bannerbannerbanner
Круче, чем оружие

Владимир Колычев
Круче, чем оружие

Полная версия

© Колычев В., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Глава 1

Январь. Ветер холодный, ледяной – как дыхание Деда Мороза. Снежинкам не холодно, им весело, у них сегодня Крещенский бал – взялись за руки да в хоровод, кружат, хохочут. А ветер перебирает провода на столбах, как пальцы музыканта – гитарные струны. Четыре вьюжных аккорда – «за», «мо», ро», «жу». Метет вьюга, а где-то на другом берегу озера ей подвывают волки. Как будто покойника оплакивают.

А покойник есть. На этом берегу.

– Кокошин Алексей Дмитриевич, – раскрыв «корочки» водительских прав, прочитал Круча. И тихонько цокнул языком. Был парень Кокошиным, а стал трупом. Отвезут беднягу в морг, пронумеруют, и с биркой на ноге – на тот свет.

А парень молодой, с пышной кучерявой шевелюрой. Он лежал на снегу, раскинув руки, замороженные глаза смотрели в небо. В груди пулевая рана, кровь там со снегом. Ветер шевелил волосы – то ли снег пытался из них выдуть, то ли распрямить кудри.

Тело уже остыло, начинает коченеть, снег на лице больше не тает. Пляж на Глубоком озере сейчас безлюден, но сторож услышал выстрел, позвонил в милицию, а так замело бы покойника снегом, только весной бы обнаружили и назвали бы «подснежником».

– Шестьдесят седьмого года рождения… Весной двадцать пять было бы… – заметил Степан.

– Сторож где? – Майор Горлов строго глянул на лейтенанта Валерьева из патрульно-постовой службы.

– Так это, греется, – старший экипажа кивнул в сторону ворот, показывая на теплую сторожку.

А Горлов в свою очередь кивнул на патрульный «уазик», стоявший с включенными «мигалками»:

– В «собачнике» мог бы закрыть, там бы и погрелся.

– Так холодно там.

– Везде холодно…

– Да он особо ничего и не видел. Услышал выстрел, выходит, смотрит машина отъезжает…

– Машина… – скривился Горлов, глянув на дорогу, которая вела к пляжу.

Ее недавно чистили – грейдер проходил, но с тех пор снегу намело порядком. И сейчас метет, от следов ничего не осталось. Тут никакой эксперт не поможет.

– То ли «семерка», то ли «пятерка».

– Или «шестерка»… Давай за сторожем! Или ты ждешь, когда тут вообще все заметет?

– Я за сторожем? – спросил Валерьев и бросил выразительный взгляд на Степана: он молодой опер, ему и бегать за свидетелями.

– Давай!

Горлов все понял, но решения своего не отменил. Не было у него такой привычки забирать свои слова обратно. А спорить с ним бесполезно. Мужик он уже немолодой, характер зачерствел со временем, да и совесть слегка усохла. Купить его невозможно, но человеку нагрубить для него – как с «добрым утром». Так что все правильно понял Валерьев, легче приказ выполнить, чем с Горловым бодаться.

Он ушел, а майор повернул голову к озеру. Лед там везде, снег, если бы не камыши, трудно было бы понять, где заканчивается суша.

– Вот и спрашивается, что он здесь забыл?

– Они, – уточнил Степан.

– Может, с бабой приезжал? – пожал плечами Горлов.

– В машине погреться? – усмехнулся Степан.

От Битова до базы всего ничего. Если бы не метель, сейчас можно было бы увидеть коробки высотных домов.

– А почему бы и нет, если печка работает.

– А ты чего стоишь? Покрывало давай тащи, – кивком показал на труп майор.

Степан кивнул. Да, надо было бы накрыть труп, пока его не замело. Как и следы вокруг него.

Кокошин был в джинсовой куртке с меховым подкладом. Куртка нараспашку, свитер типа «Boys» заправлен в широкие джинсы-трубы. В одном месте свитер вылез из-за пояса, как раз в том месте, где обычно вешается кобура. Может, у Кокошина там был пистолет, вправленный за пояс, и парня убили из его же оружия? Но если так, то он явно не простой. Возможно, бандит из спортивной молодежи. Сейчас таких развелось как собак нерезаных. А сложения Кокошин атлетического, видно, что культуризм был для него не праздным понятием. И костяшки пальцев сбиты – то ли по стене голыми руками молотил, то ли бил кого-то…

Тело у человека только на слабый удар мягкое. Чем крепче бьешь, тем сильней сопротивление. Потому и нужно тренировать кулаки. Скат себя не щадил. Он молотил грушу, набитую песком, с диким ожесточением. На руках только бинты, а ноги и вовсе без защиты. Ногами он тоже умел – «маэ», «маваши», «хидза». Особенно хорошо удавались удары коленом, для ближнего боя самое то…

– Скат!.. – сквозь шум в ушах прорезался голос Литвака.

Скат остановился, нехотя повернулся к нему. Он терпеть не мог, когда его отрывали от дела. И если вдруг Литвак «подогнал ему порожняк», пусть пеняет на себя, сам вместо груши встанет.

– Че тебе?

– Кокошу завалили!

– В смысле, завалили?

– Ну, в смысле… завалили…

– Наглухо?

– Ага, наглухо! – осклабился Литвак.

– А чему ты радуешься? – рыкнул на него Скат.

Он уже давно понял, что с пацанами по-хорошему нельзя. По-хорошему они не понимают. Короткая матерная фраза куда лучше, чем длинное нравоучение. И одергивать их нужно всегда, чтобы хорошее настроение не застаивалось в извилинах, не размягчало мозги.

– Да не радуюсь… Кокоша в морге, мамка его в шоке. Менты подъехали, трут с ней. Как бы она про нашу качалку не сказала…

– А если скажет, то что? – хмыкнул Скат.

– Ну, подумают, что это мы…

– Кто мы?.. Ты его завалил?

– Я?!.. Нет!!!.. Мы же с ним кореша!

– Когда его завалили?

– Ну, сегодня… Утром… Я точно не знаю когда…

– Где?

– Без понятия, у мамки его нужно спросить…

– Хорошо.

Скат задумался. Его банда за последние полгода сделала большой рывок: из уличной кодлы превратилась в реальную боевую бригаду. Как у люберецких, солнцевских, долгопрудненских. Только те центр бомбят, а он взял под себя битовскую барахолку. Там какой-то Сафрон корни попытался пустить, но Скат жестко наехал на его шарагу. Он ничуть не сомневался в своей победе. И пацаны у него крутые, и стволы были. Сафрон чуть в штаны не навалил, когда увидел направленную на него пушку… Да и вообще, кто он такой, этот Сафрон? За бакланку год отмотал, думает, что царь зверей. Хрена ему!.. А Литвак отсидел два года, и по благородной статье. И понятия он знает… А Сафрон – беспредельщик… Так может, он потому и завалил Кокошу?..

– Эй, чего стоишь? – Скат удивленно глянул на Литвака.

– А что такое? – растерянно захлопал тот глазами.

– К мамке давай! Все там узнай!

– А менты?

– Если боишься ментов, бойся их в другом месте!

– Понял!

Литвак рванул к выходу, но Скат его осадил:

– Эй!.. У Кокоши «пушка» была!

Они с таким трудом нашли людей, которые подогнали им партию из десяти «тэтэх». А как они рисковали, когда брали товар. Ну, и деньги. Под это дело пришлось выставить хату одного цеховика. Вломились в дом ночью, наехали на хозяина, взяли в раскрут его жену и дочь. Весело было… У них на счету каждый ствол, а тут вдруг такая потеря… А еще у ментов могут возникнуть нехорошие вопросы.

– Ну да, была.

– Пробей, где железо. У ментов или он дома где-то заныкал.

– Угу!

Литвак ушел, а Скат озадаченно почесал затылок. Он вдруг понял, что пистолет ему дороже друга. Лишь бы только пацаны об этом не узнали.

За три года в шкуре опера Степан Круча повидал немало трупов. На первом выезде по «мокрому» эпизоду его стошнило. Глянул в обезображенное лицо покойника и не сдержался – дал волю желудочным овациям.

Но еще хуже быть посланником смерти, ее рукой стучать в чужую дверь. Сколько раз так было, и сегодня пришлось… Сначала мать Кокошина впала в ступор, затем взвыла белугой. А потом подняла Степана на смех. Ну не мог ее мальчик погибнуть, это какой-то розыгрыш. Но в морге все встало на свои места. Да, на «разделочном» столе лежал ее сын. Степан и хотел бы выйти, чтобы не смотреть, как женщина бьется в истерике, но не мог. С Ольгой Давыдовной случился обморок, нужно было приводить ее в чувство.

Он отвез женщину домой, остался с ней. И еще долго отпаивал ее валерьянкой, прежде чем та смогла хоть что-то сказать.

– Говорила я ему, не связывайся с этим уголовником… – протяжно вздохнула она.

– С каким уголовником?

– Юра Скатов… Из соседнего двора… Он когда-то Леше проходу не давал, цеплялся к нему… бил… А потом его посадили. За грабеж…

– Восемьдесят девятый год, – вспомнил Степан.

Скатова он брал своими руками. Сам вышел на него, сам взял. А суд впаял ему два года. Прокурор требовал шесть лет, но адвокат представил суду положительные характеристики. Комсомолец, доброволец, почетный тимуровец, все такое. Судья поверил, а разубедить его не удалось.

«Комсомолец» этот уже на свободе, сколотил банду из таких же «добровольцев» и уже успел «засветиться» на битовской барахолке. Заявление от кооператора поступило, деньги у него вымогали. Правда, через день заявление отправилось в обратный путь. Степан догадывался почему. Ох, непростой фрукт этот Скат. И если Кокошин был связан с ним, у него мог быть пистолет.

– Да, где-то так… Леша с ребятами спортзал в подвале открыли, мышцы наращивали, «шварценеггерами» хотели быть, – тихонько всхлипывая, проговорила Ольга Давыдовна. – А Скатов освободился, начал заниматься вместе с ним… А потом вообще стал главным… Леша постоянно пропадал по ночам… Домой выпившим приходил… Я говорю: ты же здоровый образ жизни ведешь. А он – здоровый образ для того и нужен, чтобы хорошо пить. В ресторанах пить, с девочками. Они в Москву ездили, там гуляли… Вот откуда у них деньги?

– Это вы у меня спрашиваете?

Степан обвел взглядом комнату. Гарнитурная стенка из тех, приобрести которые можно было исключительно по блату, хрусталь, богатые ковры. А в гараже была машина, не первой молодости «семерка». Была, пока ее не угнал убийца. Может, бросили ее где-то. Розыск, разумеется, идет.

Сторож видел красную «семерку». Степан лично разговаривал с ним, хотел выяснить все подробности, но, увы, сторож толком ничего не знал. Сидел в сторожке, пил чай, услышал выстрел, вышел, увидел машину, которая направлялась в сторону города. Все, больше ничего. Сколько персонажей участвовало в трагической сцене, как все происходило – никакой информации. Можно было только делать некоторые предположения. Если сторож слышал выстрел, то скорее всего стреляли не в машине. И еще на месте преступления, кроме трупа, никто не остался. Сторож бы увидел…

 

– Да нет… Я же догадывалась, что там не все чисто…

– Ваш сын связался с нехорошей компанией? – спросил Степан, чтобы вернуть разговор к нужной теме.

– С очень нехорошей компанией. А Леша нужен был им из-за машины. Он их всех там возил-развозил…

Степан едва заметно качнул головой. Вряд ли Кокошин был простым извозчиком, раз ему доверили оружие. Если он открывал спортзал в подвале, значит, он был на центровых ролях.

– У вашего сына был пистолет?

– Пистолет?!. – встрепенулась женщина. – Ну что вы такое говорите! А у него был пистолет?.. Я же знала… Знала, что добром все это не кончится!

– Вы подозреваете Скатова?

– Ну, эти пьянки, гулянки… Откуда вся эта гадость?

– Вы говорите, что Скатов когда-то обижал Алексея.

– Ну, когда это было… Сейчас они друзья… Как бы друзья… Да и нет больше Леши! – всплеснула руками Ольга Давыдовна и заплакала, закрыв ладонями лицо.

Степан поднялся с дивана.

– Вы уходите? – спросила она, не поднимая головы.

– Ну, если я вам мешаю…

Ему и самому хотелось закончить разговор, перенести его на завтра. Но в то же время он понимал, что уже сегодня может получить ключ к раскрытию преступления. Мать конкретно что-то знала…

– Нет-нет… Мне с вами спокойней… Как я буду здесь одна?.. – Она снова разрыдалась.

– Я на лестницу.

– Да курите на кухне, уже все равно.

– Я сейчас.

Степану нужна была передышка, и лестничная площадка воспринималась как глоток свежего воздуха. Он обулся, надел куртку, открыл дверь и… увидел здоровенного парня с акульими глазами и широким как у лягушки ртом. Плечи не расправлены, но руки слегка разведены в стороны. И это, судя по всему, была его естественная поза. Кожаная куртка на нем – дорогая, но холодная. Зато свитер под ней пуховый.

– Ты кто такой? – спросил Степан.

– Я кто такой?.. Сева я.

– Сева?

– Ну, мы с Лехой друзья… Мне бы с Лехой поговорить. – Сева заглянул Степану за спину.

– Поговорить? Можно и поговорить. – Степан переступил порог, и парень посторонился, пропуская его.

– О чем? – спросил Сева.

Степан спустился на лестничный пролет, достал пачку «Явы», предложил Севе.

– Будешь?

– Да нет, – поморщился тот.

– Не куришь?

– Ну, курю, – пожал плечами Сева.

– «Мальборо», «Винстон»?

Куртка на нем дорогая, ботинки с тупым носком явно не отечественные. И джинсы не кооперативные. Уж не на битовским ли рынке прибарахлился хлопец? Товар там знатный толкают, «челночники» валом везут. А импортные сигареты он мог отобрать у ларечницы.

– Ну-у…

– А ты к Лешке пришел?

– Ну да.

– Давно здесь?

– Ну, только подошел… А что? – Сева настороженно глянул на Степана и близоруко сощурился, всматриваясь в него. Соврал и смотрит, как собеседник на это реагирует.

– Снег на улице? – Степан кивнул на высокое окно.

– Ну, снег…

– А с тебя уже все стаяло…

Шапки у Севы на голове не было, и в руках ничего такого не было. Короткие волосы совсем сухие и на плечах сухо. Видно, давно уже в подъезде околачивается.

– Что стаяло? – занервничал парень.

Степан глубоко затянулся и, выпуская дым, спросил:

– А ты чего не возмущаешься?

– В смысле?

– Ну, кто я такой? Вышел тут с бугра, вопросы задаю…

– Э-э… Ну да, ты вообще, кто такой? – закивал Сева.

Но это лишь рассмешило Степана.

– Да знаешь ты, что я из милиции… И что Леха в морге, тоже знаешь.

– Да нет…

– И у двери давно стоишь. Разговор подслушиваешь?

– Какой разговор? – начал злиться Сева.

– Давно с Лехой дружишь?

– Ну, с детства…

– А скаутом давно стал?

– Скаутом?.. В смысле, пионером?.. Ну, был…

– В смысле, в банде у Ската.

– У Ската?!.. Э-э… – замялся Сева. – У нас не банда… У нас атлетическая секция.

– Атлетическая секция. И стрелковый кружок.

– Почему стрелковый? Мы стрелки ни на кого не переводим.

– Стрелять вы учитесь. Из пистолета. «ТТ».

– Кто сказал?

– Пистолет у Лехи был. И ты это знаешь.

– Ну-у…

– Кто Леху застрелил?

– А его что, застрелили?

Степан со вздохом качнул головой, достал из кармана наручники.

– Пойдем?

– Куда? – набычился Сева.

Судя по блеску в глазах, его сознание заработало в аварийном режиме. Не возникло у него желания сдаться на милость судьбе, но и когти показывать он пока не торопился.

– Поговорим. – Степан кивнул в сторону отделения. – По-плохому.

– Зачем по-плохому?

– Затем, что по-хорошему ты не понимаешь.

– Да не знаю я, кто Леху убил! Честное слово, не знаю! – Сева приложил руку к груди. – Мы сами хотим узнать, кто его завалил.

– Кто это, мы?

– Ну, Скат меня прислал… Ну, может, вы что-то знаете…

– Где Скат?

– Э-э…

– Да ты не бойся, я с ним с глазу на глаз поговорю. Задерживать не стану.

– Да?

– Ну, если он ни в чем не виноват.

– Да не виноват! Отвечаю! Он не виноват!

Степан задумчиво смотрел на Севу. Этот фрукт умел петь соловьем, но ухо с ним нужно держать востро. Он ведь и в ястреба может превратиться, если его погладить против шерсти. И ударить мог, и даже за пистолет схватиться. И Скат такой же опасный тип. Но Степан все равно хотел встретиться с ним. Врага нужно знать в лицо.

Глава 2

Душа в подвале нет, зато за дверью полно свежего чистого снега. Скат щедро зачерпнул двумя ладонями, приложил снег к своей груди, стал растираться. За этим делом и застал его Литвак.

– Как водичка? – вроде бы весело, но с напряжением в голосе спросил он.

– Раздевайся! – сухо бросил Скат.

Из темноты вынырнул Яслик, подошел к ним. Куртка запахнута, на голове шерстяная шапочка, на плече сумка. Заниматься пацан пришел. А заодно командным духом подкрепиться. Скат, может, и не Алан Чумак, но мозги заряжать умел.

– Э-э, сегодня же не Крещение… – глянув на Яслика, поежился Литвак.

– У тебя, может, и не Крещение, – усмехнулся тот. – А Кокоша бабу в прорубь повез.

– В какую прорубь? – резко глянул на него Скат и, повернувшись, зашел в подвал.

Яслик и Литвак потянулись за ним.

– Ну, на Глубоком…

– А что за баба?

– Не знаю… Я ее раньше не видел…

– А когда видел?

– Ну сегодня, утром… Он к Афонычу в ларек заехал, «пузырь» у него взял.

– Сегодня?

– Ну да… Мне в Москву надо было, я попросил довезти, а он за деньгами полез. Извини, брат, довезти не могу, хочешь, я за такси заплачу…

– Зачем ты это мне рассказываешь? – скривился Скат.

Яслик был отменным бойцом, махался лучше всех. И подраться любил. Но Скат не считал его смелым. Он точно знал, что Яслик очень боится тюрьмы, и видел в этом его слабость, потому и не брал на серьезные дела. Когда цеховика ходили выставлять, Скат взял на дело Кокошу, а Яслика даже не позвал. И в Москву Яслик ездил учиться. Институт он этим летом оканчивает, радиотехнический. А толку от этого? Если бы он радиостанцию портативную смог бы смастерить, так нет, ума, говорит, не хватает. И руки под боксерские перчатки заточены. Зато высшее образование будет… Если до лета доживет.

И еще Ската раздражала жадность Яслика. Снега зимой у него не выпросишь. Он скорее удавится, чем на такси в Москву поедет. Потому Кокоша и полез в карман за бумажником. И думал при этом, какой Яслик чмо.

– Так я не взял!

– Короче, он тебя послал?

– Ну, не послал… – надулся Яслик, потом добавил: – А баба там в машине сидела… Красивая! Я ее в Битове ни разу не видел… А у меня тут все красивые телки наперечет.

– Он ее к проруби повез?

– Ну, он в принципе шутил. Сказал, что на озеро едут. Сначала в «иорданке» искупаются, а потом согреются… – Яслик выразительно щелкнул пальцами по горлу.

– Я не понял, тебе че, весело? – спросил Скат, внимательно глядя на пацана.

– Ну а чего! Я бы такую девочку покрестил! – ощерился Яслик.

– Это, Скат, с тобой встретиться хотят, – вмешался в их разговор Литвак.

– Кто?

– Мент… Я там в подъезде стоял… – Сева махнул рукой в сторону дома, где жил Кокоша. – А он выходит… Здоровый такой! Ты, мол, что здесь делаешь, все такое…

– Короче!

– Ну, он поговорить с тобой хочет…

– С чего бы это?

– Если ты думаешь, что я тебя сдал…

– А если думаю?

– Да не в жизнь! – Литвак стукнул себя кулаком в грудь.

– Когда он хочет поговорить?

– Да прямо сейчас.

– И ты пришел это мне сказать?

– Ну, так он сюда же не пойдет, – пожал плечами Сева.

– Нет? – Скат глянул на входную дверь.

Она сейчас открыта – заходи, кто хочешь… И мент мог вломиться. Да не один. Нагрянут всей своей шарагой, повяжут тут всех. Скат ментовки не боялся, но лучше обойтись без этого.

– Он там остался, у Ольги Дмитриевны… Она ему там на тебя капает.

– А что она знает?

– Да ничего… Да, мент про ствол спрашивал… Ну, про тот, который у Кокоши был…

Скат качнул головой, глядя на Литвака. Не надо было стволы на руки раздавать. Тайник нужен, такой, чтобы хрен кто взломал. И стволы надо было возвращать прямо сейчас. Вдруг менты облаву на его пацанов устроят, возьмут их с оружием, предъявят статью и начнут колоть.

Этим сейчас и надо бы заняться. А мент – пусть «чешет лесом». Не собирался Скат идти к ним на поклон. Сами пусть за ним побегают.

– А у меня волыны нет, – вздохнул Яслик.

– А Кокошу ты из чего завалил?

– Я?! Кокошу завалил?!

– Это же ты на Глубоком озере с ним был, – ухмыльнулся Скат. – Ты его и завалил.

– Да нет! Я же в Москву поехал! В институте там весь день был… Я в автобусе с Катькой Щекиной ехал, она подтвердит…

– С Катькой?

– Ну, Кокоша со своей бабой уехал, а я с Катькой… Блин, а его что, убили?

– Давай, Яслик, колись… Может, я не стану тебя наказывать, – пожал плечами Скат. – Если сможешь обосновать. Может, Кокоша сам на тебя наехал, а?..

Честно говоря, Скат Кокошу не жаловал. Ценил, да, но не любил. Это у него еще с ранних лет. Кокоша был типичным маменькиным сынком, а таких Скат терпеть не мог. Это потом Кокоша человеком стал, но неприязнь осталась. Да и сам Кокоша его недолюбливал. И, возможно, даже мечтал всадить нож в спину. Может, и хорошо, что его не стало.

Забор высокий, по верху – колючая проволока, причем под снегом. Сафрон не заметил ее, зацепился, и колючка больно впилась в руку.

– Твою мать! – шепотом выругался он.

Обернулся, зло глянул на Гонщика. Разозлился он и на себя. Нашел кому поверить. Гонщик, он потому и Гонщик, что гонит, как дышит, – никакой, мол, колючей проволоки, ни собак.

Псов и правда не слышно. Но так в такую погоду собака носа из будки не высунет. Мороз, ветер. И дует, и свистит, и уши отмораживает… Но именно в такую погоду и нужно выходить на дело.

Сафрон пересилил себя, удержался от желания спрыгнуть обратно. Но с забора легко можно слететь. Высоко, скользко, и еще эта «колючка». Как на зоне…

Он наконец перевалился через забор, спрыгнул вниз.

Гонщик был следующим. Сафрон показал кулак, когда его голова показалась над забором. Только пусть попробует сдать назад! Гонщик уже собирался спрыгивать, когда со стороны дома в снежной круговерти смутно мелькнула тень. И тут же послышался собачий лай. Но Сафрон уже держал в руке молоток. Им он и ударил пса по голове, после того как тот цапнул его за руку.

Сначала он ударил, а затем понял, что на него напал щенок. Вроде бы и овчарка, но щенок. Два точных удара, и короткая собачья жизнь оборвалась.

Ступор поскользнулся, перемахивая через забор, зацепился за проволоку курткой, падая, потянул ее за собой и на какое-то мгновение завис.

– Сука!

Вьюга подхватила его крик, унесла в темное небо. Сафрон глянул на Ступора, а Гонщик тронул его за руку и показал на дом.

Свет не зажегся ни в одном окне, но дверь открылась. На крытое крыльцо вышел человек – в тулупе, с ружьем.

– Замри! – скомандовал Сафрон.

Они приземлились в темном углу двора плюс к тому их скрывала еще и снежная пелена. Но человек с ружьем все же заметил их. Во всяком случае, направился в их сторону. А место открытое – ни кустика, ни деревца. Только сугробы.

 

Можно было лечь в снег, но Сафрон сидел на корточках. Нельзя шевелиться. Само чутье подсказывало, что спасти их могла только выдержка.

И еще можно было выстрелить в хозяина дома. Но у Сафрона не было пистолета. Он в общем-то для того и решил ограбить цеховика, чтобы раздобыть денег на оружие… Помнил, как отмороженный Скат передернул затвор «ТТ» у него на глазах. И у его пацанов были «пушки». Тогда, на «стрелке», Сафрон ощутил себя полным ничтожеством. Даже на зоне с ним такого не было.

– Эй, кто там? – крикнул мужик и стал приближаться.

Сафрон не шевелился, Гонщик и Ступор также не двигались, а темнота мешала их разглядеть, к тому же на головах у всех троих маски.

Мужик подошел к Сафрону вплотную и только тогда понял, что перед ним человек.

– Стреляю! – крикнул он, прежде чем нажать на спуск.

Но было уже поздно. Сафрон вскочил, в один прыжок сократил дистанцию до нуля и рукой ударил по стволу. Грянул выстрел, но пули ушли в заснеженное небо. А следующим ударом он сбил с ног самого мужчину и вырвал у него ружье.

Мужик попытался подняться, но Сафрон замахнулся на него, собираясь ударить прикладом ружья, а потом приставил ствол к его груди:

– В дом давай!

– Ну сколько можно! – поднимаясь, простонал тот.

– Пошел!

Гонщик и Ступор уже хозяйничали в доме, когда Сафрон ввел туда парализованного страхом «цеховика». Они вывели в каминный зал его домашних – жену и дочь. Женщин усадили на диван, Гонщик встал с одной стороны, Ступор – с другой. Сафрон толкнул на них мужика, тот упал перед ними на колени, обнял обоих так, как будто хотел закрыть своим телом.

– Эй, кровью своих баб заляпаешь! – крикнул Сафрон, приставив ружье к его затылку.

В доме было тепло и тихо, но ему все казалось, что вокруг шумно кружится снег. Может, потому он и заорал.

– Что вам от нас еще нужно?!. Мы же все вам отдали! – простонал мужик.

– Кому ты что отдал?

– Деньги! Или вы думали, что я за этот месяц еще заработаю?

– Кому ты деньги отдал?

– Вот только не надо! – Хозяин дома осторожно повернулся к Сафрону.

– Что не надо?

– Вы же перед Новым годом приходили, все забрали.

– Во заливает! – засмеялся Ступор.

– Если бы вы просто приходили… – вдруг заговорила девушка, прожигая троицу взглядом.

– А кто не просто приходил?

– У отца нет денег…

С дивана она поднималась плавно, но при этом так быстро, что Гонщик не успел ее удержать. А Сафрон запоздало навел на нее ствол.

– Ну, давай стреляй!

– На место!

– Я тебе не собака!

– А ты глянь, что с твоим щенком стало! – Сафрон кивнул на окно.

Хозяйская дочь вела себя слишком нагло, и он просто обязан был ее напугать.

– Сволочи! – сквозь зубы процедила она.

– Лена! – одернула ее мать.

– Села, я говорю! – гаркнул на нее Сафрон.

– Да пошел ты! – Лена села и ладонями закрыла лицо.

– Кто не просто приходил? – обратился Сафрон к мужику.

– Бандиты, – кивнул тот. – Такие же, как вы.

– Мы не бандиты.

– А кто же вы?

– Мы это, из ОБХСС!

– Конфисковали все! – вскинул руки мужик. – До последней копейки!

– У скота своего спроси!

– Лена! – Одной рукой мать вцепилась дочери в ногу, другой закрыла ей рот.

– У какого скота?

– Вы ослышались, – качнул головой «цеховик». – Лена хотела сказать у Ската.

– У Ската? Мы из другой конторы. – Сафрон растерянно зыркнул на Гонщика. И здесь Скат его опередил.

– Ну, нам-то все равно, – протяжно вздохнул мужик. – Нет у нас денег!

– Так не бывает.

Сафрон окинул взглядом зал. Дом двухэтажный, комната большая, камин из какого-то особого камня выложен, и мебель дорогая.

– Бывает! Тут такое было… Я все до копейки выложил!..

– Только это не помогло, – качнула головой Лена.

Сафрон все понял. Захороводили бабу, «на круг» пустили.

– Скат – беспредельщик.

– А вы – ангелы?

– Мы такими делами не занимаемся…

– Ну конечно!

– Ты же мехом занимаешься! – кивнул на цеховика Сафрон. – У тебя должно быть «бабло».

– Нет ничего!

– Давай так, ты нам заплатишь, а мы грохнем Ската.

– Ага, а потом меня посадят. За организацию убийства, – скривился мужик.

– За дочь отомстишь.

– А ты за меня не переживай… Ты за себя переживай, – едко усмехнулась Лена.

– Я?! За себя?!.. Ты много говоришь, девочка… Потому и допрыгалась.

– Пошел вон! – вспылила она.

– Лена! – выкрикнула мать и снова закрыла ей рот ладонью.

И на Сафрона глянула, умоляя пощадить неразумную.

– Ну так что, платишь за Ската?

– Чем?

– Ну, займешь…

– Не у кого.

– Жадный ты… А скупой платит дважды… И своей дочерью.

Сафрон и не собирался насиловать девушку, а намекнул на возможные последствия ради «красного словца». Но Лена восприняла все всерьез.

– Только попробуй! – резко поднялась она.

Сафрон опустил ружье, подошел к ней вплотную:

– Не нарывайся, целей будешь. Поняла?

– Поняла она все, поняла, – закивала мать.

– Тогда уходим.

Двор они покидали через калитку. Ружье Сафрон воткнул в сугроб у самого выхода. Ему пистолеты нужны, а не учтенный в ментовке охотничий ствол.

– Козел!

– Зря мы его не тряхнули… – буркнул Ступор. – Стопудово, у него «бабло» есть.

Сафрон беззвучно выругался себе под нос и посмотрел на Гонщика:

– Это ведь ты наводку палевую дал!..

– Так я откуда про Ската знал?

– Заткнись!

Некогда было разбираться с Гонщиком. Ноги нужно было уносить. Вдруг мужик позвонит ментам? А до машины еще метров сто…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 
Рейтинг@Mail.ru