Владимир Колычев
Братство волчьей стаи
© Колычев В., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
* * *
Глава 1
Сосны ухожены, побелены, пространство между деревьями расчищено, засеяно газонной травкой, сам городской парк огорожен забором из железных прутьев. Сосны и ели уходили в глубь парка, терялись вдали, а вместе с ними сливалось с лесной темнотой и ощущение декоративности. Возможно, парк плавно перетекал в дикую тайгу, которая окружала старинный сибирский город Волкобойск. Окружала, пытаясь его поглотить. Но город, напротив, шел в наступление на тайгу, выгрызая из нее участки под застройку. В семидесятых здесь построили горно-обогатительный комбинат, воздвигли заводской поселок – сплошь из пятиэтажек, поставили современную школу.
Парк закончился, машина по-прежнему в пути, в поле зрения вплыла крепость, возвышающаяся над городом. Каменные стены, хоровод островерхих башен вокруг собора с золотыми куполами. От крепостных ворот спускалась и, огибая церковь, втекала в главную городскую площадь мощенная булыжником дорога. К этой площади, украшенной фонтаном и клумбами, примыкали мэрия, Дом культуры, универмаг и гостиницы – архитектурный ансамбль в стиле сталинского ампира. Все здания в хорошем состоянии, как и весь город.
Волкобойск переживал период весеннего обострения. В марте на улицах города произошло два убийства, в апреле – три, в мае пока только одно. Людей убивали по ночам, бессистемно – то ножом, то удавкой, то просто камнем по голове; под молох попадали как женщины, так и мужчины, как молодые, так и старые. Кого-то грабили, кого-то нет…
Местная полиция убийцу найти не могла. Обвинили какого-то мужчину, тот поднял шум, в дело вмешалась федеральная прокуратура, подключился следственный комитет. Доказательства признали липовыми, против начальника местного уголовного розыска возбудили дело, а в город отправили следственно-оперативную группу, которую возглавила подполковник юстиции Знаменова, специалист настолько же опытный, насколько и строгий. А старшим оперативной группы назначили майора Пахомова; он главный, а с ним два капитана – Духов и Черновицын.
Волкобойск представлялся Пахомову депрессивным, запущенным городом, на дне которого водятся наркоманы и прочие деклассированные элементы. На эту мысль наводил высокий уровень преступности, этот продукт жизнедеятельности местной криминальной мафии, вросшей во властные структуры города. Логика проста, там, где мафия, там бардак… А город вопреки ожиданиям производил благоприятное впечатление. Начиная с жилых микрорайонов. Дома в хорошем состоянии, развалюх не видать; ухоженные газоны, чистые тротуары. Современные торговые центры на каждом шагу, стадион сразу возле школы. Исторический центр города в прекрасном состоянии, эстетика зданий радует глаз. Чувствуется, что администрация денег на развитие города не жалеет.
Видно, медный горно-обогатительный комбинат порядком наполнял городской бюджет, но, как известно, вороватый чиновник способен оставить без песка даже Сахару. И даже самый богатый бюджет растащить – не проблема. Значит, городом управляют не только умом, но еще и совестью. Может, и крадут, но в меру.
А мафия в городе точно есть. Уж в этом Пахомов не сомневался. Переработка медной руды – процесс сложный, и сопровождается он побочным извлечением серебра, золота и платины. Система учета опирается на человеческий фактор, иммунитет которого не в состоянии справиться с золотой лихорадкой. И, конечно же, есть люди, которые этим пользуются. Не может не быть.
Именно поэтому следственную часть серьезно усилили оперативным составом. Мало ли, вдруг придется сойтись в схватке с организованным криминалитетом? С кем конкретно могли схлестнуться оперативники, Пахомов только догадывался. Был здесь законник Мазай, который время от времени засвечивался на воровских сходках. Но какое положение он занимает в городе, какими силами располагает, об этом достоверных сведений нет, одни только предположения. Может, и не Мазай здесь главный? Может, вор вообще здесь не делает погоды? И о комбинате ничего не слышно, как будто и не воруют здесь золото и платину. Нет громких дел, не ведутся расследования… Одним словом, криминальная история Волкобойска – тишина, покрытая мраком. И если бы не убийства, всколыхнувшие город, так и оставался бы он тихим омутом со всеми своими чертями.
Микроавтобус остановился возле здания городской администрации.
– И что это значит? – сухо спросила Знаменова.
Она сидела на одиночном кресле возле двери в салон. Руки сложены на кожаной папке, папка на коленях, плечи расправлены, спина прямая, подбородок приподнят. В этом положении она ехала от самого аэропорта, а путь был неблизким, почти сто километров.
На улице май месяц, но погода неважная. Дождя нет, но пасмурно и холодно – без куртки не обойтись. Олег знал многих женщин, которые поверх кителя носили кожаные куртки, но Знаменова всерьез считала это нарушением формы одежды. Уставное пальто на ней синего цвета, с погонами. А вот обувь неуставная. Ножка у Татьяны стройная, и сапожки такие же изящные, на среднем, но тонком каблуке.
Ей всего тридцать два года, она младше Олега, а уже подполковник. Но удивляться здесь нечему, в армию ее не призывали, и в ОМОНе она сержантом не служила. Это Пахомов терял время на пути к офицерским погонам, а она сразу после школы поступила в университет, в двадцать два года получила по две лейтенантские звездочки на погоны, и – вперед. А подполковником Татьяна стала досрочно, в награду за успешно раскрытое дело, напоминанием о котором служил небольшой шрам на шее сразу за ухом – след от ножа. Правда, шрам этот разглядеть непросто, нужно как минимум отвести в сторону тяжелую завесь из густых и прямых, как натянутые нервы, волос. Но попробуй, прикоснись к ней…
– Так это, Станислав Альбертович вас ждет! – удивленно посмотрел на нее сопровождающий пухлощекий майор, заместитель начальника ГУВД по воспитательной работе.
– Кто такой Станислав Альбертович?
– Ну как же, глава администрации, наш мэр.
– Глебов?
– Ну да, Глебов.
– Так и говорите, Глебов.
– Так и говорю!
– Глебов нас не интересует. Нас интересует начальник следственного управления и начальник ГУВД.
– Все уже в сборе, ждут вас! – Майор Кивалов вывалился из кабины, открыл дверь в салон.
Он подал руку Знаменовой, она кивнула, поблагодарила его, но помощь не приняла. А вслед за ней выходил капитан Духов. Он благодарить Кивалова не стал – оперся на его руку, да так, что майор отпрянул в сторону. Если судить по лицу Духова, то это была не шутка. Но выражение лица у Кости всегда пресное, едва живое, если не сказать, неподвижное. Только в глубине глаз у него светятся веселые, порой шутовские огоньки, но их еще нужно разглядеть.
Городской глава ждал в кабинете, но вышел к ним в приемную. Это был не молодой, но еще и не старый мужчина с широким лицом, короткой шеей, надутым как шар брюхом, относительно узкими бедрами и тонкими ногами. Движения быстрые, энергичные, походка слегка подпрыгивающая, отчего могло возникнуть подозрение, что пузо надуто летучим газом, толкающим его вверх. Улыбка открытая, но скупая. Одной только Знаменовой он улыбнулся широко, но восхищение выразил исключительно взглядом.
А восхищаться было чем. Может, и не писаной красоты она женщина, но было в ней что-то такое эдакое, отчего замирало или хотя бы притормаживало мужское сердце.
Но было в Татьяне и нечто такое, отчего пропадало желание с ней заигрывать. Строгий взгляд, суровая сосредоточенность, внутренняя собранность, нацеленность на самое важное. Также в ней угадывалась срывающаяся с цепи готовность осмеять глупость собеседника. Может, потому в ее присутствии возникало желание молчать – чтобы за умного сойти. Может, потому Глебов не поцеловал протянутую ему руку, а всего лишь пожал ее. И со всеми остальными он тоже поздоровался за руку.
Глядя на главу администрации, Пахомов представил накрытый стол у него в кабинете. Московские «важняки» устали с дороги, проголодались, покормить их нужно, в баньке пропарить, этим и задобрить. Чтобы они глубоко не рыли. Ну, как обычно.
Но в кабинете царила деловая обстановка. За общим столом сидели два полковника – один в форме полиции, другой в мундире следователя. И еще Олег увидел штатского – высокого, хорошо сложенного мужчину средних лет. Аккуратная короткая прическа, ухоженное лицо, светлый улыбчивый взгляд, располагающая улыбка. Черты лица мягкие, но в них чувствовалась порода. А в нем самом угадывался крепкий внутренний стержень, который, может, и гнется, но не ломается.
Начальник ГУВД хоть и нехотя, но поднялся навстречу гостям. Представитель следственного комитета проявил бо́льшую прыть – он даже вышел из-за стола. А мужчина в штатском так и остался сидеть. Он поднялся только лишь после того, как Глебов представил его:
– Чащин Виктор Борисович, мой заместитель по безопасности.
– По безопасности? – Знаменова удивленно повела бровью, с профессиональной настороженностью глядя на Чащина.
Тот улыбнулся, подошел к Татьяне и непринужденно поцеловал ей руку. Чем снова вызвал ее удивление, на этот раз обращенное к самой себе. Как будто она должна была остановить движение своей руки к его губам, но почему-то не сделала этого. Впрочем, это удивление длилось всего мгновение.
– На самом деле это обычная практика в административной деятельности, – сказал Чащин с улыбкой, принуждающей к общению. – На мне лежит контроль за деятельностью правоохранительных органов.
– Контроль, может, и есть… – пожала плечами Знаменова.
Она не хотела продолжать. Замечание, которое вдруг захотелось высказать, ей самой показалось лишним, несущественным, но Чащин продолжил за нее.
– И результат есть. Количество правонарушений незначительно, раскрываемость высокая, но в семье, как говорится, не без урода.
– Это вы об убийцах?
– Об убийце, – с мягкой улыбкой твердо сказал Чащин.
Знаменова пожала плечами. Она считала, что убийства совершались разными людьми. И Пахомов склонялся к этому.
– Мне необходимо ознакомиться с материалами дела, – сказала она, обращаясь к начальнику следственного управления.
– Все готово, можете приступать прямо сейчас, – кивнул тот.
– Прямо сейчас и приступим. Дела у вас в управлении?
– Да, конечно.
– Тогда что мы здесь делаем?
– А разве мы не должны обсудить сложившуюся обстановку, наметить, так сказать, пути решения проблемы? – обескураженно развел руками Глебов. – Дело серьезное, с наскока его не решить. Тут всем миром нужно.
– Разумеется, ваша помощь необходима, – холодно глянула на него Знаменова. – Но сейчас нас больше интересуют частности. А из них мы уже составим общую картину. Тогда и будем искать пути решения.
Уходя, она вопросительно глянула на Чащина. В этом взгляде не было женского интереса, Татьяне хотелось знать, насколько прав заместитель мэра по безопасности. Что, если ей придется расследовать серийное убийство? Если так, то дело дрянь. Серийный преступник действует, как правило, по шаблону, на этом его и ловят. А если серийный убийца старается избегать повторений, значит, он работает с головой, а потому взять его будет ох как трудно.
* * *
Гражданка Варнавина была убита поздно вечером, когда возвращалась с работы домой. Преступник подкрался к ней сзади, одной рукой зажал рот, а другой ударил ножом – точно в правую почку. Смерть наступила мгновенно.
Точно так же был убит и гражданин Сайко. Мужчина возвращался домой после ночной смены, убийца так же ударил его ножом сзади. Но в левую почку. В первом случае убивал правша, во втором левша. Гражданку Варнавину ограбили, а Сайко – нет. Ну и где же здесь, спрашивается, серия?
Ларису Калинкину выбросили из машины. Сначала изнасиловали, в презервативе, а затем задушили, судя по всему, поясным ремнем. Девушка яркая, красивая, кто-то не смог пройти мимо. В ее гибели обвинили соседа по дому, который неровно к ней дышал. У Никиты Пирогова была машина, в перчаточном ящике обнаружили презерватив. И еще подозреваемый не имел алиби – вот и вся база, на которой построили обвинение. Хорошо, у Пирогова нашелся влиятельный брат в Москве, он и забил тревогу, по которой подняли группу Знаменовой.
– Варнавина работала на комбинате, Сайко работал на комбинате… Калинкина на комбинате не работала, – в отстраненном раздумье покачала головой Знаменова. – Салон красоты «Валерия», дамский мастер.
– Дамский мастер вполне мог обслужить и мужчину, – сказал Пахомов. – Обслужила мужчину, познакомилась с ним, согласилась на встречу…
– Едем дальше. – Знаменова и ухом не повела.
Она открыла очередную папку.
Назимова Гульнара Ринатовна. Пенсионерка. Прогуливалась ночью вокруг дома, спасаясь от бессонницы, кто-то подкрался к ней сзади, ударил камнем по голове. Раз ударил, два… Четыре удара и как минимум два из них могли быть смертельными. Женщина смогла позвонить своей дочери, но до приезда «Скорой» не дожила.
Грибов Антон Данилович. Таксист. Убийца ударил его шилом в шею, в стык между позвонками. Но умер мужчина от острой кислородной недостаточности. Возможно, убийца, парализовав жертву, закрыл ему ладонью рот и нос. И спокойно покинул автомобиль, забрав у таксиста документы и деньги. И не оставив следов – если верить заключению криминальной экспертизы.
Дорохова Елена Борисовна. Вышла из дома в районе одиннадцати вечера. Ее убили ножом в сквере недалеко от дома. Убили точным ударом в сердце. Ударили так, что не пролилось ни капли крови. Видно, какое-то время нож находился в ране, вжимаясь в плоть плоской перемычкой между клинком и рукоятью. Чувствовалось, что бил профессионал. А прежде чем убить жертву, преступник ударил ее в сонную артерию. Уложил на траву, раздел догола и убил. Даже не изнасиловал. Не хотел? Или не смог?.. Неужели осечка разозлила его до такой степени, что рука потянулась к ножу?
– Одежда с места преступления исчезла… – прочитала Знаменова. – Неужели маньяк?
– Маньяк-раздеватель? – с мрачной иронией в голосе спросил Пахомов.
– И убиватель, – совсем не весело усмехнулась Татьяна. – Интересно, по какой причине Дорохова вышла из дома?.. – Знаменова перелистнула страницу назад. – Так, смотрим… Позвонила подруга, и Лена ушла… А зачем звонила подруга?..
Вопросов много, и ответы на них приходится искать по остывшим уже следам. Варнавину и Сайко убили в марте, Калинкину, Назимову и Грибова – в апреле. А май месяц начался с убийства Дороховой. Неделя уже прошла с тех пор, как погибла девушка. Труп еще в морге, но что даст его обследование? Пока ничего уличающего не обнаружено…
– Так, протокол допроса гражданки Гурьяновой, – сказала Знаменова, пальцами переминая страницу протокола. – Смотрим, смотрим. К Гурьяновой пришли знакомые парни, она позвала Дорохову. Гм, для полноты компании позвала…
– Может, парни это и сделали?
– И парней допрашивали… – качнула головой Знаменова. – Похоже, они точно вне подозрений… Была бы зацепка, их бы пришили к делу Дороховой, как Пирогова к делу Калинкиной. А не пришили…
– А кем работала у нас Дорохова? – спросил Пахомов.
– Горно-обогатительный комбинат, бюро пропусков.
– И снова комбинат.
– И Назимова там работала. В прошлом… Поваром, в заводской столовой.
– Варнавина работала в бухгалтерии, – напомнил Пахомов. – Сайко – водитель карьерного самосвала… Какое они имели отношение к утечке драгметаллов?
– Карьерный самосвал – дело такое, – в раздумье проговорила Знаменова. – Привез породу и уехал. И что там в породе, водителя не волнует. Да его никто и не информирует. И через бухгалтерию левое золото не проходит.
– И через столовую тоже.
– А отдел пропусков решает, кого пропускать, а не выпускать.
– Таксист и дамский мастер вообще из другой оперы.
– Но, возможно, таксист и дамский мастер владели информацией об утечке. Так же, как и все остальные… Но зачем раздевать Дорохову? – непонимающе пожала плечами Татьяна.
– Может, в этом какой-то знак? – вслух подумал Пахомов.
– Не знаю, не уверена… Чащин считает, что убивает один и тот же человек.
– Не думаю.
– А он в этом уверен.
– Кто он такой, этот Чащин?
– Замглавы администрации…
– Замом по безопасности ставят, как правило, бывшего сотрудника.
– Ну, вид у него подтянутый и стрижка командирская, – затаенно улыбнулась Знаменова. – И взгляд уверенного в себе мужчины…
Пахомов с подозрением глянул на нее. Он работал с Татьяной недавно, но уже успел сдружиться с ней. Он холостой, она не замужем, казалось бы, сама судьба велела им быть вместе, но дружба дружбой, а постель врозь. Вроде бы и тянуло их друг к другу, но что-то мешало сойтись вместе в крутом пике. И она не давала повода для вольностей, и его что-то удерживало на низком старте. Но тем не менее он ее ревновал…
– В себе-то он, может, и уверен, – пожал плечами Олег. – Но уверен ли в том, что говорит? Чащин отвечает за порядок в городе, и ему выгодно свалить все на одного-единственного человека. Все было хорошо, но вдруг появился один-единственный урод на всю большую семью, и вся идиллия коту под хвост. И Чащина в этом винить не надо, у него-то с обеспечением законности все в порядке, работа идет…
– В порядке, – кивнула Татьяна. – Уровень преступности ниже среднего, раскрываемость выше среднего. Если бы не эти убийства, мы бы и не знали об этом Волкобойске.
– А мы узнали. И мы здесь. Вдруг что-то не то узнаем? Вдруг разворошим осиное гнездо? Этого Чащин и боится.
– Ты не знаешь, чего он боится, а чего нет. – Знаменова строго посмотрела на Пахомова. – И не надо говорить… А насчет того, что убивает один человек… – Она запнулась, не решаясь озвучить свою мысль. – Все убийства совершены ночью или в темное время суток.
– Это не удивительно.
– И все на улице.
– Калинкину и Грибова убили в машине.
– Да, но машины ездят по улицам… Нам нужна карта города, – отчеканила Знаменова.
– Найдем, – кивнул Пахомов.
Татьяна – отличный следователь. Можно было не сомневаться в том, что она еще раз куда более детально изучит дела, систематизирует данные о потерпевших, об их связях, образе жизни, привычках и наклонностях, проведет тщательный анализ. Способы и механизмы совершения убийств, обстановка, в которой они совершались, – и это все будет разобрано по полочкам. Рано или поздно она составит психологические портреты преступников. Или преступника?
Карта была нужна Знаменовой для того, чтобы нанести на нее точки, в которых произошли расследуемые убийства. По этим точкам обычно определялся район, в котором действовал серийный убийца. Или она поверила Чащину, или сама дошла до такого предположения – в любом случае Пахомов должен был придерживаться ее мнения и обеспечивать расследование. Что ж, он готов. Но и от своей версии он отказываться не станет. Тем более что одно другому не мешает.
Глава 2
Время позднее, половина восьмого. Пахомов устал с дороги, а еще в гостинице нужно устраиваться. Но все-таки он позвонил в ГУВД. Не стоило откладывать на завтра то, что можно было сделать сегодня. И все-таки было бы лучше, если бы майор Тернов уехал, не дождавшись его. Усталость давала о себе знать. Но начальник уголовного розыска был на месте, и Олег отправился к нему.
ГУВД размещалось в старом здании, в мрачных коридорах которого пахло свежей краской. И покрашено здесь, и побелено, и двери новые. Но сами по себе стены – толстые, проходы узкие, отчего у посетителя могло возникнуть гнетущее впечатление. Но майор Пахомов чувствовал себя в таких коридорах – как рыба в воде.
Майор Тернов сидел за столом и угрюмо смотрел на экран компьютера. Услышав гостя, он повернул к нему голову, неторопливо поднялся. Это был невысокого роста мужчина с вихрастой головой на крепкой шее, плавно переходящей в борцовские плечи. Массивный лоб, широкая переносица, приплюснутый нос, волевой подбородок. Тернов производил впечатление человека, занимающегося спортом, но движения – почему-то вялые, и сам он какой-то, мягко говоря, несвежий.
Пахомов поздоровался, представился, в ответ майор лишь кивнул. И достал из шкафа бутылку не очень дорогого коньяка.
– А я думаю, придет кто или нет, – сказал он.
Он поставил на стол бутылку, два стакана. Оттуда же, из барного отсека вынул целый лимон, блюдце под него.
– Да разобраться во всем надо.
– Дела изучили? – Тернов достал из ящика стола завораживающей формы финку.
Он лишь слегка коснулся лимона, и тот распался на две половины.
– Постольку поскольку.
Тернов откупорил бутылку, раскидал по стаканам.
– Только не подумай, что замасливаю. Чисто из гостеприимства, – сказал он.
– Зачем замасливать? Не ошибается тот, кто не работает.
– Если это ошибка, – пожал плечами Тернов.
– Разберемся.
Хозяин кабинета подал Олегу стакан.
– Майор Тернов, начальник отдела уголовного розыска.
– Майор Пахомов, старший оперуполномоченный департамента уголовного розыска.
– За знакомство!
Они выпили, но Пахомов за лимонной долькой не потянулся. Коньяк и без того прошел мягко.
– Илья! – Тернов протянул ему руку.
– Олег! – Пахомов крепко ее пожал.
– Закрепить надо.
Они выпили по второй. Олег покачал головой – все, с него хватит.
– Можно и по третьей, – пожал плечами Тернов. – Но ты прав, Олег, мы не на похоронах.
Он убрал тарелку, сел за приставной стол лицом к гостю.
– Дело Калинкиной смотрел?
Пахомов кивнул.
– Что скажешь?
– Хотелось бы поговорить с Пироговым, – уклончиво ответил Олег.
– Я говорил, – сказал Тернов, прямо глядя ему в глаза. – Скользкий жук. И к Ларисе клеился, все домой к себе зазывал.
– К себе домой?
– Они по соседству живут… Жили. Ему сорок девять, ей двадцать шесть…
– Он женат?
– Нет.
– В квартире сам живет?
– Сам.
– Они на одной лестничной площадке жили?
– Калинкина этажом выше.
– Он мог подкараулить ее, завести к себе в квартиру.
– Пытался.
– Я не нашел свидетельских показаний на этот счет.
– Ну, не каждый согласится дать показания под протокол.
– Почему?
– Боятся люди.
– Чего?
– Всего.
Пахомов пожал плечами, пытаясь изобразить равнодушие. На самом деле этот момент в разговоре заинтриговал его. Если жители города живут в атмосфере страха, значит, не чисто здесь. Именно это и хотел услышать Олег. Именно за этим и пришел.
– Насколько я знаю, Пирогов – индивидуальный предприниматель.
– Автозапчастями торгует.
– И это пугает людей?
– Ну, его-то никто не боится.
– А кого боятся?
– Приставал Пирогов к Ларисе Калинкиной? Приставал. И это установленный факт. И в машину он мог ее затащить… Хотя зачем затаскивать? Посадил в машину, и все… Я же не просто так его закрыл. Чутье у меня, чутье…
Тернов ушел от прямого ответа и этим только подогрел интерес Олега.
– А Сайко, Варнавина, Грибов?.. Кто там еще…
– Назимова, Дорохова… – подсказал майор. – Но я не привязываю к ним Пирогова. А к убийству Калинкиной привязываю. Он это сделал, он.
– А остальные?
– Да ходит по ночам какой-то урод, – сквозь зубы сказал Тернов.
– В семье не без урода? – вспомнив слова Чащина, спросил Пахомов.
– Вот и я о том же.
– Думаешь, серийник?
– Да не знаю… Разные мотивы, разные способы…
– А начальство считает, что серийник?
– Ну, есть мысль…
– Кто такой Чащин? – Олег говорил спокойно, но Тернов дернулся так, как будто вопрос прозвучал резко.
– Чащин?
– Виктор Борисович Чащин, заместитель главы администрации по безопасности.
– Если ты знаешь, зачем спрашиваешь?
– Он же не всю жизнь в администрации заседал?
– Нет… Он в милиции служил… Тогда еще в милиции… Уволился с должности начальника патрульной милиции.
– И сразу в администрацию?
– Не сразу… А что?
– Чащин считает, что убийца – один и тот же человек.
– Ну да, был разговор… – кивнул Тернов.
– Почему он так думает?
– Это не ко мне. – Майор глянул куда-то в сторону.
– Ты говорил, что народ у вас пугливый, протоколов боятся.
– Я говорил?.. Ну, боятся… А кто сейчас не боится?
– Там, где все спокойно, там не боятся. А где беспредел, там боятся.
– У нас нет беспредела, – покачал головой Тернов.
– Тогда почему люди боятся?
– Не боятся.
– Кто такой Мазай?
– Мазай?.. В законе Мазай.
– Он что говорит про убийства?
– Так а кто его спрашивал? – заметно растерялся Тернов.
– А разве он за городом не смотрит?
– Считается, что смотрит…
– А на самом деле как? Никто всерьез не воспринимает?
– Нет у нас воров. Всех вывели. И воровской общины нет. Смотрящий есть, а смотреть не за кем. Не делает у нас погоды Мазай, он там только для своих смотрящий…
– А кто же тогда теневая власть?
– Нет у нас такой власти. Вся власть официальная. – Тернов хмурил брови, глядя на Олега, но все равно смотрелся неубедительно.
– И золото с завода не уходит?
– Золото?
– Золото, серебро, платина – что там из породы выходит…
– Не знаю ничего такого! – мотнул головой Тернов.
– Так я почему-то и думал, – усмехнулся Пахомов. – Ладно, пойду я. Поздно уже.
Тернов посмотрел исподлобья. И ничего не сказал, когда Олег поднялся со своего места, молча сопроводил его взглядом до самой двери. Но у самого выхода окликнул:
– Стой!
Тернов поднялся, достал коньяк, стаканы, налил себе и ему. А когда Олег сел, выглянул за дверь, а затем закрыл ее на ключ.
– Есть у нас золото. И люди есть, кто на этом наживается. Но мой тебе совет, не лезть в это дело. Там такой темный лес, что и не заметишь, как шею себе свернешь.
– И кто там в этом лесу главный?
– Ты правильно все понял. И про золото правильно сказал. И про Мазая. У него тут все схвачено. И в администрации, и на комбинате, и люди там по местам расставлены. Но никто ничего не найдет. И никто ничего не докажет. А без доказательств далеко не уедешь… Сам видишь, прижали Пирогова без доказательств, а что вышло?
– Убийств много, потому и вышло. Вопрос, кто все это развел. Пирогов? Нет. Мазай?.. – Олег взял паузу, пристально глядя на Тернова.
– Зачем это Мазаю? Он уже старый, седьмой десяток разменял. И не убивал он никогда.
– И на старуху бывает мокруха… А если серьезно, может, кто-то из его свиты шалит?
– Убивать просто так?
– Почему просто так? Варнавину и Грибова, например, ограбили.
– Варнавину и Грибова, – в раздумье, растягивая слова, проговорил Тернов. – Варнавиной почку проткнули. И Сайко так же убили.
– Одну в правую, другого в левую почку.
– И в том и в другом случае убийца был одного роста. И одной силы. А руки поменять можно. Я, например, как с правой руки хорошо стреляю, так и с левой… – Майор улыбнулся и подал Олегу стакан. – Давай, чтобы ты на меня не подумал!
Пахомов кивнул, принимая шутку. Они выпили.
– Руки поменять можно, – сказал он, выдохнув в кулак. – А зачем?
– Следствие с толку сбить.
– Вот и спрашивается, кому это нужно?
– Не знаю… И руки меняет, и под ограбление косит… Может, правда, маньяк объявился, хитрый, умный. Может, оборотень?
– Оборотень?
– А вдруг?
– Я в сказки не верю.
– Если бы я в Москве служил, тоже бы не верил. А здесь у нас Волкобойск. Почему Волкобойск?
– Волков били?
– Именно. Волков здесь и раньше много было, и сейчас водятся. А волки – это волчья кровь, которая превращает в оборотня…
– Ты сам в это веришь?
– Нет. Но только оборотень убивает из удовольствия. Волк, он без нужды не убивает, а у оборотня потребность, такая вот беда.
– Оборотни рвут, грызут, выгрызают, а здесь все чисто. Крови по минимуму.
– Умный оборотень свое нутро выставлять не станет…
– Надеюсь, у вас учет оборотней ведется? – в шутку, но с очень серьезным видом спросил Пахомов. – Мне бы картотеку глянуть.
Какое-то время Тернов смотрел на него в легком недоумении, но потом улыбнулся, шутливо погрозил пальцем, точнее – всего лишь обозначил жест.
– Юморной ты мужик, Олег. Думаю, сработаемся… Если вдруг какая помощь нужна, всегда пожалуйста.
– Помощь нужна. Но деловые вопросы завтра.
– На дорожку? – Тернов взял за горлышко бутылку с жалкими остатками коньяка.
Пахомов кивнул. Сегодня они допьют эту бутылку, а завтра он сам проставится – по случаю успешного завершения дела. Только когда оно наступит, это завтра?
* * *
Он не подходил к Татьяне близко, но она все равно унюхала его. Постучала, зашла в номер, окинула взглядом подчиненных, повела носом.
– Коньяк?
– Дезинфекция, – пошутил Духов. – Клопов травили.
Но Татьяна и ухом не повела.
– Коньяк! – повторила она, с подозрением глядя на Олега.
Даже в спортивном костюме она смотрелась очень эффектно. Глядя на нее, он должен был задаться вопросом, почему они собираются спать в разных номерах.
– Армянский, пятизвездочный. Тернов угостил.
Знаменова повернулась к двери, кивком приглашая Олега за собой.
Она подвела его к своему номеру, открыла дверь и пропустила вперед.
– На двоих? – спросил Пахомов, взглядом окинув номер.
– У нас, если ты не помнишь, сухой закон.
– Я насчет постели.
– Что?
– В смысле, насчет номера. Номер, говорю, на двоих…
Знаменова открыла дверь и, хмуро глянув на него, сказала:
– Пока свободен! Проветришь мысли, зайдешь.
– Мысли хорошо на улице проветривать. А там сейчас темно.
– И что?
– А в темноте оборотни водятся.
– Я знаю, что можно допиться до чертиков. Ты что, допился до оборотней? – усмехнулась Татьяна.
– Тернов сказал, что у них здесь оборотни водятся.
– Оборотни в погонах?
– И в погонах, возможно, тоже… Нечисто здесь. Золото с завода вывозят, и мафия своя есть, и все шито-крыто. Чувствуется очень серьезная организация.
– Это уже интересно.
– Только вот кто у них тут главный?
– Кто?
– Я спросил про Мазая. Тернов сказал, что Мазай у них для мебели. А потом я сказал, что на заводе золото воруют. Тернов сказал, что нет ничего. Потом понял, что шила в мешке не утаишь, стал рассказывать, какой Мазай крутой. Но я ему не верю. Кто-то здесь без Мазая крутит.
– Кто?
– Тернов посоветовал не лезть в этот темный лес. А кто главный в этом лесу, не сказал. Я про Чащина спросил, Тернов занервничал…
– Думаешь, Чащин главный?
– Он из бывших. Начальником патрульно-постовой службы был. Мог и замутить… И еще Чащин версию с одним-единственным убийцей продвигает. Зачем?
– Зачем? – внимательно глядя на Олега, отозвалась Знаменова.
– Чтобы мы в его темный лес не лезли, а то вдруг лихо разбудим. И в наручники.
– А вдруг?
– Лихо трогать нельзя. А оборотня подставить можно. Придумать оборотня и подставить – пусть ищут.
– Придумать?
– Тернов сначала сказал, что не верит в одного убийцу. А потом оборотня мне подсовывать стал. Волков здесь много, волчья кровь у кого-то в жилах гуляет… Раньше спокойно все было, а тут вдруг закрутилось…
– Относительно спокойно, – кивнула Татьяна.
– В пределах статистической погрешности.
– Значит, оборотень, говоришь.
Знаменова села за ноутбук, вышла в сеть, что-то там нашла. И в свой блокнот заглянула.
– Интересное дело, – нахмурив брови, сказала она. – Варнавина в полнолуние была убита. И Сайко в полнолуние… А Калинкину… луна уже на спад пошла, но все равно еще в теле была.
