Владимир Хмелевский
Худеющий
Витя поправил:
– Находил утешение в поговорке – терпение и труд все перетрут.
Тетя Люба кивнула:
– Между тем теща громко заявила, что она барыня и стала себя вести соответственно. Оформила документы, чтобы пенсия шла сразу на сберкнижку, объясняя, что копит деньги на ремонт. Деньги она обычно требовала у Сережи. Когда пришло время делать ремонт, и ей напомнили ее слова, она сделала вид, что не понимает, что от нее хотят, а потом устроила скандал, по какому-то пустяковому поводу, и не разговаривала с ними, пока ребята не закончили ремонт сами. Летом она вышла в центр комнаты и, запрокинув голову, громко спросила в потолок: – Ну, что, ехать мне на дачу? Ждете, когда уеду, радуетесь?
Вещи она собирала неделю: – Обувь только ваша, у меня ничего нет. Ехать мне на дачу? Гоните мать из дома? Нет – не пускаете?
Сережа обессиленно посмотрел на нее. Ночью они проснулись от шума, теща лежала на полу возле туалета, с трудом шевеля губами, жена оцепенела и не знала, что делать. Сережа вызвал скорую и, тещу отвезли в больницу, она пролежала там две недели и, похоже, ей стало легче – она звонила каждый день, требовала отчета, о том, что делали и ели, в течение дня. Требовала принести ей деликатесов, ссылаясь на ужасное питание, и ежедневного посещения.
Забирать ее из больницы поехал Сережа, машины у них не было, теща считала это неразумным приобретением, спорить с ней никто не решался. Сережа занес огромную сумку вещей и остановился в проходе – автобус был полон. Теща прошла к сидячим местам и задрожала всем телом. Поднялись сразу несколько человек и предложили ей сесть, она тут же кокетливо закатила глаза: – Даже не знаю, какое место выбрать.
Когда приехали домой, Сережина жена гладила вещи, теща оценила ситуацию: – Зачем ты ему гладишь, пусть делает это сам, – и строго посмотрела на Сережу, который выходил из ванны: – Ты мыло правильно поставил? – теща решила, что после использования, кусок мыла надо ставить на ребро, где она это услышала и, кто ее этому научил, она не сообщила. Он попытался взывать к ее здравому смыслу, но услышал, что здравый смысл – не аргумент. Все разговоры с ней заканчивались или скандалами или ее словами: – Что смотришь жлоб? Дай бабушке на лекарства, – и она смотрела на него обезумевшим взглядом, держась рукой за бок. Потом, периодически, стала рассказывать ему историю, что, у ее знакомой, зятя побили родственники жены и, он уехал. Эта история не производила на него никакого эффекта, и она, однажды, заявила ему прямо: – Что ты присосался к нашей семье? Убирайся.
