Владимир Гурвич
Жестокий мир мужчин
– Я ожидала от тебя совсем другой реакции, – разочарованно произнесла Лена.
– Ты же знаешь, что я не по части чувств, а по части дел, – постарался успокоить жену Герцев.
– Знаю, – согласилась Лена, – ты прав. Теперь в ближайшее время нам предстоит много дел. Я думаю, раз нас теперь будет трое, то тут нам тесновато будет. – Лена обвела взглядом их квартиру. – Ребенку будет нужна отдельная комната. Надо подумать о другом жилье.
– Но ведь это очень большие деньги, у нас сейчас их нет, – слова Лены обрушились на Герцева, словно ледяной душ.
– Ничего. Будем меньше тратить на тряпки и на поездки. А потом, ты сам говорил, что у тебя новый доходный бизнес. Вот и пустим прибыль от него в первую очередь на квартиру.
– Хорошо, будет так, как ты хочешь, – у Герцева не было никаких сил возражать.
Хотя о хорошей квартире в элитном доме он и сам давно подумывал, а теперь выходит, что эта потребность уже назрела безотлагательно. Только как теперь совместить все это. В голове у Герцева путались мысли: Алла, Бельский с его предложением, ребенок, квартира…
– Мне эти сто миллионов теперь нужны, как воздух, – погружаясь в сон, думал Герцев.
6
Дымов уже полчаса внимательно изучал принесенные Кирой документы. Все было абсолютно в порядке, этот договор ничем не отличался от сотни других, которых он видел и подписывал в последнее время. Разве только суммой да еще каким-то смутным, как давний сон, воспоминанием. Это непривычное для уха название, что-то оно напоминало ему. И еще фамилия президента: Николай Зиновьев. Он не может вспомнить, где он ее встречал, но и не может отрешиться от ощущения, что однажды это все же было.
Помучив свою память некоторое время, Дымов понял, что без катализатора она ему информацию не выдаст. Он загрузил название компании «Акрополь» в поисковую систему. Он и не сомневался, что она выдаст ему целый океан информации. Чтобы все это изучить, понадобится много времени. И что за странное название они дали своей фирме, что хотели этим сказать?
Дымов последовательно шел по найденным ему поисковой системой сайтам, но ничего, что привлекло его внимание, пока обнаружить не мог. Зато прочитал гору материалов о Древней Греции, Афинах и самом акрополе. Еще немного и он станет специалистом в этом вопросе, может выступать в качестве лектора или консультанта. Жаль, что эти знания вряд ли когда-нибудь ему пригодятся. Окончательно убедившись, что на этом пути удача ему не светит, Дымов откинулся на спинку стула и закрыл глаза. В каком же направлении организовать ему новый поиск? Его снова настигло смутное воспоминание, но такое неясное, что ничего конкретного в голове не появилось. Но оно натолкнуло его на мысль; если тот человек, кто дал такое название компании, любитель Древней Греции, то нельзя исключить, что и названия для его предыдущих фирм также черпались из этого же источника.
Дымов загрузил в поисковую систему слово «Афины». От количества ссылок ему стало дурно. Только за то, чтобы их все прочесть, его следовало бы наградить орденом. А он собирается это сделать без всякой надежды когда-нибудь прикрепить его к лацкану пиджака.
Нужную информацию он нашел тогда, когда от количества прочитанного зарябило в глазах, а уровень восприятия стремительно приближался к нулю. И все же он не пропустил эту малюсенькую заметку из какой-то газеты, затерявшуюся в космических безднах Интернета. И сразу стало ясно и откуда тянется эта тонюсенькая ниточка воспоминаний и вся подоплека этого дела.
Заметка гласила: в офисе компании «Афина» произведен обыск. Ее руководителей подозревают в отмывании денег и незаконных финансовых операциях. Президент компании Николай Зиновьев отвергает все обвинения. И тут же Дымов вспомнил, как примерно полтора года назад тогдашний их шеф Константин Ефремов вскользь заметил, что некая компания «Афина» вышла с предложением о взаимовыгодном сотрудничестве. Но он решил не связываться с ними, так как ему кажется, что там не все чисто. Не получилось тогда, решили теперь. Ясно, как день, этим ребятам нужно срочно отмыть очень крупные суммы денег. А их проект весьма удобен для подобных целей. И как бы не был силен соблазн взять эти средства, не стоит этого делать, неизвестно, как все обернется. Они явно под колпаком. Вот и спешат. А как теперь поступить ему с Кирой?
Внезапно Дымов понял, что сама удача пришла к нему в руки. Эта та едва ли не единственная возможность сблизиться с этим гением аналитики. Только сделать это надо умеючи, разыграть все по нотам. Он должен внушить ей огромное чувство благодарности к нему. А от благодарности прямая колея к симпатии, а от симпатии дорога уже напрямую ведет к любви. Остается лишь умело выстроить эту схему движения. И птичка окажется в капкане. На какое-то мгновение ему стало неприятно от своих мыслей. Но ничего не поделаешь, эта девушка сама решила играть в мужские игры. А они бывают очень жестокими. И он должен доказать сам себе, что они ему по плечу.
7
Приподнятое настроение не покидало Киру всю последнюю неделю. Она не ходила, а прямо-таки летала, как на крыльях. Ей казалось, что кто-то взял и впрыснул в нее эликсир радости и счастья.
Еще неделю назад жизнь Киры представляла собой совокупность хорошо отлаженных, доведенных до автоматизма, механических действий, суть которых сводилась к тому, чтобы не только адаптироваться в новом коллективе, но еще и максимально проявить себя в нем, показать свой творческий и профессиональный потенциал. Бывшая отличница и медалистка, Кира со школы привыкла быть всегда и везде первой и снижать эту раз и навсегда взятую планку она ни в коем случае не собиралась.
Оказавшись в новой обстановке, Кира рьяно взялась за дело. Ей необходимо было доказать не только новому руководству, но и самой себе, что она стоит по большому счету. И вот первая крупная удача. Пятнадцать миллионов долларов! Да о таком выгодном клиенте можно было только мечтать. Кире казалось, что это сон. Она до сих пор помнила в мельчайших подробностях, как вытянулось лицо у Дымова, когда он услышал эту новость. Жалко, что не было на месте Басова и Герцева, тогда бы она в полной мере насладилась своим триумфом.
Это событие будоражило сознание Киры целую неделю. Ее успех кружил ей голову похлеще бурного любовного романа. Кира вообще не понимала, как женщины могут терять разум от каких-то мужчин. В них она не видела никакого проку, а только помеху для дела.
Кира до сих пор помнит, как в восьмом классе за ней ухаживал один мальчик. Он долго добивался ее дружбы, и, наконец, она согласилась с ним встретиться. Сначала они смотрели кино, потом он пошел ее провожать и никак не хотел отпускать. Они сидели на скамейке возле ее дома и болтали о разных глупостях. А на следующий день Кире поставили первую в ее жизни двойку за невыученный урок. Если бы не это досадное свидание, такой бы отметки Кира никогда не получила. Тогда-то Кира раз и навсегда решила, что мужчины в ее жизни должны занимать не первый, а второстепенный план. И с тех пор самые сильные и яркие эмоции она получала только от своей личной самореализации.
Кира вошла в свой кабинет с букетом цветов. Она купила их по дороге на работу. Ей хотелось, чтобы не только душа ее пела, но и глаза тоже радовались. Она налила в вазу воду и осторожно опустила в нее хрупкие хризантемы. Поставила вазу на стол и на секунду залюбовалась цветами. В этот момент в дверь постучали.
– Войдите, – крикнула Кира.
Дверь отворилась, и на пороге появился Дымов. Его озабоченный вид несколько озадачил Киру.
– Что-то случилось, Игорь Алексеевич?
– К счастью, пока нет. Хотя могло бы…,– неопределенно произнес Дымов, усаживаясь в кресло напротив Киры.
– Я не совсем понимаю. Вы говорите загадками.
– А вы правильно сейчас сказали, Кира Валерьевна. После того, как вы мне оставили эти документы, – Дымов положил перед Кирой папку с документами компании «Акропль», – мне пришлось разгадывать очень сложную загадку. До сих пор не понимаю, что меня толкнуло на этот шаг. Но зато результат получился впечатляющий. Вот ознакомьтесь, пожалуйста.
Дымов протянул Кире пачку листов.
– Что это? – внутри у Киры все сжалось, как от дурного предчувствия.
– Читайте, это то, что я нарыл в сети, после того, как вы мне принесли это, – Дымов кивнул в сторону лежащей на столе папки.
Кира погрузилась в чтение. Через несколько минут она вернула листы Дымову. Он заметил, как при этом дрожали ее пальцы.
– Пятнадцать миллионов долларов! Не представляю, что было бы, если бы мы подписали эти документы. Вернее очень хорошо представляю, – сдавленным голосом произнесла Кира.
– Но ведь все обошлось, – успокоил ее Дымов.
– Это моя вина, – Кира будто не слышала его, – я поставила под угрозу репутацию компании. Меня теперь, наверное, уволят, – она с отчаяньем посмотрела на Дымова.
– Ну, кто вас уволит. Кто?
– Георгий Арнольдович, как только он узнает, – всегда четкая и хорошо поставленная речь Киры сделалась сбивчивой и путаной.
– Успокойтесь, Кира Валерьевна. Георгий Арнольдович ничего об этом не узнает. Мы ему об этом ничего не скажем.
Кира недоверчиво покачала головой.
– Вы сомневаетесь? А давайте, сделаем вот что, – Дымов сгреб, лежащие на столе документы и на глазах изумленной Киры разорвал их на мелкие кусочки.
– Туда им и дорога, – Дымов бросил клочки бумаги в урну и ободряюще улыбнулся Кире. – Пусть теперь кто-нибудь попробует доказать, что они были.
Некоторое время Кира потрясенно молчала, затем к ней вернулся дар речи.
– Спасибо вам. Вы спасли мою репутацию. Вы не представляете, как я вам благодарна. – Глаза Киры. В самом деле, выражали такую признательность, что Дымов подумал, что сейчас ее можно брать голыми руками.
Дымов, насвистывая, вышел из кабинета Киры. Больше всего его занимал только один вопрос, как правильнее выстроить пошаговую стратегию по обольщению этой царевны-несмеяны. То, что она приведет к намеченной цели, он уже почти не сомневался.
8
Однажды возникшая мысль превратить их бизнес в честный, не покидала Дымова уже несколько дней. Их успехи вполне позволяли надеяться на то, что и на этом пути они сумеют добиться немалых результатов. Разве обязательно, чтобы разбогатеть самим, нужно обокрасть других, неужели нет иных способов достигнуть той же цели? Ведь когда они начинали заниматься бизнесом, то вовсе не ставили перед собой подобную задачу. Наоборот, хотели, чтобы все шло законным образом. И если бы Ефремов их не обманул, все бы так и продолжалось. Ему с самого начала пришлась не по нраву эта затея. И лишь под давлением своих друзей он согласился. Но почему теперь всем им не попробовать все изменить?
Пока они соберутся все вместе, пришлось ждать несколько дней. Втроем они сидели в кабинете Басова и обсуждали текущие дела. Настроение у всех было хорошее, так как никто даже не ожидал, что все так быстро пойдет в гору. И все понимали, что половиной успеха они обязаны Кире.
– Если дела и дальше будут идти в том же темпе, то через полгода, максимум через девять месяцев можно будет сворачивать это мероприятие, – довольно заметил Басов. – Расходимся по местам.
– Подождите, я хочу кое о чем с вами поговорить, – произнес Дымов. Он вдруг почувствовал, что волнуется.
– Разве и так не все ясно? – возразил Герцев. Он явно испытывал желание куда-то отправиться по своим делам.
– Я хочу поговорить о том, что нам дальше делать, – настаивал Дымов.
– Так мы только что целый час об этом и говорили, – удивился Герцев.
– Не совсем о том, о чем хочу сказать я.
– Пусть скажет, – произнес Басов. – Слушаем тебя, Игорь.
– Все последние дни я думал о том, чем мы занимаемся? Правильно ли мы поступаем?
– Это, в каком смысле? – удивленно посмотрел на него Вениамин.
– У нас неплохо начался бизнес. Мы даже и не предполагали, что он так быстро наберет стол большие обороты.
– Так это же замечательно! – воскликнул Герцев. – Мы все тут сидящие просто молодцы.
– Но если у нас все так хорошо и мы молодцы, обязательно ли нам надо завершать наш бизнес так, как мы намерены это сделать.
– Дым, говори прямым текстом, что хочешь сказать? – потребовал Басов. – Терпеть не могу длинных предисловий. В романах всегда их опускаю.
– Оно вовсе не длинное. А мысль моя предельно проста: почему бы нам не заняться честным бизнесом, как мы хотели изначально. Пусть медленней, чем нам бы хотелось, но мы заработаем свои сто миллионов.
Несколько секунд в кабинете стояла такая тишина, что стал слышен ход висевших на стене часов. Внезапно Герцев вскочил со своего места.
– Дым, ты соображаешь, что несешь! Где ты набрался этих мудрых мыслей. В объятиях нашей прелестной Киры Валерьевны?
– В ее объятиях я еще не был. Но, признаюсь, эти мысли возникли не без ее влияния. Она верит в наш бизнес, а у нее великолепный аналитический ум. Уж никак не хуже, чем твой, Веник.
– Ум у нее может быть и не хуже, вот только чрезвычайно много восторженности. А если бы она на все посмотрела более трезво, то пришла бы к другим выводам.
– И каким, позволено ли мне узнать?
– Да неужели ты не понимаешь простую вещь: то, что мы строим, самая настоящая финансовая пирамида. Хочешь, повторю тебе по слогам: пи-ра-ми-да. И в один прекрасный момент она рухнет. Это случится непременно, потому что все на самом деле шито белыми нитками. Эта конструкция не может долго существовать. Неужели мне нужно объяснять тебе эти азы?
– Но почему не может, если мы будем делать все по-честному…
– Если будем делать все по-честному, – прервал его Герцев, – она развалится еще раньше. И никаких нам денежек тогда не видать, как собственных ушей. У нас одна задача: дать деру точно в тот момент, когда будет максимальная сумма на наших счетах, а продолжать все это дело станет опасно. И это случится довольно скоро. И даже весь аналитический гений твоей пассии нам не поможет. Никто не в состоянии с помощью только желания заставить воду течь вверх, а не вниз.
– Он абсолютно прав, – вмешался в разговор Басов. – Я понимаю тебя, но у нас нет выхода. Мы уже далеко зашли. Или ты собираешься объявить во всеуслышание: господа, мы строили финансовую пирамиду, но в один прекрасный момент нас заела совесть. А потому раскаиваемся в содеянном. Да нас под всеобщий смех засадят лет на пять. Веник все точно описал, мы с самого начала строили финансовую пирамиду и должны вести себя, как и подобает ее строителям. Если мы отступим от своего плана, не только ничего не заработаем, но и потеряем последнее, включая свободу. Поэтому предлагаю больше не возвращаться к этой теме. Если мы настоящие мужчины, то должны довершить начатое. Ни шагу назад. Согласен, Дым?
– Согласен, – тусклым голосом произнес Дымов. Он понял, что проиграл.
Он встал и первым вышел из кабинета.
9
Кира приуныла. Прокол с компанией «Акрополь», буквально выбил почву из-под ее ног. Привыкшая, полагаться на свое профессиональное чутье, она вдруг потеряла те ориентиры, которым всегда безоговорочно доверяла. Как будто кто-то взял и погасил разом все маячки, освещавшие для нее дорогу по бурному и неспокойному океану жизни. Кира вдруг с предельной ясностью ощутила, что ее работа это и есть по большому счету вся ее жизнь. И если что-то не ладилось в работе, это автоматически означало, что и в жизни она терпит аналогичную неудачу. И не на что опереться на чем-то другом. Ни семьи, ни детей, ни любви…
Впервые в жизни Кира почувствовала себя одинокой. Такой заброшенной и никому не нужной, что хоть волком вой. Она ощущала потребность выговориться, поплакаться у кого-нибудь на плече. Ей, как воздух, нужно было чье-нибудь живое участие. Если бы рядом была мать, то Кира, несомненно, пришла бы к ней, но мать была далеко.
Кира вспомнила об Андрее и набрала его номер, но трубка неизменно отзывалась длинными гудками. Тогда она позвонила ему на работу, но там ей ответили, что он уехал в командировку и будет не раньше, чем через две недели.
Кира совсем скисла. Мир такой удивительный и прекрасный всего еще день назад, теперь казался полным неуправляемого хаоса и дисгармонии. Ее система жизненных ценностей, всегда казавшаяся ей такой незыблемой и единственно верной, вдруг развалилась в один момент, как карточный домик. Кира заметила, что и на работе, занимаясь своими делами, она то и дело задумывалась о правильности своей жизненной стратегии, о том насколько целесообразно и дальше следовать ее постулатам.
Кое-как отработав до конца рабочего дня, благо, что сегодня была пятница, Кира отправилась домой. Она ясно осознавала, что ее сегодняшние трудовые порывы остались совершенно бесплодными, что на фоне предыдущих ярких достижений выглядело полным провалом. Теоретически Кира понимала, что в жизни всегда так: удачи чередуются с неудачами, но это мало утешало ее. Подсознательно она ожидала от жизни самых высоких балов. Только пять и только отлично. К этому она привыкла в школе, а затем в институте. И вот надо же – двойка! Вторая двойка в ее жизни. В первой был виноват мальчик, назначивший ей свидание. Тогда она с удовольствием свалила вину на него. А вот сейчас винить уже было некого.
Выйдя из здания офиса, Кира отправилась на стоянку. Стоял теплый апрельский денек. Весна в этом году выдалась необычно ранняя. Если бы не календарь, дотошно фиксирующий каждый божий день месяца, можно было бы подумать, что наступило лето. Отметка термометра поднялась до двадцати градусов тепла, но Кира не замечала ни солнца, ярко щурившегося над ее головой, ни пронзительной голубизны неба, ни суматошного птичьего гомона, ничего из того, что неизменно навевает мысли о легкости и приятности бытия.
В самом мрачном расположении духа Кира подошла к своей девятке, села на водительское кресло и повернула ключ в замке зажигания. Двигатель завелся, чихнул пару раз и заглох. Кира проделала еще раз те же действия, и все повторилось в той же последовательности. Несколько новых попыток завести машину окончились тем же самым. Кира в отчаянии смотрела сквозь лобовое стекло и раздумывала, что предпринять. Она не заметила, как около ее машины остановился Дымов.
– Какие трудности, Кира Валерьевна? – Дымов наклонился и заглянул в раскрытое окно машины.
– Да, вот, – раздраженно кивнула головой Кира, – не заводится.
– Позволите мне посмотреть, что там?
– С удовольствием, – Кира вылезла из салона и уступила место Дымову.
Его попытки завести машину тоже потерпели неудачу.
– Надо везти ее в сервис, – вынес он свой вердикт.
– Как? – растерялась Кира. Она только представила, сколько с этим будет связано хлопот, что ей сделалось не по себе. – Придется на это угробить всю субботу, – с досадой проговорила она.
– А зачем вам гробить свою законную субботу. Вы всю неделю крутились, как белка в колесе. Вам нужно отдыхать, – посоветовал ей Дымов.
– А кто будет заниматься ею? – кивнула Кира в сторону машины, недовольно поджав губы.
– Женщина должна только ездить на авто, а вот ремонт это уже чисто мужское занятие. У вас есть друг? – Дымов остановил внимательный взгляд на Кире, – Вот ему и поручите это увлекательное занятие.
– К сожалению, мне не кому это поручить, – качнула головой Кира.
– Как не кому? А я на что? – обрадовано воскликнул Дымов. Он весь день ломал голову, с какого бока подкатиться к этой недотроге, так чтобы это было легко и ненавязчиво, чтобы комар носа не подточил. Но так ничего и не смог придумать. В голову лезли одни банальности, которые Дымов тут же с негодованием отметал. К этой царевне нужен был тонкий подход. И вот надо же! Удача сама идет ему навстречу.
– Я берусь за это дело. Сейчас я вас отвезу домой на своей машине. А завтра с утра я займусь вашими проблемами, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Дымов.
– Нет, – тряхнула головой Кира, – я не могу вас так эксплуатировать.
– Даже и не сопротивляйтесь, – тоном, не терпящим никакого возражения, проговорил Дымов. – Сегодня я вам помог, завтра вы мне. Мало ли что в жизни может случиться. Сочтемся. Идет?
– Не знаю…, – неуверенно протянула Кира.
– Я так и думал, что вы согласитесь. Пойдемте к моей машине, – Дымов протянул Кире руку.
Некоторое время она стояла в нерешительности. Затем вложила свою ладонь в руку Дымова и пошла с ним.
Глава четвертая
1
Дымов пришел домой, не раздеваясь, лег на кровать. И стал думать. Но думал он не о Кире, хотя она где-то присутствовала на полях его мыслей. Он думал о том, что боится начинать новый роман, даже, несмотря на то, что он носит чисто служебный характер. Хотя с момента последнего прошло уже два года, по-настоящему он так и не оправился от того потрясения, что тогда пережил. Все еще слишком живо, раны не затянулись до конца. И даже легкое прикосновение к ним заставляет их долго и нудно саднить. Он и сам отчасти удивляется тому, как долго и как трудно отходит от той истории. Скорей всего ему в жизни не хватает легкости, которой сполна наделен, к примеру, Вениамин. А он в отличие от него относится ко всему серьезно, иногда даже чрезмерно серьезно. И если что-то с ним происходит, то долго выбирается из ситуации, переживая ее снова и снова. Вот и сейчас он вновь угодил в туже воздушную яму. Еще совсем недавно казалось, что Вероника больше не властна над ним, он освободился от ее влияния. А сейчас все, что было, нахлынуло на него новой мощной волной.
С Вероникой Дымов познакомился на одной тусовке, куда его затянул большой их любитель Герцев. Собрались на ней преимущественно поэты, писатели, художники. Дымов никого не знал, да и сама публика показалась ему очень специфическая, уж чересчур далекая от его мира, как Альфа Центавра от Земли. И потому через минут двадцать он уже собирался уходить, как вдруг его остановила молодая женщина.
– Вы собираетесь улизнуть? – поинтересовалась она.
– Да, – честно признался он.
– Вам тут не понравилось?
– Я здесь чужой.
– И я чужая. Тогда будем знакомиться, чтобы стать своими.
Так странно и неожиданно, даже в каком-то смысле не запланировано начался его роман. Он продолжался целый год, но это был тот год, который учитывается за два срока, так много событий он в себя вместил.
В постели они оказались в ту же ночь. Правда, не сразу, сначала Вероника привезла Дымова в какой-то ночной клуб. Они пили, танцевали, вернее, обнимались в танце так страстно, что страсть в них вспыхнула, как подожженные от одной спички два факела. Вероника, даже не спрашивая об его желании, вытащила его за руку из заведения, усадила в свою машину и куда-то повезла. Через час они оказались в огромном загородном доме, скорее даже дворце. Но в бесчисленных, распложенных на трех этажах его комнатах, не было никого. Разумеется, не считая их.
То была ночь безумной любви. Точнее, ночь и утро, потому что приехали они в особняк уже на рассвете. Они любили друг друга последовательно в душе, в бассейне и завершили все на огромной кровати под балдахином. После чего израсходовавший весь запас сил Дымов провалился в глубокое забытье.
Но вывела его из забытья Вероника довольно скоро. Она растолкала Дымова, принесла ему в постель кофе, затем затолкала под холодный душ, обтерла полотенцем и погрузила в машину. Привезла она его на какую-то станцию.
– Через десять минут электричка, она довезет тебя до города, – объявила пребывающему в ступоре от всего этого калейдоскопа событий Дымову. – Можешь оставить мне телефон. Если захочется, то позвоню.
Прежде чем выйти из автомобиля, он протянул ей визитку.
С этой минутой Дымов стал ждать звонка. Но он и не думал раздаваться. Иногда ему все случившееся казалось почти нереальным, все это сильно смахивало на сюжет из сказок: «Тысяча и одна ночь», которые он любил читать в детстве. В конце концов, он почти себя убедил в том, что даже если это и случилось на самом деле, то к этой истории следует отнестись как к прекрасному сну.
Однако сон возобновился дней через десять, когда в трубке раздался голос Вероники. На этот раз они занимались любовью в его скромном жилище. Ему было неудобно привозить туда Веронику, но она настояла на этом. Так начался их роман.
Вероника была замужем за крупным и очень богатым бизнесменом, который полгода проводил в разъездах по миру. Она совершенно не кичилась огромным состоянием мужа, но жить в роскоши и богатстве для нее было столь же естественно, как принимать по утрам душ. При этом она отлично понимала скромные возможности любовника и платила везде сама. Причем, делала это абсолютно без малейших признаков заносчивости и чувства превосходства, как будто только так и должно было бы быть. И никак иначе.
Для Дымова началась совершенно иная, можно сказать сказочная жизнь. Веронике нравилось для занятий любовью всякий раз подыскивать новое местечко. Часто ими становились шикарные апартаменты в дорогих отелях, но не реже маленькие номера в придорожных мотелях. В выходные дни она могла подъехать к нему рано утром на машине, вытряхнуть его из кровати. И через час они летели в какой-нибудь незнакомый город, гуляли по его улицам, обедали в ресторанах или тавернах, а ночью неистово занимались любовью в гостинице.
Но их роман вовсе не сводился к сексу и путешествиям. Вероника оказалась умной, хорошо образованной, много читающей женщиной. У нее был даже свой благотворительный фонд, и она спонсировала понравившиеся ей культурные мероприятия. И ему было очень интересно с ней общаться. Иногда разговоры с Вероникой так захватывали Дымова, что даже оттесняли на второй план занятие любовью. И все бы было замечательно, если бы не одно но, самолюбие Дымова страдало оттого, что их отношения практически на сто процентов финансировались Вероникой. Он даже не мог ей сделать подарок, все, что он был в состоянии купить, выглядело просто смешно. И ему все сильней казалось, что это обстоятельство напрямую влияет на характер их отношений.
Вероника запрещала звонить ей, она всегда это делала сама. И сценарий их встреч и поездок также принадлежал ее авторству. А на все его попытки предложить свои варианты, просто не реагировала, пропускала мимо ушей. Она никогда не диктовала ему никаких условий, но Дымов не мог отделаться от ощущения, что если он начнет настаивать на своем, она высадит его из машины посреди дороги и уедет навсегда. Он не знал, любила ли она его; Вероника на эту тему никогда не заводила разговора, а он не решался первым начать говорить об этом. Но из ее поведения, он также не мог понять, как она к нему относится; как это было не удивительно, но ее отношение к нему было лишено почти полного проявления всяких эмоций. Разумеется, в постели он доставлял ей много удовольствия, и она этого не скрывала, наоборот, вела себя предельно расковано. Но это было все не то, ему хотелось увидеть проявление совсем иных чувств и в другой ситуации. Это была странная связь, в которой Дымов чувствовал себя одинаково счастливым и несчастным. Они встречались часто, проводили вместе довольно много времени. Но он не мог сказать, что эта женщина хотя бы немного принадлежит ему. Ему казалось, что в каком-то смысле их отношения не продвинулись ни на шаг и находятся в том же состоянии, что и на момент первой встречи. Это было странное сближение, при котором расстояние между ними оставалось неизменным. Пару раз он дела попытки преодолеть эту дистанцию, но Вероника просто на них не реагировала. Хотя она не могла не замечать его намерений. При этом была ласковой и нежной с ним, иногда придумывала для него любовные имена, от которых все в нем млело. И тогда ему казалось, что цель близка, что лед вот-вот растает, и они поплывут по чистой воде. Но всякий раз эти надежды оказывались тщетными.
В какой-то момент у Дымова возникло прямо навязчивое желание жениться на ней. Он прекрасно понимал полную нереализуемость этого плана. Но от этого в его глазах он нисколько не терял привлекательность, видеть Веронику своей женой с каждым днем хотелось все сильней. Но он даже в шутку боялся предложить любовнице подобную перспективу. То, что Вероника была супругой одного из самых богатых людей страны, а он человеком с очень скромными доходами, мучило его с первой минутой их знакомства. И с течением времени это чувство только усиливалось. Он не мог поверить в то, что для Вероники это обстоятельство не играло никакой роли. По большому счету он даже не имел право ее любить, как не имеет право на любовь слуга к своей госпоже. Вернее, чувства он испытывать может, но вот проявление их чревато для него самыми печальными последствиями.
И так оно и произошло. Дымов с самого начала их романа понял, что должен строго контролировать свои слова и эмоции, не позволять себе ничего лишнего. Иначе, все может обрушиться. Так ли это, он точно не ведал, но осторожность диктовала ему именно такую линию поведения. Но с какого-то момента Дымову стало все трудней сдерживать себя, чувства рвались из него, как языки пламени из окна квартиры.
Было лето, они отправились на выходные к морю. Там их ждал уютный двухэтажный особняк, окруженный со всех сторон пышной южной растительностью. То был прообраз рая, они даже ходили голые и по дому и в таком же виде спускались по дорожке к небольшому заливчику, где купались. Что-то не выдержало в Дымове, словно пробка из шампанского, вылетала из него затычка, которая сдерживала до сего момента бурление его чувств. И когда они лежали обнаженные на лежаках возле бассейна, смотрели на звездную паутину неба, он неожиданно для себя стал говорить о своих чувствах. Слова, словно вулканическая лава, изливались из него. И он не мог и не хотел их сдерживать.
В ту теплую, звездную настоянную на травах и листьях пряной южной растительности ночь, он высказал все. Или почти все.
Вероника слушала спокойно, ее ответом был легкий поцелуй в щеку. И больше к этой теме они не возвращались. Оставшееся время они провели, как ни в чем не бывало.
Из аэропорта Вероника доставила Дымова домой. И после поцелуя, уехала. Обычно после таких поездок она напоминала о себе черед два-три дня. Но прошла неделя, а звонков не было. Тревога сменилась почти паникой, Дымов не знал, что делать. Наконец, он не выдержал и решил ей позвонить. Телефон ответил ему чужим деревянным голосом: вызываемый абонент недоступен.
Он звонил не меньше ста раз, но ответ был тот же самый. Дымов понял, что она просто выбросила этот телефон. Скорей всего он был только предназначен для связи с ним. И после того, как он оказался ей не нужен, был ликвидирован. Он посещал те места, в которых она часто бывала. Но ее не было и там. Дымов догадался, что скорей всего она уехала за границу. Он знал, что у них было несколько домов в разных частях света. Но где конкретно, она ни разу ему не сообщила. Иначе вполне вероятно, он бы отправился туда, каким бы труднодоступным это место бы не было.
