Владимир Колычев
Развод по-бандитски
Глава 3
Чалку трясло как припадочную. Глаза вытаращены, волосы всклокочены, в руке кухонный молоток для отбивных. И блюдо на полу. Что называется, в полный рост. И с разбитой головой. Отбивная из лоха с кровью.
– Ну, и что это такое? – скривился Сыроед.
Он не гнушался мокрых дел, но лучше обойтись без них.
– А я виновата? – всхлипнула Чалка. – Он увидел, что я в бокал ему сыпанула, накинулся на меня. А тут молоток…
– Дура ты, потому и увидел…
– Да не в кайф ему Чалка, мужики, потому на стрем и встал, – пренебрежительно хмыкнул Пижон.
Ходка у пацана за плечами, четыре года строгого режима, и в зоне он круто себя поставил, уважала его братва. А не похож он на прожженного зэка. У Ржаного его шесть лет, казалось, на лбу выбиты. Глянешь на него, и сразу видно: у хозяина гостил. Кожа темная, морозами дубленная, морщины ранние. Черты лица от природы грубые и еще зоной деформированы. Зубы гнилые, вонь изо рта. Сыроед и сам семь лет отмотал, тоже заматерел, но выглядит совсем не так запущенно, как Ржаной. А Пижон так и вовсе красавчик. Причесанный, лощеный, костюмчик сидит, все дела. Вроде бы и на пижона похож, но крутизна в нем не рисованная. Девки от него тащатся, а он этим пользуется. И Сыроед тоже. Чалку Пижон раскрутил, а он с ней спит. Хотя уже надоело с ней, чего-нибудь повкусней хочется. Пижон ему Цыпу обещал, но девка куда-то вдруг исчезла. Да и не хочет она ни с кем, кроме Пижона. Влюбилась в него, как последняя дура.
Пижон прав: Чалка не так хороша собой, как хотелось. Симпатичная баба, грудь, задница – все при ней. Но богатые лохи клюют на нее слабо. То ли дело Цыпа. На эту терпилы слетались, как бабочки на огонь. И обжигались.
– Чем я ему не в кайф? – возмутилась Чалка. – Нормально все было!.. Он, между прочим, замуж меня звал!
– Звал. Но выженить не успел, – усмехнулся Пижон.
– Я не понял, чо за базар? – одернул его Сыроед. – Ты чего к моей телке прикопался? Ты лучше скажи, где Цыпа?
– Мы что, сюда за Цыпу пришли говорить? – огрызнулся Пижон.
Чалка закадрила клиента, закрылась с ним у него на хате, должна была заклофелинить его, но вместо этого замочила. Накладка вышла. Но по-любому Сыроед с братвой у него на квартире. А хата, надо сказать, богатая. Мебель старинная, картины в богатых рамках, золото, серебро, бронза – ну прямо как на олимпийском пьедестале. Но внешний антураж Сыроеда волновал мало. Наводка на эту хату была, схрон здесь где-то с деньгами. Где конкретно у него схрон, никто не знал, но у Ржаного на это дело особый нюх. Он иголку в стоге сена легко найдет, если, конечно, она золотая. А он уже рыскает глазами по сторонам и носом водит – высматривает, вынюхивает. Торопиться ему не надо: времени до утра еще валом. А если среди ночи кто вдруг нагрянет, у Сыроеда ствол есть. И Пижон так же подкован. А у Ржаного пика, и он большой мастер по этой части.
– За Чалку разговор. И ты на нее не наезжай, не надо, – сурово глянул на Пижона Сыроед.
– А чего не наезжать? – ухмыльнулся тот. – Если он жениться на ней обещал, то кольца должен был показать. Где у него кольца с бриллиантами?
– Не знаю, не показывал…
Цыпа умела работать с клиентом. Так мужику голову заморочит, что он хвост перед ней распустит, все свои сундуки с золотом раскроет. Дескать, будь моей, и все это достанется тебе. Даже бандит из новых на нее купился. Петуха перед ней давал, пока на бабки не попал. Сыроед спортсменов-рэкетсменов не уважал, поэтому обул его с легкой душой. Правда, браток этот вычислил его. Вроде бы предъявить собирался. Только завалили его, говорят. Братва из новых на Сыроеда грешит, ну да ему по барабану: он сам кого хочешь уроет. К тому же он в Москву рвануть собирается. Там народ еще богаче живет, чем здесь, есть где развернуться. Хотя он и в Краснополе круто наварился. Цыпу за это благодарить надо и фортуну, которая смотрит на него с улыбкой Джоконды. Непонятно, то ли путем у него все дальше будет, то ли пушной зверек к нему подкрадывается.
Нет Цыпы, и они уже в мокрое дело вляпались. Непорядок.
Ржаной подошел к мебельной стенке в гостиной, какое-то время стоял перед фотографией хозяина квартиры, пристально вглядываясь ему в глаза, будто мысленно с ним общался. Потом коснулся пальцами шкафа, закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Мотнул головой, шагнул в сторону, приласкал пальцами следующий шкаф.
– Здесь!
– В книгах? – спросил Пижон.
– Нет, сдвигай…
Шкаф сдвинули, но ничего под ним не обнаружили. Впрочем, Ржаного это нисколько не смутило. Костяшками пальцев он стал простукивать паркет и на слух уловил пустоту под ним.
Сначала он снял одну паркетину, затем другую, а там и деньги в целлофановом пакете обнаружились. Две пачки со стодолларовыми купюрами и три – вдвое меньшего номинала. Итого, тридцать пять зеленых косарей. Немного. Хотя и не мало.
А Ржаной снова подошел к фотографии хозяина, снова о чем-то мысленно спросил его. После чего сдвинул третий шкаф в гарнитурной стенке. Правда, ничего не нашел. И все-таки Ржаной не унимался. К портрету покойника он больше не подходил, но стал снимать задние стенки со шкафов. И снова мимо. Тогда он стал простукивать стенку за шкафами.
– По башке себе постучи, – хмыкнул Пижон. – Там у тебя пусто.
– Заткнись! – осадил его Сыроед.
Пижон – ценный кадр, не вопрос. Он легко сходится с женщинами, через них вычисляет лохов. И в драке он первый, и на скок идет без проблем. Но и Ржаной имеет свою ценность. Он и дверь без ключей открыть может, и сейфы взламывает, как заправский медвежатник. И главное – у него нюх на деньги.
– Есть! – расплылся в улыбке Ржаной.
Он обнаружил пустоту в стене, на стыке обойных полос. Фанерная перегородка за обоями, за ней ниша, в которой уместилось шесть «котлеток» по десять зеленых тонн в каждой и шкатулка с золотыми червонцами двадцатых годов.
– Может, еще что есть? – спросил Пижон.
Ржаной насупленно посмотрел на него, перевел взгляд на Сыроеда и мотнул головой. Не хотел он разговаривать с Пижоном.
– Уходим, – отмахнулся от Пижона Сыроед.
Они покинули квартиру, сели в свою «Волгу», что ждала их за углом дома. Телепень за рулем. Чистопородный боец-гладиатор. Пижон его в бригаду привел. Он с ним в зоне снюхался. Тупой пацан, этот Телепень, в голове пустота, зато удар у него такой, что никакая каска не выдержит. И человека завалить – что высморкаться. А главное – никаких вопросов. Сказали – сделал. Водитель, правда, из него так себе, зато права есть, и кишка у него не лопнет, если вдруг большой шухер случится.
И еще Телепень выглядит неплохо. Туго у него с мозгами, но костюмчик на нем здорово сидит. Со стороны глянешь – ну типичный директорский водитель. Пижон с ним в город на съем выезжает. Типа, он большой начальник, а Телепень его водила. Бабы на такой расклад как пескари на мушку клюют, сами в садок складываются. Сыроед и сам как-то пытался директора из себя изображать, вышло вроде ничего, только толку от этого было мало. Серьезные женщины почему-то шарахались от него, а дешевые шалавы для дела не годятся. Разве что в качестве наживки. Но так для этого Цыпа была. И Чалка есть…
– Пижон, делай что хочешь, но Цыпу найди, – сказал Сыроед.
– Найду… Хотя…
– Что хотя?
– Надоела она мне со своей любовью, – с гонором пресыщенного болвана проговорил Пижон.
– Это не мои проблемы.
– Ну, это понятно… Только и без нее можно. Я наколки даю, она лохов разводит. Лох сам ей кассу сдает, не вопрос. Но так не всегда бывает. Она его заклофелинит, он засыпает, а мы хату чистим. И все ли вычищаем, вот в чем непонятка. Может, и сегодня не все взяли, может, еще схрон был…
– Не было больше, – мотнул головой Ржаной.
– Ты Чумака из себя не рисуй, – насмешливо сказал Пижон. – Экстрасенс, в натуре… Может, схрон пропустили… Не так надо работать, не так.
– А как? – недовольно глянул на него Сыроед.
– Жестко надо работать. Не надо лоха клофелинить. Живьем надо брать, и за жабры. И утюгом по морде! Где бабки? Сам все покажет!
– Тогда его мочить надо будет…
– Да и хрен с ним! – разошелся Пижон. – Новые на такие мелочи не заморачиваются – наехали, бабки забрали, и все дела…
– Новые крыши делают. И терпил не гасят. Они терпил доят.
– Кто-то так, а кто-то по беспределу…
– И ты по беспределу хочешь? – нахмурился Сыроед.
– Ну, можно и без мокрого, – пожал плечами Пижон. – В масках подъехали, язык развязали, кассу сняли…
– А дверь кто откроет?
– Ржаной со своими «мальчиками».
Сыроед усмехнулся. Не вопрос, Ржаной виртуозно работает отмычками, но все-таки это не самый лучший вариант. «Мальчики» – это хорошо, но лучше работать через девочек. Да и сам Пижон это понимает. Просто у него, похоже, напряги с Цыпой.
– Ты воду не мути, не надо. Ты лучше скажи, чем Цыпу обидел?
– Может, и обидел… Это мои дела, – буркнул Пижон.
– Да нет, не твои. Цыпа у нас золотая, без нее нам край. И ты девку найдешь, понял?
– Что-нибудь придумаю… Слышь, Чалка, где твой молоток? – вдруг спросил Пижон.
– Какой молоток? – вскинулась та.
– А которым ты терпилу сделала?
– Э-э… Не знаю…
– Как это не знаешь? Он у тебя в руке был.
– Так это, пока вы схрон искали… – жалко пролепетала Чалка.
– Что – пока мы схрон искали?
– Ну, затаскала где-то…
– Сама, мля, затаскана и молоток затаскала… Телепень, давай обратно!
– Куда обратно? – осадил Пижона Сыроед. – Возвращаться – плохая примета.
– И замок на хате английский, – вспомнил Ржаной. – Закрыл дверь – и привет. Ключи у кого есть?
Ключей ни у кого не было.
– То-то!
– Прокололась ты, Чалка. На молотке твои пальчики, – сочувствующе глянул на девчонку Сыроед. – Менты тебя теперь искать будут…
– Ну и что, если пальчики? Я же срок не мотала. У ментов моих пальчиков нет, – с истеричным надрывом сказала Чалка.
– Зато ты у «Интуриста» шалавилась, – напомнил ей Пижон.
– Когда это было!
– Но ведь было! И менты тебя на учете держали. А там, где учет, там и пальчики… Спалилась ты, Чалка… Телепень, давай прямо, никуда не сворачивай!
Сыроеду не нравилось, что Пижон вдруг раскомандовался, но и останавливать его не стал. Он хоть не жалует мокруху, но сейчас иного выхода нет. По прямой «Волга» выедет из города, там свернет в лес, где и сотворится темное дело.
– Куда прямо? – запаниковала Чалка. – Не надо прямо! Домой хочу!
Пижон схватил ее за шею, сунул голову себе под мышку.
– Домой тебя отвезем. Домой.
Чалка захрипела, пытаясь вырваться, но Пижон не ослаблял хватку. И вскоре она, вытянув ноги, затихла. Жаль бабу, но другого выхода не было. И все-таки Сыроед с осуждением глянул на Пижона.
– Теперь нам без Цыпы никак. И ты ее найдешь! – распорядился он.
Пижон кивнул, подчиняясь его воле. А Сыроед продолжал:
– Мне Цыпу отдашь, если она тебе не нужна.
– Да не вопрос. Если удержишь, бери ее, сколько хочешь, и по самое, куда сможешь.
– Ты за меня не переживай. Я ее не обижу.
– Ну, ну…
Честно говоря, Сыроед и сам сомневался, что сможет удержать Цыпу. Уж больно норовистая она баба. Но попытка не пытка. А вдруг она станет его марухой? Если это случится, то жизнь точно удалась…
* * *
Закатное солнце слепило глаза. Фома приложил ко лбу ладонь, из-под этого козырька разглядывая машины, что мчались к нему с запада. Две иномарки и три «девятки» тонули в клубах пыли, подкрашенной солнцем в багровый цвет.
Десятка два бойцов у Касатона, а у Фомы чуть больше дюжины. И сам Касатон мчится как на пожар, торопится порвать и утопить в крови своего соперника. Но Фоме не страшно. Закатное солнце светило врагу в спину. Это знак свыше. Это солнце означало закат для самого Касатона.
Машины четко встали по всей ширине поля, бамперы на одной ровной линии. Бойцы с помповыми ружьями выходят быстро, слаженно сбиваются в одну толпу. Касатон во главе, к Фоме он идет широким шагом, борзо, нахраписто. Но все это понты, и Фома это понимал.
– Какие проблемы, брат? – спросил он, сдерживая пренебрежительную насмешку.
– Какой ты мне брат? – скривился Касатон.
– Даже так? – недоуменно повел бровью Фома.
– Ты зачем Шрама завалил?
– Не, ну вы слышали? – засмеялся Фома. – Лимон, ты это слышал? Сермяга, ты что скажешь? Валерьян, тебе не смешно?
Он знал почти всех бойцов в команде Касатона, к ним он сейчас и обращался. Всем видом своим показывал, что и Лимон для него свой, и Сермяга, и все остальные. Он здесь старший среди всех, а Касатон просто случайный человек.
– Смеется тот, кто смеется последним! – заявил Касатон.
Фома рассмеялся еще громче. Более дешевого и глупого пафоса он давно уже не слышал.
– Ты кому за Шрама предъявляешь? Сначала ты предъявил это Вайсу, теперь мне? Вайс тебя как последнего сделал, землю у тебя отобрал; так ты на меня теперь переключился? Лоха нашел, да?.. У тебя мозги хромают, Касатон… Слышали, пацаны, ваш бригадир с дуба рухнул! Он баран по жизни! А что бывает, когда баран львами рулить начинает? Львы тогда сами баранами становятся. Хотите быть бяшками? Так вы уже в них превращаетесь! Где «Краснополь»? Где вокзал? Где «Ночное рандеву»? Где «Сталь-банк»? Куда все это ушло? «Восточные» там сейчас рулят, да? А почему?
– Да потому что таких уродов, как ты, гасить надо!
Кроме кулаков, других аргументов у Касатона больше не осталось. Но Фома ждал удар, потому пригнулся и пропустил его над головой.
Такой сноровкой, как Вайс, он не обладал и все-таки свой пистолет вытащил довольно быстро. Но Вайс пожалел Касатона. Неважно, из каких соображений, но оставил его в живых. А Фома тут же нажал на спусковой крючок и прострелил Касатону голову. И сразу же направил ствол на Лимона. Тот уже вскинул ружье, ствол которого смотрел Фоме в живот. Но стрелять он явно не хотел.
– У тебя есть выбор, Лимон! – взревел Фома. – Или тебя здесь закопают вместе с этим неудачником, или ты станешь моим бригадиром…
– Ну, я не знаю… – Ствол «помпадуры» немного опустился.
– Сермяга, ты что скажешь?.. Давай говори! И ты, Валерьян, не молчи… Касатон с катушек съехал, Вайсу все сдал, а на мне выехать решил. Я что, похож на ваньку, которого можно валять кому ни попадя?
– Да нет, не ванька ты, – мотнул головой Лимон. – Ты реально крутой авторитет…. Только мы за Касатона должны спросить…
– Все правильно, Лимон. Ты должен спросить за Касатона, не вопрос. Если ты за него не спросишь, то грош тебе цена. Но Касатона шиза накрыла… Скажи, Сермяга!
– Есть немного… – кивнула заблудшая душа.
– Крыша у Касатона поехала. А почему? Правильно, Вайс ее сдвинул. Сколько у вас земли осталось? А меньше половины! И Вайс продолжает вас давить. И ты, Лимон, должен с Вайса спросить за Касатона. Из-за него Касатон сдвинулся. Из-за него Касатон на меня наехал… Вайс для вас чужой. А я для вас свой. И тебе, Лимон, совсем не западло под меня отойти. Валерьян, что скажешь?
– Ну, не западло, – кивнул браток.
– Дело такое, Лимон, ты хочешь с меня за Касатона спросить, – продолжал давить Фома. – А я должен спросить с тебя за то, что Касатон на меня наехал. И мне плевать, что у Касатона проблема с головой. Он мне предъяву бросил. И ты с ним ко мне подъехал. С той же предъявой… Ты считаешь, что это я Шрама завалил?
– Нет, не считаю, – смутился Лимон.
– Да, но ты же подъехал ко мне вместе с Касатоном. Значит, и ты мне предъяву ставишь? За Шрама с меня спросить желаешь? Так я отвечу. Ты этого хочешь? – свирепо спросил Фома.
Похоже, он смог закрутить карусель в голове у Лимона. И парень поплыл.
– Не надо… Зачем тебе Шрама валить?
– Шрам мне братом был. Не мог я его завалить… А Касатон мог. Он в кабаке у Шрама ошивался и на Эльвиру заглядывался. Или нет?
– Нравилась ему Эльвира, – подтвердил Лимон.
– Потому он и «Ночную фею» хотел под себя взять.
– Была у него такая мысль.
– Значит, ты знаешь, что это Касатон Шрама сделал?
– Да нет, не знаю. Не было никаких движений…
– Ну не было и не было… Короче, ты со мной, Лимон, или как?
– С тобой.
– И с Вайса за Касатона спросить должен, да?
– Должен.
– Ты, Сермяга, что скажешь?
– Да то же самое.
– А ты, Валерьян?
– Мы с тобой, Фома.
– Значит, так. Вы решаете вопрос с Вайсом, а я помогаю вам отбить ваши земли…
Не по-детски разошелся Вайс, чуть ли не весь центр города под себя взял. И не сдвинешь его с отбитых территорий. На всех дойных точках его бойцы сидят, а где-то рядом бригада дежурит – чуть что не так, и братва уже в деле. Четко система организована, потому ни касатоновские с ним ничего не могут поделать, ни шрамовские. Но ничего, Фома их всех под себя возьмет. Тем более что с касатоновскими вопрос, считай, решен. Шрамовская бригада уже на грани распада и тоже станет легкой добычей. Укроп, Дуст и Кусок его волновали не очень. У них наделы небольшие, лакомых кусков мало, пусть, если хотят, будут сами по себе. Но все-таки он с ними поговорит. Надо их под себя брать, иначе Вайс всех сожрет. И они должны это понимать.
* * *
Дюжий охранник в строгом костюме смело перегородил путь. Надменная ухмылка на откормленной ряхе, движения хоть и быстрые, но вальяжные. Если бы Вайс на «мерсе» к банку подъехал, да еще и со свитой, тогда бы к нему отношение было другое. А у него всего лишь «девятка», и сам он без охраны. Футболка на нем простая, куртка джинсовая. В общем, нереспектабельный господин.
– Я Вайс.
Зато имя его сработало безотказно. Охранник вытянулся перед ним, сдал в сторону.
– А где мои «быки»?
Два бойца, которых он оставил для охраны, должны находиться в вестибюле, но их там не было.
– В приемной.
– Сюда их давай.
– Так у меня связи с ними нет.
– Понятно.
Штатный банковский охранник проводил Вайса в приемную, тогда и стало понятно, в чем дело. Там сидела очень красивая секретарша, белокурая, с большими яркими глазами. Причем вовсе не стеснительная, как та же Яна. Парень по прозвищу Профиль что-то ей рассказывал, а она весело улыбалась.
– Булыга, на вас наехали! – с ходу дал вводную Вайс.
– Кто наехал? – вскочил со своего места конопатый детина.
– Шрам наехал.
– Так нет Шрама…
Такой тупости Вайс от «быка» не ожидал. И чтобы вправить ему мозги, врезал кулаком в «солнышко». Пресс у Булыги крепкий, но это его не спасло. Парень скрючился и осел на пол.
Профиль не хотел последовать за ним. Переключился с девки на дело, схватился за рацию, сначала связался с Усиком, затем с Митякой, чей экипаж также находился в этом районе. Он сообщил, что на банк наехала шрамовская братва, а Вайс засек время. Учебные тревоги бывают не только в армии.
Секретарша за столом смотрела на него с восхищением, но Вайс едва удостоил ее взглядом. Он живет с Яной, и другие женщины его не интересуют.
– Где вы должны находиться? – сурово спросил бригадир у Профиля.
– В холле.
– А почему вы здесь?
Профиль пулей выскочил из приемной, но Булыга обогнал его еще в коридоре.
– Почему с банковской охраной не контачите? – уже в холле задал вопрос Вайс.
«Сталь-банк» размещался на первых двух этажах одноподъездной высотки, места здесь много, холл просторный, и окна высокие, витринные, от пола до потолка. Отсюда хорошо просматривалась стоянка, куда должны были подъехать Усик и Митяка.
Первым появился Митяка. Вайс еще не успел отчитать Профиля и Булыгу, как его «девятка» зарулила на стоянку. Она остановилась, распахнулись дверцы. Пацаны бегом направились к банку. Все они подкованы, но ствол из-под куртки достал только Швед. Остальные сделали это уже в холле.
– Отбой тревоге! – хлопнул в ладоши Вайс.
Плосконосый Митяка расслабленно опустил плечи, облегченно вздохнул. И весело улыбнулся.
– Нормально, пацаны! – похвалил Вайс. – Братву вы отбили. А тут раз – и менты навалились!
Он подошел к Шведу и сунул ему в карман патрон.
– Это незаконные боеприпасы. Или наркота, которую тебе подбросили. А знаешь, что за наркоту бывает?
– Так это же не мое! – вытянулся в лице парень.
– Не твое. Но ты ствол на улице достал, потому и менты на тебя наехали. И ты попал… Давай вызывай адвоката!
Швед недолго думал. Полез в карман, достал записную книжку, подошел к телефону на пульте охранника. Вайс его остановил. Адвокат ему сейчас не нужен. Главное, что система отработана. Может, и не очень четко, но все-таки.
– Номер наизусть надо знать… Заявление на ствол есть?
Швед полез в карман, достал заявление – дескать, только что нашел пистолет и несу его сдавать в милицию. Число сегодняшнее, все как положено. И у остальных с бумагами все было в порядке. В относительном порядке, само собой. Потому что без юридического и финансового прикрытия эти бумажки ничего не стоили.
– А карманы зашить надо, – сказал Вайс. – Чтобы менты наркоту не подбросили. И вы все делом заниматься будете, а не шары катать…
Экипаж Усика прибыл с большим опозданием. Вайс церемониться не стал, виновника перевел в команду Митяки, а на его место назначил другого бойца.
Положение серьезное. Вчера Фома пристрелил Касатона, прибрал к рукам его бригаду. Теперь он будет рвать и метать, чтобы отбить его территории. И команду покойного Шрама он под себя возьмет, все к этому идет. Костер войны пока тлеет, но в любой момент может полыхнуть. Поэтому и нельзя сейчас вкладывать меч в ножны.
Он устроил разгон, провел разбор полетов. Следующий на очереди Колхозный рынок, надо проверить, как там обстоят дела. Туда Вайс, как обычно, отправился один. Снова под ним его местами бронированная «девятка»; ушки у него на макушке, глаза на затылке – ну все как обычно в таких случаях.
Бдительности он не терял, потому и заметил за собой «хвост». «Девятка» цвета мокрого асфальта шла за ним как привязанная. Или так было задумало, или слежку организовали дилетанты. Машина не пыталась обогнать его, встать вровень с ним, хотя таких возможностей хватало. Значит, если киллеры в ней, то стрелять они собираются не сегодня. Тактика у них такая, сначала выследить жертву, а потом уже исполнить ее.
Вайс заехал во двор многоэтажного дома, остановил машину возле первого же подъезда, дверь в который была открыта. В сумраке подъезда он спрятался под лестницей. Ждать пришлось недолго. Стараясь не шуметь, в подъезд забежал невысокий жилистый паренек в низко надвинутой на глаза кепке. Возможно, он считал себя гением слежки, но Вайс так не думал. И разочаровал бедолагу. Тот и опомниться не успел, как оказался на полу с заломленной за спину рукой. И без пистолета, который Вайс вытащил у него из-за пояса. Одной рукой он держал его на болевом приеме, в другой у него ствол, направленный в дверной проем. Мало ли, вдруг появится второй следопыт…
– Зачем следишь за мной?
– Я? Слежу?! Ни за кем я не… Ой! Больно!.. Просто в подъезд зашел… Ой-ёё!..
Вайс ослабил нажим.
– Кто в машине?
– Филон.
– А ты за мной пошел, да?.. Скажешь Филону, что до хаты меня проводил. Я тебя сейчас отпущу, и никто не узнает, что ты мне заказчика сдал. А ты сдашь мне заказчика. Или сдохнешь от боли…
Вайс опять заставил парня корчиться в невыносимых муках. И снова ослабил рычаг.
– Кто меня заказал?
– Лимон сказал за тобой следить.
– Лимон?! Это его Фома вместо Касатона поставил?..
– Его.
– Зачем за мной нужно следить?
– Не знаю… Уй-ёё!.. Лимон с тебя должен спросить. За Касатона.
– С меня? За Касатона?! У него что, крыша поехала?
– У Касатона крыша поехала. Фома сказал, что ты ему крышу сдвинул. Сказал, что с тебя за Касатона спросить надо…
– Фома сказал?
– Да.
– Ну, все, ты свободен… Только во дворе долго не стойте.
Вайс отпустил парня, даже ствол ему вернул. И когда «девятка» выехала со двора, вернулся в свою машину. Что ж, у него есть свой человек в окружении Фомы. Это рядовой «бык», но, возможно, у него имеется информация, которая поможет выйти на цель без всяких слежек и тому подобных прелюдий…
