bannerbannerbanner
Замок

Владимир Гурвич
Замок

Полная версия

1

Дорога шла немного в гору, первым на небольшое возвышение поднялся Каманин. Он остановился и стал ждать, когда с ним поравняется его спутница. Она остановилась рядом, было заметно, что женщина немного тяжело дышит.

– Феликс Александрович, я уже вас просила не идти так быстро, – проговорила Мария.

– Мы же договорились, что будешь называть меня Феликсом. А еще лучше Феликсушкой или как-нибудь по-другому, как придумаешь сама. Лучше посмотри вот туда, не правда ли замечательное зрелище.

Мария посмотрела в указанном направлении. Впереди в метрах пятьсот возвышался самый настоящий замок. Он отнюдь не поражал своими размерами, зато его пропорции и контуры действительно напоминали небольшую средневековую укрепленную крепость.

– Взгляни, как тут красиво, – продолжил Каманин, – я поступил абсолютно правильно, что приобрел этот замок. А внутри тебе понравится еще больше.

– Ты прав, тут красиво, – согласилась Мария. – Только как-то немного непривычно. До сих пор я видела замки в кино и на фотографиях. Лучше скажи, как твое самочувствие?

Каманин быстро взглянул на нее и улыбнулся.

– Все последние дни я чувствую себя хорошо. И это не твоя заслуга, это идет из другого источника.

– Если так, то я рада. Как медик, я знаю, что если человек чувствует себя хорошо не благодаря усилиям медицины, а благодаря своему организму, то ничего и быть не может. Только боюсь, долго эта ситуация не продержится, тебя подпитывает сейчас эйфория, поток положительных эмоций. Но вот надолго ли хватит этой энергии.

– Я всегда питался от аккумулятора эйфории, хватило на семьдесят лет. Согласись, это немало. Может, хватит еще ненадолго. И пока она еще меня снабжает энергии, идем быстрее в замок. Скажи честно, когда-нибудь ты предполагала, что однажды станешь его владелицей.

Каманин рассмеялся и снова быстро зашагал по дороге. Мария последовала за ним.

2

Каманин и Мария сидели в каминном зале в креслах возле старинного камина. Правда, сам камин не горел, было тепло и без его огня. Мария внимательно наблюдала за своим пациентом, она видела, что он устал. Что, впрочем, не удивительно, сегодня был напряженный день. Еще утром они были в Москве, затем прилетели в Варшаву, а оттуда арендовав машину, отправились к замку. Мария вела автомобиль по навигатору. За километр до конечной цели путешествия Каманин попросил ее остановиться в небольшом поселке и оставшееся расстояние они прошли пешком. А по такой жаре – это занятие, которое отбирает много сил и никак не способствует хорошему состоянию. Она напрасно согласилась на эту пешую прогулку.

– Представляешь, Мария, этот вечер мы с тобой вдвоем проведем в замке. Останемся одни, в восемь часов вся обслуга покинет нас до утра, – произнес Каманин. – Как тебе такая перспектива? Сходим на озеро, мы там еще не были.

– Сходим, конечно, Феликс. Ты прав в том, что это необычное место. Но, как я успела заметить, комфорта тут явно не хватает, туалет и душ один на всех. А когда завтра соберется столько народа, это будет большим неудобством. Боюсь, эта твоя затея им не очень понравится.

– Ты как всегда права, наши гости будут шокированы. Но в жизни нет ничего полезней шоков и нет ничего вредней комфорта. В любом случае им придется смириться и потерпеть. Разве я не достоин некоторых жертв с их стороны?

– Возможно, и достоин. Проблема в том, будут ли они так думать? В этом я сильно сомневаюсь.

Каманин посмотрел на Марию и улыбнулся.

– Ты как всегда четко выявила проблему. Будет любопытно посмотреть на их реакцию. Надеюсь, никто по этой причине не вернется обратно.

– В этом я как раз не сомневаюсь. Но они будут раздражены. Стоять в очередь в туалет и душ – развлечение не для современных людей. Даже если это происходит в замке.

– Вот увидишь, все будут удивлены увиденным. Разве тебя замок не поразил?

Мария покачала головой.

– Ты периодически удивляешь меня своей наивностью. Кого и чем сегодня можно поразить, эти времена давно миновали. Даже Андрюша не сильно поразился всему увиденному. Он, кстати, тоже любит удобства.

– Кстати, когда он приедет?

– Как и все, завтра. – Мария невольно вздохнула. – Он беспокоит меня все сильней. За последний год он резко изменился, он больше не мальчик.

– Нельзя оставаться мальчиком всю жизнь. Хотя некоторым это удается.

– Мне кажется, это удалось тебе. Только он совсем на тебе не похож.

– Он же не мой сын.

– Странно, что ты не понял мою мысль, – удивилась Мария.

– Да, понял я. Просто пока не хочется быть серьезным. Я так рад, что с тобой это быть совсем не обязательно. Всю жизнь старался искать людей, с которыми не надо быть серьезным.

– И это говорит человек, которого во всем мире считают одним из самых серьезных философов в мире.

– А одно другому совсем не мешает, скорей даже помогает. Серьезные размышления наводят скука. А она один из самых ясных признаков неблагополучия, что ты забрел куда-то не туда. Все, что я написал серьезного, непременно умрет.

– Ну а другие философы, их же много. И все писали серьезно.

– А кто их читает, можешь мне сказать. Вот ты прочла хотя бы одну работу одного философа?

Мария отрицательно покачала головой.

– После знакомства с тобой я пыталась. Но дальше нескольких страниц не получалось. Становилось невообразимо скучно.

– В том-то все и дело, дорогая. Парадокс в том, что ни что так не нужны человечеству, как серьезные философские труды. И одновременно их никто не читает, и читать не будет.

– Тогда какой смысл писать такие труды?

– Если бы я знал. Я только знаю, что он есть. Понимаешь, если во Вселенной есть некая мысль, то она обязательно должна быть проявлена. В этом и заключается наша задача.

– Пожалуй, я даже не стану даже стараться это понять. Лучше измерю тебе давление. С этим как-то ясней.

– Давай чуть позже. Хочется хотя бы ненадолго позабыть о подобных вещах.

3

Они вышли из замка, и направились вдоль крепостной стены. Мария посматривала на Каманина, ее беспокоило то, что его лицо слегка покраснело. Она знала, что это признак того, что давление повышается. Как только они вернутся в номер, она тут же его измерит, решила Мария. С этим нельзя шутить, у него и без того оно скачет, словно резвый конь на ипподроме.

– Ты как себя чувствуешь? – поинтересовалась Мария.

Каманин не обратил внимания на ее вопрос, он стоял, задрав голову, и разглядывал высящуюся над ними башню с узкими готическими окнами.

– Представляешь, Маша, замок начали строить в двенадцатом веке. Какая же бездна времени с тех пор прошла, а он все стоит. И еще долго будет стоять.

– Строили прочно, – заметила она.

– Очень точное замечание, – хмыкнул Каманин. – Я бы сам до этой мысли ни за что не додумался. Спасибо тебе.

– Если надо, всегда обращайся, – постаралась она попасть в его тональность. Когда они только познакомились, ей это никак не удавалась, его постоянная ирония и насмешка приводили ее в замешательство, вызывали бесконечные приступы раздражения и недовольства собой. Она даже по этой причине решила отказаться работать у него. Так она ему и честно заявила: не могу больше следить за вашим здоровьем, у вас чрезвычайно язвительный ум. Меня это постоянно выводить из равновесия.

До сих пор она помнит его взгляд, в нем смешались презрение и сочувствие. Правда, чего было больше, не знает до сих пор. «Вы так легко сдаетесь? – спросил он. – Неужели вы настолько слабы, что вас может сбить с толку даже такая безобидная вещь, как ирония? Не понимаю, как при такой интеллектуальной слабости, вы можете работать врачом? Если хотите такой же и оставаться, то уходите. Если хотите подумать, могу дать время до завтрашнего утра – и ни минуты больше. Это и без того это очень щедро с моей стороны, вопрос-то совсем простой. Ваше решение?».

Она взяла время на размышление – и осталась. И решила, что попытается подстроиться под ментальность своего пациента. И, кажется, за прошедший с того момента год ей это в немалой степени удалось. И даже не только это, а многое из того, о чем она даже и помыслить не могла. И если бы ей тогда сказали, что жизнь ее совершит такой крутой поворот, ни за что бы не поверила.

– Маша, ты о чем задумалась? Надеюсь, о вечности, – услышала она голос Каманина. – Возле этих стен ни о чем другом думать невозможно. Разве не так?

Мария посмотрела на него, она узнала этот взгляд, он так смотрел на нее, когда ждал ответа на свой вопрос.

– Я не думала о вечности, Феликс, – честно призналась она.

– Почему-то я так и предполагал, – усмехнулся он. – Меньше всего люди думают о вечности. Потому и не понимают, насколько они вечны. У них даже нет такого ощущения. У тебя оно есть?

– Нет. Я же врач, а врачи постоянно имеют дело с тем состоянием жизни, которому угрожает смерть. Какая тут вечность.

– А ты посмотри на эту башню, которой лет восемьсот. И сразу начнешь думать о вечности.

– Смотрю и не начинаю.

– Знаешь, за что я тебя полюбил? За искренность. Ладно, к вечности мы еще вернемся. А сейчас пойдем к озеру.

4

Чтобы выйти к озеру, надо было пройти метров пятьсот к лестнице, либо спуститься по крутому, заросшему деревьями и кустарниками склону. Мария нисколько не сомневалась, что ее спутник выберет второй вариант. По этому пути явно никто давно не ходит, так как здесь не было протоптано даже едва заметной тропинки. Пришлось продираться сквозь заросли, которые больно царапали тело.

Мария была убеждена, что выбор этого пути был принципиально неверен, но она молчала и лишь внимательно следила за тем, как спускается Каманин. Она знала, что подобные нагрузки ему не пользу, но и бесконечно спорить по любому поводу, тоже ничего хорошего не несут. Остается уповать на то, что и на этот раз все обойдется.

 

Если не считать нескольких царапин, спуск завершился благополучно. Они вышли на песчаный пляж. Отсюда озеро казалось далеко не маленьким, его конец терялся где-то за излучиной. Берега густо поросли лесом, что придавало всему пейзажу первозданность.

– Ну как тебе тут? – спросил Каманин.

– Красота необыкновенная, – оценила Мария.

– Вот и я о том же. Сначала увидел фото и видео в Интернете, а затем, когда приехал сюда и все узрел собственными глазами, больше не сомневался, покупать замок или не покупать.

Мария вспомнила, какой ужас она пережила в течение нескольких дней, когда никому не сообщив, Феликс уехал сюда покупать замок. Вдобавок ко всему он забыл телефон дома, и она не могла никак узнать, где он, что с ним? Она тогда обзвонила больницы и морги, а когда он вернулся, была готова его убить. Но вместо этого радостно улыбнулась и обняла. Год общения с ним не прошел для нее даром.

– Согласись, я молодец, что купил этот замок, – сказал Каманин. – Жить надо в красивом месте, а иначе, зачем вообще жить. Особенно перед смертью, чтобы напоследок вдосталь насладиться земной красотой. Или ты так не считаешь? – искоса посмотрел он на нее.

– Красивые места не всегда делают нас счастливыми, – возразила Мария.

– Всегда, – уверенно произнес он. – Просто не все понимают, что они в этот момент счастливы. А вот мы, надеюсь, понимаем.

– Чтобы ответить на этот вопрос, надо знать, а что такое счастье? Разве не так?

Каманин засмеялся.

– Ты делаешь успехи, ты уже не торопишься дать ответ, а начинаешь идти вглубь. Только учти, всегда есть опасность там остаться навечно. Потеря способности быстро и беззаботно отвечать собеседнику может дорого стоить человеку. Он утратит умение к привычному общению. Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – заверила Мария.

– И что?

– Ничего.

– Замечательный ответ, – засмеялся Каманин. – Ты жила и не знала, что в тебе умирает глубокий мыслитель.

– Возможно, но меня это как-то не напрягало.

– Но теперь ты же знаешь. И по-прежнему не напрягает?

– Меня, Феликс, напрягает твое здоровье. Надо поскорей измерить давление. И если оно повышенное, принять таблетку. Остальное может подождать.

– Подожди, дай полюбоваться. Завтра будет не до того, начнется суета. Приедет столько невообразимо разных людей.

– А если они не поладят?

Каманин пожал плечами.

– А кто сказал, что они обязаны поладить. Люди вообще редко ладят друг с другом. К тому же все истинно стоящее рождается из столкновений. Я обязан им всем.

– И больным сердцем?

– Возможно. Но я был обречен на несогласие.

– Причем, со всеми.

– Со всеми, – кивнул Каманин головой. – А что было делать? У меня не было иного выхода. В жизни нет ничего противней конформизма. Я всегда это остро чувствовал.

– Даже если это разрушало твое здоровье?

– Я долго об этом не думал.

– А если бы думал?

– Хочется верить, что в этом случае ничего по большому счету не изменилось. Хотя как знать. Ладно, Машенька, пойдем мерить давление.

5

Вечер сначала возник над замком, ясное голубое небо стало темнеть, а затем мрак стал спускаться все ниже и ниже, пока полностью не замазал черной краской все окрестности. После ужина они прошли в каминный зал. По просьбе Каманина, обслуживающий персонал, прежде чем уйти разжег камин. И сейчас огонь полыхал в нем. От этого становилось жарко, и Мария отворила окна.

Каманин, прежде чем сесть в кресло, разлил вино по бокалам, и один подал Марии.

– Выпьем за первый наш день в замке, – провозгласил он тост. – Еще месяц назад ни я, ни ты и представить не могли, что окажемся здесь.

– Да, – улыбнулась Мария, – жизнь подчас преподносит просто невероятные сюрпризы. Даже становится странно.

– Что тебя так удивляет?

– До встречи с тобой у меня была самая обычная жизнь: институт, работа, замужество, рождение сына, развод. Абсолютно все, как у всех. И когда в больницу поступил очередной пациент, у меня совершенно ничего не екнуло. Я даже тебя особенно и не рассматривала, меня интересовало твое сердце, а не твое лицо. Столько я их перевидала, что даже особенно и не старалась запоминать. Не усматривала в этом никакого смысла. А с какого-то момента все стало стремительно меняться. Причем, я даже не успела заметить, когда это началось. Просто однажды поймала себя на мысли, что что-то стало как-то по-другому.

– Ну почему же, я прекрасно помню тот момент, когда все началось, – возразил Каманин, делая глоток из бокала. – С твоего ночного дежурства. Я неважно себя чувствовал, кололо сердце, поэтому не мог уснуть. Я вышел из палаты, сел на диван. Ты проходила мимо, спросила, почему я не сплю. Я ответил, что хочется с кем-то поболтать, чтобы отвлечься от боли. И попросил тебя уделить мне минут десять твоего драгоценного времени.

– В результате наш разговор растянулся на целую ночь. И все же ты не прав, я тогда еще не осознала, что моя жизнь скоро кардинально изменится. Под конец общения мною овладела какая-то эйфория, но я была уверенна, что она скоро пройдет.

– Не прошла?

– Пока нет, – засмеялась Мария. – Скорей перешла в иную стадию, стала постоянной потребностью. Но иногда я себя все же спрашиваю: за что это выпало именно мне? Я себя хорошо знаю, я самый заурядный человек. Таких миллионы. Даже скорей миллиарды.

– Зачем задавать себя такой вопрос: почему тебе? Мы слишком мало знаем, чтобы искать на него ответ. Возможно, это всего лишь генератор случайных чисел. Просто надо принять чей-то выбор, как свой. Я всегда так делаю и не жалею.

– Не требуй от меня так много мудрости. Ты мне как-то говорил: глупость в том, чтобы задавать вопросы, на которые невозможно ответить. Но раз вопрос задан, начинается автоматический его поиск. В итоге получаем неправильный ответ, который только вредит.

– Да, помнится, говорил. Хотя, возможно, я тут ошибался. Ответ все же надо искать в любом случае. Налить еще вина?

– Конечно. Такой замечательный вечер – и без вина.

Каманин встал, взял со стола бутылку и налил вина в бокал Марии. Затем снова сел в свое кресло.

– Раз ты считаешь, что на все вопросы надо искать ответы, тогда скажи, зачем ты затеял этот юбилей? – спросила Мария. – В прежние годы ты даже не отмечал свое день рождение.

Каманин допил свой бокал и снова наполнил его вином.

– Я всегда хотел в своей жизни понять и узнать как можно больше. Это относится не только к миру, но и к собственной жизни. Я дал жизнь детям, у меня было несколько жен.

– Такой бурная жизнь мало у кого была, – вставила с улыбкой Мария.

– Что есть, то есть. Поэтому сама видишь, что надо напоследок посмотреть, что все-таки получилось из всего того, что я навытворял. Можешь считать, что мной движет любопытство, а можешь, – муки совести.

– Так что же из двух?

– Скорей всего и то и другое. Никогда не хотел быть праведником, но это не означает, что мне все равно, как я повлиял на судьбы других людей. Особенно близких. Вот и решил разобраться. К тому же вряд ли я когда-нибудь еще раз всех соберу. Ты, как врач, знаешь это лучше других.

– Феликс, я тебе много раз говорила: если будешь беречь себя, соблюдать режим, слушать мои рекомендации, проживешь еще долго. Все зависит только от тебя.

– Но секс же мне не противопоказан?

– В разумных пределах даже полезен.

– Это самое главное. К тому же, как мужчина, я должен тебя удовлетворять.

– Ты удовлетворяешь. Но я все же хочу попросить тебя еще раз подумать: стоит ли тебе на мне официально жениться. Я и без того от тебя никуда не уйду. Честно говоря, мне даже не совсем понятно это твоя приверженность к официальному браку.

– Просто мне хочется поставить окончательную точку в наших отношениях. Когда брак официально не заключен, в нем сохраняется некая двусмысленность, недоговоренность. А это всегда чревато, когда никто до конца не уверен в своем статусе. И давай больше не обсуждать этот вопрос, мы оба приняли решение, остается его выполнить. Ты согласна?

– Согласна, Феликс.

– Вот и замечательно. А сейчас идем спать, такого тяжелого и сложного дня, как завтра, у меня давно не было.

6

Мария обычно уходила в сон очень глубоко, ее первый и пока единственный муж часто повторял, что когда она спит, можно смотреть телевизор на полной громкости, все равно она не проснется. И хотя тот брак давно распался, в этом плане у нее ничего не изменилось. Она быстро засыпала и практически никогда ночью не пробуждалась.

Мария проснулась, словно от сильного толчка. В первые секунды она даже не поняла, что с ней случилось. Ей понадобилось время, чтобы вернуться к реальности. Она скосила глаза в сторону Каманина, но его не было в постели. Не было его и комнате. Марией тут же завладела сильная тревога.

Мария поспешно накинула халат прямо на голое тело и вышла из спальни. В коридоре тоже никого не было. Она прислушалась к звукам, но вокруг царила сплошная тишина.

Мария стала спускаться по лестнице. Она не освещалась, а потому приходилось перемещаться в кромешной темноте. Она помнила, что ступени тут расположены под углом друг к другу, одно неверное движение и есть все шансы кубарем покатиться вниз. Это заставляло идти медленно и осторожно.

Лестница вела в каминный зал. Он был так же не освещен, а Мария не помнила, где находится выключатель. Огонь в камине погас, а потому почти ничего не было видно.

– Феликс! – на всякий случай крикнула она.

– Я тут, – услышала она ответ.

Ей сразу же стало легче.

– Ты где? – спросила она.

– Я у окна.

– Сейчас я подойду к тебе.

Мария пошла в ту сторону, откуда звучал голос Каманина. Она сделала с десяток шагов и попала в более светлую благодаря свету луны из окна полосу. Она даже разглядела его силуэт.

Поравнявшись с Каманиным, она тут же схватила его за руку и стала щупать пульс. Но он вырвал свое запястье.

– Не надо, со мною все в порядке, – сказал он.

– Почему тогда не спишь? Что ты тут делаешь?

– Стою и смотрю.

– На что?

– На мир. Вернее, на ту его часть, что открывается из этого окна.

Мария невольно вздохнула.

– Феликс, сейчас не время для таких ответов. Что все-таки с тобой случилось?

– Никак не могу уснуть. А вдруг я напрасно все это затеял, всем во вред.

– С чего вдруг такие мысли?

– Столько лет они жили без меня, а тут эта встреча. Я не уверен, что она не принесет им вреда.

– Но в чем может быть вред?

– Каждый из них живет в своем мире. А тебе же известно, что я всем навязываю свой мир. Не потому, что хочу, а потому что так само получается. И не у всех получается его выдержать. Знаешь, если было бы уже не поздно, я бы сейчас все отменил. Мне вдруг стало страшно.

Мария обняла Каманина и прижала к себе.

– Никогда не поверю, что тебе может быть страшно, – прошептала она ему в ухо.

– Мне не было страшно в двадцать лет, в тридцать, даже в шестьдесят. А вот в семьдесят страшно. Я всю жизнь был безрассуден, а сейчас надвигается ощущение бездны. И это не страх смерти, а совсем другое.

– Что же тогда, я не понимаю.

Каманин высвободился из ее объятий и снова стал смотреть в окно. Ни луны, ни звезд не было, а потому почти ничего нельзя было разглядеть.

– Бездна – это наше бессилие перед миром, не способность его понять, невозможность найти с ним неразрывную связь. Мы не знаем, к чему ведут все наши действия, даже слова. Мне не хочется нанести вред своим детям, но и остановиться я тоже не могу. Меня опять понесет неизвестно куда. А это опасно.

– Ну, Феликс, ты жил так всю жизнь. И ничего страшного не случилось. А если были ошибки, то у кого их не было.

Теперь вздохнул Каманин.

– В слове «ошибка» заключено оправдание. Это не правильно, наши ошибки возникают от нашего нежелания проникнуть в смысл явления. Говорим, что приходит в первую очередь в голову, совершаем поступки под влиянием примитивных эмоций. И считаем, что так и должно быть.

– Ну что поделать, Феликс, такие уж мы создания. Пойдем спать, завтра, вернее уже сегодня у тебя будет напряженный день. Нужно хорошо отдохнуть.

– Я не чувствую себя уставшим. А ты иди спать.

– Никуда я без тебя не пойду. Буду стоять тут с тобой хоть до утра, – решительно произнесла Мария.

– Ладно, пойдем спать. Я тебя знаю, в самом деле, будешь стоять тут со мной до утра. А потом целый день ходить не выспавшейся.

– Надо обязательно провести свет на лестнице, там очень легко сломать себе ногу, а то и шею.

Каманин посмотрел на Марию, контуры ее лица едва проступали сквозь тьму. Он нежно провел по ее щеке ладонью, но ничего не сказал.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34 
Рейтинг@Mail.ru