня!
– Ты – олух!
– Он!
Конечно! Ну, а что с котом?
– Ну, нет. Вы сами догадайтесь,
Мой милый идиот!
– Я что?
Я – глупый, потому и Идол!
Уж лучше Вы, Зловещий Тлолль.
Молчу…
– Ну, слушай! Веспер, кот
Однажды съел моё повидло!
Повидло было, как янтарь!
Прозрачно! И такое, прямо…
Неважно. В общем, эту тварь
Я яблоком повесил там,
Где червь голодный жил годами.
Потом, когда расколдовал,
Он всё ж был мой любимый котик,
Так червя он собой порвал!
Нет! Даже в клочья разорвал!
Но тоже умер…
– Цаль!
– Погодь ты!
Я буду плакать! Кхы, кхы кхы.
И ты со мною!
(вместе)
– Кхы ,кхы, кхы, кхы…
* * * * *
Расплакались злодеи, их
Никто не остановит. Дик
Сюжет печальный.
А в неволе
Ещё печальней быть!
И вот
За стенкой девица…
Как в сказке,
Ей оказалась Лада! Ждёт,
Наверно, друга и поёт,
Наверно, грустно, только в пляске
Не ходит – это бы смешно
Да и наивно было очень.
Хотя, уж ладно, решено:
Пусть пляшет, если ей дано,
И если нужно, пусть хохочет!
В безумном царстве можно всё!
На голове стоять, попрыгать
Кузнечиками по земле,
Пушинкой в клюв влететь сове –
Всё это слишком очевидно.
Мы отвлеклись, когда пошли
Играть с весёлыми кротами
По норам в глубине земли.
Теперь и руки все в пыли…
Мы Ладу с Вами обретаем!
Но не она сидела там,
Там голову склонила горько
Эрика – нежная чета
Лесного. Как могла беда
Такая выйти и настолько?
А Вас волнует лишь одно:
«Причём тут Лада-то была-то?»
Вам объяснить?
В стране, где зло
Всем правит, то и сам «того»
Становишься, и это – правда!
Не удивитесь даже Вы,
Что перепутал я нелепо
Эрику с Ладушкой. Слабы
Мы, видя ясных две зари,
И не заметим «чуда света»
В таком приятии души…
Ах, это – отступлений тема,
Не будем смешивать же их!
Послушаем о чём тужит
Лесного милая невеста!
II.
темница Эрики
Эрика
– Эх, молодец мой удалой!
Да неужели не удался?
Зачем колдун пришёл тобой,
Увёз? Я так хочу домой,
А ты забрать не догадался.
И до сих пор!
Чужда земля
Такая мне – здесь кости стынут,
Как будто в гроб загнали зря,
Хоть молода – хлад жжёт, горят
Все вены в теле, пальцы синит.
Как старит мрак! Одно окно,
И то в такой же тёмный омут.
Мне нужно солнышко, тепло!
Где мой соколик, мой герой,
Чтоб вывез из могилы к дому?
Недавно заглянул (Мой Бог!)
Паук ужасный, словно демон.
Я всё боялась! Здесь темно
И так, а он ещё слюной
Тут будет исходить! Наверно,
Сожрать мечтает. Очень злой!
Он точно паутину кроит
Мне за окном! Да нет, родной,
Не вылезу, хоть песни пой
По свойски – по паучьи. Доит,
Наверно, из последних сил
Из дырочки толстенну нитку!
Вот, злобный насекомый псих!
Хотя глаза его чисты
Так были…
Как такую пытку
Мне выдержать?..
Ла-Гном ещё
Припрётся скоро! Незадача.
Всё ноет:
«Упроси её!
Упросишь, всё моё – твоё!»
Что странно – он ещё и плачет!
А кто она не говорит.
Пока не соглашусь, не скажет,
И каждый раз, пока стоит,
Над пауком смеётся, злит
Меня наверно. Только гаже
Надууша Ла-Гнома нет!
Паук и тот посимпатичней!
А вот и мы…
Да будет свет!
Хоть раз бы мне сказал привет,
Одни глаза торчат в окнище.
Давай, проваливай! – боюсь.
Ну, что, ещё не насмотрелся?
Эй, паучишко! В тормоз! Ну?
паук
– Привет.
Эрика
– Я в обморок ложусь!
Нет, падаю. Прости, я с детства…
* * * * *
И без сознания на пол
Сползла Эрика очень честно.
Паук заплакал и ушёл,
Но вскоре прибежал – легко,
Когда конечности на месте.
* * * * *
И мне б уйти, да вот беда –
Ещё мелькнуло чьё-то тело!
Ну, мы-то с Вами, как всегда
Торчим, где вечно суета
Или кружим вокруг, где зрела.
* * * * *
Пока Эрика, улетев
В иные измеренья, бродит
Посмотрим, кто пришёл: из тех,
Кого мы знаем или все
Уже известны судьбы? Вроде,
Осталась лишь одна, что вдруг,
Если появится, все члены
У паука поотпадут
И снова на места войдут.
Как будто… Иха! Ну, конечно!
– Ах, Радэк, – бросилась она
К любимому. – Зачем бежишь ты?
– Мне стыдно, Иха. Как тебя
Я мог отдать, а сам бежать
Со всех восьми? Теперь ты видишь,
Как мелок я и как труслив.
Не подходи – укус мой сладок,
Но и смертелен! Я пуглив
Стал очень, сверху много злых
Неясных птиц. И сам я – гадость!
– Не говори так! Что с того?
Колдун и воин – две стихии,
И разные! Пускай, легко
Он победил, но знай и то,
Что выход часто находили
Уже отчаявшись. Зачем
Ты прятался? Разве забыл ты
Что без тебя мне мир – ничто!
Пробраться мог ко мне легко…
Боялся? Все Вы словно спите!
Ведь я люблю тебя, родной!
Ты рядом был и знаешь это.
Эрике, знаешь, каково,
А брату твоему? Смешно,
Но боль от твоего ответа!
Как? Это говоришь мне ты!
Тот смелый Радэк, сильный, нежный…
– Остановись, молчи! Пусты
Все речи, Иха! Мне кусты
Для ног моих восьми потешных
Всего нужней, воды глоток,
Да пара-тройка глупых зайцев,
Чтобы набить большой живот!
Вон видишь он какой, живот?!
Я зря приполз. Не трепыхайся
И ничего не говори!
Ты лучше помоги девчонке.
Мне, Иха, очень жаль! – и вмиг
Нырнул в окно паук, и тих
Был взгляд его, совсем ребёнка.
Чуть слышно всхлипывая, вдруг
Очнулась бедная Эрика,
Сказала:
– Так, плюс ко всему
Ещё ты оборотень? Сгинь,
Прошу тебя, паук! Сгинь!
Иха
Спокойно растворилась в дым.
Спокойно так же и Эрика
Обратно в обморок бултых,
Без глупостей и без пустых
Ненужных слов. Приятно, дико!
* * * * *
Вам нравится в стране такой?
Мне нет! Вам тоже надо сдаться
И возвратиться, хоть порой,
Бывает, что и пир горой,
А неохота возвращаться!
Но мы не можем рассуждать,
А то попутаем всё время.
Поэтому не нужно ждать.
Всем нам пора уже бежать,
Узнать, что были там за тени.
* * * * *
III.
Итак, за старою сосной
Лежали двое и шептались.
– Ну что, Григорий? Будет бой?
Аль спящих вырежем с тобой
Мы этих юношей? А? Встали?
– Нет, Михаил, негоже так!
Я был у барина подручным.
И убивал, и делал всяк,
Чтоб заслужить всего пятак
И получал, но было душно.
Ох, запах этот. Чёрта с два
Я буду подлым по натуре!
Я честный человек!
– Чудак!
Зачем же звал меня тогда?
И что лежим мы тут, как дурни?
– А то, что молодца того,
Что справа, бил я раз однажды
Для барина. Ах, чтоб его!
И извиниться не того…
Ведь убивал!
– Приложим дважды!
– Ты что? Не так. Ох, твой язык.
Приложим… Чисто новый барин!
– А, крест тебе! Ты что? На миг
Я словно бы не я… И дик
Второй какой-то.
– Вижу парень!
Всё вижу. Как бы подойти,
Да испросить за всё прощенья?
Ну, будь что будет. А простит,
Ещё и штучку поднести
Ему смогу. Айда из тени!
* * * * *
Заметно, как меняет день
Свободный странные натуры?
Да, служат хорошо везде
И на подспорье и в беде
Простые люди! Русский дурень
Не за копейку склонен бить
Врага и друга – для потехи.
Душа его всегда скорбит,
Он плачет, но готов убить,
Если придётся.
Вы без смеха
Прислушайтесь к себе внутри,
Что там горит, зачем Вы живы?
Пусть каждый громко говорит,
Как он велик, как он парит
Под небом. Но какой крови Вы,
Раз не желаете жевать
Бананный лист по-обезьяньи?
Тут можно долго продолжать –
Душа, она всегда душа, –
А мне пора повествованье
Вести наивное своё.
И чтобы было незаметно,
Что я отвлёкся, повернём
В другую сторону!
Начнём
Мы всем передавать приветы!
Привет передаём Любви!
Она нам очень помогает –
Соединила всех живых, –
Есть двое? Тут же двух других
Всегда-всегда предоставляет!
Наш пламенный привет себе,
Ведь мы себя так обожаем!
Такие умные везде!
Такие славные везде!
И всё читаем и читаем!
Приветы кончились.
Пора
Вернуться снова на поляну,
Там настороженно гудят
Два голоса, двумя молчат.
Вот – четверо! (и мы там с Вами).
* * * * *
На поляне
Артур
– Так, стало быть, это был ты,
Тот, кто нанёс мне подло рану?
Григорий
– Да я! Не спорю! Но пойми,
Я – подневольный, а старик,
Хозяин мой – дородный барин.
Чем старше, тем сильней того…
Всё безобразит.
Да, терпел я,
Ведь там работа, ремесло
Любимое, да хлеб, тепло.
Ну, не могу я жить бездельем!
Артур
– А нынче что ж? Случилось что?
Решил закончить дело? Ладно.
Я повернусь спиной!
Григорий
– Не то!
Как можно, я ведь… Нет, не то!
Мне Ваши речи до досады!
Ты, право, парень, заругай
Меня, дубину! Эх, бедовый…
Ну, хочешь отомстить? Ударь!
Скорей же жду! Я, точно, – тварь.
Я заслужил.
* * * * *
Нахмурив брови,
Григорий преклонил главу,
Желая сам себе расправы.
И в тишине деревьев гул
Пространство мира ветром сдул.
Герои думали о важном.
Вот голос юный зазвучал,
Наш Артур всё решил, как нужно.
Рукой повинного плеча
Коснулся:
– Ладно, сгоряча
Я осерчал. Поверю в дружбу,
Что ты решил мне поднести.
Обиды не таю, попробуй
Помочь мне, верен будь до гроба.
И я смогу тебя простить!
Григорий посмотрел в лицо
Артуру и смущённо молвил:
– Ты парень точно с дурнецой.
Таких наивных я ещё
Не видел. Взял, поверил слову
Тебя убившего на днях!
Не думай, раз сказал, что буду
Тебе помощником всегда,
То так и есть, но никогда
Таких не видел. Не забуду
Твоей великой доброты.
Твоя княжна томится в клетке.
– Как? Лада? Что молчал же ты?
Мне нужно милую спасти!
Она в опасности?
– Всё честно
Поведаю. Тебя прибил
Я не своей, конечно, волей.
За то, что девицу влюбил
В себя, ты рану получил.
Я послан был к тебе злодеем!
* * * * *
Ох, надоел мне этот ритм.
Возьмем немножечко другого?
Враз, перестроимся. Так жизнь
Меняет ракурс, позу лжи.
И мы попробуем с тобою!
Хоть не надолго, на чуть-чуть,
Пожалуйста! А? Ой, не стоит.
Я ж автор, что хочу – верчу.
А то и прозой завинчу.
Давай, читаем. Всё другое!
* * * * *
Итак, Артур разволновался,
Зачем-то громко закричал.
Куда-то бегал, возвращался.
В лесу к кому-то обращался.
Потом вернулся, помолчал
И, успокоившись по новой
Повел беседу, как герой,
Внимательно, чтоб успокоить,
Всех на поляне. Слово молвил,
Опершись под бочок рукой.
* * * * *
Артур
– Где Лада? Что там стало с нею?
Она в опасности?
Григорий
– А что?
Ты думал, я тебя огрею
За просто так, но я не фея
Подарки раздавать. За то,
Что ты девицу любишь, барин,
Желающий её, тебя
И вздумал порешить! А, знаю,
Уж говорил… Теперь же краля
Твоя в полон взята им.
Артур
– Как? И что
Она?
Григорий
– А, рвёт и мечет.
Артур
– О, Лада, узнаю тебя!
Ну что же, милый друг, излечит
Твою обиду сердце. Где же
Она сейчас, ты знаешь?
Григорий
– Да.
Конечно, я ж её и выпер
Из княжеских хором вдвоём
С Максимом. А? Да нет, эт Миша.
А ты и впрямь влюблённый вижу!
Так что, идём спасать?
Артур
– Идём.
* * * * *
Лесной во время разговора
Не раз готов был разорвать
Григория, но очень скоро
Всё понял, даже разделять
Симпатию Артура начал
К двоим огромным мужикам,
Что топали спокойно рядом,
И он, конечно, очень рад был
Узнать, как Артур добр. Одна
Лишь мысль точила робко, тихо
Сместившись в центр головы:
«Все легкомысленные – психи,
И Артур, значит, тоже. Лихо!
А вдруг смеётся над Лесным?!»
Так всю дорогу незаметно
Лесной глядел с иглой в груди
На брата названного, где-то
Шутил, смеясь, давал ответы…
Но что-то будет впереди?
Вот так у нас всегда! Мы любим,
А в сердце всё сосёт, сосёт…
Нарочно кто тебя осудит
За то, что думаешь? Ведь судьбы
Не разбивают наперёд,
А так, качают на ладони,
Прикидывают «что» и «как».
Да только это всё неполно,
Но так уж воздух наш устроен,
Наполнит грудь, и мир – бардак!
* * * * *
IV.
История проводит наших
Героев! Мы же чтоб не ждать,
Перенесём себя в усадьбу,
Где барин держит нашу Ладу
И к ней присядем на кровать.
Да, на лице у Лады краски
Меняются, что не успел
Художник написать бы сразу
Их, растерялся бы, и разум
Его бы мигом затвердел
Смотреть в одну и ту же точку,
Но это лишнее.
В слезах
Сидела княжеская дочка,
И с мокрого в руке платочка
Стекало горе.
« Вот так, так», –
Страдала девица. – «Ну, что же
Мне спеть? Обычно, что поют,
Когда душа терпеть не может,
Обиды давят, сердце гложет
