bannerbannerbanner
Опущенная

Владимир Колычев
Опущенная

Полная версия

Глава 4

Шампанское приятно смочило пересохшее горло. Настя осушила бокал, налила себе снова, выпила.

– Хочешь напиться? – лениво спросил Женя.

– Ты меня изнасиловал.

– Э-э, не обманывай себя!

– Я не обманываю!

– Самообман – опасная штука. Особенно если слово расходится с делом. Тебе понравилось, а ты себя накручиваешь. Будешь потом по ночным паркам ходить, маньяков искать…

– Я его уже нашла!

– Повторим?

Настя резко глянула на Женю, но не выдержала, отвела взгляд. Он должен был понять, что ее тошнит от одной только мысли об этом. Но на самом деле она совсем не прочь была повторить этот первобытный танец охотника за мамонтами. Эти пляски с копьем, ямы с заостренными кольями в них… А если появится еще и само стадо мамонтов… Нет, она не станет ложиться под них. Она же не тряпка, чтобы стелиться под бьющие ноги…

– Мне нужно принять душ, – сказала она.

Женя, кивнул, поднялся и, в чем был, пересек гостиную, скрылся в спальне. Вернулся в халате, запахивая его на ходу. Под мышкой у него был какой-то пакет, который он отнес в ванную.

Когда он вернулся, Настя полусидела на диване, закрываясь платьем. Он взял ее за руку, увлек за собой.

В ванной у него не было шторки, ее заменяли стеклянные створки, за которой она почувствовала себя как в кабинке. И почему-то вспомнилась пляжная раздевалка. Настя ждала своей очереди, появилась Олеся, внаглую опередила ее… Она и сейчас впереди нее. В объятиях Севы… Ну и пусть они пропадают там, а она остается с Женей. И ничего страшного, если по ней все же протопчется стадо мамонтов…

* * *

Пары закончились, можно идти домой. На улице распогодилось, солнце растолкало тучи, которые в ее лучах казались кусками огромной небесной мозаики.

Настя улыбнулась, глядя на небо. Настроение у нее хоть куда, и нет никакого желания смотреть под ноги. Только вперед, только вверх.

Но под ногами у нее копошились рожденные ползать. Один такой субъект перегородил путь. Настя недовольно глянула на Севу.

– Привет! – натянуто улыбнулся он.

– Я знаю, что ты с приветом, – кивнула она.

– Не злись, не надо.

– Я не злюсь, мне смешно.

Настя озадаченно смотрела на Севу. Серая болоньевая куртка на нем, тесные шерстяные брюки из тех комплектов, которые продаются в товарах для школы, разбитые ботинки. Как-то раньше она не замечала, как он одет, а сейчас вдруг глаза открылись. Что это такое? Неприятие убогих или потребность искать в нем недостатки – чтобы легче пережить разлуку?

– Я знаю, это от обиды… Но и ты должна меня понять. Олеся попала в историю, кто-то должен был ее пожалеть.

– Ты хочешь пожалеть ее в одной кровати со мной? – хмыкнула Настя.

– Что ты такое говоришь? – вытаращился на нее Сева.

– Это ты сказал. И со мной хочешь, и с ней…

– Я не в том смысле…

– Меня больше не интересует твой смысл… – Она снова окинула его придирчивым взглядом.

Внешне он, конечно, хорош собой, но прикид ни в какие ворота. Может, и у Олеси открылись глаза. Может, потому и послала она его куда подальше. А она могла послать. И конфетка у нее что надо, и обертка такая же блестящая. Олесе не трудно снять упакованного мужчину. Да и есть у нее наверняка кто-то. А Сева так, чисто приколоться от нефиг делать.

– И Олесю, я так понимаю, тоже… – усмехнулась она. – Признайся, что она тебя кинула!

– Да нет, она со мной…

– С тобой. На ниточке. Когда ниточка оборвется, за мной не ходи.

– Дело не в ниточке. Я твоему отцу слово дал…

– Забудь! – Настя усмехнулась, повернулась к нему спиной и прочь застучала каблучками.

Уж она-то одевалась не в пример Севе. Отец баловал дочь, потому как мог себе это позволить. Может, Сева просто решил присосаться к источнику благополучия? Ну, тогда он вдвойне козел.

– Настя!

– Отвали!

Все, прошла любовь, пусть Сева сам давится своими помидорами. А у нее дела.

На остановке она села не на «семнадцатый», как обычно, а на «четвертый» троллейбус. И через пять остановок вышла на улице Лермонтова. Сто метров пешком, и она дома. У Жени.

Сам он был на работе, и ему просто некогда было встречать ее из университета. Да она и не просила. Мужчина должен зарабатывать деньги, а не штаны за партой протирать, как некоторые. Женя и без того потерял массу времени, пока окучивал ее, а у него каждая минуты на особом счету.

У Жени был свой кооператив, он шил и торговал кроссовками. Дело это прибыльное, но такое хлопотное. То сырье нужно доставать, то станок сломался, то мастер заболел, а еще сбыт нужно организовать. С барахолкой все просто, там товар уходил, что называется, влет, но такой рынок работал только по выходным. Приходилось искать другие точки сбыта. Какие – он не говорил. Видно, там работали какие-то не совсем законные схемы, а Женя еще не очень доверял Насте. Но ничего, когда-нибудь полностью откроется ей. Хотя она не будет его об этом просить. Ей все равно, чем он занимается, главное – чтобы с ним все было хорошо.

Сейчас она уберется в доме, приготовит ужин, вечером подъедет Женя, похвалит ее за стряпню, а потом… Он уже больше не берет ее с такой остервенелостью, как тогда, в первый раз, но так она и не просит. Зачем, если все хорошо и без этого? Тем более что секс – это вовсе не главное в отношениях между мужчиной и женщиной.

Жаль, что вечером, в десять часов, ей придется отправиться домой. Родительский контроль по-прежнему строг, а спорить с отцом бесполезно. Да и у мамы характер еще тот…

Настя готовила на вечер овощное рагу с телятиной. Она уже заканчивала, когда позвонил Женя. Он попросил пожарить мяса на сковороде. И заказал салат «Оливье». В морозилке лежал кусок свинины, нашла она и вареную колбасу. К семи вечера все было готово. Но Женя появился в половине девятого. И не один.

С ним был мужчина в возрасте – рослый, грузный, с широким рябым лицом. Глазки маленькие, масленые. И взгляд у него – кожу живьем содрать можно.

Кожу он с Насти не содрал, но голой она себя почувствовала.

– Познакомься, мой компаньон и старинный приятель! Анатолий Александрович, прошу любить и жаловать! – Женя порхал вокруг него как мотылек над огоньком.

– Толик! – Гость протянул ей руку, это напугало Настю.

Ощущение было такое, как будто удав к ней из норы вылез. Она глянула на Женю, и тот кивнул, подталкивая ее.

Только тогда она протянула руку. И рябой ее поцеловал. Он приложился губами к ее ладони, а чувство было такое, как будто он лизнул где-то под юбкой. Омерзительное чувство.

Неряшливый он мужик. Пиджак дорогой, кожаный, джинсы фирменные, но смотрелось это на нем как новые колеса от «Волги» на старом ржавом «Запорожце». В парикмахерской давно не был, ногти не стрижены, а когда он разулся, пахнуло грязными носками. И глаза у него желтушные: видно, проблемы с печенью.

Анатолий Александрович прошел в комнату, сел на диван. Настя быстро накрыла на стол. И когда все было готово, гость велел ей сесть. И рукой показал на место рядом с собой. И взгляд у него был такой, как будто он собирался ее обнять.

Настя глянула на Женю, тот какое-то время неподвижно смотрел на нее, затем едва заметно мотнул головой. Он не хотел, чтобы она сидела рядом с гостем.

– Мне вообще-то домой уже пора, – сказала она.

Женя кивнул. Да, такой вариант его вполне устраивал.

– А с кем мы будем спать? – удивился рябой.

– С Настей, – улыбнулся Женя. – Нам же все равно, что в одном доме с ней спать, что в одном городе.

– Ну, на одну постель я не претендую, – сально усмехнулся гость.

– Еще бы ты претендовал! Я за Настю кому хочешь глотку перегрызу!

– Есть один фуфел… – Анатолий Александрович осекся, глянув на Настю. – Есть один очень нехороший человек, я хочу, чтобы ты ему глотку перегрыз.

– Ну, он же Настю не обижал…

– А ты представь…

– Кушать будете? – резко спросила Настя.

Гостя занесло на повороте, и она ясно ему дала это понять. Может, Женя в чем-то и заискивал перед ним, но меру в любом случае надо знать.

– Я бы тебя съел… – сказал рябой. – Но Женя не разрешит…

– Не разрешу!

Настя качнула головой, сочувствующе глянув на Женю. Она-то уйдет, а ему обхаживать этого придурковатого.

Женя откупорил бутылку, разлил водку по рюмкам.

– А ей? – глянув на Настю, спросил рябой.

– Ей нельзя, у нее родители.

– И что?

– Унюхают, запрут дома.

– Забей на предков, цаца, и все дела. – Гость сально подмигнул Насте.

– Я подумаю, – выдавила она.

– Обижаешься? – Анатолий Александрович пристально посмотрел на нее.

Настя отвернула от него голову.

– Обижаешься. А нельзя обижаться… Обиженных нигде не любят… Вон Женя это знает… Его в свое время пытались обидеть, а он ничего так, выстоял…

– Анатолий Александрович… – Женя увещевательно глянул на гостя.

– Я Жене всегда во всем помогал… И еще помогу, если надо будет… И тебе, девочка моя, помогу…

– Я не ваша девочка.

– Ну, давай за нашу девочку!.. – Рябой поднял рюмку, но Женя качнул головой. – Что не так?

– Не надо ноги на стол выкладывать, – сказала Настя.

– Ноги?! На стол?! Ну, может быть…

Анатолий Александрович чокнулся с Женей, выпил, поморщился.

– Не прет.

– Я сейчас Настю отвезу… – Женя выразительно глянул на гостя, поднялся.

– Так давай вместе с ней разгонимся…

– Нет.

Женя показал Насте на выход, и она улыбнулась, с радостью принимая его решение.

– Куда он разогнаться хочет? – уже в машине спросила она.

Конечно же Настя догадывалась, на что намекал рябой.

– Куда-куда… – пожал плечами Женя.

– Наркоман?

– Много будешь знать, скоро состаришься.

– Ты же с ним не будешь?

– Ну, не знаю, может быть.

– Ты что, серьезно? – встрепенулась она.

– Иногда под настроение можно…

 

– Нет, ты шутишь.

– Что-то я не понял, что за кипешь? – спросил он, удивленно глянув на нее.

Настя уже знала, что Женя сидел – три года за фарцу. И ее не удивляли его блатные словечки. И с уголовниками он знакомство водил, но так это часть его бизнеса. Воры снимали процент с цеховиков, кооператоров, но вместе с тем они еще и помогали раскручивать дела. Во всяком случае, так говорил Женя.

– Наркотики вызывают зависимость, и ты это знаешь.

– Ну, это если меры не знать, а если так, иногда… Ты хоть раз видела, чтобы я? – Женя шлепнул себя пальцами по сгибу локтя.

– Нет! – Она большими глазами смотрела на него.

– А я пробовал. И не раз… И ничего! Это я тебе на всякий случай говорю, вдруг переживать будешь…

– Буду!.. И запрещаю тебе!

– Сдаюсь!

– Я серьезно!

– И я серьезно… Выпью водочки, уложу Сластика, и спать… Можешь ночью подъехать, проверить…

– Да нет, я тебе верю, – успокаиваясь, сказала Настя.

– И правильно делаешь. Наркота – это глупость, а я человек серьезный…

– А кто он такой этот Сластик?

– Хочешь сказать, что он тоже глупость?.. – засмеялся Женя. – Ну так без него на меня так наехать могут, что костей не соберешь.

– Кто может наехать? Воры?

– Воры… Воры – народ серьезный. Хотя и среди них встречаются отморозки… Ты себе голову не забивай, нормально все будет. Завтра придешь, от Сластика духу не останется… Или не придешь?

– Приду.

– А я пораньше подъеду… Долбаный Сластик!

– Что такое? – встрепенулась Настя.

– Что такое! – весело передразнил ее Женя.

И вдруг свернул в сторону, съехал на газон и остановился. Место безлюдное, темное, Настя сразу поняла, что все это значит.

– Может, не надо? – спросила она, настраиваясь на игривый лад.

А когда Женя взгромоздился, она ощутила страстное чувство азарта. Это сейчас здесь не было людей, но в любой момент могли появиться сотрудники милиции, задержать их за нарушение общественного порядка. И тогда ей не избежать позора. Но именно страх перед законом и возбуждал.

* * *

Сева появился на пути, будто из-под земли вырос.

– Ты хоть предупреждающий знак ставь, – поморщилась Настя.

– Так я и хочу тебя предупредить, – с самым серь-езным видом кивнул он.

Но Настя засмеялась, глядя на него. Интересно, как бы он себя вел, если бы она бегала за ним? Воротил бы нос, кривился в ответ на попытки заговорить. А так он сам бегает за ней, можно сказать, проходу не дает. И все потому, что у нее теперь есть другой. И Сева ей больше не нужен.

– Я знаю, с кем ты встречаешься.

– А подглядывать нехорошо, – хмыкнула она.

– Его Женя зовут.

– И что?

– Он с Олесей гулял.

– Да нет. – Настя нахмуренно качнула головой.

– Я ему морду набил, он от Олеси отстал. А к тебе прилип. Вот скажи, зачем он это сделал?

– Зачем?

– Ему Олеся нужна, а не ты… Он к Олесе подкатывает, а не к тебе…

– Я уже с ним две недели, он со мной ни разу про твою дуру не заговорил.

– Значит, заговорит… Мутный он какой-то.

– Он, может, и мутный, а ты нудный. Достал!

Настя обошла Севу, продолжила путь.

– Нахлебаешься ты с ним! – донеслось вслед.

Настя сделала вид, что не услышала. Да и зачем ей заморачиваться на какие-то глупости? Ясно же, что Севой движет зависть, вот он и сочиняет небылицы.

Женя должен был быть на работе, но во дворе стояла его машина. И дверь была приоткрыта. Настя зашла в дом и в гостиной увидела незнакомую парочку. На диване в обнимку с губастой брюнеткой сидел белобрысый тип с рыбьими глазами. А в кресле, раскинув руки, сидел Женя.

Брюнетка смазливая, длинноногая. Юбка у нее короткая, а волосы немытые, сальные. По губам размазана помада, вокруг глаз испачкано тушью. На улице уже холодно, а ноги у нее голые, без колготок или чулок. И вид потрепанный, как будто ее здесь по кругу гоняли.

Парочка никак не реагировала на нее. Брюнетка сидела с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на губах, а ее кавалер смотрел куда-то вдаль стеклянными глазами. И Женя едва замечал Настю. Он помахал рукой, но смотрел куда-то через нее, как будто она была сделана из стекла.

– И что это значит? – спросила она.

Женя даже не шелохнулся. Как смотрел на нее, так и остался с открытыми глазами. Но сам взгляд вдруг ожил. И сам он будто очнулся.

– Ты уже вернулась?

– Ну, если я не галлюцинация.

– Галлюцинация… Тут была галлюцинация… – Женя глянул на брюнетку. – Ты ее видишь?

– Вижу.

– А что курила?

– Я курила?!

– Тсс! – Женя приложил палец к губам и неуверенно поднялся.

Его не качало, но на ногах он держался нетвердо. А когда он нагнулся, его повело в сторону. Но он уперся, сжав рукой голую коленку брюнетки.

– Гараж, алло! Пора на выезд!

Белобрысый кивнул, поднялся и пошел на выход. Брюнетка потянулась за ним, схватила за руку. Он вырвался, но она пошла его догонять. Настя открыла дверь, выпустила их.

В прихожей они обулись, оделись, при этом едва замечая ее. Под кайфом они, так же как и Женя.

Настя выпроводила парочку, зашла в комнату. Женя сидел в кресле и что-то напевал себе под нос, рассматривая растопыренные пальцы правой руки. Настя зашла в спальню, а там бедлам. Покрывало на кровати смято, на полу валяются женские трусики, чуть в стороне использованный презерватив.

А на кухне в мусорном ведре она нашла использованные шприцы.

Разбираться она не стала. Вышла в прихожую, обулась, оделась, но входная дверь была закрыта на замок. А ключа нигде не было.

Она вернулась в комнату. Женя сидел в той же позе, но уже не пел. И пальцами правой руки, сжатой в кулак, подпирал подбородок.

– Я Лильку не шпилил. – Сначала он провел большим пальцем по верхнему клыку, а затем перекрестился.

– А шприцы?

– Я не в затяжку.

– Ты хоть понимаешь…

– Что я понимаю? – Женя проясненно глянул на нее. – То, что наркотики вред? Так меня не тянет… Я со Сластиком ни разу не ширнулся…

– А СПИД?

– А я что, дурак, чтобы на чужом баяне играть? У меня свой шприц. И морфий – чистой воды…

– А на Лильку в презервативе, да?

– Да это Ленька, мудак… Мы с ним знаешь как в школе дружили… Слушай, ты же не думаешь, что я мог дернуть его жену?

– А Лилька – его жена?

– В больнице работает. Медсестрой…

– Не хотела бы я в такой больнице лечиться…

– Ну, дура она, не вопрос. Но склянка у нее чистая… Леньку, правда, развезло… Они что там, у нас в спальне?

– А то ты не знаешь!

– Ну, слышал что-то…

– Когда с Олесей по телефону говорил, да?.. Или она здесь была? – едко спросила Настя.

– Какая Олеся?! – вытаращился на нее Женя.

– А из-за которой тебе Сева морду набил!

– Ну, это еще кто кому набил, – скривился он.

– Было?

– Было!.. Ты даже не представляешь, какой я настырный! – Женя поднялся, направился к ней.

Настя отступила назад, но Женя продолжал приближаться. Она уперлась спиной в сервант, он приблизился к ней, но не обнял, а просто взял за руки.

– Ты мне отказала, помнишь? – спросил он, пытаясь загипнотизировать взглядом. – Типа, у тебя Сева есть…

– И что?

– Ничего. Я и Севу нашел, и про вас все узнал…

– И Олесю снял.

– И Олесю снял, – кивнул он. – Это было нетрудно. Бабы меня любят.

– Ты с ней спал?

– Мог бы. Она была не против. Но я не стал… Ей нужен был Сева, мне – ты, мы заключили сделку.

– Сделку?

– Был спектакль, Сева на него повелся. И Олеся залезла к нему в постель.

– Хочешь сказать, что ты уложил его спать с Олесей?

– Я всего лишь хотел проверить его на вшивость, – усмехнулся Женя.

– И кто ты после этого?

– А мне все равно, что ты обо мне думаешь. Главное, что я добился своего. И теперь ты моя.

– Ты знаешь, кто ты такой после этого?

– Я знаю, что ты от меня никуда не денешься!

Женя навалился на нее, прижал к серванту, в котором зазвенела посуда.

– Пусти! – Она попыталась вырваться, но Женя умел держать мертвой хваткой.

И силы в нем хватило, чтобы поднять ее на руки и отнести в спальню.

Он бросил Настю на кровать, навалился на нее. А здесь только что пользовали грязную шлюху, она вспомнила об этом, но Женя не позволил ей выр-ваться. И задал такого жару…

Очень скоро злость переросла в дикий восторг, от которого хотелось выть во весь голос. И в этом крике из нее вышла вся обида. Да и как она могла обижаться на мужчину, который готов был на все, лишь бы добиться ее. На мужчину, которого она полюбила…

Глава 5

Будильник звал в новый день. Настя не упиралась, не зарывалась головой в подушку в надежде найти под ней несколько минут для сна. Напротив, ее будто ветром сдуло с кровати. Сейчас она поедет к Жене, проведет с ним часок-другой, а потом уже можно ехать в институт. Ну, пропустит одну пару, что здесь такого?

Она приняла душ, сменила белье, высушила волосы, накрасилась. И вышла к столу.

– У вас там в универе что, конкурс красоты решили провести? – глянув на нее, спросил отец.

– Да нет, пока еще до такого не докатились, – качнула головой Настя, с подозрением глянув на него.

– Так, может, это ты сама по себе докатилась? – Он воинственно свел к переносице брови.

– Пап, что-то я тебя не пойму, – нахмурилась она.

– Намалевалась, вырядилась…

– Я должна выглядеть хорошо.

– Кому должна?

– Ну, себе должна…

– А Севастьяну?

– Ну, и Севастьяну.

– Ты же с ним уже не встречаешься.

– Кто тебе такое сказал?

– Знаю… Знаю, что ты целыми днями где-то пропадаешь.

– Не пропадаю я, домой к одиннадцати прихожу…

Отец хотел сказать еще что-то, но махнул рукой. И зарубку себе на нос поставил. Возможно, решил проследить за Настей. Что ж, в любом случае надо быть осторожной.

– А с Севастьяном что? – спросила мама. – Почему ты с ним рассталась?

– С тобой знакомиться не хотел.

– А вот дерзить не надо! – Отец поднял руку резко, но припечатал ее к столу плавно.

– Кто дерзит? – возмутилась Настя.

– Я смотрю, ты совсем от рук отбилась!

– Папа, я тебя не понимаю! Где я от рук отбилась? Я что, пьяная домой прихожу? На дискотеках про-падаю?

– Еще не хватало, чтобы ты пьяная приходила!

– А вот возьму и приду! – Настя вскочила со стула, стремительно вышла из кухни.

– Стой! – донеслось вслед.

Но Настя не остановилась. В двадцать лет уже замуж вовсю выходят, детей рожают, а ей даже выпить вечером нельзя. Никакой личной свободы.

Она уже открывала входную дверь, когда ее догнал отец:

– Чтобы в шесть вечера была дома как штык!

Настя промолчала. Не придет она в шесть, но лучше об этом не говорить. Зачем устраивать истерику и обострять ситуацию, когда можно просто все спустить на тормозах?

Она не изменила своему прежнему решению и отправилась к Жене, минуя институт. Он был дома, но, как оказалось, на работу даже не собирался.

В доме пахло конопляным дымом. Женя сидел в кресле с бессмысленными глазами и застывшей улыбкой на губах.

– Ты что, курил? – спросила она.

– Я всегда курю, – монотонно спокойным голосом проговорил он.

– Анашу?

– Анаша, анаша, до чего ж ты хороша!

– Я серьезно.

– Ну, взорвал косячок под настроение… Настроение не в дугу, проблемы у меня конкретные.

– Что такое?

– Да налоговая прикопалась… Думаешь, просто так на голову сели? Нет, кто-то посадил.

– Кто?

– Да есть там одни… Да ты не переживай, выкрутимся… А у тебя как?

– Да никак… – Настя опустилась в кресло, забросила ногу за ногу, постаралась расслабиться.

– Что так?

– Да отец узнал, что я с Севой не встречаюсь.

– Быстрый он у тебя на подъем, – усмехнулся Женя.

– В шесть часов, сказал, дома быть. И трезвой как стеклышко.

– А ты травки дерни, не унюхает.

– Дело не в этом, дело в том, что он теперь следить за мной будет. С кем я там встречаюсь…

– Со мной встречаешься.

– Ну, не говорить же ему об этом…

– Почему? – удивленно повел бровью Женя. – Ты меня стесняешься?

– Нет, не стесняюсь.

– Тогда в чем дело?

– В чем дело? – замялась Настя.

Действительно, а почему она не думает о том, чтобы познакомить Женю с родителями? Боится прослыть несовременной?..

– Да, в чем дело? – Он пристально смотрел ей в глаза.

Взгляд въедливый, осмысленный. И не скажешь, что Женя под кайфом.

– Ну-у… А надо?

– Конечно, надо!..

Настя нежно улыбнулась, глядя на него. Неужели все так просто? Женя познакомится с отцом, покажет себя с хорошей стороны, и все вопросы отпадут.

 

– Или ты не собираешься за меня замуж? – возмущенно спросил он.

– Ну, я не думала…

– Значит, не хочешь… К Севе хочешь вернуться? – В его голосе сквозила обида.

– Не хочу. И не собираюсь… Я тебя люблю.

– Впервые слышу.

– Ну, не я же первой должна признаваться…

– А я должен. И бегать за тобой, и в любви признаваться… Нет, я не против, так и надо. Но я хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Или ты со мной, или со своим Севой.

– Ну конечно, с тобой!

– Без вариантов? – Он поднялся с кресла, подошел к ней.

– Без вариантов, – кивнула она, вытягиваясь перед ним во весь рост.

– Я хочу, чтобы ты показала, как ты меня любишь. – Взгляд его затуманился, на губы легла блудливая улыбка.

– А зачем я, по-твоему, здесь?

Он кивнул, обнял ее, крепко прижал к себе. Сначала Настя просто плыла по течению, затем закрутилась сама, переняв у него инициативу. Страшно было подумать о том, что увидел бы отец, если бы вдруг зашел к ним. Но Настя просто не могла об этом думать…

А потом они лежали в обнимку в постели, голые и счастливые.

– Мне, наверное, уже пора, – сказала она.

– Наверное, – усмехнулся он.

– Так и лежала бы здесь…

– А ты не думай, что тебе куда-то надо.

– Я не могу не думать…

– Давай попробуем отвлечься.

Он достал из тумбочки папиросу, понюхал ее, кивнул. И зажег. Это был косяк с анашой, Настя это понимала, но отказываться не стала. С трудом затянулась, закашлялась. Из глаз брызнули слезы, но это не помешало ей снова затянуться.

– Ну вот и все! – трагическом голосом сказал он.

– Что все? – испуганно встрепенулась Настя.

– Теперь ты с этого дела не слезешь?

– Хочешь сказать, что я наркоманка?

– А по-твоему, люди, которые ходят по улицам и курят, наркоманы?

– Они курят анашу?

– А просто курят. И ты теперь будешь просто курить…

– Просто курить?

– Я когда бросаю, долго не курю. А потом разок затянулся, и все, понеслась. И ты не сможешь теперь остановиться.

– Так я не бросала…

– Да?.. Ну, может, и остановишься…

– Остановлюсь бросать? – дурашливо засмеялась Настя.

– Остановишься курить.

– Брошу останавливаться курить? – захохотала она.

Это был самый настоящий приступ беспричинного смеха – до боли в животиках. У Насти пересохло в горле, а она все продолжала хохотать.

* * *

Калитка на замке, двери в дом на запоре. Машины во дворе нет. Значит, и Жени не должно быть. Настя зашла в дом, вымыла руки, на кухне взяла медную турку, насыпала туда кофе. Сначала нужно передохнуть с дороги, а потом уже можно браться за уборку. Сегодня в институте был трудный день.

Это раньше было легко, а сейчас она рвалась сюда, к Жене. Учеба уже мало интересовала ее, поэтому занятия тянулись невыносимо медленно.

Настя наливала кофе в чашку, когда на кухню кто-то вошел. Она вздрогнула, обернулась и увидела Женю.

– Предупреждать надо!

– Тсс! – Он приложил палец к губам.

Лицо у него серьезное, в глазах тревога, а в руке пистолет. Настя решила, что это зажигалка. Хотела так думать, поэтому и решила.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Я же говорил, проблемы у меня, – шепотом сказал он. – Прийти могут.

– Кто?

– Братва… Там такие люди задействованы… Меня убить могут…

– Нет!

Настя поняла, что пистолет у него настоящий. И он готов сражаться – за нее и за себя.

– Тихо! – Он снова приложил палец к губам.

В окно что-то стукнуло, Женя встрепенулся, настороженно вжал голову в плечи. Настя же от страха едва не подпрыгнула на месте. Он махнул ей в сторону двери, осторожно подошел к окну, на ходу передернув затвор пистолета.

Настя бросилась к входным дверям, проверила замки, все на месте. От страха ее колотило изнутри.

Она вернулась на кухню. Женя так и стоял у окна, не обращая внимания на кофе. А она не удержалась, выпила. Ей нужно было согреться.

– Страшно? – тихо спросил он.

– Тебя могут убить?

– И тебя тоже… Зря ты пришла, давай собирайся, и домой.

– А ты?

– Здесь буду.

– Я с тобой! – мотнула головой Настя.

– Нельзя. Здесь опасно.

– Я тебя не брошу!

Женя сунул пистолет за пояс, подошел к ней, обнял:

– Я не могу тобой рисковать.

– Я останусь с тобой.

– Ну хорошо… Только при малейшей опасности…

Женя отвернул край ковра, под которым находился люк в погреб.

– Если вдруг что, спрячешься здесь… – открывая люк, сказал он. – Договорились?

Она кивнула, представляя, как будет лезть в темный холод. Женя закроет люк, и она погрузится во мрак. Его убьют, и она останется там, внизу. Возможно, она не сможет открыть люк… Но зачем ей жить, если не будет Жени?

– Что там у тебя, кофе?.. – Он подошел к ней, взял чашечку, сделал глоток. – Давай еще.

– А покушать?

– И покушать.

Он вышел из кухни. Настя, посматривая на окно, приготовила на скорую руку яичницу. И позвала его – издалека.

Но Женя не шел. Тогда она сама отправилась к нему. Она нашла его в спальне. Он сидел на кровати, спиной к ней. Правый рукав у него был закатан, плечо перетянуто резиновым жгутом. В левой руке у него, по всей видимости, был шприц. Нетрудно было догадаться, для чего.

– Стучаться надо, – незло сказал он.

– Не надо.

– Вот только давай без морали… Лекарство от страха…

Он снял жгут, откатал рукав, поднялся, повернулся к ней и улыбнулся. Шприца в руке не было: видимо, он бросил его на пол.

– Тогда и мне, – сказала она.

– Тебе?!

– А чем я хуже?

– Да нет, ты лучше… Просто тебе не надо. – Он качал головой, внимательно глядя на нее.

– Но мне же страшно.

– А зависимость?

– Ну ты же сказал, что ничего не будет.

– Ну, если морфий, то нет…

– А у тебя что?

– Только учти, сначала нужно плотно покушать.

– Да, я все приготовила…

– Ну, пошли перекусим, – кивнул он. – Может, передумаешь.

Женя вел себя совершенно нормально. Взгляд слегка мутноватый, а в целом ничего необычного. И речь внятная, и движения не раскоординированные.

А Настя не передумала. Крепкий кофе слегка взбодрил ее, но ей захотелось еще большего просветления. И она сама попросила Женю избавить ее от страха.

– Может, лучше домой? – спросил он.

Настя мотнула головой. Нет, она не бросит его и останется с ним до конца. Если была с ним в радости, то останется и в горе.

– Ну, смотри…

Он достал из тумбочки дефицитный одноразовый шприц, заправил его из ампулы с прозрачной жидкостью, приготовил руку.

– Сейчас будет немного больно.

Настя улыбнулась с закрытыми глазами. Когда он с ней, она ничего не боится.

* * *

Занятия закончились, можно идти домой – к Жене. Но не все так просто. Отец уже заподозрил неладное, он может начать слежку за Настей. Не приходит она домой в шесть, как он того требует, и это его злит. На работе у него какие-то неурядицы, некогда вплотную взяться за дочь, но вдруг момент уже наступил? Что, если отец уже где-то рядом? А встретиться с ним Настя не могла. Он же заберет ее, увезет домой. А на Женю наедет милиция. Там у него дома есть еще несколько ампул морфия, а это статья – за хранение наркотических средств. Нет, Настя не может этого допустить. И к родителям нельзя. Сначала она должна уколоться. Это поможет ей снять усталость и стресс. Волнуется она очень, переживает, в таком состоянии нельзя оставаться наедине с мамой, можно разозлиться, сорваться в штопор. А вот если успокоиться, то можно и домой. Если с Женей все в порядке…

Настя шла по аллее, оглядываясь по сторонам. Отца она не увидела, но заметила Севу. Обычно он вырастал из-под земли, но тогда Настя была глупой и беспечной, а сейчас она – сама осторожность. Поэтому и опасность заметила вовремя. И даже остановилась. Не убегать же?

Она не ошиблась, Сева шел прямо на нее. Все та же стремная куртка, убогие штаны.

– Ну что тебе? – Она едва не топнула ножкой.

– У тебя все в порядке? – спросил он, внимательно глядя на нее.

– Все было в порядке. Пока ты не появился.

– Нервная ты какая-то.

– Короче, что нужно?

– Да нет, ничего…

– Ну, тогда чао!

Настя повернулась к нему спиной и слишком резво взяла старт. Каблук левого сапога не выдержал нагрузки, подломился, вместе с ним подвернулась и ступня.

– Черт!

Сева поймал ее на лету, помог добраться до скамейки. Острая боль перетекла в тупую, вместе со ступней заныла и душа.

Сева присел перед ней на корточки, расстегнул молнию на сапоге, снял его. И пальцами сжал ступню.

– Больно? – Он смотрел ей прямо в глаза.

– Дай сюда! – Она нервно показала на сапог, лежащий прямо на земле.

Сева пожал плечами, поднял и передал ей сапог. А она, схватив его, осмотрела каблук. Вроде бы все в порядке, не сломано.

– Болит, спрашиваю? – Сева продолжал массировать ступню.

– Пусти! Холодно! – Она выдернула ногу.

Ступня болела, но идти, наверное, уже можно. Как-нибудь доковыляет до остановки, а там остановит машину и доедет до Лермонтова. Дальше – проще. Она знала, где находятся ампулы, шприцы…

Настя загадочно улыбнулась сама себе. Все, теперь нет никаких сомнений насчет того, нужен ей укол или нет. Конечно, нужен. Морфий отлично снимает любую боль, в том числе и душевную.

– Тебе в больницу надо, – сказал Сева, надевая на нее сапог.

– Может, лучше к тебе в общагу?

– Ну, если только отлежаться…

– С тобой?

– Вообще.

– А с тобой? – с наигранным возмущением спросила она.

– Ну, я сейчас об этом не думаю…

– Не мужик!

Настя поднялась, неуверенно оперлась на больную ногу. Ничего страшного, можно идти.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru