Владимир Хмелевский
На орбите
– Это не мои, я вообще китаец.
– Как складно у вас получается, как делать, вы американцы, а как отвечать, то китайцы. Ты определись сначала, кто ты. А вы, – Евгений повернулся к Анжеле: – с кем вы?
– То есть, чья агрессивная толерантность, мне ближе?
– Опять вы за свое, мы никому не угрожаем.
– Тогда почему страны, которые с вами раньше дружили, теперь вас боятся?
– То есть они что-то про нас знают нехорошее? Какую-то тайну? Все проще, и никаких тайн, вы так долго звали их к себе, что они поверили, что у вас лучше. Вот теперь сами ими и, занимайтесь.
Анжела побледнела:
– Меня сейчас вырвет от вашей нетерпимости.
– Нетерпимости к тому, что вы вдруг стали считать себя, выше остальных? Кому интересно ваше мнение, если вы ведете себя так, как будто все уже согласились, с вашим божественным происхождением. А мы не согласны, и вас это бесит.
…Жуткий скрежет корпуса корабля вернул мысли экипажа в настоящее. Евгений громко сказал:
– Пока мы будем думать о политике, и ругаться, мы можем погибнуть, и не успеем друг другу что-то доказать. Давайте подумаем, что нам делать дальше.
Джеки сдвинул брови:
– Везде должна быть демократия.
Командир продолжил:
– Демократия закончилась, когда стали раскрашивать кинофильмы, которые специально снимались черно-белыми. Мы должны объединиться чтобы выжить, может завтра Земли уже не будет.
Анжела заплакала, но экипаж вернулся к текущей работе, прошло еще пару часов.
